Предложение. Глава 21

Мартин и его семья – жена Флора и семнадцатилетняя Агнес – жили в крохотном доме, что никак не отличался от множества других. Две старшие дочери его уже вылетели из родительского гнезда. Именно тут прошло всё детство Даниэля – без размаха и очень сдержанно; по старым половицам и комнатам, где всегда был такой приятный полумрак с оттенком зелёного. С этим местом у Даниэля не связано никаких дурных воспоминаний, хотя порой были действительно худые и безденежные времена, когда Флора сама шила наряды для своих дочерей. Эти люди были пропитаны благодатным, южным солнцем и редко, когда роптали и отчаивались. Мартин делал лодки, был скуп на эмоции и слова, но никогда не был безучастен к тому, что происходит в его доме и у его родных людей. Денежную помощь он принимал от Даниэля крайне редко. К Дани он относился так, как к своим же детям и знал, что для моего героя он роднее отца. Флора – это само радушие. У Евы состоялось знакомство с этой четой. И они её сходу начали воспринимать как свою.  Они не слишком их задерживали. Впереди их ждало море, манящее солоноватым дуновением и размеренным шумом…

В те дни, когда Даниэль приезжал сюда, он не ночевал в их доме: у него здесь был выстроен свой собственный, на самом берегу, чуть поодаль от остальных строений. Это его небольшое жилище в один этаж.. Всего здесь по минимуму, но в его временном пристанище обитала иная роскошь: казалось, его пронизывает воздух из-за обилия огромных окон.

…Воды багровели за полностью стеклянной стеной. Они нашёптывали через прозрачную открытую дверь сказания о вечном лете, о путешествиях неизвестных кораблей и о стране, где цветы никогда не завянут. Закат отливал винным бархатом. Он румянил белые простыни, и песчано-бежевые стены таяли в розоватой неге. Даниэлю представлялось, что он качается на убаюкивающих волнах, когда он засыпал, и его реальность стиралась. Ему мерещилось, что в зареве тонко потрескивающей лучины кто-то и когда-то старательно рисовал карту его мира и отметил там фантастический и никогда не существующий город – Мидиан. Он не вспомнит потом об этом смутном видении. А на его плече Ева невинно грезила в сладкой дрёме…

На следующее утро, когда она проснулась, то Даниэля не оказалось в доме. Видимо, он куда-то вышел. Она не стала терять даром времени и принялась приводить себя в порядок. Вчера они не выложили все вещи. У них была только одна дорожная сумка, что сейчас стояла возле кровати на полу. Сделав всё необходимое, Ева решила, что ей надо бы немного накраситься. Она принялась искать свою косметичку, что где-то затерялась. Ева решила выложить всё содержимое. Когда она дошла до дна, то искомое попалось на глаза, но её внимание приковало нечто другое. Две бархатные тёмно-синие коробочки… Одну из них она взяла в руки и открыла. Одновременно с её изумлением появился и Даниэль, что вошёл с улицы и встал в дверях. Всё-таки он плохо их спрятал. Всё-таки за время, что он отлучался к Мартину, Ева пробудилась. Она растерянно и вопросительно на него смотрела, словно чего-то не понимая. Немая сцена.

- С праздником, - тихо сказал Дани, улыбаясь. 
- Обр… Обр… - пыталась выговорить она.
- Что? Абырвалг? – рассмеялся он.
- Обручальные? – дрогнувшим голосом промолвила она. Неожиданно на неё нахлынул восторг, что теплился в уголках губ и поблёскивал в зрачках.

- Да!.. Просто больше никаких не было, - пояснил он, не унимая своего веселья. Он хотел, чтоб всё было иначе. Но не сожалел, что подарок был преподнесён не так, как он планировал. Вся ситуация его не менее удивляла, чем Еву. Драматичный и волнительный для него момент предложения руки и сердца оказался спонтанным, простым и даже забавным. Как камень с души! И он добавил тем же непосредственным тоном:

- Можно мы станем мужем и женой? Хоть завтра. Именно… Давай распишемся и повенчаемся прям завтра!

И этого он тоже не ожидал: здесь, на побережье, он хотел лишь сделать предложение. Но его моментально озарила мысль, что необходимо всё сделать незамедлительно. Единственное, чего он сейчас ожидал – это реакции Евы. Она поняла, о каком подарке он говорил до этого. Подарок этот был положен неровным движением трепещущих пальцев обратно в сумку. Она бессмысленно закрыла молнию. Ему казалось, что лицо её подёрнула бледность, а уже через миг - залила краска. Она как в тумане поднялась и подошла к нему. 

- Как тебе в голову взбрело, что меня надо об этом спрашивать? Или что я могу отказаться... - сказала она отрывисто, полнясь восторгом.

- Самый славный и милый бред, который я когда-либо слышал, - он смеялся, обнимая её, и всё для неё звенело и сияло вместе с этим смехом...