Проповедь

Проповедник вошел в храм весь облаченный в нарядный костюм из обмотков туалетной бумаги. Прихожане поприветствовали его дружными выкриками: «Аллах Акбар!, Христос Воскрес!, Ум-мани-падме-хум!, Все идет по плану! Зик хайль! Проповедник жжот! И т.д» Выйдя в центр, проповедник поприветствовал прихожан оптимистичным высказыванием: «****ец всем нам! Да будет воля Его в том» Толпа заулюлюкала. Послышались звуки открываемых банок с пивом и чирканье зажигалок. Это прихожане поджигали заранее купленные на церковном рынке косяки. Кто-то курил свой  косяк «Во здравие», кто-то «За упокой», а кто-то просто так, «Во имя БРЕДа»...
Заиграла музыка. Хор карликов тот час запел:

«БРЕД не может зайти слишком далеко,
Потому, что для него
Не существует понятия «близко».
БРЕД не может подняться слишком  высоко,
Потому, что для него
Не существует понятия «низко».
БРЕД не может зайти заплыть слишком  глубоко,
Потому, что для него
Не существует понятия «мелко».
БРЕД не может превратиться
В медведя, или волка,  потому, что
Не знает ни зайца, ни белку.»

Когда хор закончился, Проповедник выпил какую-то жидкость, которую ему поднес дьякон и начал свою странную проповедь:

Друзья мои! БРЕД повсюду. Он божественен и вездесущ. Он благоухает и благопархает на крылья абсолютной преисподнятости. Обратите внимание на это слово. Оно состоит из преисподней и из приподнятости. Это великое слово. Оно олицетворяет БРЕД единым махом, намекая на то, что он вроде бы как и поднялся из Преисподней, но приподнялся достаточно высоко, чтобы быть приподнятым еще выше. Он олицетворяет все свои приподнятости лучше, чем ты можешь осознать свои впадины. Приподнятости и впадины – это вообще отдельный разговор. Ведь, приглядитесь, приподнятости и впадины олицетворяют весь наш мир.

На груди Эллинки со 2-го этажа красуются две аккуратные приподнятости. А на груди ее потенциально-импотентного мужа – две зияющих впадины.
Приподнятость в вечер, проведенный в компании старых добрых друзей: Пива, Коньяка, Вина, Абсента, Текилы, Водки, Марихуаны, Шлюх, Колес (смотри, как у нас, оказывается, много друзей и подруг) сменяется впадиной на следующее утро. Причем с каждым днем впадина все растет, а приподнятость становится мешьше... Это один из законов приподнятости: «Каждая приподнятость рано или поздно превращается в приплюснутость, а каждая приплюснутость становится впадиной, и, причем только одной»

Но не будем больше о приподнятостях. Точнее, преисподнятостях, как говорилось ранее, ибо каждая приподнятость проистекает в преисподнятости, то есть из Преисподней.

О ней мы и поговорим сегодня более подробно.
Что мы знаем о Преисподней? Вы думаете, что это мангал, на котором черти поджаривают шашлык из грешников, запивая их пивом «Старый Мельник»? *** вам, дорогие мои богобоязненные хомосапиенсы! И два хуя вам, цикающие зубом атеисты. А главный приз: 100 хуев достанется конечно же нашим прыщавым тинейджерам-сатанистам.

Итак, Пресподняя – есть не что иное, как Замок ****еца. В замке в этом живет ****ец по имени Паша-Простокваша. Он наркоман. Не надо его бояться. Он пушистый. Мягкий, золотистый и солнечный. Мальчик-****ец. Конченный человек...

Вы все и так живете в Преисподней, ибо выхода у вас нет. Разве что один выход – в окно. Или из окна...

БРЕД не имеет четких границ. Он расплывчат, потусторонен и гутаперчив. Он мохнат, своеобразен и трехлитров, как банка из-под майонеза. Он призрачен и скоропостижен, как моя рука, настигающая приподнятости Тети Элины, соседки со второго этажа, в надежде ощутить их приподнятую силиконовую мягкость... Он надежен и своевременен, как все та же моя рука, блуждающая теперь уже в районе ее впадины, где-то в густых зарослях... БРЕД неподвижен и самодостаточен, как совершивший свое дело мой ***. Некоторые его еще предпочитают величать фаллосом.

БРЕД монументален, как памятник Ленину, ебущему Клару Цеткен, в то время, как та жадно отлизывает у Розы Люксембург. БРЕД гигиеничен и целомедренен, словно поцелуй Даздрапермы, как уха из тритонов или, как Марианская Впадина.  БРЕД хочет, чтобы вы это знали, Братья и сестры.

Проповедь кончилась. Прихожане расползались по домам. Кто стряпать пирожки, кто смотреть фильм «Аццкий Поросенок-убийца из деревни Иваново», кто-то дрочить на статуэтку Маргарет Тэтчер, кто-то играть на фортепиано и петь песни про минет и про некрофилов. А кто-то просто слоняться по улицам в поисках: пелотки на ночь, пива, водки, травы, или же... новой жертвы...

Именно таковым начинающим маньяком и являлся Вова Пупырев из 7-го «б», который так хотел в эту ночь кого-нибудь прикончить. Он уже поймал свою жертву: Колю Нострадамуса, что отказался дать списать ему контрольную по алгебре. Вова уже почти что вонзил было нож в свою жертву, но тут подоспел  отважный и доблестный  милиционер Костя Бульбулятор, который отвел Вову в участок, рассказал о том, что быть маньяком нехорошо и что за это можно угодить в тюрьму. Вова расплакался и пообещал, что больше так не будет и Костя отпустил маньяка на свободу.

...Когда БРЕД заходит слишком далеко, уже становится не важно а был ли я, или меня не было.