ЛЕС

ЛЕС

               
Слышится отдаленный звук, точно с неба,
 
звук лопнувшей струны, замирающий,               
                печальный. Наступает тишина, и только
                слышно, как далеко в саду топором стучат
по дереву.
Занавес.
                А.П. Чехов. Вишнёвый сад


Мгновение веков

     Более полувека осталось позади, когда люди вновь нарушили покой тысячелетнего леса. Сначала появились лесорубы с топорами и пилами, следом большегрузные самосвалы с тоннами песка и бетона, за ними строители… И вот, местами петляя серпантином, асфальтовая дорога отделила новый микрорайон от островков когда-то сплошного ленточного соснового бора.
    Обижаться и злиться лес не любил. Первый шок от незваных гостей с годами прошёл: не в его правилах сторониться и бояться людей. Даже то, что деревья в лесу они называли вековыми, нисколько его не раздражало. В своей генетической памяти он хранил воспоминания о далёких временах, когда под кронами раскидистых сосен люди строили землянки, возводили крепости, окружали их частоколом…
     Сочетания слов сосновый лес и сосновый бор издавна слились воедино в сознании здешних поселенцев и благосклонно воспринимались лесом. Произрастая на возвышенности, уходя переплетениями мощных извилистых корней вглубь песчаных почв, стройные мачтовые сосны рвались ввысь, соревнуясь с изящными берёзками и осинами, вместе даря человеку кров и приют.   
     Полноводная, богатая рыбой река – вечная спутница ленточного бора – служила людям источником жизни и вдохновения. Устремляясь к далёкому полярному морю, лес и река бежали рука об руку. Временами бор растекался вширь на десятки вёрст и вновь прижимался к неизменной подруге, словно, утолив любопытство, стремился доказать своё  постоянство и преданность.
     К человеку лес относился в основном доброжелательно. Считая себя более совершенным творением природы, был снисходителен к людям и многое прощал. События полувековой давности и последующие за ними годы он находил самыми интересными и занимательными за всю тысячелетнюю историю…
     Проведя пару лет в напряжённом ожидании, чутко созерцая деяния людей вдоль своих границ, лес убедился, что опасности существованию нет. Счастливые и одухотворённые лица новосёлов, весёлый и звонкий гомон, вновь возведённые дома, детские сады и школы вызывали его благосклонность и понимание.
     Дружелюбно воспринял он и усилия людей, направленные на превращение в лесопарковую зону самого уютного местечка в бору. Посыпанные жёлтым песком дорожки и тропинки, скрытые в тени могучих сосен, спортивные площадки с турниками и кортами для игры в городки, поля для футбола и волейбола и даже настоящая взлётная полоса для авиамодельного спорта на опушке  ничуть не тревожили лес.
     Лишь однажды он насторожился: из кузова машины рабочие выгрузили массивные сооружения, накрытые брезентом. Под покровом оказались гипсовые фигуры непонятного назначения, установленные на пьедесталах. На одном красовалась атлетически сложенная девушка в купальнике, с массивным веслом в руках. На другом – мальчик в галстуке, трубящий в горн. На третьем – спортсмен, похожий на Аполлона, готовился метнуть диск. Фигуры разместили вдоль лесных дорожек. Но уж больно статуи не гармонировали с окружающей действительностью. Ну ладно девушка с атлетом, а мальчик-то причём? Сосновый бор, было, нахмурился, осыпав скульптуры пожелтевшей хвоей, но, увидев, с каким удовольствием взрослые и дети фотографируются на фоне статуй, неуклюже пытаясь взобраться на пьедестал, оттаял душой.
     «Пусть озорничают, а я уж как-нибудь привыкну», – решил лес и в знак одобрения порывом ветра смахнул иголки с белого гипса.         
     И лес распахнул объятия! Каждый воскресный и праздничный день он приязненно встречал нескончаемые потоки людей. Большими группами, дружными семьями жители микрорайона устремлялись сквозь него к золотистому пляжу на берегу реки. Защищая отдыхающих от изредка набегавших грозовых тучек или полуденного зноя, лес не забывал радовать новых друзей своими дарами. То приоткроет тенистую завесу над колючим малинником с яркими ароматными ягодами, то укажет грибнику тропинку к поляне, усыпанной сопливыми маслятами…
     Шумно, весело на спортивных площадках. Но и это не омрачает настроение леса вопреки извечному представлению о таёжной тишине. Активный отдых, неподдельный  оптимизм, бодрый настрой, задорные шутки и смех объединяли в эти дни сосновый бор и людей.
     Рыжеватые игруньи-белочки, глаза и уши леса, тут как тут! Кому как не им следить за порядком, да приглядывать за хозяйством. Конечно, не безвозмездно: угощения и кормушки развешены по всему лесу! И хозяйство-то немалое! Одни аттракционы с каруселями и «чёртовым» колесом чего стоят. И всё это великолепие – среди корабельных сосен и кудрявых берёзок! 
     Полтора-два десятилетия царили в лесу покой и порядок. Покой, конечно, в переносном смысле, а  порядок самый что ни на есть настоящий. С высоты вершин оглядывал лес свои владения. Под порывами холодных осенних ветров хмурился и грозно раскачивал стволами, выражая недовольство массивами гаражей, вплотную подступающих к его границам. Замирал в зимнюю стужу, поджидая одинокого лыжника, чтобы неожиданно подшутить над ним, сбросив охапку снега с разлапистой сосны прямо на голову. Вместе со всеми восторгался приходу весны и наступлению лета, покрывая косогоры и поляны душистой травой и пёстрыми цветами.   
     Не забывал лес внимательно обозревать и пространство за своими пределами. А посмотреть было на что. Возводились всё новые заводы, появились первые высотки, блистали причудливой лепниной и стройными колоннами дворцы зрелищ и спорта. Лишь унылые серые панельные пятиэтажки, прозванные людьми хрущёвками, вызывали ироничную усмешку. Но искренняя радость новосёлов, их феерический настрой, оптимизм передались и ему, заставляя сопереживать, радоваться при сносах старых деревянных бараков и переездах жильцов в новостройки. В такие моменты, будто бы стремясь разделить всеобщее веселье и подбодрить перетаскивающих мебель людей, срывая с гребней речной волны капельки влаги, прохладный ветерок раздвигал густые ветви сосен и прорывался в посёлок, освежая потные, усталые лица.
     Сбой в этом дружественном симбиозе произошёл не вдруг. Что-то менялось в поведении людей. С годами на смену безмятежному и счастливому выражению на лицах пришли тоскливая сосредоточенность, уныние, временами неуместная озлоблённость. Уже не звучал на спортивных площадках, как прежде, искренний и беззаботный смех. Да и сами площадки приходили в упадок: исчезли турники, кустарником и полынью заросли тропинки и дорожки… Никто не играл в бадминтон и городки, не запускал фанерные модели самолётов… Незаметно затихли двигатели каруселей, а сами аттракционы были увезены в неизвестном направлении. Лишь остов «чёртова колеса» продолжал тоскливо скрипеть заржавелым механизмом, вращаясь под резкими порывами заунывного ветра. Одинокие разбитые пьедесталы некогда популярных скульптур и разбросанные вокруг куски гипса напоминали изредка прогуливающимся горожанам о былой известности  лесного парка.
     Сначала о нём забыли школьники, которые прежде каждую весну дружно выходили с граблями и мётлами на его уборку. Пустые пластиковые бутылки, разноцветные шуршащие пакеты, обрывки газет, осколки битого стекла захламили некогда уютные лесные поляны. Груды мусора громоздились возле последних разваливающихся скамеек… Нет, бывало, взрослые и проводили субботники: в яркой экипировке, с красочными плакатами, вооружившись пиками и большими чёрными мешками… Как правило, в рамках рекламных акций, вызванных предвыборными баталиями. Но и эти однократные искренние порывы участников терялись в атмосфере всеобщего безразличия.   
     Не избежала участи забвения и заброшенности любимая горожанами река: обмелел фарватер, заилились берега… Всё чаще посреди основного русла появлялись песчаные отмели и за пару-тройку лет превращались в настоящие островки, поросшие зарослями ивового кустарника. С тоской взирал с высокого обрыва сосновый бор на грязно-серый пляжный песок и отважных купальщиков, пытающихся по пояс в воде пробиться к чистому руслу, брезгливо раздвигая руками и отбрасывая в стороны склизкие желеобразные водоросли.
     Ощутив растерянность леса, возобновил атаки на его владения жестокий и коварный пришелец-клён, изгоняя с обжитых территорий благородную поросль берёзок и сосен.
     Возможно, лес и не обратил бы внимания на произошедшие изменения. За свою долгую жизнь он повидал немало. Ведь по его меркам десяток лет вовсе не срок, а лишь мгновение, вспышка, всполох… Но эта вспышка и всполох больно ударили по самолюбию леса. И не просто ударили, а заставили нахмуриться, замереть, осмыслить причины происходящего.
     Наказать нерадивых людей, лишить их радости любования лесными дарами, отгородиться от человека непроходимой стеной колючего и хлёсткого кустарника, ко всеобщему запустению добавить сырости и тьмы, заслонив поляны и лужайки от солнечных лучей густыми ветвями сосен? Возможно, эти мысли и мелькали в его сознании. Но такой мелочности позволить себе лес не мог: негоже совершенному творению природы опускаться до мести; людям надо помочь, дать возможность осознать и понять, где и в чём они не правы…
     В своих раздумьях ленточный сосновый бор не терял надежды и веры в разум человека.   
    

В жаркий полдень

     Коляска с двумя мирно посапывающими малышами медленно катилась по натоптанной тропинке соснового бора. Среди лесной тишины, в разреженной тени уходящих ввысь деревьев полуденный зной был бессилен. Его настойчивые попытки проникнуть в глубину лесного парка умело пресекал лёгкий, чуть заметный, игривый ветерок. Временами, словно стремясь разбудить дремлющие сосны, он лениво тормошил жёсткие иголки и, запутавшись в переплетениях колючих веток, устремлялся к земле, приятно обдувая лица отдыхающих.
     Женщина средних лет склонилась над мальчишками-близнецами, спящими в коляске, и приподняла лёгкий тент, защищая  детские лица от солнечных лучей, изредка пробивающихся сквозь кроны деревьев.
     Лес встрепенулся. Ещё мгновение назад он наблюдал за происходящим и любовался непосредственными детскими мордочками. «Ну, вот, – разочарованно подумал он. – Собрался, было, скуку разогнать, да поближе с малышами пообщаться, но, видно – не сегодня».             
     С мальчишками лес был знаком. Правда, заочно. Он вспомнил тот ясный летний день, когда у подъезда старой пятиэтажки остановилась машина, из неё, распахнув дверцу,  вышел счастливый, улыбающийся мужчина, бережно держа на руках и трепетно прижимая к груди двух запеленатых младенцев…
     По какой причине ему приглянулась именно эта пятиэтажка, лес вряд ли смог бы ответить однозначно. Возможно, тому способствовало её расположение. Торцом дом примыкал к уже знакомой серпантинной дороге, и лес имел возможность наблюдать за всем, что происходило перед фасадом хрущёвки. А может, притягивал многоголосый шум детишек с территории школы, находящейся тут же у дороги? Как бы то ни было, но всех жильцов дома лес знал в лицо.
     И в этот жаркий полдень, заприметив своих знакомцев, он решил разогнать скуку и привлечь внимание мальчишек. Вежливо склонились над коляской гибкие рябины с тяжёлыми гроздями зелёных ягод. Словно средневековые опахала, едва заметно колыхнулись густые сосновые ветви, вызывая игру света и тени. Вспорхнула из кустов стайка шустрых синиц и пронеслась мимо, с любопытством заглядывая под тент. Малыши продолжали крепко спать и никак не реагировали на оказанные им знаки внимания.
    – Нет, так дело не пойдёт, – с лёгким азартом прошелестел лес. – Сейчас выспятся, покинут мои владения. Когда ещё доведётся встретиться? – упускать момент знакомства он не собирался. 
     Внезапный порыв ветра со стороны реки встряхнул ветви дремавших деревьев, и град сосновых шишек дружно осыпался на лесную тропинку. Несколько смоляных шишек застучали по тенту коляски. Одна из них ударилась о бортик, отскочила и мягко скатилась к лицу младенца, едва прикоснувшись к его розоватой пухленькой щеке. Вдохнув аромат сосновой смолы, мальчонка зашевелился, заёрзал в тугих пелёнках и одновременно с  выпростанным наружу кулачком распахнул глазки.
     – Привет, малыш, – вежливо поздоровался лес, постаравшись вложить в приветстиве всю любовь, на которую был способен. И тут же лесной привет волшебным эхом прокатился среди тенистых чащоб и солнечных полянок, разгоняя полуденный зной и наполняя окрестности освежающей прохладой.
     – Привет, привет, – «заморгали» нежно-голубыми лепестками скромные красавицы-незабудки.
    –  Привет, привет, –  качнулись в учтивом поклоне стройные длинноногие ромашки.
    – Привет, малыш, – взметнулись из кустов вездесущие проказники-воробьи и, весело чирикая, закружили над коляской.
    – Привет, привет, привет…, – пронеслось эхо над кронами деревьев, чуть колыхнув верхушки сосен,  и, подхваченное ветерком, вырвалось за пределы леса, рассеявшись над просторами  реки.
     Малыш захлопал ресницами, широко улыбнулся, забавно сморщив носик, и, словно отвечая на приветствие, разжал крепко сжатый кулачок. Тут же, сквозь небольшое оконце в тенте, пронзая кроны сосен, в коляску ворвался упрямый солнечный лучик и вдруг неожиданно замер, задержавшись в изголовье ребёнка: на открытой детской ладошке сиял изумрудными переливами слегка влажный и примятый маленький берёзовый листок…
     «Пожалуй, одного нового друга я себе приобрёл», – удовлетворённо подумал лес, уверенный в продолжении столь желанного знакомства.
      Братишка-близнец лишь вяло зевнул, зачмокал любимой соской и вновь погрузился в крепкий полуденный сон.
 

Первые уроки

     – Папа, папа, Никита отстал! Давай его подождём, вдруг он заблудится, –  взволнованный голос четырёхгодовалого малыша прорезал тишину утреннего леса.
     Мальчишки-близнецы вслед за отцом шли по мягкому мху соснового бора, неуклюже переступая через поваленные деревья, и неуверенными ручонками терпеливо отводили в сторону хлёсткие ветки колючего кустарника. 
     – Никита, не отставай, прекрати ягоды собирать, скоро привал, – более ответственный, рассудительный Егорка то и дело оборачивался назад, волнуясь за братишку и зорко следя за его действиями.
     Казалось, окрики и забота вовсе не доходят до адресата. Никитка был погружён в себя. Периодически отставая, он задумчиво смотрел по сторонам, мимолётно бросал взгляды на лакомые грозди алой костяники – манит, но кислит, и косточки мешают, зрелая черника куда слаще; останавливался, внимательно разглядывая ветку с ягодами таёжного недозрелого шиповника, и, подняв с земли крепкую сухую палку, сосредоточенно ворошил трухлявый пень.   
     – Папа, Никита опять остановился, он может потеряться! – не унимался Егорка
     – Стоп, малыши, привал! – раздался голос отца.
     – Ура, сейчас пикник будет! – оживился и радостно воскликнул Никитка. По его сияющим глазам нетрудно было догадаться, что мальчуган только и ждал этого мгновения.
     Прямо под соснами, среди колючих иголок и густого изумрудного мха, по «волшебному» мановению отцовских рук, появилась импровизированная «скатерть-самобранка» с аппетитными бутербродами. Изрядно проголодавшиеся путешественники тут же стали жадно поглощать их.
     – А когда мы были совсем маленькими, с нами в лесу приключались необычные истории? – утолив первый голод, поинтересовался у отца пытливый  Егорка.
     – Истории, говоришь? Конечно, бывали! Взять, например, тот случай, когда лес с тобою впервые поздоровался! – рассмеялся отец. – Оказывал, оказывал вам обоим знаки внимания, но не тут-то было: спали  в коляске, как сурки! Вот лес и решил пойти на «радикальные меры», устроив лёгкий дождь из сосновых шишек. Но и ты в долгу не остался, отсалютовал в ответ берёзовым листочком на ладошке. И откуда его только взял, до сих пор с мамой не поймём. Видимо, тогда вы и познакомились! Ну, а Никитка в тот раз своё знакомство проспал, зато сейчас упущенное навёрстывает, – с доброй ироничной усмешкой отец взъерошил непокорные вихры близнеца, увлечённого очередным бутербродом.
     – А что, лес и  сейчас за нами наблюдает? – продолжал допытываться Егорка.   
     – Думаю, что да. Наблюдает за нами, за порядком присматривает. Мы сегодня гости в лесных владениях. От его отношения к нам зависит и погода, и урожай в лукошках, – отец кивнул на полные корзины грибов. – Как считаете, сможем доверие оправдать? – вопросительно прищурился он и в упор посмотрел на сыновей.
     – Конечно! – хором закричали мальчишки и наперегонки бросились наводить порядок, убирая остатки пиршества, складывая в походные рюкзачки бумажные обёртки и пустые бутылки из-под питьевой воды. Через мгновение поляна сияла первозданной чистотой.   
     Лес удовлетворённо вздохнул, отозвавшись тихим шелестом листвы густого орешника. «Наблюдаю, да приглядываю… За всеми…», – подумал он  про себя, возвращаясь к событиям последних часов…

     Никитка всё ближе и ближе осторожными шажками подступал к огромному муравейнику, высотой больше его роста, и с удивлённым любопытством рассматривал необычное сооружение. Рука малыша сжимала сучковатую палку. Желание заглянуть внутрь, с помощью «подручного устройства» исследовать содержимое пирамиды из сосновых иголок переполняло мальчугана. Неожиданно под ногой раздался резкий щелчок: сухая ветка переломилась пополам. Никитка бросил взгляд к земле: со всех сторон, словно бегущие ручейки, к подножию лесного домика стекались и вновь удалялись нескончаемые вереницы маленьких чёрных мурашей. Некоторые насекомые, едва коснувшись усиками встречных сородичей, торопливо спешили от муравейника, другие наоборот, тащили в домик кто прутик, кто листочек… И поклажа каждого в разы превышала его вес и размеры. Пятёрка муравьёв, упираясь изо всех сил, волокла в муравейник огромного перламутрового жука…       
     «Так вот кто живёт в домике! – пронеслось в голове у Никитки. – Разве можно таких трудяг обижать и нарушать их покой», – решил про себя мальчишка и отбросил в сторону ставшую бесполезной палку.
     Уловив мысли мальчугана, лес довольно ухмыльнулся:
     «Ну, ну, как же, так бы и стрельнула ветка без моих усилий! Кто в нужный момент её подбросил под ноги?!» – и тут же слегка устыдился самовлюблённых раздумий.
     Он вспомнил, как совсем недавно наблюдал за своим любимцем – Егоркой. Мальчишка склонился над едва заметным бугорком и осторожно освободил его от опавшей листвы и хвои. Из под земли показался белоснежный крепкий груздочек. Егорка аккуратно срезал гриб перочинным ножичком и старательно прикрыл грибницу сосновыми иголками. C той же основательностью он поступил и со статным боровичком: провернул пузатенькую ножку грибочка вокруг оси, очистил крепыша от остатков земли и положил в корзинку…
      «М-да, не каждый гость бывает по нраву. Но с этими путешественниками мне по пути», – одобрительно подумал лес и в знак своего расположения наполнил таёжную глушь птичьей трелью, никогда ранее неслыханной в глубокой чаще.
     Где-то рядом спросонья «ухнул» дремлющий филин, застучал на вершине одинокой сосны пестрокрылый дятел, ему в ответ вторил издали трескучей дробью пернатый собрат. Древолазы-поползни, скатываясь по смоляному стволу дерева вниз головой, заливистым посвистом «свить-свить» наполнили лесную разноголосицу. Даже затворница-молчунья сойка присоединилась к небывалому оркестру, неумело подражая одновременно всем его участникам.
     И вдруг, будто по взмаху волшебной палочки невидимого дирижёра, в бору наступила звенящая тишина.
     «Есть ещё порох в пороховницах, чего не сделаешь в прекрасном расположении духа, – про себя похвастался лес. – Бывает и мне ничто человеческое не чуждо», –  добавил он и вновь обратил игривый взор на путешественников…

     – Заканчиваем привал, мальчишки. Отдохнули, насладились пением птиц. Ещё один переход, и  будем из лесной чащобы выбираться, – подбодрил малышей отец.
     – Папа, можно я за Никитой следом пойду. Смотреть буду, чтобы снова не отставал, – молвил Егорка.
     – А мы не заблудимся в лесу? – Никитка вопросительно посмотрел на отца.
     – Заплутать не заплутаем. Ну, а ежели, такое случится, то лес нам дорогу и подскажет.
     – Это как? Он же говорить не умеет, –  удивился Никитка.
     – Почему ж ты так решил? Ещё как умеет! И голоса птиц, и шелест листьев, и дуновение ветра, и журчание родника – всё это звуки леса, которыми он с нами разговаривает. Даже подсказки даёт в трудных ситуациях. Вот только всегда надо уметь грамотно ими воспользоваться.
    –  А мы умеем? – одновременно воскликнули близнецы. 
    – Кое-чему вы уже научились. Мухоморы и бледные поганки стороной обходите… Отличаете съедобные ягоды от ядовитых. 
    «Что есть, то есть, – незримо вступил в диалог лес. – Не поддались на мои хитрости. Я ж тропинку проложил мимо самых красочных мухоморов. Ан, нет, не клюнули на уловки. Лишь ненадолго у вороньего глаза задержались. Но и здесь соблазн вкусить ягоду перебороли и за советом к отцу обратились».
     – Вот и сейчас, надеюсь, приметили одинокую сосну на полянке? – продолжил  беседу отец, указав рукой на дерево, ещё недавно служившее сценой  птичьему оркестру. –  А она ведь не просто так стоит. С её помощью лес и подсказывает нам, где север, а где юг. Там, где крона гуще и пышнее – южная сторона. И смола на стволе выступает с юга. А мох и лишайники обычно нарастают с севера.
     Мальчишки с любопытством устремили взгляд в направлении одинокой сосны.
     В детских головах возникали сотни вопросов, и каждый из близнецов наперебой стремился их озвучить: откуда берутся «ведьмины круги», какие целебные силы хранят в себе зверобой и тысячелистник, почему красавец мухомор носит такое странное имя… Вопросам не было конца…
     В бору усилился аромат лесных цветов. Путешественники с удивлением обнаружили, как многое поменялось вокруг. Расправились шишки репейника. Сложив листочки, поник пахучий клевер. Закрылись цветки одуванчика, и спрятались незабудки. Несмотря на безветрие, в лесу слышался приглушённый шум… 
     Надвигалась гроза.


Полянка
               
     Унылую тишину коридоров нарушила долгожданная трель звонка. Двери школы распахнулись, и  шумная ватага детворы гурьбой высыпала на улицу.          
     Учительница начальных классов смотрела в окно и хмурила брови. «Что за сорванцы, – тревожно подумала она. – Ведь запрещала не раз, придётся сообщить родителям».
     Её ученик Егорка, посмотрев по сторонам, резво перебежал через дорогу и ловко перескочил через заборчик между сосновым бором и жилым районом. Махнув рукой брату-близнецу, стоящему в раздумье у школьной ограды, мальчишка скрылся за деревьями. Раздумывал Никитка недолго, через секунду-другую рванул вслед за ним.
     – Ну и что ты мне хотел показать, – выпалил он, запыхавшись и догоняя братишку. – Мы же здесь десятки раз ходили и знаем всё.
    –  Сейчас, увидишь, – с загадочными нотками в голосе ответил Егорка.
     По крутому склону мальчишки быстро взобрались на вершину холмистой гряды, и остановились отдышаться.
     Холмов в лесу было немало. Поросшие высокими стройными соснами, они наискось рассекали ленточный бор, создавая неповторимые высотные переливы лесного ландшафта. Ходили даже слухи, что это вовсе и не холмы, а рукотворные валы, возведённые в старину местными жителями для защиты от набегов злостных кочевников. Некоторые высоты песчаными осыпями скатывались к реке, и временами из недр на поверхности песка появлялись древние артефакты в виде глиняных черепков с незамысловатыми, но в то же время таинственными рисунками из неправильных геометрических фигур. Обнаружив или откопав осколок с подобным орнаментом, ребятня пыталась разгадать «зашифрованные послания предков», мечтая в будущем найти настоящий глиняный кувшин, а может и  наконечник стрелы или копья…               
     Лесные ложбины зарастали колючим густым кустарником белой акации, гибкими калиной и вербой, которые настырно пытались взбираться на северные склоны возвышенностей. Южные же косогоры, наоборот, в основном облюбовали  высокоствольные хвойники, и лишь внизу, у самой кромки воды, «плечом к плечу» сомкнулись на последнем рубеже неразлучные облепиха и ива.          
     Прямо перед братьями открылся долгий пологий спуск c редкими молодыми сосёнками в половину человеческого роста, у подножия – широкая извилистая тропа, исчезающая в глубине леса.
     – Так мы же частенько мимо этих мест проходили! – воскликнул Никитка. – И во время прогулок вместе с папой, и с друзьями пробегали не раз по тропинке.
     – Именно, что мимо, – глубокомысленно, на правах старшего, парировал Егорка. – Вот ты и в прошлый раз с нами не пошёл, а папа мне кое-что интересное про эту полянку рассказал, – мальчишка махнул рукой в сторону хвойной поросли. 
     – И что здесь может быть интересного?
     – А ты поближе подойди к сосёнкам и раздвинь руками веточки. Всё сам и увидишь, –  Егорка, словно заговорщик, подмигнул брату. 
     Никитка недоверчиво посмотрел на него, с возрастающим любопытством окинул взором склон и спустился на несколько шагов. Мальчишка присел на корточки перед пушистым деревцем и осторожно отодвинул в сторону колючую ветку.
     – Ого! – удивлённый детский возглас пронёсся над косогором, – Егорка, сюда, скорее, смотри…, – нотки восхищения полыхнули в потоке быстрых слов.
     Прямо перед ним, среди прошлогодней хвои и чуть примятой травы блеснули ярко-оранжевыми пятачками несколько грибочков.
     – Это же рыжики! Точно, они! Я их сразу узнал, даже кружочки на шляпках можно разглядеть! Молоденькие, крепкие… Помнишь, папа рассказывал нам про царские грибы! Откуда они здесь? – сбивчивые фразы Никитки неслись нескончаемым потоком.   
     – Так ты вокруг посмотри и под соседние деревья загляни, – Егорка опустился на траву рядом с братом. – Они  здесь под каждой сосёнкой! Видишь, вот этот уже подрос, – он осторожно смахнул иголки со взрослого грибочка, – а эти совсем маленькие, только-только наклюнулись, им ещё и суток нет. Я вчера здесь был. Помнишь ночной дождичек? Вот я после уроков и решил полянку проверить…
     Переложив тетрадки и учебники в один из ранцев, близнецы наполнили другой тремя десятками крепких и сочных рыжиков. Гордые и важные, мальчишки возвращались домой. Лесные дары они несли по очереди и, шумно делясь необычными впечатлениями, демонстрировали друг дружке чумазые ладошки в оранжевых разводах.
     – Мы же первые нашли грибы на этой полянке, и никто до нас здесь не был? – Никитка вопросительно посмотрел на брата.
     – Вроде бы да, – неуверенно ответил Егорка, ещё не понимая, к чему клонит братишка.
     – Значит, эта полянка наша?
     – Получается, что так, – Егорка вновь попытался уловить Никиткину мысль.
     – Так пусть она навсегда останется только нашей. И мы про неё никому не расскажем! –  неожиданно предложил Никитка.
     – Это будет наша маленькая тайна! – понимающе подхватил Егорка. –  Если лес не стал полянку от нас скрывать, значит, он нам её подарил? – рассудительно продолжил он.
     Мальчишки в упор посмотрели друг на друга и утвердительно кивнули, соглашаясь со своими словами..
     «Подарок, говорите? – шутливо самому себе задал вопрос лес, прислушиваясь к болтовне мальчуганов. – А что? Мне не жалко. Забирайте на здоровье!  Заодно и посмотрю, по силам ли ноша!» – с хитрецой улыбнулся он и лёгким ветерком растрепал русые волосы мальчуганов.
     «Как здорово, когда у тебя есть собственная полянка!» – думал каждый из братьев, засыпая поздним вечером в уютных кроватках. В памяти мальчишек вновь и вновь проносились события и картинки минувшего дня: россыпи  рыжеватых грибочков на пологом лесном склоне и улыбка отца, которому взахлёб радостно рассказывали о своих приключениях. И даже беззлобное тихое ворчание матери, отстирывающей школьный ранец, не могло изменить их приподнятого настроения. 
     Предстоящих выходных Егорка с Никиткой ждали довольно долго и с нетерпением. Как же! С папкой на рыбалку, впервые на целые сутки, с ночёвкой! Но вчера, вернувшись после полудня из школы, оба были хмуры и задумчивы. Долго шептались наедине, о чём-то спорили за закрытой дверью… Вечером Егорка подошёл к отцу и, немного волнуясь, сообщил о намерении остаться на выходные дома.
     – Ты уж извини, папа, но на рыбалку мы с Никитой не поедем, – тихо, опустив глаза, будто стесняясь своего поступка, произнёс он.
     – В чём же причина? Что-то серьёзное случилось? – вопросительно спросил отец, удивлённый решением мальчишек.
     – Можно я пока не буду говорить тебе о причине? – Егорка поднял глаза и с надеждой посмотрел на отца. – Просто нам завтра нужно остаться в городе, – в последних его словах прозвучали твёрдые и решительные нотки.   
     Проснувшись поутру, братья первым делом вытряхнули из копилки все монетки, пересчитали и, отпросившись погулять, оделись и вышли на улицу. Любой, знающий близнецов или наблюдающий со стороны, вряд ли мог понять и предугадать их дальнейшие поступки. В ближайшем магазине мальчишки долго ходили вдоль рядов с хозяйственными товарами и, наконец, разглядев нужное, купили две пары рабочих перчаток и рулончик мешков для мусора. 
     Привычно преодолев знакомый заборчик, оба мальчугана углубились в лес и уже через несколько минут стояли перед своей любимой полянкой.   
     Так вот она – причина беспокойства близнецов! Полянка представляла удручающее зрелище. Посреди вытоптанной травы чёрной отметиной выделялись останки костровища с битыми кирпичами, служившими некогда импровизированным мангалом. На месте недавней грибницы вокруг молоденьких сосен валялись пустые пластиковые бутылки, рваные пакеты из-под чипсов и сухариков. Тут же под ногами зловещим тёмно-коричневым цветом поблёскивали осколки пивных бутылок.
     Задержав взор на сломанных колючих веточках, мальчишки в бессилии сжали кулачки.            
     Ещё вчера, прибежав после уроков на полянку, Егорка был ошеломлён увиденным. В глазах защипало, быстро-быстро захлопали ресницы, гнев и ярость вспыхнули в маленьком сердечке…
     Нелегко далось братьям принятое решение. Но по-другому они поступить не могли. Обратиться к помощи взрослых? Такое намерение мальчишки отвергли сходу. Как же, полянка-то наша, и тайна одна на двоих! Сейчас они уже не вспоминали, кто первый предложил собственными силами навести порядок на полянке... 
    Трудились мальчуганы более часа. Все до единого осколочки были собраны. Даже кирпичи и остатки углей перекочевали в мусорный мешок. Егорка обошёл полянку и, подобрав последнюю цветастую обёртку, облегчённо вздохнул. Лесной склон обрёл первозданную природную чистоту.
     – Никому не позволим сорить на полянке! – будто разговаривая сам с собой, произнёс Никитка, посыпая сухим песком с ближней осыпи чёрный остов костра.
     – И во всём лесу тоже, – отозвался Егорка. – А ведь папа мне как-то рассказывал, что когда он учился в школе, за каждым классом закрепляли небольшой участок нашего бора, и все ученики выходили на его уборку
     – Ну, да. Когда это было, – тоном бывалого долгожителя согласился братишка. – Сейчас в наш лес не каждый взрослый и нос сунет, – подражая старшим, проворчал Никитка. – А вот как мусорить в лесу, все тут как тут, – житейски рассуждая, добавил он!
     Обняв друг друга за плечи, довольные проделанной работой, мальчишки стояли на полянке и горделиво обозревали свои «владения». Незаметным для обоих остался лишь ещё один благодарный всевидящий взгляд.
     «Мальчуганы-то мои настоящими хозяевами оказались! Очередной шажок к познанию добра и справедливости сделали. Можно сказать, экзамен во взрослую жизнь сдали!» –  разговаривая сам с собой, не скупился на похвалы лес.

     Внимание к лесу со стороны горожан усиливалось день ото дня.  Изменения не заставили себя ждать. Лесу хотелось надеяться, что к лучшему. На границе посёлка и соснового бора, напротив школы, появилась красивая арка с узорчатой надписью «городской лес». Как-то по утру жители близлежащих домов проснулись от звуков стучащих молотков и, выглянув в окно, увидели множество птичьих кормушек и новеньких скворечников, закреплённых на окраинных соснах вдоль всей серпантинной дороги. Молодые рабочие в новенькой форменной одежде устанавливали рекламные щиты, на которых каждый горожанин или автолюбитель мог прочитать креативные, но малопонятные призывы и напоминания: «Огонь – не девушка», « Родители – не сорите в лесу»…
     «Ну да, огонь-то не приласкает», – прогуливаясь, рассуждали вслух более продвинутые в современном лексиконе местные пенсионеры и игриво вздыхали, видимо, вспоминая события давно минувших лет. К незатейливому общению подключались молодые родители, забирая детишек из школы. «Ага, нашли самых виновных», – непритворно возмущались они. При этом некоторые незаметно опускали глаза под прямым и чистым взглядом подростков, изображённых на плакате.   
     Казалось, воплотились думы и мечты леса. Пресытившись мирским, «утолив жажду» сегодняшнего дня, люди вспомнили и о душе, задумались о судьбах грядущих  поколений… Да и сколько можно делать подсказок! Ведь утраченного не вернёшь! Те же величавые холмы и древние песчаные склоны, молодая поросль и почвенный покров, исчезающие под колёсами вездесущих спортивных джипов и квадроциклов… Недаром неравнодушные жители перекрыли бетонными блоками все въезды в городской лес! Одумались, опомнились, вспомнили древние заповеди и былые, набившие оскомину, лозунги? «Лес – наше богатство», «Сохраним для будущих поколений». Оказалось, не настолько надоевшие и вычурные, а в чём-то даже пророческие и вечные!
     Возвращается ли всё «на круги своя», к истокам, заложенным в сознание людей божественным провидением? Лесу хотелось в это верить. Как надеялся и верил он, глядя на лица наших счастливых мальчишек.

     Р.S. С раннего утра в городском лесу зазвучали бензопилы и топоры. Взбудораженная общественность и неравнодушные жители кинулись в сосновый бор. Рабочие лесоохранного и лесозаготовительного предприятия  валили реликтовые сосны… Рьяно и фанатично выполнялось постановление верховных властей по вырубке деревьев под ЛЭП. Страшные по своей пустоте 40-метровые просеки, а местами и шире, рассекли остатки соснового бора. Любимые всеми последние островки заповедного леса исчезали на глазах беспомощных горожан…   
               


                июль 2015 г.