гпитвк4

Глава 4

- Вот именно! – хлопнул себя по лбу кулаком Сидоров-Коломбо, и они оба выбежали из помещения полицейского морга на оперативный простор. Их рвение объяснялось легко: нынешний мэр пообещал обоим хорошие премиальные, если они ещё до президентского обращения раскроют эти ставшие громкими из-за своей кощунственной оригинальности преступления. Поэтому и сыщик, и криминалист борзо погнали в известное им место, с ходу выломали дверь в затрапезного вида домишко в центре города и ворвались в обставленную современным компьютерным оборудованием комнату. В комнате стоял дым коромыслом, работало сразу несколько мониторов с разным разрешением экранов, раздавались характерные звуки, шла сопроводительная музыка и под неё на разных мониторах происходили разные действия. На самом большом небольшой коллектив голых товарищей совокуплялся с одной плохо одетой блондинкой. На среднем какой-то юноша без штанов окучивал зрелую тётеньку в душе. И даже на самом маленьком некий публичный карлик трахал некую звезду отечественной порно индустрии. А перед тем, как в известную комнату вломились известные деятели местного сыска, здесь велась профессиональная беседа промеж двух мужчин самого творческого вида и одной дамой исключительно учёной наружности в строгом юбочном костюме, в очках, в сдержанной причёске и планшетом в руках.
- Нет, этот персонаж снова не в теме групповой композиции! – надрывался один творческого вида мужчина.
- Ах, зачем было снова наезжать камерой на аксессуары! – вторил ему второй.
- Я вас умоляю! – выступала со своей партией дама. – Номер три нужно срочно в тираж!
- Молчать! – неожиданно грубым голосом рявкнул Пуарян, стыдливо прикрываясь рукой от компьютерного непотребства.
- Тимохин! – воззвал Сидоров-Коломбо. – Прекратить безобразие и приготовиться отвечать на вопросы следствия!
- Харитон Потапыч!
- Ергул Арамисович!
- Да мы разве когда отказывались?! – загомонили деятели районной порноидустрии. – Чего изволите?
- Я требую немедленно показать мне видеозаписи или копии видеозаписей с извращенцами, маньяками и прочая! – поставил вопрос ребром следователь.
- Да как вы можете!?
- Какой позор!
- Мы же порядочные люди! – заголосили деятели.
- Харитон Потапыч! – зачастил главный, он же Тимохин. – Голубчик! Вы же меня не первый год знаете! Ведь я и девочек вашему сыну на мальчишник… И мальчиков дочке на девичник… Наша продукция удостоена специальной грамоты министра культуры РФ… Какие извращенцы?
- Ладно, ладно! – замахал руками Сидоров-Коломбо, сгорая под уничтожающим взглядом криминалиста, примерного семьянина и поборника пуританской нравственности в их отдельно взятом районе. – Но информацию ты мне дашь!
- Какую?
Следователь объяснил. Тимохин согласно покивал головой, кому-то позвонил, этот кто-то сбросил на компьютер Тимохина несколько «интересных» видео файлов, Тимохин скопировал их на флэшку и с тем труженики культурного порновидения и служители демократической Немезиды расстались.

- Слушай, я не могу это смотреть! – стонал Пуарян, в то время как его коллега из следственного отдела крутил порно видео не совсем классического характера в поисках «актёров», имеющих подходящие габариты и хотя бы приблизительную конфигурацию известно чего.
- Да ты и не смотри, - сопел Сидоров-Коломбо, делая фотокопии подходящих персонажей и сохраняя их отдельными файлами, - я и сам как-нибудь…
- Ну, что? – спустя некоторое время интересовался Пуарян.
- Есть четыре подходящих субъекта, - обрадовал приятеля Сидоров-Коломбо. – Вот, смотри…
- Пожалуйста, на словах! – завопил Пуарян.

Спустя восемнадцать часов после известного выбора, сделанного Сидоровым-Коломбо, в спецКПЗ Душевинского полицейского управления были доставлены четыре подозреваемых по известному делу. Эти четверо являлись своего рода местными знаменитостями, но в пределах определённого сообщества районных ценителей оригинального искусства, типа господина Сорокина в Большом театре. И вычислить их, а затем и доставить в специальную КПЗ не составило большого труда. Тем более эти четверо, обладатели выдающихся, как сказал один из творческих деятелей из компании господина Тимохина, аксессуаров, ни от кого не прятались. Они постоянно тусовались в некоторых слоях Душевинского бомонда, их приглашали для инсталляций на ставшие модными благотворительные базары, а самые смелые представители богатеющего районного сословия звали обладателей выдающихся «аксессуаров» на интимные вечеринки, переходящие в оргии.
Короче говоря, очень скоро все четверо сидели, как уже говорилось выше, в Душевинском спецКПЗ.
Теперь несколько слов о нём самом. А именно. Во-первых, спецКПЗ Душевинского полицейского управления имело две хорошо и двусмысленно оборудованные пыточные камер. Во-вторых, почему двусмысленно. Дело в том, что при желании (а ну, как нагрянет какая-нибудь комиссия из самой Женевы, или Брюсселя, чёрт их разберёт, комиссия по правам человека) данные пыточные камеры можно было легко переделать а) в комфортабельную комнату для потерявшихся детей с играми и библиотекой б) биллиардный зал для отдыхающих полицейских с кофеваркой и пончиковым автоматом. Для начала Сидоров-Коломбо и Пуарян велели препроводить подозреваемых в первую камеру. И там ими вплотную занялись два специалиста по пристрастному снятию показаний. Потом подозреваемых перевели во вторую и продолжили. И сколько их не допрашивали, те не признавались в содеянном. Вернее, в том, в чём их подозревали, - в извращённом убийстве десяти уважаемых граждан мужского пола города Душевин с помощью своих непотребных «аксессуаров» в течение одного месяца с разными временными интервалами.

Подозреваемых допрашивали с пристрастием без малого шесть часов. Потом все притомились и разошлись. Но недалеко. Подозреваемых отнесли в спецмедсанчасть, специалисты по снятию показаний с пристрастием остались во второй пыточной камере, играть в бильярд и пить кофе с пончиками, а Сидоров-Коломбо с приятелем Пуаряном вернулись в «детскую». Там они – для успокоения нервов – запустили игрушечный поезд, уселись в удобные кресла и принялись обсуждать итоги допроса.
- Крепкие орешки, - с оттенком одобрения в голосе подытожил Сидоров-Коломбо.
- А имеем ли мы основание предполагать, что они все причастны к убийствам в том смысле, что наши подозреваемые занимались специализированным сексом с жертвами по очереди или одновременно? – с присущей ему лаконичностью поинтересовался Пуарян, закуривая обычную самокрутку, набитую специальными ароматическими травами с небольшим добавлением пайковой марихуаны. – Не может ли оказаться так, что виновник всех десяти извращённых убийств таки один, а остальные трое не причём и эти трое подвергаются допросам напрасно?
- Всё нормально, - отмахнулся Сидоров-Коломбо. – Лес рубят – щепки летят. А нам тем более миндальничать не пристало. Ведь знаешь, кто лично курирует дело, и каких уважаемых людей мы потеряли.
- Всё это верно, - загрустил Пуарян, очевидно, от действия пайковой марихуаны, - однако не стоит забывать о гуманизме, как главной составляющей нашей демократии.
- Так мы и не забываем! – загорячился Сидоров-Коломбо. – Ведь целых десять уважаемых людей района! Ладно, их дети и жёны остались в выигрыше, а как быть с их любовницами и их детьми?!
- Ваша правда, коллега, - вздохнул Пуарян. Иногда они с приятелем говорили друг другу «ты», а иногда – «вы». – Однако что нам делать дальше? Мне кажется, дальнейшие допросы с пристрастием ничего не дадут.
- Будем проводить следственный эксперимент! – хлопнул себя по коленям Сидоров-Коломбо. Да так азартно хлопнул, что сломал детское кресло и рухнул на бетонированный пол, с которого перед началом допроса сняли все коврики.
- Следственные эксперименты, - поправил коллегу по демократическому закону и медвежьему порядку Пуарян.

Экспериментировали ровно два дня. В первый день умер первый подозреваемый, когда к его «аксессуару» посредством большого газового ключа и обжимных клещей не очень корректно присобачивали насадку, с помощью каковой тот якобы затрахал насмерть какую-то жертву. Одну из десяти. Или больше. Или ровно столько, сколько затрахал. Во второй день умер тот, над кем экспериментировали, а вместе с ним и второй подозреваемый. Дело в том, что получив положительный результат, следствие обрадовалось и стало так поспешно снимать со второго подозреваемого его насадку, что оторвало насадку с «аксессуаром» подозреваемого номер два на хрен. Затем в дело влез недоброжелатель Сидорова-Коломбо некий оперуполномоченный полицейский по делам несовершеннолетних педерастов и контролю над темпами роста экономической преступности в Душевинском районе капитан Сруль-Шоколадов. Этот Сруль-Шоколадов давно завидовал популярности Сидорова-Коломбо, поэтому не столько занимался несовершеннолетними и темпами роста известно чего, а сколько проверял и перепроверял деятельность ненавистного следователя. И когда начались следственные эксперименты, этот капитан таки нарыл таких сведений о подозреваемых, которые давали им всем четверым полное алиби на все моменты совершённых десяти убийств. Ну, да, обладатели выдающихся «аксессуаров» имели такой плотный график своей занятости за счёт съёмок в оригинальных порнофильмах, и в разных отраслях общественной жизни района, что для каждого нашлось по десять свидетелей их занятости разными делами, а не какими-то извращёнными убийствами уважаемых людей Душевинского района.
Жаль, конечно, что Сруль-Шоколадов не подсуетился раньше, и двое подозреваемых (а с ними и один подопытный безработный доброволец) таки погибли во время следственных экспериментов. Но двоих таки удалось спасти и тем самым плюнуть в авторитет и Сидорова-Коломбо, и Пуаряна.
Короче говоря, начало известного следствия омрачилось пятном недоразумения. Однако, как говорится, тот не ошибается, кто не работает. Сидоров-Коломбо отчитался за промашки в работе длинным нудным отчётом, Пуарян получил устное порицание и взял отгулы. Но вскоре они с новыми силами продолжили работу по изысканию новых подозреваемых. А оставшиеся в живых обладатели выдающихся «аксессуаров» вышли на волю, где не стали мешкать и удрали в столицу. Куда их давно звали некоторые светские дамы, группа передовых деятелей из Минкульта обновлённой России и один ведущий Московский бизнесмен и владелец порностудии оригинальных жанров.