Мои мальчишки
Спать не хочется, организм, настроенный на определённый ритм, не считается с воскресной возможностью понежиться в постели. Однако, вспомнив, что впереди очередная неделя недосыпания, я закрываю глаза.
Из детской комнаты доносится шорох, шарканье ног, хлопает дверь.
– Лёшка, ты уже встал?
Ещё не слыша ответа, знаю, что не ошиблась: младший сын любит поспать в воскресенье, а старший, который в будни с трудом отрывает голову от подушки, в выходной соскакивает с постели спозаранку, одолеваемый самыми разными планами, замыслами, проектами.
Они такие разные, мои мальчишки, чем-то похожие на близнецов. Старшему – десять лет, младшему – девять, но возрастная разница величиною в год давно стёрлась. Оба одного роста. Волосы, глаза – почти одинакового цвета. Рубашки, брюки – всё одинаковое. Так обычно родители одевают близнецов, не только чтобы ещё раз подчеркнуть их сходство, а в основном по причине экономической: найти две рубашки по одной цене, но разных по расцветке и фасону не всегда удаётся (дело происходит в девяностые годы прошлого века!) Да и в воспитательном отношении так проще: равенство и братство, не достижимые пока в мировом масштабе, легко достигаются близнецами, растущими в одинаковых условиях.
– Лёш, чайник, пожалуйста, поставь.
Сын охотно откликается на просьбу, с кухни доносится журчание воды, осторожное бряканье крышки от чайника – через десять минут слышу шёпот явившегося с докладом сына:
– Мам, чайник кипит.
То мероприятие, которое поднимает так рано в воскресенье моего старшего сыночка, связано со стуком молотка, визжанием пилы, поэтому сын ещё долго слоняется без дела, не смея нарушить сон родителей и брата, а главное – считаясь с покоем всех обитателей нашего многоквартирного дома. Другое дело, если в воскресенье мы оказываемся на даче. Через десять минут после доклада о кипящем чайнике вихрастая голова Лёшки умоляюще повисает надо мной:
– Мам, можно уже стучать?
Я разрешаю, зная, что соседей рядом нет, а муж с младшим сыном могли бы иногда героически спать даже во время артобстрела. К тому же хитрый, корыстный расчёт: чем быстрее все проснутся, тем ближе до того блаженного момента, когда мы встанем на лыжи и все вчетвером – друг за дружкой, затылок в затылок, след в след – скроемся в заваленных снегами лесах.
Лес – это где-нибудь в средней полосе, у нас на Севере – леса. Бескрайние, диковатые пространства, где после скромных размеров наших малометражных квартир человек, привыкший к постоянным помехам перед глазами, вдруг оказывается на таком захватывающем дух просторе, что хочется покричать и попрыгать от счастья. Леса, дали неоглядные, океан воздушный, сопки, тянущиеся по горизонту величественной цепью – от этого всего веет древними сказаниями, мощью и таинственностью. Моим детям посчастливилось расти в таких местах.
Заговорили по очереди на кухне молоток и пила – Алексей мастерит модель снегохода. Я улыбаюсь, подумав, что в будущем моего сына ни одна женщина не сможет упрекнуть, дескать, он не умеет даже гвоздь забить. Гвоздь забить Лёшка умеет. И топором машет будь здоров! Теперь немногие мальчишки могут похвастаться, что кололи дрова. Нехитрое вроде умение, да и пригодиться ли в жизни, если человек обитает в городской квартире и далёк от походной романтики, а у моего сына заготовка дров – одно из любимых дел на даче. Надо понимать: человек не просто чурку раскалывает – он огонь добывает!
Девятилетний Иван с такой же силой, как Лёша конструированием, техникой, машинами, увлечён животным миром. Коробочки с разными насекомыми, баночки с головастиками, искусственные муравейники, аквариумы – это для нашей семьи привычное дело.
Когда приезжаем летом на Украину, Иван умудряется бабушку, которая не боится ничего на свете, держать в страхе. Она опасается, что из Ваниных многочисленных пробирочек и коробочек может выскочить нечто совершенно дикое и несуразное. Кроме того, в поисках ползающих и летающих представителей насекомого мира юный энтомолог не ограничивается доступными ему участками на пляже, в сквере, в саду, он забирается в святая святых – в огород, а значит часто наносит там ущерб не меньше, чем его подопечная саранча. Так как нежные ростки огурцов или едва укоренившиеся стебельки недавно высаженной рассады капусты не представляют, с точки зрения Ивана, никакой ценности, бабушка после его набегов за «живностью» находит в зелёном царстве увечные и притоптанные растения.
В ласково звучащем голосе бабушки, обращённом к Иванушке, таятся тревожные нотки:
– Ванюша, ты только в дом не носи эту коробочку…
Боясь, чтобы внук не усомнился в её любви, бабушка шёпотом умоляет меня:
– Ты скажи ему, пусть в огород-то не ходит…
На реке наша компания представляет интересное зрелище. Нас мало привлекает то место, где расположен пляж с навесами от солнца, где чистая вода с песчаным дном, где целый день плещется свободное от забот население южного посёлка, летом наполовину возрастающее за счёт приезжих. Мы устраиваемся поодаль от пляжа, ближе к густым камышовым зарослям, которые с берега сразу шагают в воду и доходят чуть не до середины реки. Там илистое дно, шныряют пиявки, и вообще, с точки зрения Вани, чудесное местечко, где можно найти самые неожиданные экземпляры «живности».
Поработив своих верных друзей – Лёшку и двоюродного братика, Иван тщательно прочёсывает с ними ил. Руки юного натуралиста и его помощников-ассистентов испачканы в какой-то зловонной жиже, к ногам прилипают колючие водяные растения – всё нипочём! Три согнутые фигуры сосредоточенно ползают в зарослях, изредка издавая нечленораздельные звуки восторга. Операция эта так и называется – «ловить живность». Потом для вознаграждения своих добровольных младших научных сотрудников Иван снисходит до того, чтобы отвлечься от милых сердцу козявочек и сыграть пару раз в футбол на узкой и пыльной улице или на поселковом стадионе.
Вообще, мои мальчишки – обыкновенные дети. Они не очень любят сидеть на уроках и совсем не любят делать уроки дома, они никогда не расшибут себе лоб в ответ на просьбу вынести мусорное ведро, предусмотрительно устроив длинное деловое разбирательство: кто именно из них должен произвести такой подвиг трудолюбия? Обыкновенные дети, они часто выводят маму из терпения своей озорной вознёй, шалостями. Они шумные и драчливые, не бывает того дня, чтобы дом не оглашался звуками настойчивого выяснения истины, которое обыкновенно начинается призывами «Ну, Лёша!» и «Ну, Ваня!», а потом заканчивается небольшой потасовкой и сердитым сопением в разных углах, куда мы с мужем разгоняем их разными способами: он – словом, а я – делом. Папино слово на детей действует мгновенно: папин авторитет непререкаем, мне же приходится действовать вручную: разнимаю драчунов путём отталкивания их руками друг от друга, а потом не без лёгкого сопротивления с обеих сторон развожу по разным комнатам.
И всё же мои мальчишки – необыкновенные дети. Они запросто променяют соблазнительные бабушкины разносолы на однообразную походную кашу с тушёнкой, они с удовольствием лягут спать в палатке, установленной на кочковатом берегу реки, они согласятся мёрзнуть ночью в лесу, чтобы утром вдохнуть в этом же лесу свежий воздух, увидеть позолоченные солнцем вершины сосен и «ручьи, где плещется форель». Они готовы плыть по реке целый день, забираться с родителями в самые глухие таёжные места, где запросто можно наткнуться на косолапого мишку. Они ещё мало задумываются над тем, что привлекает их в лесу, и совсем не думают над извечными вопросами, над которыми из поколения в поколение, так и не находя окончательного ответа, ломает голову человечество, но они ни разу не заныли, когда падали с ног от усталости, когда становилось страшно.
Их ещё не сильно интересуют компьютеры и видики – первейшее развлечение современных детей. Их и книги с описаниями невероятных приключений, морских путешествий, загадочных далёких стран ( это несмотря на все мои ухищрения) интересуют пока мало. Но меня это уже не пугает. Пусть они будут не похожими на других – не страшно. Пусть они не станут знаменитостями, перед которыми преклоняет колени замирающая от восторга толпа, – не обязательно. Пусть идут своей дорогой! Пусть вырастут людьми!
Когда акушерка, принимавшая роды, сообщила мне о рождении мальчика (старшему сыну было тогда уже полтора года), я рассмешила её нелепой фразой:
– Этого не может быть. Вы шутите.
– Смотри сама! – акушерка вертела передо мной какое-то краснокожее орущее существо, бесформенное, с большими руками и ногами, слипшимися редкими волосиками и неоспоримыми доказательствами мужского пола. Это был мой новорождённый сын. Я закрыла от досады глаза, в которых секунду назад действительно загорелась надежда, что пошутила акушерка, что не сын всё-таки, а дочь ( ведь в те годы до УЗИ, определяющего пол ребёнка до родов, было ещё далеко). По лицу потекли слёзы. Я так ждала дочку!
– Вот глупая, ребёночек здоровенький, а она ревёт. Что дочка, что сын – всё едино дитя, – ласково причитала акушерка, повторяя дежурную фразу. Она, очевидно, привыкла к таким сценам в родильном зале: утешать разочарованную мамочку ей было не впервой.
Удивил молодой папочка, со счастливым лицом заявивший, что он как раз и ждал сына.
– Но ты же мечтал о дочери! Ведь у нас уже есть сын!
– Это я тебя не хотел расстраивать, а сам был уверен, что снова будет сын. В нашем роду ведь у каждого старшего сына всегда рождались только мужчины.
Мужчины! Ванечка рос, становился Лёше незаменимым товарищем в играх и в жизни, а вместе мальчишки становились для папы постоянными спутниками в ближних и дальних лесных походах. Сложилось крепкое мужское братство, и теперь я рада, что родился второй мальчик. Вот только до сих пор, глядя на роскошные банты дочурок своих приятельниц, жалею, что так ни разу никому не заплетала косичек.
1994 год
На фото: мои мальчишки в эпоху водных походов и чёрно-белых фотографий, 1993 год.
Свидетельство о публикации №215082601125
Людмила Козлова 3 01.09.2015 14:29 Заявить о нарушении
Обнимаю тебя, с любовью, Валя.
Валентина Яроцкая 01.09.2015 14:49 Заявить о нарушении