Философский вопрос

    После развода с женой у него голова перестала болеть, а спина и шея — уставать. Он ушёл и ничего не взял, даже рога оставил в прихожей.

    Два гражданина стояли на перекрёстке улицы Ленина с проспектом имени Пушкина. Один подбивал другого на «мокрое» дело. Организатор мероприятия — Владимир, настойчиво уговаривал своего товарища — Александра, зайти в кафе и выпить. Тот неуверенно отказывался.
    Саша не был трезвенником и со здоровьем у него всё в полном порядке. Последний визит друга детства был причиной его колебаний. В прошедшее воскресенье тот пришёл к нему не с пустыми руками. Они, естественно, немного выпили, вспоминая шаловливые годы… Этого «немного» вполне хватило, чтобы Саше испортить взаимоотношения с собственной женой. Шёл уже второй день, как она упорно молчала, совершенно игнорируя своего Сашеньку. Он же понятия не имел, как реагировать на её поведение. Сегодняшним утром Александр, осмотрев визуально жену и тщательно обследовав квартиру, сделал вывод, что наказание явно завышено. У него появилась надежда на восстановление семейного благополучия. Но и Вову ему тоже не хотелось обижать.
    Последнее время Владимир был каким-то хмурым. Сдвинутые к переносице брови коллеги говорили о сложном процессе, проходившем в его голове, а стиснутые зубы и движущиеся ходуном желваки показывали, что этот процесс не доставлял ему большого удовольствия.
    — По сто, не больше, — продолжал уговаривать Вова Сашу. — Я сам не хочу напиваться. — Он взял его под руку и потянул в сторону питейного заведения.
    Александр тоскливо посмотрел на окна своей квартиры, которые были видны с перекрёстка, тяжело вздохнул, и… мужская солидарность победила супружеский долг.
Они перешли перекрёсток и вошли в заведение под вывеской «Час ик». Точнее название кафе было «Час пик», но на вывеске не горели лампы на букве «п». Всё же случайное название больше подходило этому питейному заведению, чем первоначальное.
    Отстояв очередь, они взяли по сто грамм водочки, по бутерброду и сели за столик.
    — За что будем пить? — подняв одноразовый стаканчик, спросил Александр.
    — За верность! — предложил Владимир, как-то странно улыбаясь.
    — За верность так за верность — будем!
    Они отхлебнули по половине дозы.
    — Ладно, давай выкладывай, что у тебя там стряслось? — отбросив дипломатию, спросил Александр и, незаметно для коллеги, посмотрел на часы. — Я же вижу — ходишь какой-то хмурый, задумчивый.
    — Не знаю, как и сказать… — Вова громко выдохнул воздух. — Моя жена мне изменила.
    Саша, ошарашенный таким признанием, уставился на свой стакан и, без аппетита укусив бутерброд, начал тщательно пережёвывать пищу.
    — А вы ей тоже измените, — неожиданно предложил мужчина, сидящий за соседним столиком. — Извините меня, но я невольно подслушал ваш разговор. — Взяв свой стаканчик и одноразовую тарелочку с закуской, он встал и подошёл к столику, за которым сидели коллеги. — Разрешите?
    Вова равнодушно кивнул, а Александр, окинув взглядом незнакомца, недоверчиво спросил:
    — Вы, собственно, кто такой?
    — Меня зовут Николай, — представился пришелец, сел за столик и поднял пластмассовый «кубок». — Око за око, зуб за зуб! — Он выпил. — Вот моё мнение.
Владимир тоже выпил, отломив кусочек и отправив его в рот, аккуратно положил на тарелочку оставшуюся часть бутерброда.
    «Продолжение бойкота обеспечено», — подумал Сашенька, глядя на «обилие» закуски, лежащей на тарелочке у коллеги.
    — Око за око, это хорошо, — сказал Володя. — А если я не хочу ей изменять?
    — Да-а, тяжёлый случай, — удивился неожиданный знакомый. — Вообще-то, это вопрос философский — изменять или не изменять. Почему, например, мы — мужики, иногда изменяем?..
    — Подожди, дорогой, — перебил «философа» Вова. — Давайте возьмём ещё водочки. Что-то меня сегодня не берёт.
    Владимир и поддержавший его Николай отправились за добавкой, а Александр остался охранять от захватчиков покинутые ими стулья. «Философ», стоя в очереди, что-то оживлённо говорил, а «потерпевший», в ответ на это отрицательно качал головой. Наконец он прекратил головодвижения и как бы даже задумался.
    Когда они вернулись и заняли насиженные стулья, Николай сказал Саше:
    — Мне тут в голову пришла одна идейка. Надеюсь, она устроит наше благородное собрание. Как-нибудь вечерком-с, ты звонишь ему, — он показал движением головы на Володю, — а он пусть не берёт телефонную трубку, ждёт, когда жена возьмёт. Она берёт, а из трубки — пи-пи-пи-пи… Через пять минут снова звонишь, но уже не сразу «пи-пи-пи-пи». На третий или четвертый раз, неважно, он берёт трубку и говорит: «Хорошо, завтра в шесть…» Врубился?
    — А если она ноль внимания, фунт презрения? — спросил Вова.
    — Насколько я знаю твою жену, эффект будет, что надо, — поддержал затейника Саша.
    Николай довольно улыбнулся, поднял свой стаканчик и предложил:
    — Вот за это «пи-пи» давайте и выпьем!
    И тут вдруг Александр обратил внимание на синее «украшение», «сияющее» на руке тамады.
    — Судя по наколке, — он показал пальцем на левую кисть Николая, — вы бывали в местах не столь отдалённых. Вы были женатым или холостым, когда туда отправились?
    — У-у, мне пора, — заторопился куда-то «философ».
    Он залпом опорожнил тару и попытался встать, но Саша схватил его за рукав.
    — Нет уж, прежде чем свалить, ответь на мой вопрос.
    Свободной рукой Николай сильно сжал запястье Александра.
    — Я туда отправился, — он криво ухмыльнулся, — вдовцом.
    Саша, ошарашенный второй раз за вечер, выпустил рукав «философа», и тот нетвёрдой походкой направился к выходу из забегаловки…

    2003 г.