О былом и думах настоящее и будущее села

Очерк

Эх, сторонка моя родная, сторона неоглядная! Лес да поле, ширь да благодать. Сколько ж ты повидала на своем веку, сколько ж выстрадала, но всегда тебе были нужны сильные крестьянские руки. Вон, погляди, сколько их в селе Ушаково! Дома, как грибы на поляне: одни в низинке вдоль речки Фошни уютно расположились, другие – чуть поодаль трассы и на возвышенностях. Местность там удивительная! Сколько бываешь – всегда любуешься. В какой из дворов не зайди – везде рады. Хотя дел у хозяев невпроворот.   Кладовые природы полнятся  день ото дня. А какой запах  от ульев!   Он  слышен издалека на всю округу. Ну как тут не заглянуть  в гости? Да и жара стояла просто невыносимая! Очень хотелось пить.

Мелодично пропев свою негромкую музыку, калитка впустила меня в открывшееся приусадебное пространство, заполненное хозяйскими постройками.  Дверь  дома отворила  миловидная полноватая девушка.

- А Владимир Петрович Королев здесь живет?- спрашиваю.
- Здесь, – ответила она. – На пасеке он! Пчел смотрит.

Немного погодя, из сада показалась взъерошенная голова плотного коренастого мужчины. Здороваемся. Новый знакомец, узнав  причину визита, смущенно извинился за свой внешний вид и, указав рукой в сторону порога, пригласил пройти  внутрь жилья.
Стоящий возле окна кухонный уголок так и манил к себе с дороги. Хозяин дома, наскоро стерев полотенцем пот с раскрасневшегося под маской   лица, сел с другого края стола.  Потом, пыхтя и отдуваясь от нестерпимого жара, сделал несколько глотков воды и успокоился.  Я тоже попросила кружечку долгожданной влаги.  Вода оказалась очень мягкой  на вкус, приятно холодила.
- У вас замечательная вода! – отхлебнув немного из чашки, говорю я. - Колодезная? 
- Да, нет, по трубам к нам течет, - ответил мужчина. – Вперед была еще лучше из башни возле фермы! Потом, когда обсадная труба проржавела, камень вышел, насос пришлось выдернуть  и опустить чуть пониже, метров на тридцать. Ливенские ребята бурили.

Сам он родом из деревни Жерихани, где некогда располагалось одно из поместьев  Лутовиновых, родственников  Тургенева.  По словам Владимира Петровича, это местечко  было названо  еще монголо-татарами.  Когда он вернулся из армии, там насчитывалось около 72 домов.  Начальная школа была  щитовая.  При ней жила учительница.  За получением дальнейших знаний, детвора отправлялась в Ушаково.

- Сейчас  от моей Жерихани уже ничего не осталось… - с болью в голосе говорит  мужчина. - А раньше – жизнь  кипела!  Нас в семье  четверо росло. Родители с зари до зари работали. Отец после оккупации   на Великую Отечественную семнадцатилетним ушел.  Артиллеристом был. Только в 1946 году вернулся. Его уже нет с нами. Четыре года назад от военкомата ему поставили памятник в селе Рождественском. А мама со мной живет. Недавно инсульт перенесла. Всегда  вся в делах и заботах была. На огороде ее и парализовало… После школы я год отучился в Речицком  СПТУ  на тракториста. Потом немного поработал в нашем колхозе, который согласно революции был назван  «Красный октябрь». Затем  служил в городе Кузнецке Пензенской области, в войсках подземной связи. Позднее  женился на  соседской девушке Валентине. Она на пять лет была меня моложе. Вот так и живем с тех пор. Две дочки у нас, внуки. Супруга работает бухгалтером в Ушаковской сельской администрации.  До пенсии я и водителем был, и комбайнером. Три машины новые получал,  комбайны…  В связи с перестройкой колхоз переименовали в СХП «Ушаковское»,  давали  ему и другие названия. Потом пришлось подрабатывать… И жизнь прошла, - неожиданно резко обрывает свою речь Королев, глухо смеясь, и отворачивается в сторону. А я смотрю на его большие натруженные руки, широкую спину и понимаю, что сидит передо мной простой русский мужик, богатырь здешний.  Тоскует его душа  о безвозвратно ушедшем времени, словно пес скулит.  И ничего ты с ней не поделаешь! Да и не один он, Королев, на селе такой.

Да, много воды утекло с тех пор, когда бегал он шустрым мальчонкой по родным оврагам и балочкам. Да и  речка  Фошня с того времени уже и мельче стала. Многое изменилось с той поры: и взгляды, и рассуждения. Молодежь в деревню не заманишь, однако и та с возрастом понимает ценность и щедрость   родных просторов, их целебную силу.
Сила… Сила родной земли неимоверная!  Вот прикоснешься к ней однажды ладонью, да так и врастешь всем телом, что и оторвать уже ничем невозможно. Каждому свой  кусок  сладок. А если душой припадешь, так и вовек не расстанешься! И никакая тебя другая, вражья мощь не одолеет и с ног не собьет. Тут взаимный обмен только возможен, полюбовно: сколь отдал земле, столько и вернет, а замешкаешься – ждать не будет, в свои права вступит, рассердится, бурьян да полынь на свет выпустит. И нет ее горше на свете, полыни той.  Потому как тоска в ней необъятная заключена -  тоска земли по мужицкой солюшке. Слезой  и потом отцов и  дедов наших из века в век она поливалась, кровью пропитана былых сражений.  Оттого-то и тяжело нам с ней подчас расстаться. Вот и едут за продуктами в деревню улетевшие некогда из родных гнезд,  повзрослевшие отпрыски.

 -    Молоко, творог, мясо, яйца,  мед, вырученные за них деньги  - всё для  детей и внучат, - продолжает рассказывать Владимир Петрович. – Старшая дочь Света  в Ливнах живет,  а младшая Наташа – с нами. Помогаем, как можем. Мед сейчас никому стал не нужен, сбывать его некуда. Раньше  из Ростова и  Белоруссии покупать приезжали, заготконтора принимала, а теперь  - стоит. Кондитерские фабрики с ним не работают, а торговать мне им некогда, да и не умею я. Каждый год по четыре теленка держу: два своих, а два других покупаю в «Заре».  Сено сам кошу. Трактор еще в колхозе взял, по дешевке, ЮМЗ-80. Старый, но к нему все приспособления есть: косилка, плуг, кун, вилки, грабли. Работает, как зверь! Все один делаю.  Сколько годов уже! Привык. Молоко сдаем частнику из  села Внуково Покровского района. У него там свое производство.  Полтора гектара земли  засаживаем  картошкой и свеклой. Возле дома  24 сотки обрабатываем. Баранов вперед много было. Продал. Хлопотно с ними, стеречь надо. Оставил всего несколько голов. Маленьких ягнят докармливаем вручную. Поросят держим…Ой, на все нужно время! Всем надо заниматься! И что? Отдай за поросят  семь тысяч  с половиной, потом зерно купи на десять, продай  мясо по 200 рублей за килограмм, допустим  80 кг в одном, всего  - 16 тысяч! Согласитесь, прибыль небольшая. А ходишь год. И с птицей беда: кур лиса таскает. Замучила! Придёт с речки и только – дай, мол, и дай! Картошку  жук  ест. Обрабатывать надо, что тоже недешево обходится. Так что, нет у деревни перспективы. Все люди разбежались!  Раньше проще было: зерно колхоз давал.  У нас он был громадина! Тысяча шестьсот ходило дойных голов, три тысячи – нетелей, а быков было сколько, а телят?! Четыре фермы! А теперь только Коля Чеботов отару овец держит, коровы у него, телята, и  - всё! Он сейчас хлеб убирает... Хотя с другой стороны, в то время  чтобы молодежь оставалась на селе, паспорта не давали. Наверное, поэтому-то мы  и остались здесь. Девчата молодые подрастали, куда их? На свеклу. Тяпки в руки - и вперед. Жара -а! Каково это? А платили – чашкой сахара в подол. Помню, когда в Дубках, под Ливнами, стали давать квартиры,  сады разводить, птичники, от нас семей 7-8 сразу ушло... Но все равно в деревне веселей жить! Были бы механизация хорошая, дороги,  да народишку побольше. В городе жизнь монотонная. Асфальт, машины носятся туда-сюда, гудят. Куда  особо пойдешь?  Да и некогда. У меня брат в Москве живет. Всю жизнь на завод проходил. Что видел? Работа – квартира - работа.  А сейчас там все жилье в кредит нахватали, а рассчитываться чем? Вот так и крутятся день и ночь, чтобы выплатить его.

Что тут скажешь? Меняется жизнь, и вместе с нею -  облик деревни. Какой ей суждено стать? Кто знает. Может быть, она будет  держаться на таких рачительных хозяевах как Николай Чеботов, про которого говорил мой недавний собеседник?
Однако Николаю Александровичу было не до разговоров. Да это и понятно, ему  тогда каждая минута была дорога: уборка шла!

- Вот еще выдумали, - сразу же отмахнулся он от меня, - я только на минутку заскочил домой пообедать, а вы с расспросами… Меня поле ждет! –  и скрылся в доме, продолжая что-то бурчать себе под нос. Его жена Людмила Федоровна, встретившаяся мне на улице,  пошла вслед за ним.

Уезжать не хотелось, поэтому я присела на лавочку возле забора и стала ждать. Все слова, сказанные Чеботовым, были  легки и беззлобны, поэтому обиды не чувствовалось. Было желание - познакомиться с этими людьми поближе, узнать, о чем  они думают, как живут.
Ждать пришлось  недолго.  Наскоро перекусив, хозяин дома исчез также стремительно, как и появился. На прощание в памяти  от него осталась только  широкая  добрая улыбка. 

- За мужиком на селе – всё, вся работа, - провожая глазами  мужа, задумчиво сказала Людмила Федоровна. – Встаем в половине пятого утра. Готовим  еду пастухам, доим и выпускаем коров, выгоняем телят и овец.  В обед управляемся, а там  - и вечер недалеко. Год назад землю пробовали оформить в аренду, не получилось. Хоть и называют нас фермерами, но с этим вопросом тоже есть свои сложности, налоги большие. Комбайн у нас, два трактора, весь прицепной инвентарь. По хозяйству  сыновья хорошо помогают. У  обоих — высшее образование, но трудятся  не по специальностям. К сожалению, инженерам на заводах мало платят.   Проживают с семьями в Ливнах,  а на заработки в Москву ездят: две недели через две.  Всё свободное время здесь проводят. Старший Николай  прекрасно разбирается в Интернет-технологиях,   торговле,   сельском  хозяйстве, а младший Александр  больше интересуется  машинами и разными механизмами. Иногда приходится  в помощь рабочих нанимать, хотя и не всякий соглашается. Время какое-то непонятное...

Между супругами Чеботовыми всего лишь в год разница. Оба ушаковские. Вместе росли и учились. Николай получил в Колпняском СПТУ образование водителя, а Людмила окончила сельскохозяйственный техникум, работала бухгалтером. Разведением личного подсобного хозяйства они занялись после реорганизации хозяйства: нужно  было детей ставить на ноги.
- Коров дою вручную, - продолжает рассказывать  мне хозяйка. - На купленный аппарат не хватает мощности. Ферма-то, которую мы арендуем, старая. Зимой тоже хлопот много: за всеми убери, накорми, напои, вовремя отследи окот или отел. Овцы полностью находятся на попечении главы семьи. Он  даже помнит какой ягнёнок от какой  матери  родился. Баранину, телятину и молоко  сбываем в основном скупщикам. Свинину и мясо птицы оставляем себе. Корма свои.  Бывает, рассержусь на мужа и  ругаю его: «Ну что ты со всем этим связался?! Мужики уедут в Москву: пятнадцать дней  отработают — и дома. На дворе -  коровка одна. Накосят ей сена и отдыхают. А ты круглый год крутишься!». Однако «за ради бога» он работать  не любит, как зря на раскладушке в городе спать не будет. Говорит,  «лучше дома намахаюсь и полежу». Тяжело бывает, но мы уже  втянулись, бросать — жалко. Да и надеяться не на что.  В молодости, конечно, могли  бы переехать в город: нас звали в Тольятти  родственники Николая.  Его приглашали в бригаду, предлагали машину, но супруг сразу сказал: «Нет. Буду я ещё с банкой за молоком в очереди стоять!».  Да и  на деревне  на  начало 1980-х было  неплохо. Нам от колхоза квартиру дали, зарплату платили вовремя. Детский сад был замечательный, школа десятилетка. Перестройка все поломала... А сейчас уезжать куда-то — уже не к нему. Я не представляю своей жизни в городе. К тому же люди оттуда бегут! Жилье стараются приобрести в  сельской местности. « Воздух у вас, - говорят, - здесь хороший, красота, простор!». Но  они ничего не водят, поскольку  не умеют.  Земля же  и скотинка уход любят.

Вот те на! Интересная получается картина. Значит, надоела городским цивилизация! Свободы им  захотелось, естественной природной прелести. Что ж, это не удивительно. Глядишь, и они с годами прирастут к  деревне, детей и внуков перевезут. Может быть, у кого-то  среди них будет больше возможностей, материальный достаток, а крестьянской сноровке и трудолюбию они у наших мужиков научатся!..
 Да-а, по неволе задумаешься, голову опустишь, к земле припадешь. Слышит ли она, какие сегодня разговоры ведутся? Чем ответит? Только бы не молчала.