Кёрлинг, Антверпен, натёртый пол

Кёрлинг, Антверпен, натёртый пол. Скользко.
Идёшь, каблуками зацепляешься за бордюр.
Лавры над темячками венком из вязкого
сургуча и краплёных
купюр.

Бокал вина под пинту немытых слёз, когда
на лафет водрузился прожжённый флаг.
Палуба. Авианосец, думающий почти
всерьёз, что он водоплавающий,
а не рак.

Шелест кобылы сбитым копытом в траве,
в прилегающих к синей реке ручьях. И
дым: как облако вдалеке, как седой
свидетель, что у времени
оболочка -  прах.

Если на карте у тебя туз - его контуром
тонко не обвесть. Холод. Немые уста
большинства муз неспособны,
вербально, передать
весть.

Десять - предел рациональности пальцев
рук. Мир, подведённый числителем под
черту, взглядом ведомый - стекает до
капли весь, в желание, летящую
скрыть звезду.

Губы как выступы, как плавники вод -
волнами режут немой эфир, а небо
планетами кормит рот, оскомины
пряча в нутро чёрных
дыр.

Пар - это ветер, тонувший ни раз в воде,
в том ручье, где Иоанн верой крестил
за так. Где на голову яркой, одной
звезде, небо голубем, терновый,
спустило флаг.

В капле мёда тысячи раскалённых жал,
в глубь огнива искрами сходят, от
них, лучи. В этой жизни тот от
игры устал - кто с самим
собой об этом молчит.

Птицы клювами кроют сухость прелых
семян и для них их перья, как майский
дождь, чернозём и глина - для птиц
обман, всё, что кроме неба, для
перьев ложь.

Плачет ночь чернилами на простыню.
Гладь. Растекаются бусинки, капли
черник с куста. Беден? Ветру много
с тебя не взять, кроме слов, что
вшиты в твои уста.

Бронза, мрамор - ртуть, что устала течь.
Мысль не знает смерти, смерть кровь,
каркас. Каждый из нас жив - пока
его речь, не станет костной
тканью в основе фраз.

Нить лицо сечёт, ладони, подножия стоп,
пуповина отсохла - смоталась сама в
клубок. Всякий крест на спиле -
фонарный столб, из колец, что
с пальцев снимает Бог.

Или просто шея, что к небу ведёт плоть,
отдавая глазам неслышно команду -
вверх, чтобы светом выжечь,
лучом сколоть под рубцом на
коже наколку "грех".

И бывает - стоишь, а сверху кто-то льёт,
и понять не можешь, что у капель за
сплав, когда каждая капля - друг
к другу льнёт, все в единой
сцепке, как состав.

Молоко вскипает на девятый раз, перед
счётом. Месяц ушёл в наряд. И туман
вуалью - скрыл твой анфас, как
исповедальня усталый
взгляд.

Темнота. Глаза, оттенками в них левкой,
как печать в сугробах у зимы во снах.
Колыбель у неба под той рукой - у
которой в пальцах увязнет
страх.

Круг. Натёртый пол - всё идёт: порукой,
вслед, чередой. Солнце по наклонной -
кругом вода. В лужах молчаливо
и хранит покой: в стеблях, в
изголовье - череда.