Ключи от Неба, 2 часть, 1 глава. Леший

КРЫЛЬЯ

Почему люди хотят так летать?
Почему же мечтают они об одном?
Ищут в жизни они любви благодать,
А находя печаль о чуде былом.

Будто память не стерта и вертится вспять,
Будто крылья когда-то имели они,
И мечтают быть с ангелом снова, опять,
И не верят, что в мире бредут лишь одни.

И мечту превратили они уже в быль,
Но стальные лишь крылья их в небо несут,
И отточен полета безбрежного стиль,
Но родные их крылья, увы, не растут.

Не бывает чудес, чтоб мечта понеслась,
И подняться им в воздух нет силы уже,
Если все же душа-одиночка спаслась,
То погубят её на восьмом этаже.

Хоть и знают о мифе игрушечных крыл,
Но с надеждою ловят полеты лишь птиц,
И вопрос бытовой уж давно им постыл,
Им лишь небо без правил пустых и границ.

И быть может давно Бог крыла отобрал,
И выгнал из рая, чтоб землю топтали,
За знания так он людей наказал,
И право летать уж навек потеряли.

Ну и всё же мечтаю летать выше неба,
Расправить когда-то родное крыло,
Они улыбнутся: «Не дать ли ей хлеба?
Не мучься, время для рая прошло».

Они развлекают народ пустозвонством,
На майке узор птичьих перьев опять,
Мечта остается, но выглядит просто,
Полета им суть вновь, опять не понять.

И если из ткани крыла вновь подставить –
Не будут они так нестись в небеса,
Лишь птицу крылатую смогут представить
И ангелов белых простые слова:

Живи, человек, и мечтай сколько можно,
И мысль голубая – твоё лишь крыло,
Создать для тебя что угодно возможно,
Но время летать человеку прошло.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Утро. Прохладная свежесть в воздухе. Роса на траве. Для босых ног почти непривычно холодно. Ступаю раз, два, как в детстве. Будто снова учусь ходить. Травинки приятно щекочут, они мягки на ощупь. Куда я иду? Тропинка в лесу. Это сон. Снится весенний лес, утренняя прохлада. Ощущения на удивление реалистичны, может потому, что холод щиплет кожу и свежий воздух резко врывается в легкие. Внутри тоже становится холодно. Может не сон это? Что же я тогда здесь делаю? Мягкий ковер из одуванчиков. Я иду дальше. Ноги мокрые от росы. Я думаю.
Этого леса я не помню. Врядли я здесь когда-то была. Помню другое – прошлую зиму, незначительные события, лица друзей, чьё-то день рожденье. Помню фильм – кажется, комедия – в ней песня про зайцев – слишком легкомысленная. Помню старый диван в моей комнате и видавший виды шкаф. Помню себя маленькой. Помню рыжего мишку без уха, которое оторвал мой младший брат. Я помню всю мою жизнь, в общем-то ничем непримечательную, размеренную, недолгую. Какие-то важные дела, стремления, разочарования, слезы, огорчения, слишком много печали и дурных мыслей. Я не дорожила тем, что имела. Оно не приносило мне счастья. Всегда чего-то не хватало. Всего чуть-чуть. И эта нехватка создавала повод для переживаний и грусти. То, что было, не могло изжить великую печаль и зависть. Меня определенно любили, интересовались мной, а я так и не научилась это ценить. Ведь на горизонте всегда маячил прекрасный принц, и рядом с ним все другие тускнели, теряли конкурентоспособность. Хотелось особенного, самого-самого. Я тянулась к странным людям, ища признания у них, искала и не находила. Не могла взять. Отрекалась, убегала, обижала, ругала себя и других. Трагедия!
Из чего-то складывалась моя жизнь. Много потраченных напрасно минут, много трепотни по телефону, много ненужных поступков и слов, проволочек и задержек. Судьбой ли всё меряется: кому-то больше, кому-то крупицы? Я смутно представляла, во что направить свои силы, но меня неуклонно мучили амбиции. Откуда-то же появилась внутренняя позиция, что я могу больше, лучше, выше? Гордыня ли это или тщеславие? Но зачем? К чему я стремилась? И от чего пыталась избавиться? И почему я, собственно, говорю «пыталась»? Будто бы всё это осталось в далеком прошлом: и попытки что-то создать, и слезы, и печаль, и маленькие радости. Осталось там, далеко в прошлой жизни. И больше этого нет. Нет ни эмоций, ни желаний, ни чувств. Индифферентно воспринимается прошлое, совершенно трезво, без сожаления и страха. Значит, я умерла? Меня нет?! Но как?! Почему?! За что?! Я не понимаю. Я же вижу этот лес и иду по мокрой весенней тропинке. Я не могла умереть. Где же тогда яркий слепящий свет, длинный коридор, ангелы, сопровождающие на небеса? Я одна. Только птицы вокруг ликуют, и сверчки не унялись с ночи.
Нет, я не умерла. Я сейчас куда-нибудь выйду. Лес скоро закончится. Должен. Он не бесконечен. По-прежнему холодно. Мертвые не чувствуют боли. Разве? В душе сопротивление. Я есть. И всё еще можно поправить, сделать по-другому, без амбиций и гордыни. Повернуть реку вспять. Начать сначала. Обогнать время. Главное, выйти из леса. Вернуться домой. Выпить горячего чая, согреться, закутавшись в плед, сделать то, чего всегда хотелось, но на что в бесконечной гонке не хватало времени. Катастрофически не хватало. Вернуться домой. И забыть. Простить себе прошлые ошибки и вину за них. Многое забыть. Разрушить память.
Вот и озеро. Наконец-то ландшафт изменяется. Вода необыкновенно прозрачная. Шуршит камыш. Метелки как шоколадные конфеты торчат из сочной зелени. Хочется пить. «Не пей, козленочком станешь!» Да ну вас! А я буду. Вода чистая, родниковая. Облака плывут прямо в камыши. Это отражение. И моё там тоже есть. Не узнаю себя. Волосы торчком, светлый халат большого размера, детское лицо. Не привыкла к себе без косметики. За спиной торчат облака, белые словно пух. Тру ладонью глаза. Нет, ошиблась, не облака это. Похоже… крылья. Удивления нет. Никаких эмоций. Это не открытие. Они всегда у меня были. И не человек я вовсе. Ложная память. Не себя я помню, не мой плюшевый мишка грелся на батарее, когда я была ребенком. Не мой старый шкаф видал виды. У меня никогда не было шкафа. Я помнила не себя. Я пришла встречать нового попутчика, чтобы лететь дальше бесшумно у него за спиной. Жаль, что он меня никогда не увидит, ведь невозможно увидеть того, кто находится у тебя за спиной. Я всегда буду рядом, стоит только позвать – помогу. Может когда-нибудь он почувствует мое присутствие, трепет моих крыльев. И в самый печальный момент поймает летящее сверху, прямо с неба, белое голубиное перо – мой утешительный «привет». Знай обо мне, и я стану сильнее. Я поведу тебя по тропинке в лесу, имя которой «жизнь». Шагай, подопечный!
Сон! Сон! Это всего лишь сон! Снова открываю глаза: светлый квадрат окна, пляшущая занавеска, в комнате холодно. Одеяло валяется на полу. Я дома, уткнулась в подушку изо всех сил. Странный сон. Что бы всё это значило? Всё было так реально. Или наоборот? Ну что же, сон, не будем мешать, подумаем о тебе в другой раз. Всё верно, не стоит придавать значение буйной фантазии уставшего мозга. Еще не то приснится. Перо… Белое, голубиное, на подушке. Из окна, сквозняком? А может?.. Нет, только не драматизировать.

«Меня зовут Вероника. И я хочу рассказать историю, которая произошла со мной в те дни, когда состоялась моя свадьба. Когда-то я мечтала о путешествиях, неизведанных местах, загадках и тайнах, не осознавая, насколько эти мечты могут оказаться осуществимыми, особенно тогда, когда этого меньше всего ожидаешь. Мечты сбылись, и я попала в водоворот событий, которые забросили меня туда, где каждый мечтал бы побывать, но обладая здравым смыслом, не верит в существование этого места. Как не верила и я в возможность такого путешествия. И это тайное желание привело меня в страну, в которую нет доступа ни сушей, ни морем, которая находится за северным ветром и в которой живет счастливый и благочестивый народ, не знающий ни страданий, ни болезней, ни старости, ни смерти. Там царят прекрасные законы, а люди превосходят во всех видах добродетелей, храня трезвость ума, не пьянея от роскоши, относясь друг к другу с разумной терпимостью. Земля в тех местах обладает необыкновенным плодородием, а реки несут золотой песок. В тех краях обитает любовь и подчиняет себе всё, являясь самым главным законом для пространства этого неподражаемого, загадочного, идеального мира. И всякий человек, побывавший там, обретает то, что больше всего желал и искал».
Из дневника Вероники

ГЛАВА 1. ЛЕШИЙ

Порождениями земли (и в то же время её устроителями, созидателями либо разрушителями)
предстают первопредки-первонасельники, герои-багатыри, являющиеся из-под земли, под землей
обитающие; возникающие из камня и в камень уходящие. В основе традиционного мировоззрения-
утверждение родства с природой, взаимосвязанности человека и мира, где земля дает начало
всем формам и проявлениям жизни.
«Ангел-хранитель, дух-искуситель и домовой: былички»

Вероника не спала всю ночь. В её комнате горел ночник. Родители пытались выяснить у неё через дверь, что случилось, где Женя и что вообще происходит, но она лишь отвечала, что хочет побыть одна. Допросы и разговоры раздражали как надоедливые мухи и ей хотелось заорать, чтобы её оставили в покое. Рассказывать всё, что случилось, не было ни желания, ни сил. Родители, обидевшись и обвинив её в неадекватности и злой воле, удалились. А Вероника продолжила обдумывать всё, что будет делать утром. Но мысли ни к чему не приводили. Она металась по комнате как в бреду, ощущая отчаяние и беспомощность. К кому обратиться за помощью, она не могла придумать.
Утром позвонила Лина.
- Ты знаешь, у нас есть Леший, он – колдун, пойди к нему, - предложила она, - может он знает что-нибудь.
- Кто этот леший? – Вероника совсем не знала о местном колдуне.
- Да его ж все так зовут. Давай продиктую адрес. Это недалеко. Он живет на краю леса отшельником, к нему ходят лечить спину и алкоголизм. Он знает травы.
Вероника побежала за бумагой и ручкой и нервным почерком записала адрес Лешего.
Одевшись в джинсы, простую футболку без рисунка и легкий плащ, она через полчаса уже бежала по дороге по направлению к улице, указанной на листке бумаги, который зажала комком в руке.
Дед сидел на завалинке возле своего ветхого дома и смотрел на дорогу. Увидев запыхавшуюся девушку, он улыбнувшись сказал:
- Всё же пришла, голубушка.
Вероника опешила. Он сверкнул зубами и продолжил:
- Не переживай, я знаю, что ты собиралась ко мне.
Дед был совсем седой, невысокий и коренастый, одет в старую синюю фуфайку и мешковатые штаны. От него исходила энергия лукавства и суровости. Он производил собой ощущение потустороннего ужаса. От Лины девушка узнала, что Леший получил свое прозвище за дурной характер и злобность, но люди всё равно к нему шли, так как он мог профессионально диагностировать любое заболевание, просто пощупав человека, и определить со стопроцентной вероятностью причину недуга и больные органы, как рентген. Его опасались, но только он мог помочь там, где официальная медицина не могла справиться.
- Откуда вы меня знаете? Я вижу вас впервые, – удивилась она, как бы внутренне защищаясь от пронзительного и недоброго взгляда колдуна.
- Ну как же, суженый твой пропал, оставил тебя сразу после свадьбы. Ну ты заходи, а то тут бывают любопытные уши, нигде от них покоя нет, не схорониться. Негоже здесь говорить.
Он открыл скрипящую дверь и зашел в темную хату. Вероника ступила за порог следом за ним. Внутри пахло пылью, затхлостью и травами. Низкие маленькие окна почти не пропускали света, над печкой и в углах висели пучки трав, старая мебель тускло виднелась вдоль стен. Дощатый пол противно скрипел. «И почему настоящие колдуны живут всегда в таком захолустье?», - подумала она.
- Садись, голубушка.
Он показал на диван в углу. Сам сел возле стола.
- Ты ведь из-за жениха здесь?
- Да, как вы узнали?
- Да знаю-знаю. Его нет здесь, то есть в этом мире. Он ведь не умер?
- Нет, он был жив.
- А такое впечатление, будто он там, где мертвые. Ой, не знаю, голубушка. Живым там не место.
- А как его оттуда забрать?
- Я людей лечу, но не отправляю их туда. Я не смогу тебе помочь.
- Может вы знаете кого-то, кто может помочь?
- Ты имеешь в виду ведьму? Антоновна живет через улицу отсюда, дом номер восемь. Поторопись. Хотя… тому ведьма не нужна, кто сам – ведьма. Ха-ха-ха! – он дико засмеялся, так что затрясся сам, затрясся и его ветхий пыльный дом. Вероника вскочила от ужаса и неожиданности и, оглушенная, выбежала из его халупы.
  Дед сквозь смех закричал ей вслед:
- Бойся русалок!
Вероника по инерции бежала по улице, про себя думая:
«Чертов дед! Испугал! Ничего не сказал. Только зря шла».
Она завернула в переулок и выскочила на всех парах на соседнюю улицу. Здесь стояли двухэтажные дома, рассчитанные на четырех хозяев. Дома имели по четыре входа и вокруг них располагались разбитые сады и виноградники. Восьмой дом находился в конце улицы и тоже не особенно впечатлял собой. Балкон на втором этаже был черен от сажи, видимо, здесь был пожар. А вторая половина дома и вовсе пустовала, там были забитые досками окна и кучи мусора в палисаднике.
Вероника толкнула облезлую синюю дверь, и она отвратительно заскрипела. Внутри коридора была еще одна дверь, обитая железом. Она позвонила в звонок. Замок клацнул. Дверь открыла рыжая блеклая женщина с печальным лицом. Вероника подумала, что это и есть хозяйка, и поздоровалась. Но женщина молча спряталась за дверью, пропуская гостью внутрь. Вероника прошла в прихожую. Здесь тускло горела лампочка под потолком и было почти темно. В коридоре не было ни одного окна. Затхлый воздух хранил остатки аромата духов и зубной пасты. Привыкнув к тусклому свету, девушка заметила, что она в коридоре не одна.