Ноев ковчег

Келейный корпус напоминал по форме Ноев ковчег. У бочки со святой водой подняться по крыльцу на семь ступеней, пройти мимо игуменской кельи и гостевой, по четырнадцати ступеням вниз на цокольный этаж - трапезная. 

Окна трапезной прижались к потолку. Поскольку снаружи проделывалась работа, то некоторые окна были засыпаны землёй. От этого казалось, что корабль спасения в житейском море плыл по земле. Если окна Ноева ковчега закрывались во время шторма, то окна трапезной закрывались во время рабочих раскопок. Было темно. Сияния ангелов не хватало, чтобы художник мог видеть разметку стен. На месте ламп из чёрных дыр потолка выползали три провода. Они напоминали щупальца морского зверя, захватившего судно. Только свет, излучаемый электриком, мог загнать змея под потолок.

Рабочий шагнул в полусвет вперёд грудью - в трапезную, которую нужно было освятить от всяких чудовищных бед. Стоящие дыбом волосы, небрежно накинутая рубаха, острый взгляд - электрик был похож на морского волка. Он и сам источал электричество. Говорил быстро кусачими словами.  Речь была похожа на непрерывное движение тока: тронь неосторожно оголённый провод - дёрнет - и будет темно, как прежде. Его монолог был не нарушаем:

- Сколько вам вообще лампочек нужно? Пять? Вы ошалели! Пять жирно - три! Стену видно - и достаточно. Я ж вижу. Ну... Три. Договорились? Как вас?

- Сергей Александрович.

- Ну, Серёга, ещё чего надо? Может, опять лампочек?  - и он посмеялся в одиночку. У художника сомкнулись брови. - Только не объясняйте, как делать. Я же вам не говорю, как красить. Главное - стену видно. Знаю я всё! Это потому что на корабле электриком был. Электрик на корабле - белая кровь. Так вот я - белая кровь. Понимаете?

Художник хмурился, тяжело дышал. Электрик работал сподручно. Стремянки не было - стоял на стуле. Не было ножа - раскусывал провода зубами. С лентой скотча во рту приматывал патрон к проводу. Вместо отвёртки ногтем вкручивал винты, крепя выключатель к стене. Все операции он делал непрерывно разговаривая, качаясь на стуле, оглядываясь на Сергея.

- Не работает выключатель. Не я делал - поэтому плохой. А лампы горят! - и он включил свет. - Хотя нет... Одна не горит. Нууу. Такого просто не бывает! Это не я. Я - то всё умею, а она не горит сама.

Электрик резко поговорил с лампой. Она со страху загорелась.

- Прости Господи. Свет есть! - продолжил он. - А выключатель не работает. Но вы же не говорили мне, что и его делать нужно. Так что я пошёл.

И он действительно ушёл. А художник стоял и смотрел на потолок, под которым электрик только что крутился. Стоял в тишине, в сумерках, с висящим на проводах выключателем и двумя нервно мерцающими лампами.

- Ага! Испугались! - лохматая голова выглянула из-за двери. Видя гневное спокойствие, голова подтянула туловище и закрыла изнутри дверь. - Ну что же я, в самом деле. Не сделаю, что ли. Я же на корабле электриком был... Белая кровь.

И он, отремонтировав, обратился:

- Всё, смотрите. Тут просто нужно пальцем сильно долбануть. Вот так! ...Ах ты! Прости, Господи. Не работает.

Вскоре выключатель был действительно сделан. Брови Художника остались сомкнуты, дыхание тяжелым, руки скрещенными.

- Вы взяли три лампы по 150 ватт, а я всем даю только по одной и по 120. Вот ради чего, скажите мне?

- Искусство требует жертв. - ответил художник.

- Молодец! - и хлопнул того по животу. - Вот правильно говоришь! Увижу, что горят, а вас тут нет - за-бе-ру!

И электрик ушёл, спася ковчег от тьмы и белых стен. Потом он принёс ещё ламп ради искусства. По сто пятьдесят.