Уважаемый читатель!
Перед вами книга о реальных событиях, происходящих в наши дни. Автор не называет истинных имен реальных участников, любезно согласившихся на литературную обработку их расска¬зов и впечатлений, ибо история эта еще продолжается. Поэто¬му любое совпадение имен может быть только случайным.
Перепечатка и иное использование текста этой книги до¬пускается только с письменного согласия правообладателя.
Я люблю мощный и короткий разбег "Боинга-747". Крылатая машина, оторвавшись от земли, уверен¬но набирает высоту, а внутри нее слаженно и четко начинается работа по обслуживанию пассажиров. Включаются экраны телевизоров, встроенных в си¬денья первого класса, мерцает карта полета, внимательные стюарды и стюардессы профессионально отрабатывают опла¬ченные билетом услуги.
Рейс Нью-Йорк-Москва длится почти двенадцать часов. Удобно устроившись в кресле, которое с помощью сенсоров можно легко подстроить под любое положение тела, огляды¬ваю салон. Большинство пассажиров, летящих в первом клас¬се, видимо, россияне. Вижу знакомое по телерепортажам лицо бывшего вице-премьера России - Бориса Федорова, рядом с ним - кто-то из прежних российских министров. Прямо за мной расположилась группа высокопоставленных чиновников российского Минсельхоза, которые с начала полета шумно об¬суждают результаты "войны с американскими окорочками", отмечая какую-то победу непрерывными тостами. Справа смотрит в иллюминатор известный российский предпринима¬тель, вежливо поблагодаривший меняна безупречном анг¬лийском, когда я подал ему упавшую сумочку его спутницы, популярной телеведущей. Дальше виднеются два легионера хоккеиста, летящие в Россию в отпуск. Сотрудники посольства США, возвращающиеся на службу, предприниматели, сенатор из Арканзаса, да мой сосед - епископ баптистской церкви, нап¬равляющийся на семинар в Самару, составляют американскую часть пассажиров.
Я не был в России почти два года, после окончания исто¬рического факультета МГУ. Странно переплелась судьба на¬шей семьи с Россией. Мой прадед - Андрей Яковлевич Скорый, сын тамбовского купца первой гильдии, встретил российскую революцию на Дальнем Востоке. Он возглавлял там предста¬вительство фамильной меховой компании. Выполняя наказ от¬ца, отправленный из Тамбова телеграммой, прадед реализовал за валюту склады, контору и пушнину. Почти два года Андрей ожидал дальнейших отцовых директив во Владивостоке. Пере¬болев тифом и узнав о расстреле семьи матросами-анархиста¬ми в конце 1919 года, прадед перебрался в Америку. Вывезен¬ные доллары и деловая хватка Скорого позволили ему продол¬жить меховой бизнес на Аляске.
Часто бывая по делам своей фирмы в Нью-Йорке, Анд¬рей снял там квартиру. Дела шли успешно, и вскоре он оконча¬тельно обосновался в этом городе, управляя оттуда разрастаю¬щейся компанией. Через год Андрей Яковлевич повстречал очаровательную семнадцатилетнюю модистку салона шляпок, что на Мейн-стрит.
Софья Шерман была дочерью российских евреев, вые¬хавших из-под Витебска. Ее семья тепло приняла немногословного самостоятельного "господина из Тамбова", с которого рыжеволосая Софи не сводила влюбленных глаз. Она без памяти влюбилась в Андрея и став его женой сохраняла это чувство всю жизнь.
Скорый умел работать - в семье царил достаток и своеобразный патриархальный уклад. В нем причудливо переплетались православные ииудейские традиции - икона Андрея Первозванного, висевшая в столовой, многочисленные фотографии моих ортодоксальных родственников, вкусный еврейс¬кий стол и молитва "Отче наш", которую выучили читать трех лет от роду моего деда, Юджина Скорого. Он с детства рос двуязычным ребенком. Легко начинал фразу на родном анг¬лийском и заканчивал ее, чуть грассируя, на чистом русском. Младший Скорый обладал способностями к языкам, легко учился и был стопроцентным американцем, любящим бейс¬бол, звездно-полосатый флаг и спортивные машины. Закон¬чив Массачусетский технологический институт, дед присту¬пил к работе в одном из подразделений автомобильной компа¬нии Форда на Западном побережье США. К этому времени наши войска в Европе вели жестокую войну с фашистской Германией.
В 1944 году Юджин Скорый неожиданно для семьи отп¬равился добровольцем на фронт. Американские и советские войска стремительно продвигались навстречу друг другу. В возрасте 24 лет лейтенант Скорый был личным переводчиком генерала Симпсона и принимал участие во всех переговорах с высшим военным командованием русских. Он был первым американским офицером, встретившим с группой своих солдат советских воинов на Эльбе.
Это великое событие было отмечено Медалью Почета (Medal of Honor) - высшей наградой США, которую ему лично вручил Президент. Фотография моего деда с почетной награ¬дой была на первых страницах американских изданий в мае 1945 года.
Вернувшись в 1947 году в США, Скорый резко изменил свою жизнь. Он стал сотрудником Центрального разведыва¬тельного управления. Его деятельность была связана с работой по противодействию растущей мощи Советского Союза. Не скажу, чтобы в нашей семье приветствовали это. Несмотря на тяжелые воспоминания о социалистической революции вРос¬сии, мой прадед любил эту страну. Он много рассказывал о ней и радовался победе над фашистской Германией.
В 1950 году родилась моя мать - Джейн. Ее родители быстро разошлись, и девочка воспитывалась в семье Андрея Скорого. Мама страдала от редких контактов с отцом и ма¬терью. Она росла очень скромной, "закомплексованной". Де¬вочка слишком много времени проводила дома. Общение там происходило в основном на русском языке. Джейн взахлеб читала Толстого, Достоевского, Чехова. Слушала рассказы горячо любившего её Андрея Скорого о России. Словом, Джейн Скорый, американка во втором поколении, росла поч¬ти тургеневской девушкой и поступила на филологическое отделение Стэнфордского университета по специальности русский язык и культура. В 1974 году мама в составе турис¬тической молодежной группы из США посетила Советский Союз. Молодых американцев в течение двух недель сопро¬вождал выпускник Московского государственного институ¬та иностранных языков имени Мориса Тореза. Его звали Владимир Евтушенков. В общем, не знаю, как, но этот смаз¬ливый и раскованный парень стал моим отцом. Улетая в США, мама ревела, уткнувшись лицом в плюшевого медведя, подаренного ей Владимиром; а он, наверное, писал объясни¬тельные записки в свою партийную организацию. Так в 1975 году, в штате Нью-Йорк у аспирантки Стэнфордского уни¬верситета появился я - Андрей Скорый, названный в честь прадеда. Способности к языкам, быструю обучаемость я унаследовал от мамы. Мой же русский отец, стоящий в цент¬ре фотографии американских студентов и аспирантов на Красной площади, наградил меня привлекательной внеш¬ностью и коммуникабельностью, особенно в отношениях с девушками.
Мама после окончания аспирантуры, защитив диссерта¬цию, забрав меня с собой, уехала на преподавательскую работу в милый университетский городок Пало-Альто, своего рода спальный район при Стэнфорде. Там ипрошло мое детство, среди теплых и чистых улиц солнечной Калифорнии. Окончив школу, я поступил на историческое отделение Стэнфордского университета. Мой дед Юджин Скорый отметил это событие своим визитом к нам с мамой и роскошным подарком - специ¬ально изготовленным для Америки автомобилем Митцубиси 3000 GT. На университетских вечеринках девчонки в очередь стояли, чтобы уехать со мной в кабине этого белоснежного "истребителя".
За два года до окончания университетского курса мне предложили поехать на стажировку в Московский государ¬ственный университет. "Андрей - это твой шанс. Московс¬кий государственный университет является одним из основ¬ных учебных заведений России, формирующих элиту этой страны. Его научная школа вобрала в себя лучшие традиции русской интеллигенции, в сочетании с высоким качеством преподавания. Самая талантливая думающая молодежь Рос¬сии мечтает учиться в МГУ. Союз развалился, грядут огром¬ные перемены, и впереди у тебя блестящая карьера. Твой русский язык и знания помогут нам понять процесс смены эпохи в этой империи зла,- убежденно говорила мне декан нашего факультета Стефания Поломски. - Наши кураторы подберут интересную тему для твоих исследований". - "Ка¬кие кураторы, мэм?!" - "Завтра ты увидишься с ними". На встречу с неизвестными мне людьми, я направлялся с твер¬дым намерением отказаться от поездки. Но... "Это нужно Америке, Андрей! - твердо и убедительно говорил мне чело¬век, представившийся давним другом моего деда. - Это осно¬ва твоей будущей карьеры. Помоги своей стране и той Рос¬сии, которую когда-то потеряла твоя семья. Все формаль¬ности мы быстро уладим. Сейчас идет интенсивный обмен студентами между нашими странами. Два года! Ты будешь приезжать на каникулы. К окончанию стажировки у тебя бу¬дут деньги на самостоятельную жизнь, хорошая специаль¬ность и поддержка Правительства Соединенных Штатов". Я принял решение ехать.Россия разочаровала меня. Это была не та страна, кото¬рую я ожидал увидеть: неразбериха в политике и экономике, грязные туалеты в студенческом общежитии, неулыбчивые се¬рые люди. Но жизнь продолжается! И я постепенно привык к непростой московской среде... Учеба в Университете давалась легко, у меня появилось множество друзей, а русские девушки были ничуть не хуже загорелых калифорнийских красавиц. Провинциалы и столичные штучки, жители бывших советских республик - вся эта студенческая масса бурлила, образовыва¬лась в стенах МГУ. А дальше эти молодые люди с дипломами юристов, экономистов, философов, физиков растекались по всей стране и миру. Нет фактически такой области знаний, для которой не готовили бы здесь высококлассных специалистов.
Представители всех слоев общества учатся в Московс¬ком университете. И я имел прекрасную возможность видеть и анализировать формирующуюся Россию с помощью мето¬дик, предоставленных мне моими кураторами. Раз в две не¬дели я посещал американское посольство и общался там не только с нашим атташе по культуре и образованию... Чистый русский язык, располагающая внешность и контактность позволяли завязывать многочисленные знакомства с перс¬пективными, на мой взгляд, студентами различных факуль¬тетов. Поручения американских кураторов выполнялись на сто процентов. Дипломная работа, которую я выполнил и за¬щитил в МГУ, называлась "Русская научная эмиграция в Америке". В ней был обобщен и представлен интереснейший и почти совершенно не изученный сюжет - русские колонии В США, своего рода "Маленькая Россия" (Little Russia), частью которых были своеобразные научные коммуны в Нью-хейвене, Питсбурге, Чикаго, Нью-Йорке. Именно в США многие выходцы из России добились мирового приз¬нания, преодолев языковые границы национальной науки. Достаточно назвать имена авиаконструктора Сикорского,экономиста Леонтьева, химика Игнатьева, социолога Соро¬кина, инженера-строителя Чеботарева. Список этот можно долго расширять.
Изучая архивные материалы, я пришел к выводу, что русские ученые-эмигранты, оказавшиеся в Америке, были в целом значительно моложе тех, кто эмигрировал в Европу, а значит, и социально мобильнее. Необходимость подтверж¬дать свою профессиональную репутацию - русские чины и звания здесь не признавались, скорее, стимулировала, чем служила непреодолимым препятствием карьере. То же каса¬лось и языка. Если в Европе существовала возможность жить в почти автономном русском языковом анклаве, то в Америке его не было. Отсутствие национальных организа¬ционных форм науки стало одним из важных факторов быстрого вхождения русских ученых в поначалу инород¬ную профессиональную ткань и способствовало их интегра¬ции в мировую науку. Причем, успешно приспособившись к США, они продолжали отождествлять себя с русской куль¬турой. Развал Советского Союза вызвал новую волну эмиг¬рации российских специалистов в США. Но эта тема долж¬на была стать моей докторской диссертацией, которую я на¬меревался подготовить и защитить в родном Стэнфордском университете.
Словом, МГУ был с отличием окончен. Счастливая мама, прилетевшая ко мне из США, расцеловала меня на ступеньках университета и плакала, когда мы с друзьями в последний раз пели студенческий гимн "Gaudeamus".
* * *
Я вернулся в Пало-Альто. Месяц пролетел в шумных ве¬черинках, устраиваемых друзьями в честь моего возвращения. Чаще всего веселиться мы ездили в Сан-Франциско. Там, гля¬дя на Мост-Золотых Ворот с берега Китайского пляжа, я часто думал: "Что может соединить столь разные и великие страны - Америку и Россию?" Приступив к работе над докторской дис¬сертацией в университете Стэнфорда, я устроился наработу в небольшую американо-российскую компьютерную компанию "RU-teck", расположенную в самом центре знаменитой Сили¬коновой Долины.
По направлению к югу из Сан-Франциско выходит два шоссе - 101-й и 280-й фривэйс (free-ways). В начале они миль на 10 расходятся в стороны и сливаются только в Сан-Хосе, где 280-й перестает существовать, и далее к Лос-Анджелесу ведет только 101-й. Вся местность, ограниченная этими двумя шоссе, до Сан-Хосе включительно, обычно называется Silicon Valley; хотя, если исходить из строгих понятий топонимики, то Сили-коновой Долиной следует называть лишь крохотный ее кусо¬чек, находящийся где-то между Купертино и Пало-Альто. Мес¬то вполне легендарное, с конца 50-х годов планомерно заселя¬емое преимущественно выпускниками Беркли, Стэнфорда и других университетов с дипломами специалистов по компью¬терам (computer science engineer). В Силиконовой Долине на¬ходится свыше 60% всех создателей веб-сайтов (web-sites) ми¬ра. На клочке земли, по площади сравнимом с территорией, об¬нимаемой Бульварным кольцом в Москве, находятся леса, хол¬мы, озера, национальные парки: Alta, Vista, Sun, Silicon Graphites. Здесь сконцентрированы основные силы компаний Intel, Apple, Hewlett-Packard, Netscape, Borland, Oracle, Yahoo. Что-то вроде Выставки достижений народной компьютериза¬ции в калифорнийском варианте.
Большую часть живых особей в Силиконовой Долине составляют небольшие компании с очень непродолжительным средним временем жизни - их называют "start up". Они возни¬кают, исчезают, вновь появляются уже с другими идеями и из¬мененным составом, сливаются, объявляются банкротами и Т.Д. Жизнь даже весьма многообещающей компании никем и ничем не гарантирована. В общем, происходит что-то, очень похожее на кишащую жизнь экрана из известной компьютер¬ной игрушки "Life" или на сценку времен "золотой лихорадки", когда считалось безрассудным оставаться без револьвера, а жизнь была жестка, как седло, коротка, как у поденки, и стои¬ла всего пару щепоток золотого песка. Тогда, как и сейчас, мил¬лионером можно было стать в одночасье, как, например, им стал известный Стэнфорд - благотворитель, создатель универ¬ситета, носящего его имя.
Основателями и владельцами "RU-teck" были выпускник МГУ Владислав Соколов и Роджер Браун (Roger Braun), инженер- радиофизик, закончивший университет Беркли. Род¬жер в 1991 году ушел из компании "Apple", повздорив с началь¬ством, и организовал RU-teck вместе с Владиславом, переехав¬шим в США, для реализации своих амбициозных планов в об¬ласти создания компьютерных игр. Я не специалист, но мне ка-жется, что это - область самых передовых компьютерных тех¬нологий. Именно в ней сейчас едва ли не каждый день на на¬ших глазах совершаются чудеса - оживают компьютерные иг¬ровые персонажи, открываются новые возможности для пере¬дачи зрительной и звуковой информации.
Браун и Соколов возглавили коллектив, состоящий в ос¬новном из россиян. Причем часть сотрудников RU-teck нахо¬дилась в Москве, а другая - в Пало-Альто. То, что компания за¬нимается очень серьезным проектом, я понял уже во время сво¬его первого визита. В полдень в двухэтажном офисе RU-teck, где работают около 30 человек, было пустынно и, как на карти¬не "Завтрак аристократа", не прибрано. Не было видно ни сек¬ретарш, ни прислуги. Какого-нибудь лоска и фешенебельности тоже не было. Кругом в рабочем беспорядке валялись остатки упаковочного материала от присланного накануне в фирму "железа" или "хардвара" (hardware), как русские компьютер¬щики называют свою аппаратуру. Буклеты, книжки, руковод¬ства пользователя были небрежно разложены вдоль стен. В холле, поблизости от двух автоматов для пепси-колы, человек семь,расположившись на протертых до дыр двух низких диванах, о чем-то увлеченно болтая, поедали завтрак, купленный по дороге в какой-нибудь из забегаловок, многочисленных в этой "бизнес-местности".
Прислушавшись к разговору, я понял, что обсуждается концепция написания новой операционной системы, продажи которой по их расчетам могут составить к концу 1998 года 7% объема мирового рынка. Первые версии этой операционной системы были подготовлены Владиславом Соколовым и его сотрудниками еще в России, но там подобные задачи из облас¬ти мультимедиа, насущные сегодня, относились, скорее, к чис¬лу проектов из научной фантастики и никого не интересовали. Фрагменты практической реализации проекта, показанные мне Роджером и Владиславом в полутемном компьютерном за¬ле, поразили мое воображение. Запустив аппаратуру, програм¬мисты включили некое приложение, выводящее изображение меня самого, снятое при помощи видеокамеры, на дисплей компьютера. Затем убирался фон, а то, что осталось, помеща¬лось в окошко, в мизансцену какого-то телесериала. Я поднял руку, чтобы дотронуться до кого-нибудь из актеров. После уравнивания яркости мое изображение вместе с телесериалом было запущено в череду кульбитов, которые совершала плос¬кость изображения: то сворачивалась в рулон, то полоскалась цифровым ветром, как знамя на древке, то превращалась во вращающуюся наподобие глобуса сферу.
Словом, ребята собрались в компании талантливые. Ат¬мосфера русско-американского коллектива, объединенного су¬перпроектом, была гармонична. Мы работали, как это можно было бы сказать по-русски, "на всю катушку". Безусловным лидером RU-teck был Владислав Соколов. Он отличался безо¬шибочно узнаваемой печатью одаренности. Выделяло его и еще ОДНО свойство - невероятная интенсивность во всем, за что бы ОН ни брался. В Пало-Альто это называют "riding in the fast lane", а в Москве - "крутой парень". Я знал о нем немного. В 1982 году он окончилрасположившись на протертых до дыр двух низких диванах, о чем-то увлеченно болтая, поедали завтрак, купленный по дороге в какой-нибудь из забегаловок, многочисленных в этой "бизнес-местности".
Прислушавшись к разговору, я понял, что обсуждается концепция написания новой операционной системы, продажи которой по их расчетам могут составить к концу 1998 года 7% объема мирового рынка. Первые версии этой операционной системы были подготовлены Владиславом Соколовым и его сотрудниками еще в России, но там подобные задачи из облас¬ти мультимедиа, насущные сегодня, относились, скорее, к чис¬лу проектов из научной фантастики и никого не интересовали. Фрагменты практической реализации проекта, показанные мне Роджером и Владиславом в полутемном компьютерном за¬ле, поразили мое воображение. Запустив аппаратуру, програм¬мисты включили некое приложение, выводящее изображение меня самого, снятое при помощи видеокамеры, на дисплей компьютера. Затем убирался фон, а то, что осталось, помеща¬лось в окошко, в мизансцену какого-то телесериала. Я поднял руку, чтобы дотронуться до кого-нибудь из актеров. После уравнивания яркости мое изображение вместе с телесериалом было запущено в череду кульбитов, которые совершала плос¬кость изображения: то сворачивалась в рулон, то полоскалась цифровым ветром, как знамя на древке, то превращалась во вращающуюся наподобие глобуса сферу.
Словом, ребята собрались в компании талантливые. Ат¬мосфера русско-американского коллектива, объединенного су¬перпроектом, была гармонична. Мы работали, как это можно было бы сказать по-русски, "на всю катушку". Безусловным лидером RU-teck был Владислав Соколов. Он отличался безо¬шибочно узнаваемой печатью одаренности. Выделяло его и еще ОДНО свойство - невероятная интенсивность во всем, за что бы ОН ни брался. В Пало-Альто это называют "riding in the fast lane", а в Москве - "крутой парень". Я знал о нем немного. В 1982 году он окончилпсихологический факультет МГУ, и его дипломная работа была признана лучшей из выпуска. В 1985 году Соколов успешно защитил диссертацию в Институте пси¬хологии АН СССР. В это время Владислав занялся разработка¬ми в сфере компьютерной графики и анимации. Природный талант в сочетании с глубоким аналитическим умом и потряса¬ющей работоспособностью позволили ему в кратчайшее время стать профессионалом в этой области. В России он стал извес¬тен как изобретательный проектировщик и программист, автор получивших мировую известность компьютерных игр.
Познакомившись в конце 80-х на одном из симпозиумов в Европе с Роджером, Соколов вместе с ним приступил к реа¬лизации уникального в своем роде проекта междисциплинар¬ного технико-психологического картирования компьютерных игр - "Игротека". Для его осуществления они создали в 1991 го¬ду компанию "RU-teck", названную так по первым буквам их стран - Russia и United States of America. Переезд Соколова с семьей в США, по моему пониманию, был не столько бегством из голодной России, где ученым ничего не платили, сколько прорывом в самое сердце компьютерной индустрии - знамени¬тую Силиконовую Долину.
Вместе с десятилетним сыном Константином и женой Еленой Берсеньевой Владислав поселился в Пало-Альто, в до¬ме, построенном по проекту архитектора Айклера,- квинтэс¬сенции калифорнийского жилища. Это одноэтажный плоский house, в котором хорошо смотрится ковролин и геометричес¬кая мебель. Однако, когда я с Роджером заехал к ним домой, то увидел знакомый стиль благополучных московских семей - вы¬чурная мебель, картины и всякие мелочи, вроде коллекции расписных сырных дощечек, заполняющие каждый угол и каж¬дый сантиметр стены.
Елена Берсеньева, дочь известного в Москве профессора, была хороша собой и умна. Вскоре после переезда в Америку, она открыла популярнуюв Пало-Альто студию йоги. Российс¬кие сотрудники RU-teck - они же ближайшие друзья Соколова, которых он перевез в Америку,- поселились рядом в одина¬ковых сереньких домиках. Жизнь этой маленькой российской колонии была посвящена реализации проекта "Игротека". У нас был очень известный в компьютерном мире заказчик, поэ¬тому удачное завершение дела сулило большие деньги. Теку¬щее финансирование было щедрым, мой переводческий опыт востребованным и, самое главное, у меня было много времени и материала для работы над докторской.
Наблюдая за жизнью выходцев из России, я приходил к выводу, что многие бывшие российские граждане являются среди эмигрантских групп образцами благополучия - ассими¬лированные, неплохо зарабатывающие, посылающие детей в престижные университеты. Впрочем, между теми, кто приехал в Америку в 70-е, 80-е, вплоть до 1991 года и получил статус бе¬женца, и последней волной - специалистами, приезжающими по рабочей визе, по моему мнению, пролегает водораздел. "Бе¬женцам надо навечно приспосабливаться к этой стране, а наши русские держатся, как белые в Африке, - часто говорил мне, смеясь, Роджер, - или как на зимовке полярной, только более комфортабельно. В Америку не ходят".
На мой вопрос, заданный Владиславу о том, стоило ли везти сюда из России специалистов, и не проще ли было ку¬пить здешних, он ответил: "Ты знаешь, Андрей, российская технология без автора, без изобретателя, не работает. Поэто¬му вместе с технологиями, которые я экспортировал сюда, я экспортировал и людей". Завершение проекта было не за го¬рами, мы напряженно трудились, Влад и Роджер часто летали в Москву, "подстегивая" программистов, работающих там на RU-teck.
В августе 1998 года в России разразился системный кри¬зис. Американские газеты печатали гневные статьи о наших банках и предпринимателях, понесших огромные убытки в ре¬зультате дефолта. Заказчик проекта "Игротека" потерял значи¬тельные деньги в России и приостановилфинансирование проекта RU-teck. Соколов очень нервничал, его деятельная на¬тура не могла допустить остановки проекта и увольнения лю¬дей. Первые потери мы понесли в России. Оставшись без средств, московские специалисты остановили работу. Для того чтобы выжить, они искали заработок в других местах, и сла¬женная, высоко профессиональная группа начала распадаться. Владислав и Роджер сократили на треть число программистов, работающих в Пало-Альто. Неосновные служащие, в том числе и я, взяли неоплачиваемые отпуска. Больше всего Соколов бо¬ялся, что придется уволить людей, которых он перевез в Аме¬рику. Компания переживала серьезные финансовые трудности, нужен был новый инвестор и, когда он, казалось, был уже най¬ден, разразилась трагедия.
* * *
Утром 29 октября 1998 года в мою машину позвонил Род¬жер и сообщил, что он и несколько сотрудников RU-teck нахо¬дятся в доме Влада - Владислав Соколов, его жена Елена Берсеньева и их сын Костя были найдены мертвыми у себя дома.
Через 15 минут я уже стоял в толпе соседей, друзей и сот¬рудников нашей компании, собравшихся у места происшест¬вия. Увидев меня с крыльца дома, Роджер, что-то объяснявший господину в светлом костюме, махнул рукой полицейскому, пе¬регораживающему вход в коттедж. По вымощенной серым камнем дорожке я подошел к говорившим. "Следователь Майкл Венсон, - представился собеседник Роджера. - Прой-демте в дом, Вы нам поможете".
В чистой и уютной столовой сидел с заплаканными гла¬зами Артем Кузнецов, самый молодой программист RU-teck; ом пытался пить воду из чашки гжельского фарфора. Рука его тряслась, вода выплескивалась на пол, и он безуспешно пытал¬ся ухватить зубами край чашки. Артем, хорошо знавший анг¬лийский, казалось, совершенно его забыл и не понимал вопро¬сы следователя. Лишь минут через двадцать, приведя его впорядок; мы восстановили картину происшедшего. Заехав около 9 часов утра по делам к Владиславу, Кузнецов вошел в дом че¬рез незапертую дверь. Не обнаружив никого в гостиной, столо¬вой и рабочем кабинете Соколова, он прошел в спальную часть помещений. Открывшаяся ему картина была жуткой. На про¬мокших от крови простынях, в ночных пижамах лежали обе¬зображенные тела близких ему людей. Елена Берсеньева, по¬вернувшись к стене, так, как застала ее в постели смерть, нахо¬дилась в своей комнате. Костя лежал на спине, вытянувшись под легким одеялом в детской. Рядом, привалившись к его кро¬вати, полусидел с ножом в руке мертвый Владислав Соколов. У всех троих было перерезано горло. Позже судебные экспер¬ты установили, что Елене и Косте были нанесены два удара мо¬лотком по голове и 12 ножевых ранений. Увидев обезображен¬ные тела, Артем выскочил на улицу, стал звать на помощь. Он вызвал по мобильному телефону полицию.
"Ты хочешь посмотреть на них, Андрей?" - спросил меня Роджер. "Нет-нет, это слишком", - ответил я. Происшедшее по¬разило меня. Подобных кровавых преступлений в Пало-Альто никогда не было. И я не мог понять случившееся.
После гибели семьи Соколова я несколько раз был приг¬лашен на допросы к Майклу Венсону в качестве переводчика, для общения с русскими сотрудниками RU-teck. "Я знаю, что у евреев 18 - число, обозначающее жизнь, - спрашивал Венсон. -Но что значит 12 для русских? Дюжина - она и в России, дю¬жина, и в Америке, а если учесть, что убийца использовал два разных молотка, то во всей этой математике больше методич¬ности, чем символики". Следователь Венсон подозревал, что не все было в порядке в отношениях Соколова и Берсеньевой. "Странно, - говорил он, - что она сохранила девичью фамилию, и спали ОНИ В разных комнатах". Рассуждая о возможности убийства на бытовой почве, Майкл Венсонговорил, что из пя¬ти тысяч так называемых внутрисемейных убийств, происхо¬дящих в США ежегодно, половина приходится на супругов.
Более того, от 50 до 75 процентов самоубийств, происходящих каждый год в Америке, составляют самоубийства супружеских пар. В 90 процентах случаев инициатором был мужчина. "У парня от финансовых и бытовых проблем поехала крыша - и он убил своего сына, жену, а затем перерезал горло и себе. В поль¬зу этого говорят и так называемые "следы сомнений" на шее Соколова - мелкие порезы, которые наносит себе самоубийца перед решающим ударом. Судебная медицина описывает та¬кую практику".
Большинство опрошенных не верили в случившееся. По¬гибшая семья для россиян и американцев была примером по¬рядочности и дружеских отношений. "Лена и Костя были дву¬мя самыми дорогими людьми на свете для Владислава, - гово¬рили сотрудники RU-teck. - Мы знали Влада как мягкого чело¬века, он не любил конфликтовать, он стремился искать конструктивное решение в любой спорной ситуации. У него было немало проблем и трудностей, как у всякого творческого человека. Но поступить так, как считает следователь, он не мог. За неделю до убийства Владислав говорил нам, что нашел ин¬вестора, готового вложить деньги в проект".
По мнению Марии Крок, партнера Елены Берсеньевой по студии йоги в Пало-Альто, Елена всегда была жизнерадост¬ной, целеустремленной. Мария не замечала ничего странного в поведении Берсеньевой. Отдельные спальные комнаты супру¬гов тоже не удивляли ее: "Лена придерживалась строгого ре¬жима, была вегетарианкой, не пила и не курила, а муж, выкури¬вавший по две пачки в день, любил заявиться домой поздно с компанией друзей, посидеть за хорошим русским ужином и лечь далеко за полночь. Но она не сердилась на Влада, - гово¬рила Мария, - она даже смеялась над этой своей долей". Никто из опрошенных не верил, что семейные неурядицы могли стать причиной трагедии. Впрочем, Мария вспоминала, что Елена Берсеньева жаловалась ей на тяжелую депрессиюВлада из-за деловых неприятностей. Крок не обратила на это особого внимания: "У них был дом стоимостью около полумиллиона долларов, хорошие машины. Елена только что съездила в Индию и собиралась во Францию - в общем, я решила, что Берсеньева преувеличивает. Она по-русски была склонна все драматизировать". Во время следствия прорабатывалась и версия русской мафии. В конце концов, какому российско¬му предпринимателю удается избежать ее внимания?! Но подтверждения версии обнаружено не было - и самое глав¬ное, что разубедило полицию в причастности мафии, заклю¬чение патологоанатома о том, что на шее Владислава Соко¬лова были найдены мелкие порезы, свидетельствующие о подготовке к самоубийству. Этой версии придерживалось телевидение и большинство калифорнийских газет, имею¬щих влияние на обывателей. По их мнению, страшное само¬убийство было связано с деловыми неприятностями Вла¬дислава Соколова, которые в свою очередь имели прямое от¬ношение к российскому кризису. "Нет, все версии следовате¬ля не выдерживают критики, - считал Роджер. - Если это убийство, то оно совершено либо маньяком, либо професси¬оналом. Профессионал работает чисто, маньяк так не посту¬пает. Если это самоубийство, то оно поражает своей неле¬постью. Получалось, что он сошел с ума, но за час до этого мы с ним разговаривали, и все было нормально". Я ничего не мог понять и мучился, пока не позвонила врач из Солт-Лейк-Сити. Эйн Блейк Трейси, доктор психологии, уже много лет вела кампанию против популярнейшего лекарства последних лет - антидепрессанта "прозак" и его аналогов. Действительно, люди, принимавшие "прозак", совершали похожие по жестокости и бессмысленности преступления. "Я думаю, - говорил Роджер, - что Влад на самом деле готов был принимать все что угодно, не задумываясь о возможном эффекте... Не знаю, найдут они или не найдут следы ле¬карств,но для меня все стало понятно - он в прошлом пси¬холог, он знал, что принимать. Мой друг отравился".
Полиция проверила и эту версию. Следов каких бы-то ни было лекарств обнаружено не было. Судя по всему, Владислав действительно сошел с ума. Оставалось непонятным, для кого была аккуратно расстелена постель в гостевой комнате. Может быть, Влад и Елена кого-то ждали? Но спальным местом, по данным экспертов, никто не воспользовался.
Отпевание дорогих нашему сердцу Владислава, Елены и Константина прошло в маленьком православном храме Сан-Франциско 9 ноября. Затем по русскому обычаю мы собрались на поминки в доме усопших. У меня перехватило горло, когда я увидел перед входом в коттедж стоявших молча одноклас¬сников Кости. Над ними парил воздушный шарик с картинкой - грустные мальчик, девочка - и слова: "Прощай! Нам будет тебя не хватать".
На встрече сотрудников RU-teck в офисе компании было решено продолжать работу над проектом "Игротека". Роджер оставался в Пало-Альто, а я и Артем Кузнецов, должны были доставить урны с прахом Владислава, Елены и Константина в Москву, чтобы захоронить в родной земле.
На следующий день после отпевания в моем доме раз¬дался звонок. "Привет, Андрей! - услышал я голос Куратора. -Я слышал, ты летишь в Москву?" - "Да, мне надо там побы¬вать". - "Понимаю, понимаю. Я знаю об этой истории. Жаль парня и его семью. Ты думаешь, он действительно свихнул¬ся?" - "Куратор, я не хотел бы продолжать разговор на эту те¬му". - "Андрей, нам нужно встретиться и поговорить именно на эту тему, - твердо сказал мой собеседник. Я буду ждать тебя в кофейне на Ферн-стрит через час". В трубке защелкали ко¬роткие гудки отбоя.
Через час мы с Куратором и его спутником, темноволо¬сым и худощавым господином, сидели за столиком уютного за¬ведения. "Джордж Эйдман,мой коллега, специалист по тотали¬тарным сектам, - коротко представил его Куратор. - Начинай, Джордж!" "Видишь ли, Андрей, то, что произошло с семьей Соколова-Берсеньевой, кажется нам не простым самоубийством или - он сделал паузу - убийством. Вместе с полицейскими в доме работал и наш человек. Дело в том, что мы давно следи¬ли за Еленой Берсеньевой. Ты знаешь, чем она занималась в России до приезда в Америку?" - "Да, - удивленно ответил я, -кажется, она работала психологом в лаборатории Первого ме¬дицинского института в Москве, затем преподавала йогу". -"Не просто преподавала, Андрей, она была одним из основных специалистов России в этом направлении. И, кроме того...". Далее я узнал подробности, которые заставили меня совсем по-иному взглянуть на жизнь обаятельной владелицы студии йоги в Пало-Альто.
* * *
Закончив психологический факультет МГУ, Елена нача¬ла вместе с мужем заниматься наукой в области измененных состояний психики и воздействия на сознание различных тех¬ник работы с телом. В середине 80-х годов в лаборатории Пер¬вого медицинского института она проводила эксперименты с экстрасенсами и целителями. В 1978 году Елена Игоревна уе¬хала по линии Госкомспорта СССР в длительную командиров¬ку в Индию. Там супруга Соколова посетила множество цент¬ров йоги и йога-терапии.
Самое сильное впечатление произвел на нее Свами Рама и его Академия йоги на севере Индии. Именно эта школа пока¬залась Елене Берсеньевой наиболее соответствующей ее представлениям об этом учении. Йога-Рама, с точки зрения Елены, могла дать людям в России возможность не только улучшить здоровье, но и успешно адаптироваться к меняю¬щимся внешним условиям, развивать сознание и совершен¬ствоваться. Так понимал йогу мудрец Вадмасабхава, учение ко¬торого было положено в основу йогиСвами Рама. Сам Рама произвел на Берсеньеву незабываемое впечатление. Своим близким она описывала его как удивительного человека с голо¬вой седовласого мудреца и телом двадцатилетнего юноши, хо¬тя в ту пору ему было около 70 лет. Проведя около 35 лет в неп¬рерывных занятиях йогой и изучая духовное наследие Вадмасабхавы, он достиг совершенства в этой области.
В соответствии с древней легендой, только один раз в 200-300 лет рождается на земле человек, способный выполнить все позы йоги с таким совершенством, которое называют "парипур-на" - высшая, самая полная степень завершенности. Считают, что в нашу эпоху этот человек - Свами Рама. В Индии верят в реин¬карнацию - переселение душ, поэтому нынешние индийские муд¬рецы говорят, что Рама является реинкарнацией Бога Йоги, ко¬торый через много веков вновь спустился на землю, чтобы вос¬становить и укрепить почти утраченную науку. Его книги "Таин¬ство Йоги", "Свет пранаямы", "Древо Йоги", "Учение Вадмасабхавы" стали международными бестселлерами, и признаны самы¬ми читаемыми источниками в этой области. Свами Рама стал идеалом и непререкаемым авторитетом для миллионов учеников, но всей планете. В мире насчитывается около 200 центров йоги-Рама - они расположены в Европе, США, Австралии, Африке и т.д. Среди его учеников прославленные музыканты, известные предприниматели, титулованные особы. Именем этого человека названа вновь открытая звезда в Южном полушарии. Будучи системной организацией, йога-Рама является крупным междуна-родным бизнесом, в котором вращаются сотни миллионов долла¬ров. Именно эта структура, сделав ставку на Елену Берсеньеву как наиболее подготовленную персону, использовала ее для про¬никновения в распадающийся Советский Союз. Слишком велик был человеческий и материальный потенциал этой страны.
Получив из рук самого Свами первый в СССР аттестат на право преподавания йоги-Рама и заверения во всесторонней поддержке, Елена Берсеньева возвратилась в Москву 1988 го¬да. Перестройка набирала обороты, изменения во всех сферах жизни становились все более заметными. Теперь можно было делать то, о чем раньше нельзя было даже думать.
Йога-Рама благодаря активной деятельности Берсенье¬вой начала завоевывать официальное признание. Используя связи в Госкомспорте СССР, на телевидении и в медицинском мире, Елена организовала Научно-практический центр нетра¬диционных методов оздоровления, провела Всесоюзную кон¬ференцию по йоге-Рама. На ее открытие приезжал сам Учи¬тель. В короткие сроки число учеников достигло тысяч, откры¬вались отделения центра по изучению йоги во многих городах России.
Стараниями Берсеньевой, начиная с 1990 года, средства массовой информации страны пропагандировали только йогу Свами Рама. В 1991 году у российской последовательницы это¬го учения был уже собственный центр, расположенный в особ¬няке на Пречистенке, в центре Москвы. Она поддерживала ак¬тивные связи с центрами в различных странах Европы и часто ездила в замок Клантон, расположенный на юге Франции, в котором находился Европейский центр йоги-Рама. Руководи¬телем этого центра был Чандра Сен, второй по влиянию в орга¬низации Свами Рама человек. Молодой и энергичный, он был своего рода премьер-министром этой структуры.
На мой вопрос, какое отношение может иметь ЦРУ к рассказанному, какая связь между гибелью семьи Соколова-Берсеньевой и йогой, Эйдман ответил: "Видишь ли, Андрей, еще в 1966 году на Всемирном конгрессе индуистов в Аллаха¬баде было заявлено, что их миссия на Западе увенчалась фан¬тастическим успехом. Они считают, что индуизм сегодняста¬новится мировой религией, имеющей решающее значение, а христианство скоро прекратит свое существование. Уже при жизни следующего поколения, по их мнению, в мире останет¬ся только две основные религии - ислам и индуизм. Ты пони¬маешь, Андрей, это было сказано более 30 лет назад, и это бы¬ли не пустые слова. Миллионы людей в США, Европе, Рос¬сии вовлекаются в другую цивилизацию, с иными духовными ценностями. Йога - это не просто гимнастика. Адепты ее наи-более агрессивной части, а к ней мы относим йогу-Рама, пос¬тепенно глубоко проникают в сознание людей и меняют его. За красивыми словами о Нирване скрывается учение Вадмасабхавы, формирующее узкую касту сверхчеловеков, кото¬рым все дозволено. Правительство США не может допустить, чтобы в руках таких людей оказались власть и судьбы челове¬чества. Нам известен печальный опыт, когда, используя тай-ные знания, образовывались режимы, уничтожившие милли¬оны людей".
В той уютной кофейне на Ферн-стрит мы говорили о многом, хотя я не все понимал в словах моих собеседников. Яс¬но было одно: я должен был лететь в Москву не только для то¬го, чтобы исполнить печальный долг перед погибшими Вла¬диславом, Еленой и Константином. Получив соответствующие Инструкции, я должен был, используя мой опыт и связи в Москве, выполнить ответственное задание.
* * *
Коснувшись упругой резиной летного поля, "Боинг-747", чуть дрогнув своим мощным корпусом и взревев двигателями, остановился после короткой пробежки перед зданием между¬народного авиатерминала "Шереметьево-2". Быстро преодолев таможенные и пограничные формальности, мы с Артемом Куз¬нецовым оказались в VIP-зале аэропорта. Там нас ожидала группа печальных, хорошо одетых молодых людей - друзья Владислава и Елены, его брат и сестра.
Через несколько минут в помещение доставили багаж -урны с прахом близких нам людей. "С возвращением, родные", - негромко сказал кто-то из присутствующих. Женщины тихо плакали, глядя на портреты Владислава, Елены и повзрослев¬шего Кости, которого многие родственники и друзья семьи последний раз видели еще совсем маленьким. После минуты Молчания мы спустились вниз, и кавалькада машин унесла нас в промозглый ноябрьский вечер. Ни осень, ни зима - такое время года я видел только в России. Русские называют его, кажется, безвременьем... 12 но¬ября 1998 года на маленьком московском кладбище, находя¬щемся рядом со старинным парком, состоялось захоронение урн. В траурной церемонии приняли участие убитые горем ро¬дители погибших, другие родственники, друзья и бывшие кол¬леги. Выступавшие в своих прощальных словах выражали не только чувство скорби и личной утраты, не только соболезно¬вали родным и близким, но подчеркивали замечательные чело¬веческие качества погибших, глубокую несправедливость тра¬гедии, оборвавшей жизни людей, дорогих для всех собравших¬ся. Все отмечали хорошо известную им личную преданность всех членов этой прекрасной семьи друг другу. Такой встрече с урнами вместо живых дорогих людей близкие, несомненно, предпочли бы пожизненное расставание с живыми.
И опять, как после отпевания в Сан-Франциско, я сидел за поминальным столом, устроенным друзьями Влада. Они сняли ресторан в комплексе "Каллипсо-21 век", расположен¬ном неподалеку от места погребения. Странным казался мне этот зал, расписанный сюжетами из булгаковского "Мастера и Маргариты". Необъяснимым и непонятным был уход из жизни людей, с которыми мы попрощались навсегда. К нам с Артемом Кузнецовым подходили с просьбой рассказать о последних днях жизни трагически погибшей семьи. Мы договаривались о встречах с друзьями иколлегами Владислава. Для этого я пла¬нировал пробыть в Москве около 10 дней.
Что касается Артема, то он не собирался возвращаться в Америку. Кузнецов решил возглавить группу сотрудников RU-teck в России и развивать проект здесь. Ещё в самолете он ска¬зал мне, что гибель Владислава и его семьи подвела для него эмоционально-смысловую черту под почти двухлетним перио¬дом его честных и напрасных усилий вписаться в цивилизо¬ванный рынок западных технологий мультимедиа. Эта черта пролегла для него не только снизу, но справа, и слева, и сверху, образуя траурную рамку. По словам Артема, эта смерть совпа¬ла по времени с новым витком кризиса в России, когда не толь¬ко простым людям, но даже "прорабам перестройки" стало яс¬но, что прямой, без надлежащей адаптации, перенос западных социальных технологий на российскую почву дает отрицатель¬ный эффект. Он считал, что новое поколение отечественных компьютерщиков сможет найти форму выживания, некий сре¬динный путь между Сциллой и Харибдой - требованиями рос¬сийских пользователей и западных компаний, желающих по¬лучить эксклюзивное право на качественный и недорогой рус¬ский продукт. Артем убежденно говорил, что пора перестать уповать на заокеанскую "кукурузу" и пересесть на родную "гречку", которую отечественные специалисты уже (или еще) вполне умеют выращивать. Я не спорил: "Бог в помощь", - как говорят в России. Более всего мои мысли занимали несколько человек, с которыми я обязательно должен был встретиться.
* * *
На следующее утро после похорон за мной в гостиницу "Рэдиссон-Славянская" заехала Анна Искандарян, близкая еще со школьных времен подруга Елены Берсеньевой. Мы направлялись на Ленинский проспект, в квартиру, где жила Татьяна Собянина, матьпогибшей. Уверенно маневрируя в Потоке машин, несущихся по московским улицам, Анна рассказала мне историю дружбы двух молодых женщин. Они Встретились маленькими девочками, в стенах известной на Всю Москву спецшколы № 55. В этом учебном заведении осо¬бое внимание уделялось изучению английского языка и гума¬нитарных предметов. Подруги жили неподалеку друг от дру¬га, и общались не только на уроках. "Уже тогда,- говорила Ан¬на,- Лена выделялась среди школьниц". Ее отец, известный ученый-физик, часто ездил за границу - в Швейцарию, Фран¬цию. В 70-е годы это было редкостью для советских людей. Он привозил единственной дочери модную одежду, забавные безделушки. Воспитанию Лены Берсеньевой уделялось боль¬шое внимание. Ее учили музыке, рукоделию, она много чита¬ла. Летом, во время каникул, девочку вывозили во Францию, где она изучала французский язык. "Лена была умна, много видела, с ней было интересно. Конечно, она немного важнича¬ла своими поездками, но мы считали ее хорошей подругой, -говорила Анна. - В шестом классе Елена придумала "Страну Лис...". - "Страна Лис" - что это такое?" - переспросил я. -"Маленькое государство внутри школьного класса. Лена бы¬ла нашей Королевой - "Лисючкой", я - премьер-министром. У нас был свой гимн, флаг - два скрещенных лисьих хвоста. Мы рисовали свои деньги, управляли нашими подданными - од¬ноклассницами, - ответила, улыбаясь, Искандарян. - Дома у Берсеньевой хранился и символ ее власти - редкого изящест¬ва фарфоровая статуэтка лисы. Когда мы собирались для принятия важных решений, Елена приносила ее в бархатном футляре. Каждый участник нашего общества присягал на вер¬ность королеве, держащей в руке фигурку лесной красавицы. Лена говорила, что второй такой статуэтки на свете не суще¬ствует. Ее сделали когда-то в единственном экземпляре на императорском фарфоровом заводе для прабабушки Лены Берсеньевой - цыганской певицы Алисы. Уехав в Америку, Елена забрала эту статуэтку с собой". - "Ваша подруга по ха¬рактеру была лидером?" - спросил я. "Скорее, да, - кивнула Анна. - Впрочем, она умела и подчиняться, если чувствовала, что человек её в чем-то превосходит. Таким человеком был, например, ее отец. Она боготворила его. Сама руками стирала для него рубашки. Его слово было для нее непререкаемым". -"А отношения с матерью?" - поинтересовался я. - "Татьяна Андреевна Собянина, мама Лены, была цыганских кровей. Дочь совсем не была на нее похожа, она была точной копией отца - Игоря Юрьевича. Елена, конечно же, любила мать, и мне кажется, что от нее она унаследовала особую чувствен¬ность, любовь к мистике, - отвечала Анна. - Любимым стихотворением Леночки был "Ворон" Эдгара По. Она превосходно декламировала его на английском и на русском языке. Татья-на Андреевна учила ее гадать". - "А что же насчет чувствен¬ности?". Отвечая на мой вопрос, Анна рассказала о книге Крафта Ебинга "Половые извращения", которую, тайком взяв из библиотеки матери, Берсеньева приносила 14-летней де¬вочкой для обсуждения с близкими подругами в классе. Еще Анна рассказала, что Лена, первой прочитав редкую для того времени книгу Набокова "Лолита" и пересказав ее содержа¬ние одноклассницам, считала себя очень похожей на героиню этого романа. "Впрочем, все это могло быть надуманным, - по¬дытожила Искандарян. - В общем Берсеньева была очень цельным и хорошим человеком".
Далее, продолжая путь к дому Татьяны Андреевны, Анна рассказала, что в студенческие годы они с Еленой общались не¬часто. Обе на четвертом курсе вышли замуж, и семейная жизнь •Вкрутила их. Года через три после окончания университета Бер¬сеньева позвонила подруге. Они встретились. У Анны было уже двое детей, она занималась их воспитанием и училась ездить по городу на подаренной мужем девятой модели "Жигулей". Елена рассказала о маленьком Константине и об опытах, которые они вместе с Владом проводили в московских больницах с людьми, Страдающими психическими заболеваниями. Эти исследования легли в основу диссертации Берсеньевой. Елена говорила, что со¬бирается ехать на шесть месяцев в Индию для изучения йоги, способной, по ее мнению, оказывать оздоровляющее воздействие на тело и психику человека.
Через полгода подруги встретились вновь. "Лена как-то из¬менилась за это время,- говорила Анна - в ней появилась отре¬шенность от нашей жизни, которая окружала всех нас в это вре¬мя. Она была погружена в то, что увидела и узнала в Индии. Осо¬бенно поразил ее Свами Рама". "Этот человек может менять мир и людей к лучшему", - считала Берсеньева. Я узнал от Исканда¬рян, что тогда же Елена попросила ее вместе встретить Учителя, приезжающего в первый раз в Москву на Всесоюзную конференцию по йоге, организованную Берсеньевой.
Шереметьево-2, ранее ноябрьское утро, на улице холод и слякоть. Молодая, хорошо одетая женщина снимает туфли и во весь рост распластывается лицом вниз на мокром асфальте перед пожилым индусом. Берсеньева, встречающая Свами Рама, при¬ветствовала его так, как это принято в Индии. Она сделала пок¬лон, называемый "простиранием", в знак уважения к Гуру. Как она рассказывала потом Анне, совершать "простирание" в обуви нельзя, к Гуру вообще нельзя подходить в обуви, неважно какая погода. В Индии об этом знает каждый, но в Москве конца 80-х, где мало кто имел представление о йоге, такое поведение шоки-ровало многих, тем более Искандарян, хорошо знавшую Елену.
Она вспоминала, как они возили Свами в ресторан, где Гуру изъявил желание посмотреть на икру. Учитель был наслы¬шан об этом русском деликатесе, но никогда его не видел. Мо¬лодым женщинам пришлось приложить немалые усилия, что¬бы объяснить официанту, что они не заказывают икру, а просто хотят показать ее заграничному гостю. В итоге это желание Гу¬ру было удовлетворено.
Анна рассказала об их поездке с индусом в Сергиев Посад, - тогда еще Загорск. Было решено устроить что-то вроде диспута между представителями православного духовенства и гостями из Индии, представляющими совсем иное мировоззрение. Одна¬ко острых дебатов не было, и сам Рама практически не принимал участия в дискуссии. Похоже, он был поражен величием и свя¬тостью древних храмов.
Но самой важной частью визита Гуру в Москву были, по словам Искандарян, занятия, на которые приходило огромное количество людей. Елена организовала не только классы, но и съемки для телевидения. Это был цикл из десяти передач под названием "Уроки со Свами Рама". Их показывали по воскре сеньям в восемь часов утра в программе "Спорт для всех" Несмотря на исключительно неудобное эфирное время, пере
дачу смотрели многие. Отклик был колоссальный, Берсенье¬вой звонили сотни людей. У "Уроков" была печатная версия, публикуемая в "Советском спорте", для нее делались специ¬альные фотографии.
Анна вспоминала еще один драматический эпизод того времени, когда она сопровождала Елену со Свами Рама, чтобы сделать фотографии для журнала. Съемки были назначены на выходной день, но на месте ключей от павильона не оказалось. Все, включая самого Гуру, были уже в сборе. Пришел фотограф С аппаратурой, а дверь в зал закрыта, и вахтерша, у которой, ко¬нечно же, был второй ключ, наотрез отказывалась открыть поме¬щение: "Раз у вас нет ключей, значит вы не договаривались. Я вас не впущу". Кто-то побежал звонить, узнать, в чем дело, ос¬тальные сидели под дверью. Атмосфера становится напряжен¬ной. Вдобавок ко всему кругом полная разруха: груды битого щебня и стекла, валяются какие-то ржавые решетки. Элегантная Берсеньева пошла через всю эту грязь к вахтерше и начала ее уговаривать. Вежливо и в то же время настойчиво объясняла, насколько важны эти съемки, что один из присутствующих заграничный гость, который приехал из Индии, что он очень уважаемый человек. На вахтершу все эти уговоры не произвели абсолютно никакого впечатления. И вдруг всегда прекрасно владе¬ющая собой Елена упала на весь этот щебень, битое стекло и кус» КИ арматуры и начала рыдать в голос. Но даже такой поворот со¬бытий не возымел никакого действия - вахтерша обладала поис¬тине несгибаемой волей. К счастью, ключ все-таки принесли, дверь открыли, и все закончилось благополучно. "Мне все это было не приятно, - говорила Анна, - я порой не узнавала Лену". Вскоре Свами Рама улетел в Индию, а Берсеньева, со слов Ис¬кандарян, продолжала активно развивать движение йоги-Рама в Москве. Она арендовала ряд московских спортзалов и вместе с группой энтузиастов вела пользующиеся бешеным успехом Классы. "Мы снова стали отдаляться друг от друга, - рассказыва¬ла Анна. - К тому же у Елены появилась новая подруга, полностью разделяющая ее духовное просветление, как она сама считала". - "Кто же это?" - поинтересовался я. - "Тамара Удиева, - ответила Искандарян. - В прошлом мастер спорта по художест¬венной гимнастике, занималась тренерской работой. Тамара, как и Лена, - считала моя спутница, - полностью погрузилась в но¬вую для нее жизнь и вскоре стала преданной соратницей Бер¬сеньевой. На какое-то время я потеряла Елену из виду. Слыша¬ла, что она слетала во Францию, в Европейский центр йоги. Встречалась там с Чандра Сеном, который был вторым челове¬ком в системе, созданной Свами Рама. Леночка получила офи¬циальное разрешение открыть и возглавить в России центр йо-ги-Рама, - рассказывала мне дальше Анна. - Дела ее шли успеш¬но, она снова, наверное, почувствовала себя королевой лис".
Машина свернула к длинному, сталинских времен дому на Ленинском проспекте. Въехав во двор здания, мы останови¬лись у подъезда. Поднявшись на седьмой этаж на лифте, мы с Анной оказались у двери квартиры, в которой когда-то жила большая и дружная семья - Игорь Юрьевич, Татьяна Андреев¬на, Влад с Еленой и маленький Костик. В просторной прихо¬жей нас встретила статная пожилая женщина, мать Лены Бер¬сеньевой. Дочь, действительно, была не похожа на эту смуглую печальную даму. Со словами соболезнования я передал Татья¬не Андреевне букет белых хризантем. Поцеловав Анну, она пригласила нас в гостиную. Мне сразу же бросилась в глаза столь знакомая по дому в Пало-Альто обстановка квартиры. Та же атмосфера гостеприимного московского дома. Мы сели за стол, на котором уже стоял дорогой чайный сервиз. В углу, пе¬ред иконой, в серебряной оправе, мерцала лампадка. "Благода¬рю Вас, Андрей, за то, что вернули моих родных домой, - скло¬нив передо мной голову, - прервала молчанье Татьяна Андреев¬на. - Слезы я уже давно все выплакала, думала, не доживу до встречи с детьми, да Господь поддержал. Аня с Женечкой (брат Владислава Соколова) тоже были все время рядом". Так нача¬лась наша почти трехчасовая беседа с Татьяной Андреевной.
Рассказывая о своей дочери и ее семье, Татьяна Собянина показывала нам семейные фотоальбомы. Вот маленькая счастливая девочка обнимает молодых смеющихся родителей, вот школьница в пионерском галстуке, в окружении подруг, Держит, как скипетр, в руках изящную статуэтку лисы. Я пере¬листывал страницы со снимками юной красавицы - выпускни¬цы школы, серьезной студентки, сияющей невесты. Вот ма¬ленький Константин на руках у Влада, а улыбающаяся Бер¬сеньева обнимает их. Татьяна Андреевна рассказала, что Лена была вымоленным ребенком. Почти пять лет они с Игорем Юрьевичем не могли родить дитя. Рожала она дочку тяжело, как и Елена Костю, - почти два дня. В их семье у женщин узкий Тая. В родившемся ребенке души не чаяли.
Девочка росла красивой и умной, хорошо училась. Пос¬ле окончания школы поступила в университет, встретила там Владислава. Он был на пять лет старше Берсеньевой, уже отс¬лужил в армии. В МГУ Влад считался одним из самых тала¬нтливых студентов. Родители не возражали против их брака, и вскоре молодые поселились вместе с ними в просторной квартире на Ленинском проспекте. Соколов был из простой Семьи, но зять быстро нашел общий язык с тещей и тестем. Вместе с Игорем Юрьевичем они ездили на рыбалку, обсуж¬дали будущее науки в России. Диссертации молодые защити¬ли почти одновременно, причем Елена была на восьмом меся¬це беременности. Успешно пропагандируя свои разработки за рубежом, Соколов, со слов Татьяны Андреевны, вскоре нашел Инвесторов, готовых финансировать его исследовательскую деятельность.
Дочь увлеченно занималась созданием систем оздоровле¬ния человеческого организма и сознания, используя базовые элементы йоги, изученные ею в Индии. Здесь же, на Ленинс¬ком проспекте Владислав и Елена вскоре купили двухкомнатную квартиру. Они практически в ней не жили - она служила им рабочим кабинетом и архивом.
Большим горем для семьи стала преждевременная кончина от рака Игоря Юрьевича. Отец был кумиром дочери. Вскоре после похорон Владислав уехал в Америку. Направление его научной деятельности было очень востребовано в Штатах. Оставшись одна в Москве, Елена много работала. Он приступила к формированию региональной сети йоги-Рам Поездки в Санкт-Петербург, Ростов, Воронеж отнимали много сил и энергии. У ее организации появился собственный цент на Пречистенке, туда часто приезжали зарубежные коллег Берсеньевой. "Перед отъездом в Америку у Лены был очень сложный период", - рассказывала мне Татьяна Андреевна Продвижение йоги в России требовало огромного духовного напряжения ее энтузиастов. Причем Берсеньева была не только организатором и преподавателем этого искусства, она про должала вести научную работу, изучая и анализируя влияния йоги-Рама на людей. Свет в маленькой двухкомнатной квартире часто горел за полночь, Лена обрабатывала полученные данные, пополняла свой архив. В этот отрезок времени, по мнению Татьяны Андреевны, у нее начали складываться напряженные отношения с Тамарой Удиевой. "Вот как, почему? - удивился - ведь она же была верной соратницей Лены". - "Видите ли Андрей, - задумчиво отвечала мне она, - я часто говорила дочери, что йога несет другую культуру и духовность. Леночка этим не соглашалась, она считала, что йога-Рама раскрывает людях лучшие качества, которые у них есть, что нужен только лишь мощный импульс, чтобы это древнее искусство развивалось в нашей стране. Причем именно Тамара, - продолжал Татьяна Андреевна, - была фанатичным приверженцем это идеи. Она требовала от обучающихся полной преданности йоге Рама во всем". Затем я узнал, что Удиева в силу своей подготовленности вела классы для продвинутых учеников. Именно из с подопечных формировались руководители региональных цент, ров, ведущие преподаватели московских студий. Тамара, как Елена, бывала в Индии, часто ездила к Чандра Сену, в его замок Клинтон во Франции. Себя она считала перевоплощением Оше Уогель - древней йогини, спутницы Вадмасабхавы, который не был обычным человеком, а стал махасиддхи, то есть обладал Сверхъестественными силами.
Согласно учению йоги-Рама, йогини считаются наилуч¬шими партнершами для мощных йогических практик, которым имеют обыкновение предаваться махасиддхи. Тамару Удиеву, КАК и Елену Берсеньеву, Свами Рама лично провел по пути йогических посвящений и практик, а когда настал момент для ус¬пешного прохождения дальнейших этапов ее развития, пере¬дал Тамару Чандра Сену. Со слов Татьяны Андреевны, Удиева Обладала не только фанатичной преданностью делу, но и опре-деленными коммерческими способностями. Она считала, что тот, кто встал на путь йоги, всегда должен уметь своим искус¬ством обеспечить себя и близких деньгами. Тамара при подде¬ржке Чандра создала сеть магазинов, торгующих книгами, ри¬туальными вещами и сувенирной продукцией, сопутствующей Йоге-Рама. При Удиевой заработали на платной основе центры нетрадиционной медицины, туристические агентства по отп¬равке паломников в Индию и Тибет, открывались новые ком¬мерческие студии йоги-Рама. Центр на Пречистенке постепен¬но превратился в штаб-квартиру этого движения в России. Уп¬равляя людьми и финансовыми потоками, Елена Берсеньева, как считала ее мать, радовалась столь бурному развитию, но у нее были серьезные основания для беспокойства.
"Андрей, - говорила мне Татьяна Андреевна, - Лена была, как ее отец и муж, прежде всего предана науке. Ее целью было создание системы комплексного оздоровления человека. Ре¬зультаты же наблюдений, которые она вела за людьми, долгое время занимающихся йогой-Рама, давали ей основания для Тревоги. У Лены именно на этой основе были серьезные раз¬ногласия с Тамарой Удиевой". - "Вы были свидетелями этих разговоров?" - быстро спросил я. - "Нет,- ответила Собянина, -мы не очень любили друг друга с Тамарой. Она редко бывала у нас. Они общались на Пречистенке или же у Леночки в ее квартире, там, где она обрабатывала результаты своих исследований". - "А что там теперь и где архив Вашей дочери?" - поинтересовался я. - "Все сгорело! - горестно ответила Татьяна Андреевна, - Аня расскажет".
Из рассказа Ани следовало, что как-то вечером ей позвонила рыдающая Елена и сообщила о пожаре в ее двухкомнатной квартире на Ленинском проспекте. Пожар был такой силы что провалился потолок. Сгорел многолетний труд Елены Берсеньевой - результаты медицинских и психофизиологических тестов людей, практикующих йогу-Рама, перспективные программы и методики корректировки занятий. Елена была совершенно уверена, что это не случайность. Она считала, что Тамара имеет к происшедшему какое-то отношение: "Только у не были вторые ключи от квартиры", - говорила Елена. Но доказать этого не мог никто.
Далее я узнал, что после этого события Елена Берсеньева отправила Свами Рама письмо, в котором написала, что вынуждена покинуть Россию, чтобы быть рядом с мужем. Владис лав хорошо устроился в Америке и с нетерпением ожидал жену и сына. Ответ от Гуру пришел быстро, он понимал сложившиеся обстоятельства, и все дела по руководству центром йоги-Рама на Пречистенке просил передать Тамаре Удиевой.
В заключение нашего разговора я долго не решался задать Татьяне Андреевне, мучивший меня вопрос. "Вы о чем-то хотите спросить, Андрей? - сказала она, глядя в мои глаза, и сама же ответила, - нет, я не верю, что Владик сделал это". - "Мы не верим!" - повторила Анна. Уезжая из большой и печально московской квартиры, и я мало верил в убийство семьи Владиславом Соколовым.
* * *
Вечером следующего дня мы встретились с Виктором Васильевичем Баженовым, ведущим сотрудником Институт
психологии, одним из ближайших друзей Владислава Соколова. Наш разговор происходил в стенах маленького уютного ресторанчика "У бабушки", находящегося на одной из старых московских улиц. Виктор Васильевич, крепко скроенный мужчина лет сорока пяти, был чем-то похож на одного из моих лю¬бимых актеров - Майкла Белуши. "Ну, Андрей, не знаю, как у SIC американцев, а у нас русских принято ушедших в мир иной помянуть, - сказал он, поднимая хрустальную рюмку с водкой. - Царствие небесное и вечная им память!". Мы выпили, не чокаясь. "Я много слышал о тебе от Владислава, - продолжал он, закусывая соленым масленком, - ты учился у нас в МГУ и будто сам из русских". -"Да, - кивнул я, - все так". - "Что в Америке плохо учат или в разведку сюда посылали?" - улыбнулся Баженов. - "Да нет, - мне пришлось ненатурально рассмеяться, - просто выполнял волю прадеда, он тоже выпускник Московского университета". - "Ну, ну, - примирительно кивнул мой собеседник, - это хорошо, что Вы там Родину не забыли. Как такое могло случиться с моим другом, как вы могли допустить?" - горько спросил он. -"Виктор Васильевич, все сотрудники RU-teck обеспокоены этим вопросом", - ответил я. - "Обеспокоены вопросом! - иронично повторил Баженов. - Погибли талантливые люди, убит ребенок. Ладно, давай вместе пораз-Шляем, как такое могло произойти". Он стал говорить.
В середине 80-х годов у многих тогда еще совсем молодых научных работников появилась надежда, что "номенклатурная психология", предназначенная для писания справок в ЦК, перевирания и критики зарубежной психологии, сходит на нет и наступает время интеллектуального прорыва. Надежды ли связаны с развитием новых исследовательских технологий - психометрики, компьютерного анализа данных, многомерного шкалирования. Все это совпало с компьютерной революцией и "перестройкой". Владислав Соколов пришел после окончания МГУ в лабораторию психофизики и психологических измерений, которой руководил Баженов, и поступил в заочную аспирантуру. Виктор Васильевич в те годы был неформальным лидером этого направления, возглавлял Совет молодых ученых, и молодежь "от психологии" тянулась к нем Правда, молодежь была разная. Владислав, по его мнению, рез ко выделялся из сонма всяческих бывших физиков-инженеров, "позвоночников" и карьеристов. Бросалось в глаза: этом парню действительно нравится заниматься психологией, о мгновенно обучается, думает самостоятельно, в общем, "сечет". Его подход к пространственному описанию психики, напри мер, пространственной мнемонике, удивил Баженова свое оригинальностью, а психосемантику и субъективное шкалирование он знал, как немногие. Виктор Васильевич стал научны руководителем его диссертации и другом. Соколов покорил заведующего лабораторией своей изобретательностью, увлеченностью и человеческим обаянием. Такое же отношение к Владиславу разделяли все члены семьи моего собеседника, для которых Влад стал родным человеком. Свои визиты к Баженовым он умел превращать в настоящий праздник.
Тогда же Виктор Васильевич познакомился и с Еленой Берсеньевой. Он считал, что они были достойной парой. "Ребята любили друг друга, - говорил Баженов, - и никогда, слышишь, Андрей, никогда не предавали своих отношений". Конечно, он считал, что жить с Соколовым было непросто. О часто работал в те годы на больших компьютерах по ночам днем для психологов машинного времени не находилось. Его научный путь был отмечен глубокими духовными исканиям в том числе в области православия. Одно лето, уйдя в отпуск Владислав красил купола соборов. И его отношение к особо" эстетике интеллектуального творчества можно было сравнит" со своеобразным религиозным поклонением. Конечно, Лен испытывала трудности от такого ритма жизни. Но они всегда поддерживали друг друга.
Защита Соколовым диссертации прошла блестяще. Это бы ла одна из лучших работ в этой области. Творческая свобода, риск,
фантазии, максимализм, вдохновение, вера, если хотите, в чудеса и возможность чудесных открытий, стремление воплотить замыслы в работающий продукт или инструмент, полезный для людей - это был, по мнению Баженова, почерк жизни и творчества Владислава Соколова. Этот стиль с неизбежностью привел его области сравнительно камерной клинической и экспериментальной психологии в область самых передовых компьютерных технолологий. После защиты диссертации Владислав занялся анимацией. Он говорил Виктору Васильевичу, что собирается создать и сделать популярными неагрессивные, конструктивные компьютерные игры, обучающие детей созидательному отношению к жизни. У Влада с Леной рос Костя, и Влад задумывался над какими людьми должны стать маленькие граждане России. Практически реализовать поставленную задачу в разрушенной тройкой стране было невозможно.
Виктор Васильевич считал, что российская психология потеряла Соколова не в момент гибели, а в момент отъезда в США. Такие люди, как Владислав, создают творческую атмосферу в научном сообществе. Без них на месте бурлящего моря-океана, где, конечно, водится всякая рыба - большая и маленькая акулы и караси, - возникает болото, и каждая лягушка квакает на своей кочке для самой себя и ближайшей соседки. На мой вопрос об отношении Соколова к деятельности жены в области популяризации йоги-Рама он ответил, что Влад считал весьма перспективной исследовательскую часть этой работы, к другим составляющим этого движения он относился достаточно осторожно. "Понимаешь, Андрей, - говорил Баженов, - Владислава всегда интересовала наука и ее продукт, полезный для человека. Он считал, что йога-Рама должна быть максимально адаптирована к России. Словом - в чужой монастырь со своим уставом не ходят". Виктор Васильевич рассказал мне, что, устроившись в Америке, Владислав Соколов с нетерпением ожидал жену и сына. Он был безмерно счастлив, когда они, наконец, приехали к нему.
Баженов несколько раз был в гостях у Влада и Елены и считал, что их отношения в Штатах еще более упрочились. Продуктивный союз уважаемых и любимых близкими коллег - супругов в этот период их жизни в Пало-Альто был зафиксирован в важных совместных работах. Соколов и Берсеньева выпускали статьи, переводили книги, подготовили и провели американо-российский семинар по новым методам исследования личности. Понимая увлеченность жены йогой, Владислав помог ей открыть студию йоги-Рама, которая стала пользаваться огромным успехом у жителей города.
"Безусловно, - считал Баженов, - российский кризис 1991 года в силу различных обстоятельств подкосил будущее RU teck. Долг компании вырос, заказы уменьшились. Но все было не так критично. За два дня до гибели Влад звонил мне и сказал, что у него появился новый инвестор, он был полон энтузиазма и ожидал приезда представителя будущего партнера". "Виктор Васильевич, - прервал я его рассказ, - а Владислав не говорил, кто это?". - "Нет, - ответил Баженов, - но он сказал, что инвестора помогла найти Елена". По мнению моего собеседника, убийство Соколовым своей семьи и самого себя было невозможным, надо было искать другие причины происшедшего "Таких людей просто так не убивают, Андрей, они кому-то перешли дорогу, - говорил Виктор Васильевич, - сотворить такое с ними могла только какая-то черная и жестокая сила". Я рас¬сказал ему о версии полицейских, но он отверг ее. "Все очень странно, - задумчиво говорил Баженов, крутя в руках хрустальную рюмку, - Лена вернулась из деловой поездки в Индию Влад готовился к продолжению проекта, к тому же они вместе с женой замыслили его развитие, и вдруг эта страшная смерть нет, нет, это неспроста".
Он поднял голову и посмотрел на меня: "Андрей, ты дол¬жен разобраться в этом". Затем поднял наполненный фужер и глядя в темное окно за моей спиной, произнес, обращаясь ъ ушедшим: "Прощайте, Влад, Лена и Костя! Прощайте - это не значит, что мы расстаемся с Вами. Вы будете всегда в нашей памяти. Прощайте - это от слова "прощать", это значит по-русски, что мы просим Вас простить нас - все те невольные неприятности или какие-то обиды, которые мы доставили Вам при жизни. Простите и прощайте. И последнее, Андрей, я уверен, что нам, живым, нельзя обижаться на судьбу, когда она отнимает у нас таких дорогих людей. Наоборот, надо благода¬рить ее за то, что они были с нами. Стараниями таких людей мы становимся более улыбчивыми, более смелыми, умными и добрыми.
Возвращаясь в гостиницу, я думал о том, что, родившись в семье, имевшей русские корни, закончив в Москве университет, я так и не могу до конца осознать, что это за народ. Бог его знает, может быть, это действительно, как сказал поэт, не поддается здравому смыслу.
***
Моя следующая встреча была, пожалуй, одной из самых важных. Я должен был увидеть человека, координаты которого и имя назвал мне в Пало-Альто мой Куратор.
Виталий Иванович Пашников участвовал в совместных программах американских и советских спецслужб по противодействию тоталитарным сектам. После 1991 года он, как многие асы разведки и контрразведки, не покинул КГБ, а продолжил работу. Занимался изучением и контролем различных религиозных учений, проникающих в демократическую Россию. Именно Пашников, уйдя позже на заслуженный отдых, консультировал россиян и американцев в этом направлении. Кроме того, Виталий Иванович профессионально освоил азбуку йоги. Мы встретились в спортивном клубе «Атлант» на улице Талалихина. Я сидел в холле этого заведения, когда ко мне пружинящей походкой подошел моложавый улыбающийся человек с пучком седых волос, стянутых в косичку. «Здравствуйте Андрей, - сказал он, крепко сжав мою руку. – Давайте поднимемся ко мне в кабинет. Я веду здесь две группы любителей йоги. Это неплохая добавка к пенсии, плюс постоянная мотивация поддерживать форму. До начала занятий у меня около часа. Там и поговорим". Удобно устроившись у маленького столика в не¬большой комнате, я наблюдал как он ловко, по-особенному заваривает зеленый чай. "Этому я научился в Китае в 1978 году", - ска¬зал он, заметив мой взгляд. - "Ну, как поживает Куратор?" - назвав его по имени, спросил Пашников. - "Нормально поживает, - глотая горячий чай, - ответил я. - "Ну, ты отвечаешь, как истинный pycский, - расхохотался Виталий Иванович. - Впрочем, твое происхождение, учеба в университете, безусловно, повлияли на это. Что ж, у нас немного времени, поэтому давай приступим к делу", - сказал он, усевшись на кожаный пуф и как-то по-восточному подогнув ноги. "Жаль ребят, - продолжал он - это была талантливая пара. Они могли еще многое сделать. Кстати, - и Пашников опять назвал по имени Куратора, - ничего не сказал мне, с какой целью тебя направили в фирму Соколова?". - "Никто меня не направлял Виталий Иванович, в общем-то это была случайность. Я сам устроился к Роджеру и Владу в RU-teck". - "Ну-ну, - не то утвердительно, не то с сомнением кивнул он. - Так или иначе, я не могу отказать в просьбе старому коллеге, но прежде, чем ты услышишь мои предположения относительно случившегося выслушай меня". Я внимательно слушал.
В 700 году нашей эры по приглашению тибетского царя на Тибет прибыл тантрический махасиддхи Вадмасабхава. Учёние махасиддхи основывалось на практике магико-религиозных ритуалов, с помощью которых их отправители надеялись достичь освобождения от "мира иллюзий" или обрести сверхъестественные способности. Их влияние медленно, но неуклонно распространялось, образуя группы посвященных, практикующих таинственные ритуалы, с целью обретения мистически: способностей, которые, как они верили, откроют им путь к высшим формам существования. Это направление известно под общим названием "тантризм". Его основное положена гласило, что освобождение не зависит от умерщвления плоти и отрицания мирских удовольствий. Состояния Будды можно достичь в кратчайший период, при жизни. Система тантрического искусства и его влияния на людей была запечатлена в работах 8 "сиддхов" - "совершенных" - в разработанных ими йогических практиках. Суть учения заключалась в том, что "теми действиями, из-за которых смертные гниют в аду на протяжении собственных обращений, йогин освобождается. Все сущее должно быть постигнуто, как высшая истина собственной роды, нет ничего иного кроме себя". И вот обладая такой специфической "духовностью", махасиддхи Вадмасабхава по приезде в Тибет соединил ее с воззрениями местной религии «бон» - так называемой черной веры. Несомненный интерес "составляет тот факт, что символика нацизма была заимствована непосредственно из иконографии бон, неизменным символом которой является видоизмененная буддийская свастика (по тибетски "юндрунг", что значит вечное и нерушимое). Кроме того, у нацистской Германии (как и у коммунистической России) были в Тибете обширные оккультные интересы, о чем свидетельствуют документальные источники. Очевидно Гитлера и Сталина, склонных к вере в сверхъестественное, черная вера Тибета привлекла именно возможностью управлять богами и людьми, принося кровавые жертвы. Дело в том, что кровь и жертвы, по мнению адептов этой религии, давали жизненную энергию богам и бонским жрецам. В бон работали с энергетическими процессами, причем работали по "черному". Для бон нет ничего невозможного, здесь бог и жрец - одно и то же лицо, они являют абсолютное тождество. А если жрец - это Г, то по отношению к любому живому существу он может позволить себе все что угодно. Практика бон требует от жреца жестокости - без всякого страха он должен уметь уничтожать и держать в подчинении. Для этого необходимо особое воспитание исполнителя, его бестрепетность в любой ситуации, и потому ритуальное убийство часто осуществляется с целью тренинга личности жреца. Тибетская мудрость гласит: "Неспособность убивать есть не добродетель, а бессилие". Итак, "духовность" махасиддхи Вадмасабхавы успешно сочеталась с верой бон. Вот любопытная деталь, которую сообщил мне Витали Иванович, из намтара (жития) этого реально существовавшего человека: "Для начала, прибыв в Тибет, Вадма совершил в своем великом сострадании ритуальное убийство мужчины, женщины и ребенка, чья карма была нечиста, освободив их для, лучших перерождений". Как уже было сказано, Вадмасабхава был проповедником той разновидности буддизма, которая вобрала в себя учение бон и согласно которой убийство может быть актом сострадания, если жертву никак иначе нельзя отвратить от большего греха и спасти от грядущих страданий в цепи перерождений. Акт убийства такого существа, согласно учению, является большой помощью ему и совершается лишь ради того, чтобы перевести его в блаженное состояние. Естественно, совершить такое убийство может лишь человек, достигший очень высоких духовных степеней. Ибо лишь из чувств высшего сострадания берет он на себя тяжкую карму убитого зная, что способен очистить тем самым сознание жертвы, которую он таким образом водворяет в чистые и счастливые обители. Своей кармы, ни плохой, ни хорошей, у махасиддхи просто нет. Он сумел полностью изжить ее, и то же самое он проделывает с принятой на себя кармой. Если же живое существо убивает обычный человек, то с точки зрения буддизма это грех, который непомерно загрязняет его собственную карму. То, что для Вадмы, предвидящего будущее убиваемого, благое деяние то для мирянина - смертный грех. Ибо "что позволено Юпите¬ру, не позволено быку". Вадма учил, что истина "не убий" годится лишь для тех, кто стремится к совершенству, но не для совершенных. Если махасиддхи видит, что какой-то человек способен погубить других и стать причиной бедствия "обучаемых", то он может убить такого человека, и это убийство очистит душу грешника, ибо убивший возьмет его грехи на себя грешник воспарит в небеса. Чтобы быть способным на столь вэкстравагантные поступки, махасиддхи проходит различные стадии подготовки. Одна из составляющих такой подготовки - специфические медитации, в которых перед практикующим предстает сначала пустым, а затем наполненным лишь кровью, трупами и костями. Описанная медитация способствует преодолению барьера перед убийством и достигается особыми асанами (позами) при занятиях йогой, усовершенствованной Вадмой.
Для нынешних продолжателей дела Вадмасабхавы его жизнь служит образцом поведения всех живых существ, которым следует стремиться стать махасиддхи ради того, чтобы столь же бестрепетно и мощно, как он, распространять и защищать буддийскую веру.
"Итак, Андрей, теперь ты имеешь некоторое представление о духовности основоположников Тантры, черной веры бон Продукта их диффузии - учения Вадмасабхавы, - сделав паузу своем повествовании, сказал мне Пашников. - Кстати, если говорить о последствиях "духовного" поведения махасиддх, то, будучи воплощенным в реальную жизнь, оно, по моему глубокому убеждению, ни под каким видом не способно дать позитивные результаты". Для аналогии он привел мне пример голода 1933 года на Украине. Были тогда люди, которые выживали в местах поголовной гибели населения ценой нарушения запрета "не убий" - они становились людоедами. Но при этом либо сходили с ума, либо получали необратимые личностные деформации в виде потребности убивать (входившие впоследствии в мертвые села части НКВД расстреливали этих безумцев на месте без суда). Возникновение подобной патологической потребности отмечалось также у персонала лагерей смерти, карательных зондеркоманд СС, американских "зеленых беретов" во Вьетнаме, российских "афганцев", солдат, прошедших чеченскую мясорубку. "Крайне важным, Андрей, - продолжал Виталий Иванович, - выглядит тот факт, что как раз махасиддхи, поведение которых ужасает даже в мифическом изложении, практиковали йогу. Более того, они получали сверхъестественные способности именно благодаря ей, и йогическая практика отнюдь не мешала им оказываться за пределами морали и действовала на них как-то автономно, не затрагивая то что именуется человечностью".
Далее я был поражен: оказывается, Елена Берсеньева, будучи активным пропагандистом йоги-Рама в России и изучая ее влияние на людей, пришла к такому же выводу. Ее исследования позволили сделать вывод, что в России (и не только, за исключением, быть может, Индии) йогой начинают заниматься, как правило, уже взрослые и сформировавшиеся во всех отношениях люди. Традиционная йога начинает процесс трансформации личности с материальной оболочки тела. Затем, в процессе работы, начинают происходить изменения восприятия, тела и психики занимающегося. Елена писала, что йога далеко не всегда, скорее, в порядке исключения, может сформировать в сложившейся личности моральные качества, которые в ней не было раньше. Она считала, что грамотная практика дает силу и новые возможности. Но фундаментализирует она на личное, то, что уже есть! Иными словами, если практикующий йогу обладает достаточно высоким интеллектом и соответствующей силой воли, будучи при этом недобрым, жестоким, амби¬циозным, себялюбивым, любящим власть, то по мере освоения технологии все его отрицательные качества приобретут пол¬ную завершенность, кристаллизуются, но к ним добавится еще и сила. И тогда получается чудовище.
Результаты исследований Берсеньевой показывали, что полный переворот в мировоззрении, возникающий при освое¬нии высоких ступеней йоги и после контакта с Высшим Све¬том действительно имеет место, но сила приходит гораздо раньше! И когда субъекты, обладающие потенциалом отрица¬тельной духовности, получают эту силу, то им, как правило, не надо от йоги ничего больше, кроме сохранения и приумноже¬ния этого потенциала - как раз случай махасиддх, поскольку
Может быть накоплена очень большая. В своих работах подчеркивала, что путь к высшим ступеням йоги, по разным обстоятельствам, доступен далеко не всем, а с силой дело идет гораздо проще. Она установила, что практика йоги-Ра особенно в начале, не порождает в человеке духовность автоматически. Подлинная, положительная духовная трансформация посредством йоги - далекий горизонт, куда суждено добраться не многим. Никакая, даже самая высокая степень владения телом не имеет к развитию духовности ни малейшего отношения, скорее, напротив - дает только искушение силой, которая слишком часто не находит доброго применения. Изучая йогу-Рама, в основу которой был положен опыт махасиддхи сабхавы, Берсеньева пришла к выводу, что это учение позволяет практикующемуся сохранить внутренний покой, делая черные дела. Иными словами - голос совести у них отсутствовал. И самое важное - в своих работах Елена Игоревна Шла к заключению, что версия йоги, предлагаемая Свами Рама, может быть опасным инструментом, вводящим сепарацию людей на чистых и нечистых, первосортных и второсортных, элиту и быдло, тех, кто знает единственный путь к истине, тех, кто не имеет о нем понятия. На глазах Елены то, чем она раньше восторгалась, превращалось в крупный международный бизнес, во главе которого встали люди, именующие себя «избранными» - махасиддхи.
"Но откуда у Вас оказались материалы Берсеньевой, ведь они погибли при пожаре?!" - удивился я, выслушав Паш¬кова.
"Видишь ли, Андрей, Елена понимала, что она стала, мягко говоря, нежелательным человеком для адептов йоги-Рама в России. Как ученый она готовила свои труды к опубликованию делилась своими планами с коллегами". "Конечно, и с Тамарой Удиевой", - догадался я. - "Думаю, что несомненно, - ответил Пашников. - Из своей квартиры на Ленинском она сумела передать по Интернету своему мужу Владиславу Соколову большую часть информации в Пало-Альто". - "Это можно было сделать технически?" - был мой следующий вопрос. - "Да, ко¬нечно, у них была такая связь с Владом. Не забывай, он был компьютерным гением. Но и наши "биномы", так мы называем выпускников спецфакультета Академии ФСБ, неплохо разби¬раются в таких вопросах. Словом, все, что было передано в Штаты, оказалось и у нас". - "А что же с пожаром?! - поинтере-совался я. - Это была случайность?". "Думаю, нет", - подняв¬шись с пуфа и поставив маленькую чашку на стол, ответил Ви¬талий Иванович. - Пожарные дали заключение, что его причи¬ной был поджог. Единственным же человеком, имевшим дос¬туп в квартиру Елены Игоревны, была Тамара Удиева. Кстати, за неделю до гибели семьи Соколовых-Берсеньевых, она выез¬жала во Францию, в замок Клантон, к Чандра Сену". - "Когда же Тамара вернулась в Россию?" - спросил я. - "За три дня до отпевания в Пало-Альто", - был ответ. - И еще, Андрей, по име¬ющимся данным, которые необходимо проверить, женщина, похожая на Удиеву, вылетала из Парижа в Америку 28 октября, причем всего на два дня". Полученная информация ошеломила меня. События приобретали какую-то зловещую окраску. Поп¬рощавшись с Пашниковым, я обещал быть с ним на связи.
Утром следующего после встречи с Виталием Иванови¬чем дня я приехал в Посольство США в Москве, на Садовом кольце. В закрытой зоне нашего посольства меня познакомили с оперативной информацией, полученной от Эйдмана, специа¬листа ЦРУ по тоталитарным сектам, с которым мы встреча¬лись в Калифорнии. Читая на мониторе компьютера выведен¬ный текст, я узнал, что фотографию Тамары Удиевой, передан¬ную Пашниковым в Америку, опознали постоянные посетите¬ли русского торгового центра в Пало-Альто. Ее видели там за несколько часов до известия о гибели Елены, Влада и их сына. Причем запомнили Тамару по необычной паре европейцев,
сопровождающих ее. Это оказались хорошо знакомые ЦРУ супруги Эрик и Лайма Нидал. Выходцы из Норвегии, они пос¬тоянно проживали во Франции и были| своего рода послами по особым поручениям Чандра Сена для связи с зарубежными центрами школы йоги-Рама.
Судя по справке, Эрик и Лайма получили в юности хоро¬шее образование, однако бунтарский и авантюрный склад ха¬рактеров толкал супругов в неведомое. Началось их путешест¬вие, конечно же, с наркотиков, открывших перед ними удиви¬тельные и захватывающие миры. Не было такого зелья, кото¬рого бы они не попробовали. Деньги молодая пара зарабатыва¬ла контрабандой ЛСД (сильнодействующего психотропного средства) и золота. Именно тогда они и попали в поле зрения спецслужб. В свадебное путешествие молодожены отправи¬лись в Непал, где познакомились с Чандра Сеном и стали его личными учениками. Находясь под воздействием наркотиков, счастливая пара повсюду бродила за учителем, появляясь вез¬де, где он проводил свои службы. Чандра Сен, как ему каза¬лось, научил молодых людей тому, что наркотики лишь рассе-ивают ум, а истинная медитация собирает его. Подготовив должным образом европейцев, Чандра Сен организовал их посвящение Свами Рамой, посетившим в то время Непал. Они стали признанными тибетскими буддистами. Проведя с супру¬гами серию тантрических практик и убедившись в их предан¬ности, махасиддхи Свами Рама заявил, что настало время ехать домой и там работать на благо учения. Прибыв в 1975 году в Европу, Эрик и Лайма занялись организацией центров распро-странения йоги-Рама. Оставаясь по-прежнему абсолютно жи¬выми людьми с авантюрными склонностями, они много време¬ни проводили на дискотеках и среди "золотой молодежи". Ост¬рые ощущения радости и экстаза, которые постоянно сопут¬ствовали Нидалам, поддерживались их многочисленными сек¬суальными контактами. Привлекательные члены неустанно создаваемых ими групп всегда были объектами их внимания.
Дело в том, что особо продвинутым адептам буддийской Тант¬ры для прохождения заключительных этапов, перед Просвет¬лением, обязательно требуется реальный сексуальный парт¬нер. Только так в этой традиции можно достичь Высшего Сос¬тояния. Вовлекая все новых и новых учеников, Эрик и Лайма не забывали о материальной стороне дела, собирая с них день¬ги за посвящение в тайны йоги-Рама. У Нидалов началась ко¬чевая жизнь: онито вместе, то врозь колесили по Европе и Америке, создавая новые центры, поддерживая старые, прово¬дя медитации, давая наставления, сопровождая высоких лам. Впрочем, Эрик Нидал, скандинав, в жилах которого текла кровь знаменитых пиратов-викингов, к этому времени и сам был ламой. Узнав о посещении этими необычными супругами Пало-Альто в компании с Удиевой, Эйдман передал мне эту важную информацию. По его сведениям, полученным надеж¬ным источником от Лаймы, целью визита в Америку была встреча Тамары Удиевой с Еленой Берсеньевой. Госпожа Ни¬дал не знала, для чего Чандра Сену понадобился их неожидан¬ный вояж в Штаты. Эрик лишь сказал ей, что Тамара должна была убедить Елену не делать чего-то в обмен на финансовую поддержку фирмы Владислава Соколова. Со встречи с Бер¬сеньевой Тамара Удиева вернулась поздно ночью, хотя Нидалы не ждали ее, так как были уверены, что Тамара будет ноче¬вать у подруги. В тот же день они спешно покинули Америку. По информации близкого к Лайме человека, она лишь в Евро¬пе узнала о гибели семьи Соколова-Берсеньевой. Верная спутница Эрика Нидала была подавлена этим событием и ис¬кала успокоения не в медитациях, а в наркотиках. Именно в этом состоянии она и поведала информатору историю о посе-щении США.
Мне нужна была немедленная встреча с Удиевой. Неод¬нократные попытки связаться с ней по телефону результатов не дали. "Тамара Рушановна не сможет Вас сегодня принять, она очень занята, позвоните позже", - повторяла одну и ту же фразу секретарь из особняка на Пречистенке. - "Мне очень важно встретиться с ней", - просил я в очередной раз. - "Ос¬тавьте Ваш номер телефона, мы Вам позвоним", - отвечали мне. И никакого результата. До отъезда в Америку оставалось три дня. Рассказав Виталию Ивановичу о возникшей проблеме, я ожидал помощи от него, но решение этого вопроса пришло сов¬сем с другой стороны. Поздно вечером мне позвонила Анна Искандарян и, узнав о проблеме, пообещала помочь.
* * *
В тот же вечер в моем номере раздался звонок. "Здрав¬ствуйте, Андрей! С Вами говорит Тамара Удиева, я готова принять Вас". - "Здравствуйте, Тамара Рушановна! Когда это удобно сделать?" - несколько растерявшись, спросил я. -"Прямо сейчас. Моя машина будет у "Рэдиссон-Славянской" в течение получаса". Через указанное время черный "Мерседес" мчал меня по ночной Москве в штаб-квартиру школы Свами Рама в России. Глядя в окно, я думал о том, что связывает меня с этой страной и как странно все, что здесь происходит.
СССР - эта могучая империя, которая сковывала своими льдами огромные пространства, - вдруг растаяла. Такое впечат¬ление, будто снежный покров гигантских размеров, скрываю¬щий что-то и представляющийся со стороны однородным и вечным, вдруг исчез. И нашему взору предстали убогость и ве¬личие, бедность и богатство, сила и слабость. Как американец я не мог не торжествовать над поверженным врагом, но как пото¬мок людей, имеющих кровную связь с Россией, не мог быть равнодушен к ее проблемам.
Мы въехали за витую чугунную решетку подсвеченного особняка. Безмолвный водитель подвел меня к массивным ду¬бовым дверям. Щелкнул замок, и я оказался в большом, слабо освещенном холле. Стены его были задрапированы тканями с причудливым орнаментом. По обе стороны лестницы, ведущей к верхним покоям, высились фигуры каких-то божеств, с зас¬тывшими полуулыбками на лицах. С легким поклоном мой спутник указал путь. Я начал подниматься и вздрогнул от нео¬жиданности, увидев прямо перед собой фигуру женщины. То ли я не заметил ее, безмолвно стоящую в ожидании, то ли она неслышно спустилась, пока я осматривался, но сердце мое за¬билось сильнее.
"Как Вы доехали, Андрей?" - спросила она. - "Благодарю Вас, Тамара Рушановна", - ответил я, с трудом переводя дыха¬ние, словно преодолел тяжелый подъем. - "Ну что же, пройдем¬те в мой кабинет, там и поговорим", - предложила она и, следуя впереди, повела меня за собой. Разглядывая ее, я отметил кра¬сивую женственную фигуру. Облегающее платье подчеркивало изящную талию, мягкую линию бедер и стройные ноги. "Здесь просто великолепно", - я прервал молчание нашего движения. - "Да, мы полностью переоборудовали этот особняк, принадле¬жавший когда-то графу N, - ответила Удиева, назвав фамилию известного русского генерала, участника войны 1812 года. - В его оформлении принимали участие тибетские ламы". - "А эти картины?" - я указал на изображения женских и мужских бо¬жеств, украшавших стены дворца. Тамара Рушановна остано¬вилась у одной из них и, подождав, пока я подойду, ответила: "Это не картины. Это "танки" или "знамена" - иконописные изображения божеств в тибетском буддизме, которые во время религиозных процессий прикрепляют к шесту и несут, как зна¬мя, как военный стяг. Танки, Андрей, как и русские иконы, пи¬шутся по строго определенным каноническим правилам и в со¬вершенно особых состояниях сознания, в которое вводит себя мастер. Художником должно быть непременно духовное лицо, лама достаточно высокого ранга, хорошо знающий священные тексты. Самые важные детали, например, лики святых, можно прорисовывать лишь по благоприятным дням, которые специ¬ально определяет лама-астролог". - "Как это удивительно", -от¬вечал я, разглядывая изображение какой-то богини, сидящей на троне. - Расскажите мне, пожалуйста, еще об этом". - "Ну, ес¬ли Вам это интересно, - продолжила она, - то в тибетском лун¬ном календаре каждый месяц имеет 30 дней. 15-й день соотве¬тствует полнолунию, в этот день максимально выражена женс¬кая энергия. Лик прорисовывался в 15-й день месяца, а краски на него накладываются в 30-й день. В течение всего времени работы ламы-художника другой лама, непременно присутству¬ющий при живописании, читает специальные мантры изобра¬жаемого существа". - "Мантры - что это такое?". - Всматрива¬ясь в меня с полуулыбкой, Удиева отвечала: "Мантры - это на¬бор определенных слогов, в которых смысл имеет не столько значение, сколько определенные звуковые вибрации, возника¬ющие при их произнесении. Поэтому очень важно правильное интонирование мантр. Каждый слог мантры окрашивается в специальный цвет, так как существуют строго определенные соотношения цвета и звука. Правильно произнесенная мантра своими вибрациями попадает в резонанс с определенными высшими слоями реальности, которая отражает их и спускает обратно вниз уже заряженными ее божественными энергиями. По сути, Андрей, мантра является средством обращения с бо-жеством". - "А кто эта женщина?" - спросил я, не отрывая глаз от изображения. - "Нравится?" - "Очень" - ответил я Удиевой. "Это любимая танка Елены Берсеньевой, на ней изображена Зеленая Тара". Я впервые за время моего визита в особняк пос¬мотрел прямо в лицо моей спутницы. Она спокойно, с полу¬улыбкой, отвечала мне таким же взглядом: "Да, да, ведь имен¬но ради Елены Вы приехали сюда, Андрей. Мне позвонила Татьяна Андреевна и попросила принять Вас. Я не могла отка¬зать ей. Ведь она так страдает".
Прежде, чем мы вошли в кабинет, Удиева рассказала о бо¬гине с зеленым телом и лицом. Она - молодая женщина в пол¬ном расцвете красоты. Это прекрасное божество дарует осво¬бождение от всех печалей, от боли и бедности. Она способна уничтожать даже величайшее зло, с которым встречается смертный человек, она дарит людям радость. Зеленую Тару изображают сидящей на лотосовом троне. Она очень близка к людям и готова по первому зову прийти на помощь страдающе¬му живому существу. Малейшего возгласа страдания, обращен¬ного к Таре, достаточно для того, чтобы немедленно обеспечить себе защиту от ужасов этого мира. А еще лучшая защита - пра¬вильное ритмичное повторение ее мантры - заклинания: "Ом -таре - тут - та - ре - ту - ре - сваха". Услышав это, Зеленая Тара, наделенная сверхъестественной силой, немедленно спешит на помощь вызывающему ее.
Кабинет Удиевой напоминал мне интерьер модного мос¬ковского салона "Путь к себе". Он весь был устлан коврами и заполнен какими-то восточными безделушками, амулетами и лишь хищно поблескивающий на столе монитор суперсовре¬менного компьютера выдавал в его хозяйке деловую женщину.
"Кофе, чай, что-нибудь из крепких напитков?" - спроси¬ла она, указав мне место на кожаном диванчике. - "Пожалуй, немного коньяку", - попросил я ее, оглядывая комнату. Взор мой остановился на картине (танке), висевшей позади кресла Удиевой. На ней была изображена танцующая богиня с одним лицом, тремя глазами и двумя руками. В правой, высоко под¬нятой, руке она держала светящийся бриллиантовым светом острый нож, будто собиралась отсечь им что-то. В левой руке этой странной богини был человеческий череп, наполненный кровью. На ее голове возвышалась высокая корона из таких же черепов.
Отпив полный глоток из поданного мне бокала с отмен¬ным коньяком, я не успел задать вопрос, как Тамара сама отве¬тила мне: "Это Ваджра-йогиня - королева йогинь. Я считаю ее своей покровительницей. Она символизирует крайнюю сте¬пень отвержения мира и полную победу над страхом смерти. Ей дано право суда над живыми существами. В руках она дер¬жит длинный жезл, символизирующий божественного отца -мужское начало, позитивный аспект Просветления. Сама
Ваджра-йогиня - женское, негативное начало просветления и жезл в ее руках свидетельствует о том, что божественной паре предстоит соединиться, ибо оба аспекта Просветления сущест¬вуют лишь в неразрывном единстве. Моя покровительница об¬нажена, ей шестнадцать лет, и она находится в полном расцвете своей божественной красоты". С этими словами Удиева скло¬нилась надо мной и мягким влажным ртом взяла мои губы. Ее поцелуй был долгим и томным, вобравшим в себя все возмож¬ные оттенки. На мгновение, оторвавшись от меня, она быстро сбросила платье и снова вошла в мой рот. Теперь Тамара завла¬дела и моими руками, поглаживая одной свои горячие бедра и прижимая другую к влажной дрожащей промежности. От ее жаркого, покрытого капельками пота тела, исходил особый терпкий запах. У меня кружилась голова. Узкой горячей ла¬донью она проскользнула к низу моего живота и, освободив мой член, ввела его в себя мягко и уверенно. Предупреждая все движения и не переставая ласкать меня, Тамара сняла мою одежду. Жар ее влажного пылающего тела быстро передался мне. Я ощущал возбуждающие прикосновения повсюду. Все это время она владела моим ртом, словно запускала внутрь ме¬ня какую-то неведомую энергию. При этом мой член находил¬ся в ее внутреннем мире и она, совершала с ним словно особые ритуальные движения своей вагины, будто забирала из меня что-то. Все это непрерывно перетекало в наших меняющихся позах, доставляя мне неизъяснимое блаженство. Я не мог ни о чем думать и был лишь миром в ее Вселенной. Доведя наши движения до неистовства, Тамара изменила спираль нашего со¬ития и, погрузив мои губы в ее половые органы, обхватила мой член своим ртом. Тела наши сплелись и на мгновение стали единым бесполым существом. Затем будто последовала яркая вспышка в моем сознании, и я почувствовал Исход. Мы отор¬вались друг от друга, словно разлетаясь в стороны. Тело Тама¬ры быстро остывало, а ее выходящий из недр только что совер¬шенного таинства стон вернул меня к реальности.
Рядом со мной лежала чужая женщина, и сам я пришел сюда с определенной целью. "Зачем мы сделали это? И что это было?" - спросил я Тамару. И она, уже совсем другая, находя¬щаяся в своем мире, ответила мне: "Просветление". Затем мы пили кофе и Удиева рассказывала о своей встрече с Еленой Берсеньевой и обретении вместе с ней искусства йоги-Рама.
Две эти необычные женщины когда-то стали спутница¬ми Свами Рамы и Чандра Сена. Именно они осуществили в России миссию продвижения этого учения. Но если Тамара отдалась этому полностью и безоговорочно, то Елена пред¬почла переосмыслить путь йоги-Рама в своей стране. "Мы много спорили на эту тему. Лена хотела эмпирическим путем понять влияние древнего искусства на людей и ограничить его оздоровляющими тело программами. Словом, она пыта¬лась на основании своих исследований, будто обыкновенный врач, прописать некие курсы занятий йогой-Рама для лече¬ния физических или нервных недугов, - говорила мне Удие¬ва. - Но это совершенно искажало суть учения и уводило лю¬дей, желающих обучиться ему, в другой мир". - "В какой, Та¬мара?" - спросил я. - "В Ваш мир, мир рациональной и пустой цивилизации. Где вместо того, чтобы перемещаться в духов¬ном теле, Вы придумываете четыре колеса. Не желая изучать и использовать внутренние возможности человека, его энер¬гию, Вы губите планету, опустошаете ее ресурсы и несете раз-рушение". - "Но этому пока нечего противопоставить, - отве¬чал я, - йогой-Рама не согреешь и не накормишь". - "Ты не прав, Андрей. Есть люди, которые знают, как это сделать, и за ними уже идут миллионы учеников". - "Уж не Ваши ли махасиддхи - сверхчеловеки эти люди?" - спросил я и пожалел о сказанном.
Какая-то ниточка, связывающая нас после происшедше¬го, оборвалась. Разговор превратился в вежливую формаль¬ность. Да, Удиева слышала о сгоревшем архиве Елены Берсень¬евой. Квартира часто оставалась без присмотра, Лена работала допоздна, уходила в спешке, наверное, что-то забыла выклю¬чить. Сам архив - это просто материалы докторской диссерта¬ции, которую готовила Берсеньева, имеющие слабое отноше¬ние к йоге-Рама. После смерти отца и отъезда мужа в Америку она фактически отошла от руководства центром Свами Рама. Учитель, получив письмо Елены, разрешил ей оставить Рос¬сию и уехать с сыном в США к Владиславу Соколову. После этого она с Удиевой практически не общалась. Тамара слыша¬ла, что у нее была маленькая студия йоги в Пало-Альто, что Свами Рама, который по-прежнему хорошо относился к Бер¬сеньевой, тут Удиева улыбнулась, принимал ее позже в Индии и обещал помочь с финансированием какого-то проекта Соко¬лова. На мой вопрос, не бывала ли сама Тамара в Америке, она ответила отрицательно. Гибель семьи Соколова-Берсеньевой, с ее слов, конечно же, оценивала, как трагедию. Видимо, у Влада действительно помутился рассудок, и он совершил это убий¬ство, покончив и с собой.
Чувствовалось, что мы оба устали и не могли доверить друг другу то, что знал каждый из нас. За окном, прикрытым расписной шторой, уже светало. И вдруг, в этом утреннем, еле пробивающемся свете, я отчетливо увидел знакомую мне фи¬гурку лисы, стоящую на полке среди улыбающихся маленьких Будд. "Откуда это у Вас, Тамара!?" - воскликнул я, указав на нее. Быстро встав и загородив собой статуэтку, Удиева ответи¬ла, что это ее детский талисман. "Но ведь точно такая же была у Берсеньевой!". - "Что ты этим хочешь сказать, американец?!" - резко выкрикнула она. Мы смотрели в глаза друг другу. Мы знали, что тайны больше нет. Громко позвав водителя, Тамара приказала отвезти меня в гостиницу.
* # *
Уже в машине я почувствовал себя плохо. Едва войдя в номер гостиницы, я рухнул на постель, и мое сознание переста¬ло контролировать происходящее.
Глубокий сон и странные видения овладели мной. Я на¬ходился внутри огромного дворца, построенного из челове¬ческих черепов. Юные девушки совершали в нем ритуал пок¬лонения Ваджра-йогине - королеве йогинь. При этом одни вскрывали себе вены и испускали для нее кровь, другие гото¬вили подношение из голов, отсекаемых у подруг. Сама коро¬лева, окруженная рубиновым сиянием, находилась в состоя¬нии непрерывного танца. Три глаза на ее лице сверкают, на шее надето кровавое ожерелье. Она обнажена, и на ее прек¬расном юном теле нанесены орнаменты из человеческих кос¬тей - символ отрешения от "мира иллюзий". Вот она закружи¬лась в бешеной пляске, сжимая в одной руке жезл скрещен¬ных молний - ваджру, а в другой трехгранный жертвенный кинжал - пурбу. Одним прыжком королева оказалась перед людьми, стоящими поодаль. Похоже, что это была семья. Мальчик прижимался к матери, отец шагнул вперед, чтобы закрыть их собой. Танцуя, Ваджра-йогиня метнула ваджру и пронзила ею сердце женщины, метнула трехгранный кинжал, разбив голову ее сына. Прекрасные руки йогини на мгнове¬ние сжали шею мужчины. Я закричал, узнав погибших. И вот уже надо мной грозное и прекрасное лицо королевы йогинь -но это лицо Тамары Удиевой!
Сон прервался так же внезапно, как начался. В моем но¬мере непрерывно звонил телефон. Еще ослабленный от силь¬ного головокружения, я взял трубку. Это был Пашников. "Андрей, что случилось? Мы потеряли тебя!" - взволнованно спросил он. - "Сколько сейчас времени, Виталий Иванович?". - "Около трех часов дня", - прозвучало в трубке. - "Боже мой! Я спал более восьми часов! Вы можете срочно приехать ко мне, я еще очень слаб?" - "Да, конечно. Жди нас!" - ответил Пашников.
К моменту приезда Виталия Ивановича и его спутни¬ка, представленного как "офицер ФСБ", у меня в номере "Рэдиссон- Славянской" уже находился ответственный сот¬рудник посольства США в России. Внимательно выслушав подробности ночной встречи, мои гости разъехались для ак¬тивных действий. Я же остался в номере под присмотром по¬сольского врача. На следующий день меня провожали в Аме¬рику. В маленьком зале для официальных делегаций Шереметьево-2 собрались люди, ставшие мне очень близкими - Ан¬на Искандарян, Артем Кузнецов, брат Влада Соколова, Вита¬лий Иванович, Виктор Баженов. Многое случилось и многое стало ясно для нас за прошедшие дни.
Сразу после моего отъезда из особняка на Пречистенке Тамара Удиева вылетела в Непал по заранее заказанному биле¬ту. Самолет приземлился в Катманду раньше, чем американс¬кие и российские спецслужбы успели передать местным влас¬тям просьбу о ее задержании. Известно лишь, что в аэропорту Удиеву встретили тибетские монахи и увезли в неизвестном направлении.
Во время обыска, проведенного в московской штаб-квар¬тире школы Свами Рама, было установлено, что в бокал, из ко¬торого я пил коньяк, было добавлено наркотическое вещество. Этим объяснялся мой длительный сон и отвратительное состо¬яние после ночной встречи. Но самое главное! Специалисты по компьютерным технологиям смогли извлечь информацию из компьютера в рабочем кабинете Тамары Удиевой. Обработка данных только начиналась, но, со слов Пашникова и Кузнецова, привлеченных к этой работе в качестве экспертов, это была сенсация.
Во-первых, выявлена сеть организаций, занимающихся в России и бывших республиках СССР привлечением в школу Свами Рама новых членов. Теневые денежные потоки этих структур столь масштабны, что могут представлять угрозу для средней европейской страны. И, во-вторых! Елена Берсеньева и Влад Соколов сумели создать уникальную программу оценки влияния различных религиозных учений на психофизиологи¬ческую систему человека. Они разработали алгоритм формирования и корректировки личности индивидуума при воздействии на него разных условий и установок, предписываемых так назы¬ваемыми учителями и адептами веры. Более того - значительная часть исследований Берсеньевой и Соколова была уже подго¬товлена для реализации в виде игровых обучающих программ проекта "Игротека". "Этого еще никто не делал в компьютерном мире!" - взволнованно говорил Артем Кузнецов. Базовым мате¬риалом для этой работы стал многолетний труд Елены Берсень¬евой по изучению наставлений Вадмасабхавы. Она пришла к на¬учно обоснованному и наглядно демонстрируемому (с помощью компьютерных технологий) выводу об экстремизме этого уче¬ния. Елена Игоревна, по всей вероятности, ознакомила Свами Раму с результатами своих исследований. По-видимому, во вре¬мя своей поездки из США в Индию она рассказала Гуру о своих планах развития и корректировки йоги-Рама и пыталась согла¬совать с Учителем этот вопрос. Посылая Удиеву в Америку к Берсеньевой, Рама рассчитывал добиться отказа Елены от заду¬манного в обмен на финансовую помощь Владиславу Соколову. Но сделка не состоялась. И тогда Тамара Удиева приняла реше¬ние прервать жизненный путь семьи Соколова-Берсеньевой. Кровавая драма в Пало-Альто стала "актом милосердия" для йогини Удиевой по отношению к Елене, Владу и маленькому Кос¬те. Именно так поступали махасиддхи по учению Вадмасабхавы.
Безусловно, вновь открывшиеся обстоятельства проис¬шедшей трагедии позволят уточнить все детали убийства и оп¬ределить степень вины каждого, кто был к нему причастен. И самое главное: правосудие даст оценку и примет решение о де¬ятельности адептов учения, позволяющего себе посягнуть на общечеловеческие ценности.
* * *
Я улетал из России и знал, что объединит наши народы в XXI веке. Мы будем вместе противостоять тем, кто хочет ли¬шить людей права на мир и демократические свободы.
Ом -таре -тут -та -ре -ту -ре - сваха - кажется, так звучит мантра Зеленой Тары, любимой богини Елены Берсеньевой, спешащей на помощь страдающему живому существу, чтобы защитить его от ужасов этого мира.
Страна лис Корней Закора остросюжетная композиция
© Copyright: Корней Закора, 2015
Свидетельство о публикации №215082501156
Свидетельство о публикации №215082501156
Рецензии
Здравствуйте, уважаемый Корней!
Ваше письмо очень удивило меня и обрадовало. Спасибо за добрые слова
в адрес моих произведений. Рада и тому, что Вы знали моего школьного ученика в 70-е годы Леню Красова, а также Аню Искандарян.Я этих ребят после школы почти не видела. Хотелось бы, кстати, получить от Вас какую-то о них информацию, возможно и электронные адреса, я бы с ними связалась.
Ваша "Страна лис" мне очень понравилась. Крепко написано, интересно. Страшно за детей, за доверчивых людей, в итоге за жизнь. Тема очень важная! Я кое-что читала об элитарных сектах это всегда страшно.
Конечно, это совершенно готовая вещь, которую, может быть, надо чуть-чуть корректорски в некоторых местах поправить. Кстати: я бы посоветовала слишком длинные абзацы располовинить, это важно для читательского восприятия.
Больше всего меня поразила даже не жизнь и "деятельность" тоталирной його-секты, но тот факт, что у детей в школе, особенно старшеклассников, есть такая серьезная, а подчас и страшная своя жизнь, о которой взрослые, даже любящие их педагоги вроде меня, часто ничего не знают.
Пишите. Буду рада продолжить этот разговорю.
С уважением
Аталия Беленькая.
PS/ Отвечаю Вам так нескоро, потому что три недели была в отъезде.
Аталия Беленькая 21.06.2016 21:40 • Заявить о нарушении
Ваше письмо очень удивило меня и обрадовало. Спасибо за добрые слова
в адрес моих произведений. Рада и тому, что Вы знали моего школьного ученика в 70-е годы Леню Красова, а также Аню Искандарян.Я этих ребят после школы почти не видела. Хотелось бы, кстати, получить от Вас какую-то о них информацию, возможно и электронные адреса, я бы с ними связалась.
Ваша "Страна лис" мне очень понравилась. Крепко написано, интересно. Страшно за детей, за доверчивых людей, в итоге за жизнь. Тема очень важная! Я кое-что читала об элитарных сектах это всегда страшно.
Конечно, это совершенно готовая вещь, которую, может быть, надо чуть-чуть корректорски в некоторых местах поправить. Кстати: я бы посоветовала слишком длинные абзацы располовинить, это важно для читательского восприятия.
Больше всего меня поразила даже не жизнь и "деятельность" тоталирной його-секты, но тот факт, что у детей в школе, особенно старшеклассников, есть такая серьезная, а подчас и страшная своя жизнь, о которой взрослые, даже любящие их педагоги вроде меня, часто ничего не знают.
Пишите. Буду рада продолжить этот разговорю.
С уважением
Аталия Беленькая.
PS/ Отвечаю Вам так нескоро, потому что три недели была в отъезде.
Аталия Беленькая 21.06.2016 21:40 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.