Джалаладдин Руми. Лети, душа-птица...

О  полёт полётов,о душа-птица,
лети в свой родной дом!
Ты свободна от клетки,
твои крылья трепещут.
Лети от соленой воды
к фонтану жизни!
Джалаладдин Руми
(Здесь и далее стихотворения Руми в переводах автора.Г.Ф.)

Когда-то давно мне приснился сон. Экзотический, восточный… Шумный, многоголосый, живой…  Узкая улочка, тесно застроенная одноэтажными  глинобитными домами, словно припорошена желтой, как песок, пылью. Гудит рой голосов. Взрывая пыль голыми пятками, по улице носятся неугомонные мальчишки. Незаметны и тихи женщины в неярких и длинных восточных одеждах. Гортанно говорливы и шумны мужчины… Я помню до сих пор звук их голосов, выкрикивающих слова на неведомом мне наречии…  Идут сборы в дорогу. Пакуются громадные тюки с домашним скарбом, грузятся на горбатые спины верблюдов… Я помню мохнатые бока этих верблюдов. Во сне я трогала их рукой…

Представьте мое удивление, когда я, погрузившись в свои изыскания о жизни и творчестве поэта и мистика Востока Джалаладдина Руми, нахожу описание этого эпизода в одной из его биографий!

…Ранним утром пятницы (а случилось это, по разным источникам, то ли в 1212,то ли в 1219 году) Бахааддин Валад уезжал из Балха со своей семьей и учениками навсегда. Он отслужил последнюю проповедь с минбара главной соборной мечети этого некогда крупного города в Хорасане. Затем спешно погрузил на верблюдов домашние пожитки  и во главе каравана отправился в странствие, продлившееся десять лет… Впереди  на лошади ехал Бахааддин, за ним пятеро мюридов (учеников), дальше, на верблюдах – женщины и дети. Вот уже скрылись вдали минареты Балха, города библиотек, медресе и обсерваторий. Пройдет совсем немного времени, и город этот будет стерт с лица земли ордами Чингизхана.  А сейчас Бахааддин спасал от верной гибели свою семью, учеников и драгоценные книги, что везли меж горбов в кожаных тюках верблюды. Книги по суфизму, математике, астрологии, алхимии…

Бахааддин Валад был очень известным в исламском мире ученым (улемом) и он же был отцом Джалаладдина Руми, которому в дни отъезда его семьи из Балха было около 12 лет.

Нишапур, Багдад, Мекка, Иерусалим, Дамаск, Алеппо… Куда держал путь караван Бахааддина? Один раз он так ответил стражникам у стен Багдада: "От Бога идем и к Богу придем. И нет силы, что остановит нас". Один-два дня на отдых в караван-сарае или медресе -  и снова в путь!

Караван вступил в Малую Азию, бывшую в то время во владении турок-сельджуков. В Ларенде (ныне это турецкий город Караман) пришлось задержаться. Здесь Бахааддин похоронил свою жену и старшего сына Алааддина. Здесь же его младший сын Джалаладдин женился. В Ларенде  у Джалала и Гаухар-хатун родился первенец, которого в честь деда назвали Валад.

Холодным весенним днем 1228 года караван Бахааддина прибыл в Конью, бывшую в то время столицей сельджукского султаната. Сам султан Кей Кубад вышел навстречу маленькому каравану, помог Бахааддину сойти с коня и склонился перед ним в низком поклоне. Кочевники-сельджуки, лишь недавно принявшие ислам, со всем рвением новообращенных собирали при дворе мусульманских ученых, и в  Конье  отец Джалаладдина Руми получает должность имама, проповедника в главной соборной мечети. Вся семья поселяется в медресе. Только два года прожил Бахааддин в благословенной Конье. После его смерти  Джалаладдин занимает место отца. Его жизнь спокойна и налажена, он уверен в себе и всеми уважаем. В Конье рождается его второй сын, которого в честь умершего в Ларенде старшего брата назвали Алааддином…

Здесь же Джалаладдин становится величайшим мистическим поэтом Востока…

Я умирал сотни раз, и я научился:
как только почувствую твое благоухание – я оживу.
Я отдавал свою жизнь сотни раз, и я знаю:
как только услышу твой зов – я снова буду рожден.
Я ставил сети для сокола Любви
глубоко в моем сердце-
ты забирал мое сердце и уходил…

Эти строки из  "Дивана Шемса Тебризи" Джалаладдина Руми потрясли мое сердце. В них крылась какая-то загадка, и мне нестерпимо захотелось к ней прикоснуться. Так я отправилась в Конью.

…Продавец книжного магазина в Стамбуле долго не мог понять, что я ищу и кто такой Руми. Оказалось, что в Турции его называют Мевляна - Наш господин, и только так.А Руми – это что-то вроде прозвища, означавшее, что он из Рума: так некогда называлась восточная провинция  Римской империи.

Бегло осмотрев Стамбул ( как я потом полюбила этот удивительный город!), я  села в ночной междугородний автобус и  поехала в Конью.

Ночь была темной, на горизонте виднелись зубцы каких-то гор. Среди безлюдных пустошей горели факелы то ли газовых, то ли нефтяных вышек. Довольно мрачная картина, думалось мне. Говорил же мне таксист: "Что вы забыли в этой Конье? Поезжайте лучше в Анталию или Аланию. Вот где рай для туристов. Нечего вам делать в Конье!"

Конья встретила жутким холодом и дождем. Да, это не средиземноморская Анталия! Я попыталась согреться чаем в вокзальном кафе, потом села в городской автобус и отправилась в центр города. Ехать пришлось долго – Конья оказалась гигантским, распластавшимся по выжженной степи городом.

Город был пуст. В такой холод все сидят по домам, греясь у чугунных печек, топящихся углем. Отапливается, как правило, одна комната, и в этой комнате собирается вся семья. На огнедышащую печку с трубой, уходящей в дымоход, ставятся друг на друга два больших чайника. В них никогда не остывает вода…

Конечно же эту картину я увидела позже, когда в этом городе у меня появились друзья и дом, в котором я могла остановиться. А сейчас я ехала в  автобусе  к так называемой Музейной площади, где, как мне сказали, находится Музей Мевляны.

Но то, что вскоре предстало перед моими глазами, было невозможно назвать музеем. Сине-зеленый конус, заостренный, как карандаш, вонзился в серое от дождя небо Коньи. Мавзолей Мевляны был похож на ракету, готовую к старту, на туго сжатую пружину какой-то неведомой земле энергии…

Здесь, в Конье 25 ноября 1244 года произошла встреча двух людей, каждый из которых был космически одухотворен и столь же космически одинок. Здесь Джалаладдин Руми встретил Шемса, 60-летнего странствующего суфия-каландара.
 
Место, точка, где пересеклись их пути в этом городе, носит название Мардж-ал- Бахрейн, Встреча двух океанов.
 
Суфии-каландары, исламские мистики, проводили всю свою жизнь в странствиях. Шемса из Тебриза прозвали "Летающим" за его неуловимость и склонность к таинственным появлениям и исчезновениям. Он вообще был  загадочной личностью, прославившись  необъяснимым поведением, странными речами и способностью к колдовству. Что искал на земле этот чародей-странник, переходя из города в город, из страны в страну Учителя? Ученика? Свою собственную душу? В Джалаладдине Руми он нашел и первое, и второе, и третье… Предание гласит, что, увидев Джалаладдина, ехавшего на ослике в окружении учеников, Шемс упал в обморок.Позже Шемс признался:"Я сразу опьянел от чистоты его сердца..." Руми подбежал к упавшему и  помог старику-дервишу подняться. Люди расступились, дав дорогу Джалаладдину, уводящему незнакомца в медресе, служившее  ему    домом.

Двери медресе закрылись от всех на долгие полтора года. Никому, кроме старшего сына Веледа (так,а не Валад, стало произноситься в этих краях его имя), не разрешалось входить в комнату Руми. Ученики, богословские диспуты, проповеди в мечети – все было забыто. "Солнце взошло за спиной Мевляны, и он стал тенью",- вспоминал об этих днях Велед . "Солнце"- так переводится с арабского имя Шемс, и есть предположение, что это не реальное  имя, а прозвище загадочного странника, перевернувшего жизнь Джалаладдина Руми. Город гудел в возбуждении :"Мевляна, муфтий четырех медресе, человек по своему положению приближенный к султану, попал во власть колдовства! Этот Шемс, бродяга без роду и племени, уводит его от людей в свой неведомый мир!" Когда Джалаладдин слышал это от Веледа, он плакал: "О, если бы они знали Шемса лучше, они бы так не говорили!"

Побросав книги Джалаладдина в бассейн во дворике медресе (Не читай! Не читай! Не читай! Зачем нам мертвый Бог, коль есть живой! - сказал он тогда), Шемс посвятил друга в   ритуал  "вращающихся дервишей", таинство,  принесенное им  из глубин Центральной Азии. Ритуал СЭМА, который по мнению современных исследователей, имеет  шаманские корни,  стал  впоследствии средоточием и "визитной карточкой" суфийского ордена Мевлеви. Официальным основателем этого ныне всемирно известного  суфийского братства считается сын Руми – Султан Велед.
 
…Главным было вращение – в этой космической мистерии круженья Земли, неба, звезд, планет. Поначалу руки дервиша, начинающего танец, скрещены на груди, делая его похожим на бутон экзотического цветка, лепестков которого еще не коснулись лучи солнца. Постепенно руки расходятся и поднимаются вверх. Ладонь правой руки -  раскрыта к небу, ладонь левой – опущена к земле. Непрерывно вращаясь на одном месте, дервиш словно настраивается на некий космический ритм. Он становится антенной, каналом, который собирает и пропускает через себя токи Вселенной. Время исчезает, и наступает Вечное Сейчас, время, о котором сказано в хадисе : "Он держит наше сердце в Своих пальцах, и когда Он подносит его к Своему лицу, мы трепещем от Его близости…"


Шемса окружала злоба и ненависть, и, чувствуя это, в марте 1246 года он исчезает из Коньи. Никто не видел, когда и куда он ушел. Джалаладдин словно потерял рассудок  от тоски. Сначала он заперся у себя в келье и стал писать стихи, газели. Без остановки, дни и ночи, газель за газелью. Потом он бросился на поиски. Когда он узнал,что Шемса видели в Дамаске, Руми помчался в Дамаск. Он обошел там  каждую улицу, каждый дом, расспрашивая о Шемсе каждого встречного. И там в Дамаске он осознал истину, которая потрясла его: "Нет разницы между мной и им. Я ищу себя, потому что я – и есть он".

Духовный Путь похож на спираль. Двигаясь по его кольцам, человек Пути уходит все глубже и глубже в собственный мир. Невольно  вспоминается, как 12-летний Джалал начал свое путешествие вместе с прославленным отцом по странам Востока. Поначалу спираль делает широкие витки в пространстве. Потом спираль сжимается все туже, стягиваясь наконец в финальную точку, в невиданной силы энергетический сгусток, способный в любой миг разжаться и выстрелить в небеса…

Для Руми такой финальной точкой стала встреча с Шемсом. Только тому, кто достоин, уготована такая встреча. Встретив Шемса, Руми смог "познать себя", свое предназначение,свою духовную суть. Есть предположение, что под видом Шемса к Руми приходил  Хидр, "Зеленый" - невидимый наставник всех духовных странников, описанный в одной из сур Корана ."Ни в небесах, ни на земле меня нет, но я живу в сердце своего раба"- этот хадис был у суфиев, мусульманских мистиков, самым любимым. Шемс шел еще дальше. Он говорил:"Лица всех людей повернуты к Каабе. Уберите ее, и вы увидите, что все поклоняются сердцу друг другa".

 Свои газели  Руми стал  подписывать – Шемс из Тебриза… Сборник стихов  Джалаладдина Руми этого периода получил название  "Диван Шемса Тебризи".

О если бы деревья могли странствовать, имея ноги или крылья,
они бы не страдали от ран, оставленных топором и пилой.
Для солнца не удивительно уходить каждую ночь
и появляться каждое утро вновь.
И если бы вода не поднималась к небу,
не оживали бы растения от нежного дождя.
Капля покидает родную землю –
и вновь возвращается
в устрицу, ждущую свою жемчужину…
как Юсуф, покинув отчий дом в горе и слезах,
отправился в странствие за своей судьбой,
так ноги ждут путешествия, путешествия вглубь себя.
Как в рубиновой шахте находишь солнечный оттиск,
так путешествуя – из себя,
приходишь – к себе,
превращая пыль в чистое золото.
Как каждого дерева касаются теплые лучи,
Так светит на всех с небес Солнце Тебриза.


Спустя несколько месяцев отчаяния и тоски -  Шемс нашелся. Он мирно играл в шахматы в одном из кабачков Дамаска. В Конью он был доставлен Веледом, и этот путь, который они прошли вдвоем – Велед пешком, а Шемс- верхом на его лошади, стал для сына Руми инициацией, посвящением в мистическую веру отца и его таинственного учителя.

Шемс вернулся. Волнения, пересуды и обвинения в колдовстве не прекращались. "Все ополчились против меня,- говорил Шемс – скоро я  опять уйду, и на этот раз следов моих не отыщут".

Шемс был убит холодной декабрьской ночью 1247 года. Предание связывает это убийство с именем младшего сына Руми, Алаеддина, люто ненавидевшего чужака. Доподлинно известно одно:  Шемс вышел во двор медресе ,отозвавшись на чей-то зов с улицы. В  дом  он так и не вернулся, а  оставшиеся  на пороге несколько капель крови быстро смыл холодный декабрьский дождь… Вина Алаеддина так и не была доказана, но , как свидетельствует хроника суфийского братства Мевлеви, Руми питал неприязнь к своему младшему сыну и, когда тот умер от малярии, отец не пришел на его похороны.

Еще одно предположение гласит, что преступление совершили наемные убийцы из секты исмаилитов, не простившие Шемсу выхода из их тайного братства и обнародования их секретов… Существует и такая страница в жизни этого загадочного человека.

Тайна так остается тайной… Но еще более таинственно ее продолжение. В Конье есть мечеть, построенная на месте захоронения Шемса. Долгое время считалось, что его тело было найдено и захоронено в колодце под полом этой мечети. Современные исследования показали, что склеп в подполье пуст. Одна из легенд гласит, что Шемс избежал смерти, повергнув нападавших в гипнотический транс.  А может быть, "Летающий Шемс" просто ушел, инсценировав свою смерть? В родном городе Шемса, иранском Тебризе есть его могила. И еще один город претендует на звание его последнего пристанища – это город Мултан в Пакистане…

Когда исчез Шемс, Руми впал в состояние, похожее на душевную болезнь. Велед вспоминал: "Он обезумел от горя. Он не знал, где у него голова, а где ноги. Шейх превратился в поэта, аскет стал виноторговцем. Но не тем виноторговцем, кто пьет и продает вино. Кроме вина света, его душа, сама свет, не пила другого напитка".

Видимо, необходимы те тысячи завес, за которыми скрыт Свет, ибо увидевший его, может ослепнуть. Он превращается в МЕДЖНУНА, безумного, и жизнь его становится бесконечным ожиданием встречи с неведомым. Он живет ради этой минуты ошеломляющей радости и счастья. В суфизме эта краткая минута носит название ХАЛ. Качнувшись, лишь на миг раздвигаются завесы, и вспышка света пронзает тьму…

О небо, не вращайся без меня!
О луна, не свети без меня!
О время, не лети без меня!
Этот мир околдован тобой.
Этот мир очарован тобой.
Не оставь меня в этом мире!
Не приходи в этот мир без меня!
Твое лицо – вот эта луна,
что дает свет этой ночью.
Я - ночь, ты - луна…
В природе розы иметь шипы,
что спасают ее от огня.
Я – роза, ты – шип!
Не уходи без меня!

Руми создавал свои стихи в состоянии хал. Как молния, возникало у него ощущение близости неведомой силы, стоило ему мысленно увидеть лице Шемса. Слова, слетающие с его уст, записывали постоянно находящиеся рядом с ним ученики. Стихи и газели становились суфийскими молитвами…

…При входе в музей Мевляны я разулась и по истертым коврам прошла к гробнице. Две женщины в восточной одежде молились стоя, перебирая четки. На полу распростерся какой-то мужчина, уткнувшись лбом в небесно-голубой мрамор саркофага Веледа. Путь к могиле Джалаладдина Руми преграждала серебряная решетка. Там, за решеткой, под тяжелым черным покрывалом, расшитым золотой коранической вязью, возвышался саркофаг Руми. И казалось, что он по-прежнему одинок и покинут на этой земле, под этим давящим черным покрывалом. А потому дух его уже  не здесь. Он вместе с сине-зеленым остроконечным куполом, водруженным над его могилой, давно стартовал в небеса…

Я плакала, уезжая из Коньи. В сознании звучали и звучали ставшие бессмертными строчки:

Если пшеница вырастет из моего праха
и станет хлебом,
моя сила возрастет.
И тесто опьянеет, и пекарь, и очаг –
все будут петь страстные гимны.
Когда вы придете на мою могилу,
не приходите без барабанов.
На встрече с Богом нет места плакальщикам!

Но я все равно продолжала плакать…