Стол

- А если перевернуть? Давай левее!
- Да не идёт! Всё равно никак! Надо разбирать, фу, ты чёрт! Понастроят вечно!
В доме  переезжали люди. Двое грузчиков сновали туда-сюда, таскали мебель и громко матюгались.
- Мужланы! – думала про себя расфуфыренная хозяйка. – Поди, моются раз в неделю, вонючие…
Взволнованная дамочка бегала за рабочими, переживая, как бы те не утащили чего под шумок.
- Ребят, ребят, осторожнее! Этот комод очень дорого-о-ой! – проговорила она, и тут же спряталась за дверь, испугавшись уничтожающего взгляда рабочего.
« А Юру вечно как за смертью посылать! Оставил меня с этими животными наедине!» - бурчала себе под нос женщина.
- Хозяйка, а вы эту чудную арочку сами делали? – спросил один из грузчиков.
- Сами-сами! Ох, и намучились с ней…
- Вот теперь сами и разбирать будете! – резко перебил грузчик.
- Точно! – засмеялся второй. – Либо со столом своим прощайтесь! Что за народ?! Понаделают арочки, проходики… А потом глазами хлопают. Чего смотришь?! Не проходит твой стол! Вот никак, тьфу, зараза! Хватит моргать, воды неси попить, запарился!
Мужик с психу оттолкнул старый коричневый стол так, что тот взвизгнул. 
- Да, ребят, и Бог с ним! Может, его разломать? Он же убогий такой, - кричала с кухни хозяйка. – Свекровкин стол. Она всё не разрешала его выбросить, память, мол… Вот и хранили эту уродливую громадину!
-Ну, тогда оставим пока! Время идёт, что ещё осталось? – крикнул один из рабочих.

***

Через полчаса две битком набитые газели уже мчались в другой конец города. Хозяева ехали позади на легковом автомобиле, как нашкодившие дети, которые плетутся за взрослыми.
- Юр, мамкин стол-то забыли! Так и оставили, он в проём не проходил. Надо бы разломать его, да на помойку вынести!
- Угу, - буркнул мужчина.
- Надо Машке сказать, когда они въезжать будут, пусть Витя поломает.
- Люд, а может на дачу забрать?
- Да кому он нужен? Что там рухляди старой мало?!
- Угу, - снова буркнул мужчина.
Дальше ехали молча. Люда мечтала об обоях и линолеуме. Она уже видела, как расставит мебель в новой квартире. Женщина строила планы, казалось, на ближайшие пять лет. Вот только грузчики, ехавшие впереди, заставляли её нервничать.
- Знаешь, такие раздолбаи! Надо ещё поглядеть - нет ли царапин на мебели! Ты смотри - прояви характер! Если что, так и нечего им платить полную сумму. Тоже мне работники! Юр, ты вообще меня слушаешь?! – обратилась женщина к супругу.
Мужчина отъехал к обочине и остановился.
- Что ещё?! Ты с ума сошёл?
- Знаешь, она брала этот стол в кредит, или в рассрочку, как там это тогда называлось… Процент был смешной, не то, что сейчас накручивают банки. Тогда им однушку дали от завода. Мне года четыре было. Помню этот новый полированный стол, бандура на четырех ногах… Спали на раскладушках, ничего не было, а стол был… новенький… Как она радовалась, а я бегал возле него, мне его, знаешь, лизнуть хотелось, какой он был гладкий! А самое главное, занимал полкомнаты! – мужчина рассмеялся. – В общем, бегала она, бегала с этим столом, а я всё носился за ней. А ночью мне сон приснился, что у стола нашего ящик выдвижной: выдвигаешь - а там, главное, конфеты лежат и шарики новогодние. Я соскочил и как давай дёргать деревянную перекладину.  Мать проснулась, орать начала, мол, одичал, мебель ломаю! И за тряпку схватилась: тёрла и тёрла его, будто бы он грязный. Я плакал. Папка смеялся. А на следующий день шоколадку мне принёс.
Потом отец часто усаживал меня на этот стол и что-то рассказывал. А она, сидя за ним, тетрадки по ночам проверяла. Бывало, задумается о чём-то, сидит долго в одну точку смотрит, а я следил за ней. 
А ещё мы с соседской девчонкой Варькой накрывали этот стол большим покрывалом и прятались под ним от всех. Сидели в темноте и слушали дыхание друг друга. Я слышал, как бьется Варькино сердце.
Помню, как прибегал из школы, хватал бумагу и давай Варьке письма строчить, всё тут же - за этим столом… Барабанил пальцами по гладкой поверхности – так думалось легче. Утром подкладывал письма под дверь Варькиной квартиры, она никогда не отвечала на них. Один раз так разозлился, что нацарапал на столе: «Дура!»
- С боку, я видела…- вспомнила Люда.
- Да! Мать меня чуть не убила! Отвесила мне тогда тысячу подзатыльников, махалась мокрым вафельным полотенцем, а потом как заревёт… Впервые увидел её слезы тогда.  Всегда удивлялся - зачем он ей нужен, почему не выбросит? Ведь изжил себя стол: из полированного красавца превратился в дряхлого старика. А мать везде, куда бы не переезжала,  брала его с собой. Она говорила, что это их с отцом первая купленная вещь. Тогда думал: «Блаженная…» Вся юность перед глазами, все люди, которых уже нет… Только он – последний свидетель… Остался теперь там. Забыли, говоришь? Забыли…