Фантом. Главы 7 и 8

ФАНТОМ
или записки молодого человека ХХ века


ГЛАВА СЕДЬМАЯ. СВОБОДА И КНИГИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСПОВЕДИ ОТЦА)

Выполнив задание, мы со Щедровым вернулись в лагерь, и вновь оказались за ненавистной колючей проволокой и темно-серыми фигурами часовых на вышках.
В последующие дни Щедров оставался таким же внешне энергичным и бодрым.   Вот только радовался он меньше, как будто что-то предчувствовал.

В один из желтых осенних дней он был как-то особенно грустен и серьезен. Я приводил в порядок свое ложе, когда он подошел ко мне, заглянув доверительно в глаза, промолвил:
- Помните, что я вам говорил? Постарайтесь следовать моим советам. Скоро вас вызовет Гольц. Вы откроете ему часть тайны моего архива. И, я уверен, со временем будете освобождены. И я желаю, чтобы вы до конца выполнили свою миссию в этом мире, искренне хочу вам счастья!
- Вы так говорите, будто прощаетесь… Мы с вами еще поговорим по этому поводу, - ответил я, успокаивая его, поглядывая на вошедшего охранника.
- Не знаю, удастся ли нам еще откровенно поговорить. Вечер жизни моей уже наступил. Поздний вечер. А завтра меня не будет, - сказал он, и задумчиво погладил свою бородку. В глазах его была черная тоска.
Я сказал ему полушепотом:
- Бросьте, Рихард Константинович! Вам еще удастся пожить, полюбоваться этим миром…

Он слегка улыбнулся в ответ, и ответил строчками поэта Кедрина, которые я тут же записал в свой блокнот:

Вот и вечер жизни. Поздний вечер.
Холодно и нет огня в дому.
Лампа догорела. Больше нечем
Разогнать сгустившуюся тьму.
Луч рассвета, глянь в мое оконце!
Ангел ночи! Пощади меня:
Я хочу еще раз видеть солнце -
Солнце первой половины Дня!

В тот вечер, окончив работу, он как-то надолго задержался на площадке, всматриваясь в окружающий мир, как будто прощаясь с ним, из-за чего охраннику пришлось прикрикнуть на него, требуя встать в строй.
Вечером Щедров всем пожал руки – печальному, о многом догадывающемуся мне, удивленному Титовичу, и еще двум заключенным, входивших в наш негласный кружок (сейчас уже не помню их фамилий).
А утром его не стало.

Щедров лежал вытянувшись, сложив на груди руки, как будто подготовившись к переходу в другой мир, спокойный, будто уснувший. Внезапная смерть Щедрова вызвала легкий переполох.
Спустя несколько часов, во время работы в разрушенном городе, за мной пришла машина. Требовалось срочно ехать к Гольцу.
Рядом с ним сидел и старший майор.

 Гольц заметно волновался. Он расспрашивал как прошли последние часы Щедрова и что мне удалось узнать.
Я сделал все так, как велел мне Рихард Константинович. Я передал подробности беседы со Щедровым во время похода в лес, рассказал, где находится его тайник. Потом записал показания.
- Мы все проверим, - строго сказал старший майор Кузнецов. – Если все будет так, как вы сказали, и то, что мы ищем, будет обнаружено, вы получите досрочное освобождение.

Больше к начальнику меня не вызывали. В последующем я так и не узнал, удалось ли найти необходимое. Меня одолевали панические мысли, а вдруг тайник нашел кто-то другой и его уже нет? Или Щедров ошибся? Но нет, не мог ошибиться, такой человек, как Щедров!
Долгожданное освобождение пришло лишь спустя полтора года. Уже не было в живых вождя, и многие ожидали изменений в личной доле.
 Мне сообщили, что пересмотрели мое дело, и есть основания для моего досрочного освобождения. Но я догадывался, что меня освобождают, чтобы затем следить. Я получил свою гражданскую одежду, которая наглядно продемонстрировала, как я исхудал… Пальто висело на мне, как на вешалке.

…Стояла бешенная, радостная весна.
Распустились сады, гудели стрекозы, и желтые одуванчики проклюнулись вместе с изумрудной травой.
В кузове грузовика я доехал до ближайшего городка Козлово, где был железнодорожный вокзал.
Тряска была неимоверной, но я очень радовался волшебству весны и свободе, хотя и не знал, что мне с этой свободой делать. Мое имущество было конфисковано, да и было ли оно моим? Ведь по сути оно когда-то принадлежало моему загадочному двойнику, писателю Роману Шарову, который таинственно исчез, передав свою биографию мне, бесталанному фантому, не умевшему написать ни одной поэтической строчки.

Что мне делать, чем заниматься - абсолютно одинокому в этом мире человеку, не имевшему даже родных?
Сидя на скамейке возле вокзала я с грустью смотрел на пробуждающийся после долгой спячки мир. Временами меня охватывало безумное отчаяние! Можно было пойти на городской мост, камень на шею - и в воду!
 Но, что-то удерживало меня… Щедров сумел за время нашего знакомства передать мне восторг перед красотой мира! Я стал любить жизнь во всех ее проявлениях, также, как и он. Кроме того, я не выполнил его завещания, просьбы человека, который стал моим Учителем.
От этого отказаться я не мог!

Жизнь вокруг кипела белоснежным цветочным паром, и я старался ловить радость! Пусть я фантом, но все же обретший плоть и кровь! И я имел право на жизнь, на личную судьбу!
Мне предписано было вернуться в город с красными черепичными крышами.
Но я решил, как и советовал Щедров, заехать сначала в Красносталь. На вокзале вежливая женщина объяснила, что поезд в означенный город идет лишь ночью.
Пришлось, оставив чемодан в камере хранения, отправиться бродить по незнакомому маленькому городку. Полдня я наслаждался свободной и такой интересной жизнью. Читал газеты, сидя на скамейках, гулял в парках, наблюдая, как радуются весне люди, как дети играют и смеются, носятся наперегонки между деревьями. Улыбчивые мамы с колясочками качали малышей, старики стучали костяшками домино, в этом было какое-то умиротворение и уют.
 
Мозг постепенно извлекал из какого-то закрытого ранее тайника столько знаний об окружающем мире, оставленные мне моим двойником, что не радоваться всему происходящему не было оснований.
Я заходил в магазины, смотрел товары. В одном из них приобрел себе недорогой плащ, а на рынке, у однорукого солдата - немного поношенный, но еще приличный костюм.
 Переодевался я в городской бане, а потом с удовольствием постригся и побрился у разговорчивого парикмахера, поведавшего мне все городские новости.
Я шагал по городу и чувствовал себя другим человеком. Небо было ослепительно синим, его расчерчивали треугольные ласточки.

В одном из скверов я сел передохнуть на скамейку, доедая мороженое на палочке.
 Рядом со мною присел пожилой гражданин в берете, с сухим лицом, окаймлённом серебряной бородой. В руках он держал пакет, как выяснилось, с книгами.
Вот чего мне не хватало! Мне до боли хотелось читать!
 Старик рассматривал свои книги. Пакет треснул и часть содержимого вывалилась на дорожку. Я тут же помог их поднять, попутно поглядывая на названия. То были старые издания Свифта, Рабле и Андерсена, причем – щедро иллюстрированные. Я что-то смутно помнил о сюжетах этих книг. Старик поблагодарил за помощь и тут же объяснил, что за углом находится книжный рынок и там распродают библиотеку.
 Узнав, что и я охотно приобрел бы книги, он с готовностью отправился со мной, по ходу увлеченно рассказывая об интересных и редких изданиях.
Продажа книг происходила за бетонной оградой, прямо под ветками цветущего каштана. Продавцом был лысый пожилой человечек в круглых очках. В огромных чемоданах и ящиках томились сокровища человеческой мудрости.
Люди перебирали, щелкали языками, так как цены были высокими.

 Но я тут же ухватил одну из любимых книг моего Учителя - «Фауст» Гете, сразу заплатив за нее, не торгуясь, немалую для меня сумму.  По формату книга была небольшой и удобной. Я листал старые пожелтевшие страницы, сознавая, что знаю много отрывков из нее на память, особенно из первой части, так как Учитель часто читал ее мне.

А иллюстрации!
 Вот коварный Мефистофель заглядывает через плечо пишущего седобородого Фауста.
Вот Мефистофель, рассевшись в кресле, беседует со студентом.
 А вот достаточно детально изображенная кухня ведьмы.
Молодой Фауст рядом с юной и чистой Маргаритой.
 А вот падает пронзенный шпагой в грудь Валентин.
Фауст и Мефистофель, несущиеся на конях во время Вальпургиевой ночи!
Да тут одни иллюстрации многого стоят!

- А вот редкая книга, - сказал старик, пришедший вместе со мной. – В наши времена не издавалась.
Я прочел название: «Удивительная история Петера Шлемиля». Автор - Адельберт фон Шамиссо.
- Это мудрый ученый, поэт и писатель, - сказал старик, поблескивая искорками в глазах.
- Ну, и чем же удивительна эта история? - спросил я, с сомнением глядя на тоненькую старую книжонку.
И старик принялся лихорадочно описывать ее мне.
- О, это чудесная сказка, - сказал он своим скрипучим голосом.  – Герой продал свою тень за большие деньги, а потом осознал, что не может жить без тени. Он ищет ее по всему свету… Тут еще перевод Самойлова – самый первый! Стоит взять!
 Я сразу же заинтересовался! Это так было похоже на мою собственную жизненную историю, только наоборот. И эту книгу я приобрел, не торгуясь.

Перебрав еще гору фолиантов, я понял, что всего того, что мне хотелось бы купить, я отсюда не унесу. Прихватив еще один томик – недорогое издание «Рождественских повестей» Чарлза Диккенса, в которых, по словам моего спутника, было немало историй о привидениях, я решил покинуть такое соблазнительное место, как книжный рынок.
Когда мы уходили под шелест каштанов с рынка, старик сказал, что есть еще одна интересная книга на интересующую меня тематику.
- Вы слышали что-то о Майринке? О, интересный австрийский писатель! Есть отличная книга его - «Голем».
И он принялся описывать мне достоинства и сюжет книги, который очень увлек меня.
Старик пригласил меня к себе попить чаю.

Его обиталищем была комната с толстыми стенами и высокими сводами в очень старом здании. Почти все пространство комнаты занимали колоннады книг, возносившиеся до потолка, грозящие ежеминутно обрушиться…Среди этих книжных гор виднелись прямые, как стрелы, коридоры.

 Старик представился Богомилом Антоновичем Данчевым, профессором литературы.
Я сел на расшатанный стул и вскоре уже держал в руках книгу Майринка, а профессор исчез для приготовления чая с малиновым вареньем от его родной сестры.
Я открыл книгу, и сразу погрузился в хмурое пространство пражского гетто. На картинке в темной комнате какой-то безволосый жуткий человек, с узкими прорезями глаз, подавал сидящему в кресле худому усачу книгу.
Я оторвал глаза от иллюстрации Гуго Штайнера – Праги. Только что так же подавал мне книгу сам хозяин квартиры профессор Данчев, только он был куда более приятным субъектом, чем существо на картинке.

Вдруг иллюстрацию озарило желтое пятно света. Я вздрогнул.
- Это – Голем! - голос из-за плеча заставил меня резко обернуться. Данчев стоял за моей спиной со свечой в руке, в подсвечнике.
- Это я – чтобы вам было виднее смотреть... Я скоро, - и Данчев рассеялся в воздухе.
Я пролистнул несколько страниц. И впился глазами в строчки. В романе к граверу Пернату приходит загадочный неизвестный и приносит книгу, в которой нужно поправить инициал, сделанный из двух листиков тонкого золота. Затем посетитель исчезает. Пернат пытается вспомнить его облик — и не может! Только представив себя на его месте, Пернат чувствует, что становится похожим на приходившего: безбородое лицо, выпуклые скулы, раскосые глаза — да это же Голем!
Отрывок из книги меня тогда настолько поразил, что я не удержусь и приведу обширную цитату из имеющегося сейчас у меня издания:

«Я оглянулся. Где человек, который принес мне книгу?  Я хотел воскресить в памяти его фигуру, но мне это не удавалось.  Ничего, решительно ничего я не мог себе теперь представить…  Здесь мне пришла в голову странная вещь.
 Я набросил на себя пальто, надел шляпу, вышел в коридор, спустился с
лестницы. Затем я медленно вернулся в комнату.   
   Я пытался подражать незнакомцу в походке, в выражении лица, но не мог
ничего припомнить.   
   Но случилось иначе. Моя кожа, мои мускулы, мое тело внезапно вспомнили, не спрашивая мозга. Они делали движения, которых я не желал и не предполагал делать.  Да, да, да, такова была его походка!
 Я знал совершенно точно: это он. У меня было чужое безбородое лицо с выдающимися скулами и косыми глазами.  Я чувствовал это, но не мог увидеть себя.  Теперь я знал, каков был незнакомец, я мог снова чувствовать его в себе, каждое мгновение, как только я хотел…  Он, как негатив, незримая форма, понял я, очертаний которой я не могу схватить, в которую я сам должен внедриться, если только я захочу осознать в собственном я ее облик и выражение.
   В ящике моего стола стояла железная шкатулка -- туда я хотел спрятать Книгу.  И я взял книгу со стола.  Но у меня было такое чувство, как будто я ее не коснулся; я схватил шкатулку -- то же ощущение. Как будто чувство осязания должно было пробежать длинное, длинное расстояние в совершенной темноте, чтобы войти в мое сознание. Как будто предметы были удалены от меня на расстояние годов и принадлежали прошлому, которое мною давно изжито!»

Я читал книгу Майринка, и чувствовал отдельную схожесть описанной ситуации со своей собственной. Я тоже хотел, до боли желал вернуть ощущения своего настоящего тела, обрести биографию. И я вдруг ясно увидел молодого человека в окружении таких же молодых людей, а также в обществе красивой женщины, увидел дом, с некоторыми деталями быта. Все это промелькнуло на мгновение в воображении и пропало!

Передо мною стоял Данчев с двумя стаканами дымящегося чая.
Я с облегчением закрыл и передал ему книгу.
- Ну, как захватывает? - спросил профессор.
- Еще как! - ответил я ему.
- Знаете, кто такой Голем? - спросил Данчев.
- Догадываюсь. Призрак, - ответил я, и стакан в моей руке подрагивает.
А профессор, радуясь собеседнику, тут же принялся рассказывать легенду о Големе. Он ярко живописал создание одним раввином, по законам каббалы, из глины искусственного человека, Голема, чтобы тот был его слугой. Голем оживал лишь после того, как в его уста вкладывали бумажку с магическими письменами. Однажды, когда хозяин забыл вынуть её, Голем впал в бешенство. Он начал ломать все вокруг! Раввин бросился к нему и вынул бумажку со знаками. Тогда истукан замертво рухнул на землю.
-  Говорят, что он появляется в городе каждые тридцать три года, - заключил профессор.
- Очень интересно. А вы могли бы продать мне этот роман?
- К сожалению, не могу, - сказал Данчев. – Эта книга очень редкая и дорогая. Вы можете читать ее, пока вы здесь. Оставайтесь у меня на ночь.
Я поблагодарил профессора, но вынужден был отказаться.
Мы еще долго говорили с ним.

На улице постепенно подкрадывались бархатные сумерки, и я поглядывал на старинные часы, громко стучавшие в комнате.
Вдруг Данчев о чем-то вспомнил.
- Я могу сделать вам небольшой подарок. Продать очень недорого еще одну редкую книгу, коль вы интересуетесь всем необычным и волшебным.
Он ловко достал из груды книгу. На потертой мягкой обложке значилось:
В. Каверин «Мастера и подмастерья».
- Редкое издание 1923 года. У меня таких три экземпляра. С автором я лично знаком, - сказал Данчев.

Я открыл книгу наугад и прочитал:
«В доме останется ваша тень…Чтобы она не скучала в одиночестве, я подарю ей мое отраженье в зеркале».

Далее можно было не читать! В волнении я захлопнул книгу. Это был воистину бесценный подарок, и книга была наполнена именно тем, что интересовало меня – упоминания о всяких фантомах, тенях и привидениях. Так у меня появилось четыре книги, и было положено начало собранию моей замечательной библиотеки.
Несколько часов мы беседовали с Данчевым, и я не удержался, чтобы не рассказать свою историю.

И вновь мне пришлось удивляться, на сей раз – реакции профессора.
Он восторженно потирал руки.
- Как же вам повезло! - сказал он мне.
Увидев мое искреннее изумление, он ответил:
- Я вам завидую. Полная неизвестность – это же так интересно! Идти по следам чужой жизни, разгадывая ее загадки, и, в то же время, выстраивать свою!
Я позволил не согласиться с профессором, сообщив, что я из тюрьмы, и у меня никого и ничего нет, как говорится – ни кола и ни двора! Как можно жить в полной пустоте, безо всякой поддержки?
- Почему в пустоте? - возразил Данчев. – Перед вами открыт целый мир! У вас есть все. Да еще и свой ангел-хранитель.
Я глянул на него с недоверием.
А он серьезно залопотал:
-Да, да, свой ангел – хранитель. Он есть у каждого человека!
- Да, но я не человек.
- Допустим! Но вы – еще более интересное существо. Вы призрак – ставший человеком! И у вас уже есть свой ангел за плечом. Он слабенький, но он есть! И уберегает вас от различных бед.

 Подумав о том, что Данчеву легко рассуждать, сидя дома у любимых книг, и попивая чай с малиной, а мне все это – нести на своих плечах, я засобирался на вокзал, сославшись на ночной поезд.
 С тихим сожалением я покидал квартиру Данчева, наполненную до потолка книгами и призраками – настолько необычным и волшебным мне казался его дом. Казалось герои книг протягивали ко мне руки и глядели, подмигивая из темноты.
Профессор дал мне сумку для моих книг, вызвался меня проводить и взял с меня слово, что я обязательно ему напишу, как только обустроюсь на новом месте, а потом, быть может, нанесу визит.

Я обещал. Уже в автобусе, ползущем на вокзал по полутемным улицам, я понял значение встречи с Данчевым. Он расширил мое сознание, он дал мне представление о безбрежности жизни и ее возможностях! И, наконец, он просто вселил в меня уверенность и надежду.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОВОРОТ СУДЬБЫ (ИСПОВЕДЬ ОБРЫВАЕТСЯ)

Вокзал встретил меня тусклым табачно-желтым светом и силуэтами ожидающих на деревянных скрипучих креслах.
Уснуть мне удалось лишь в поезде, забравшись на свободную верхнюю полку. Спал так глубоко, что даже не замечал дорожной тряски.
Пробудившись от лучей заглянувшего в окно солнца, я умылся попахивающей ржавчиной водой, и, перекусив с сердобольными колхозниками вареными яйцами, луком и хлебом, запив чаем, улегся на полке. Взял одну из купленных книг.
Сразу же с картинки на меня кинулись летящие, беспокойно носящие по воздуху привидения. На одном дыхании я прочел «Рождественскую песнь в прозе» Диккенса, которая принудила меня о многом задуматься.
Отложив книгу, я думал о том, как жить дальше, глядя на пляску световых пятен на стене.

На перроне Красностали рано утром пахло цветами, липой и углем.
Я оставил чемодан на хранение и пошел по свежим, после дождя, тротуарам, думая о том, как мне найти ресторан, в который необходимо обязательно зайти. Ходить по всем ресторанам у меня не было денег. Может Учитель ошибся? Ну, нет, Щедров никогда не ошибается! Как я мог о таком подумать! Значит нужно придумать, как искать.

Дождавшись десяти утра, я зашел в ресторан «Сосновая роща», расположенный неподалеку от вокзала. Заказал щи, а к чаю у меня были припасены желто-красная пачка печенья «Юбилейное», и плитка шоколада «Цирк», купленные еще в поезде.
Я находился в ресторане около часа. Далее сидеть, ничего не заказывая, казалось неприличным, и я покинул заведение.
Сел на трамвай и проехался по солнечно-зеленому, влажному городу.
Побывал еще около двух ресторанов. Но ничего не произошло, а заходить и тратить деньги не было смысла. Я бы остался вообще без средств. Недоумение и отчаяние разом охватили меня.
Как поступать дальше?

От нечего делать я побродил по магазинам. Посидел в парке, читая Диккенса. Время от времени отрывался от чтения, глядел на детей, запускающих бумажных корабликов в чаше фонтана, одновременно осмысливая дальнейшие действия. Необходимо было вернуться в свой город и обустраиваться там. На билет мне хватало. Устроиться на работу, поднакопить денег и вернуться сюда для дальнейших поисков…
Я сел в автобус, и он покатился по сверкающим, вымытым весенним дождем, улицам.
Рядом со мною присела светловолосая девушка в темно-синем платье из ситца с белым воротничком.

Она раскрыла книгу. Проникнувшись уважением к юной читательнице, я успел беглым взглядом зацепить обложку книги. Имя автора было знакомым: Вениамин Каверин.
- Простите пожалуйста, а что вы читаете? - задал я вопрос девушке.
Она, немного смутившись, показала обложку:
- «Два капитана».
И, улыбнувшись, добавила:
 - Очень интересный роман. Захватывает с первых строк!
Я подержал книгу в руках.
- Здорово! Дело в том, что этот писатель мне знаком, у меня самого его книга есть, только другая. А можно ли где –нибудь купить именно эту книгу?
Девушка покачала головой.
- Ее вы вряд ли найдете. Подруга искала по всем книжным, даже в столице! Дефицит! Весь тираж раскуплен!
- А о чем роман? - спросил я.
Она прижала книгу к себе.
- О, очень интересный. Роман о судьбе одного юноши. Он ищет отца девушки, в которую влюблен – капитана Татаринова, полярного исследователя. И сам становится летчиком…Но, я еще не дочитала… Автор престижную премию получил!
 Заметив мой заинтересованный взгляд, она добавила:
 - Вы знаете, книга настолько популярна, что у нас даже ресторан назвали «Два капитана».
- Даже ресторан так назвали? Очень интересно! А где он? Любопытно было бы посидеть в нем.
- Очень красивое место! Отделанное в полярном стиле! Обязательно сходите. А книгу закажите в библиотеке, - посоветовала, немного покраснев, девушка, поправляя непослушные завитки волос. – Если хотите побывать в «Двух капитанах», то вам нужно встать через две остановки, на площади.

Поблагодарив любезную девушку, я вышел на указанной остановке. Конечно, мне казалось, что напрасно вышел, но, где-то внутри была мысль, что это зацепка. В последнее время мне два раза попадается один и тот же автор. Да и к тому же – ресторан называется так же, как и его книга! Почему бы не проверить все до конца?
Вывеску ресторана «Два капитана» украшал барельеф с изображением самолета и летчика в шлеме. Рядом ветер раскачивал остролистые клены.
За стеклом двери виднелась усатое щекастое лицо швейцара.
Отобедать я был не против, но хватит ли потом денег?  Вдруг, опять ничего не произойдет? Или рискнуть?  Решил все же зайти, зато потом поголодать в поезде.
Я открыл тяжелые двери.

В довольно обширном зале было немноголюдно. Между кадок с пальмами стояли столики. На стенах висели картины, с кораблями во льдах, северными сияниями, самолетами в снежной пурге, но с пальмами это все никак не вязалось.
 Я сел за столик и подозвал официанта. Рядом со мною шумно говорили летчики, то и дело, подливая в рюмки. Играла музыка, звучало какое-то танго.
Я заказал самое дешевое порционное блюдо. Как сейчас помню это была суп с лапшой и цыплятами. Также попросил чай с молоком и печенье.

Пока официант готовил заказ, я осматривал зал.
 В стоявшей спиной ко мне официантке в темно-синей юбке и бирюзовой блузке, подпоясанной белым фартуком, мне показалось что-то смутно знакомое.
Она повернулась, я отметил темные ореховые глаза женщины, выделяющиеся под черными бровями. Ее прическа - короткое каре с косым пробором, уложенное в аккуратные игривые темно - каштановые локоны, которые выгодно подчеркивали лицо. Все это делало женщину весьма привлекательной.
Брюнетка, слегка покачивая бедрами, прошествовала мимо, не обратив на меня внимания. Принесли мой заказ, но я не мог забыть прошедшей мимо женщины.
 Да, я же знал эту женщину! Я всю жизнь знал ее! Читая, я представлял лица книжных героинь, похожими именно на облик этой женщины.
Но откуда я ее знаю? На моем скромном жизненном пути встречалось крайне мало женщин.

Вывод таков – эта женщина из прошлого, она из того багажа, который передался от моего двойника!
Немного волнуясь, я хлебал суп из фаянсовой тарелки и мне до боли не хотелось никуда уходить! Я вдруг стал понимать, что без этой женщины мое дальнейшее существование не возможно!

 Спустя какое-то время она принесла заказ летчику, и что-то пометила в своем блокнотике. Я ждал, что она сейчас повернется и встретится глазами со мной, но другой официант окликнул ее, и женщина ушла. Запомнилось лишь уловленное имя ее -  Вера.
Я медленно пил чай, растягивая время, но женщина не возвращалась. Внутрь ресторанного хозяйства идти было неудобно, но Вера не выходила у меня с головы.
Допив чай и расплатившись, я покинул ресторан.
На улице шумел ветер, принесший откуда-то из-за городских пределов запахи молодых луговых трав и сосен. Эти ароматы я прекрасно знал, так как много приходилось трудиться на лоне природы.
Я сел на скамейку под кленами и стал дожидаться конца смены.
К счастью, ждать пришлось совсем недолго. Вера появилась в легком сером пальто, с поясом, подчеркивающем ее фигуру, в берете. Она казалась грустной и шла походкой уставшего человека.

Она подошла ближе, и я буквально впился в нее глазами!
Ее глаза скользнули по мне, и она… как будто оторопела.
- Роман? Ты!? – удивленно произнесла она…- Неужели ты уже вышел?
Обронив эти слова негромким голосом, она прикрыла рот рукой.
Я не нашелся, что сказать, просто стоял и молчал, не отводя от нее взгляда, и ветер трепал мои волосы.
- Но зачем ты приехал? У нас давно все кончено. После всего гадостного что ты сделал для меня, после твоего предательства и смерти папы – я не хочу тебя видеть! Уходи навсегда из моей жизни!
И Вера сделала пару шагов, чтобы уйти, как я, неожиданно для самого себя, сделав шаг, рухнул перед ней на колени, и, охватив ее за талию, умоляюще сказал:
- Прости меня! Я был виноват. Но я все исправлю! Вера, прости! ...
Она была изумлена и делала попытки поднять меня.
- Это еще что такое? А ну немедленно встань! Встань сейчас же, все увидят, - просила меня она, но я не отпускал, несмотря на все ее попытки освободиться.
Я заливался слезами и просил у нее прощения, сам толком не зная за что, за какие-то грехи прошлой жизни, сделанные моим двойником, за подлость и измену, предательство и зло, судя по ее словам.

Наконец ей удалось поднять меня. Она умоляла, чтобы я ничего не говорил, потому, что услышат ее коллеги, скорее всего все произошедшее уже наблюдал швейцар, а этого не мало!
- Иди своей дорогой! Я не хочу тебя видеть! Между нами ничего и никогда уже не будет! – говорила она, направляясь к трамвайной остановке.
 А я шагал рядом, хватая ее под руку, и, без устали, просил у нее прощения.
Наконец-то она сжалилась, и предложила посидеть минутку в уличном кафе.
Мы взяли лимонада и конфет и сели друг перед другом.
Я смотрел на нее и любовался – Вера была ослепительно красивой!
Я взял ее руки в свои, хотя никогда так раньше не делал, даже не знал, что так можно обращаться с женщинами.

Она тут же отдернула руки:
- Какие у тебя руки холодные, – сказала она.
Затем вздохнула:
- А ты изменился, Рома. Очень даже переменился.
-Тюрьма, она очень многих меняет, - сказал я неопределенно. – Но ты не бойся. Тебя не заметут за общение со мной!
- Да разве этого я боюсь, - сказала она. – Мне тебе уже сложно верить! После того, как ты меня бросил беременной и со скандалом ушел из нашего дома – многое изменилось. Но это я еще могу простить. А смерть папы – никогда! Ты довел его до инфаркта…

Я склонил голову.
- Прости, сам не ведал, что творил… Я теперь совсем другой, Верочка, совсем другой. Не знаю, что тогда на меня нашло, но, сейчас, я таких ошибок не повторю. Я хочу быть с тобой Вера.  Я очень хочу быть с тобой, и с нашим ребенком!  Я хочу быть с вами и никогда вас не брошу!
Вера вздыхала, махала рукой, и слезы горошинами капали на салфетку, она утирала глаза, а ветер качал зеленые ветки весны, и мне казалось, что-то меняется в моей жизни.

В конце концов, после трудного разговора мы пошли к ней домой.  Я держал ее под руку, и мне казалось, что жизнь неслась, как вихрь!
Вера снимала комнату в частном секторе.
Когда, миновав беспокойную собаку, мы вошли в дом, в тесной, скромно обставленной, опрятной комнатушке мы увидели мальчишку лет пяти, что-то рисовавшего карандашами в тетрадке.
- Вот, Юра, твой папа приехал из командировки, - сказала Вера.
Я стоял в бессилии опустив руки.
Мальчик слез с высокого стула, пристально осмотрел меня, а потом молча прижался к моему животу.
Поздно вечером Вера подошла к моей кровати легла рядом. Я сразу почувствовал тепло ее тела.
- Ты сейчас что-нибудь пишешь? - спросила она.
- Нет. Тюрьма окончательно выбила из меня все… Я больше не буду писать.
Она прижалась к моему плечу.

Необходимо сказать, что после такого заявления, Вера стала относится ко мне с большим доверием. Она считала, что меня испортила литературная богема, в которой я вращался. Я полюбил Веру, для меня она стала близким и родным человеком.
Я съездил в городок с красными черепичными крышами, получил паспорт и по возвращении в Красносталь взял Веру в жены. Юра стал моим забавным, и хитроватым, но очень добрым и находчивым сыном.  Никто мне не препятствовал, видимо работники безопасности были предупреждены насчет меня, и возможно, все же следили за мной.
Радуясь тому, что сошелся с Верой, я старался всячески доказать свою полезность в семье.

Работал на тяжелых работах (на другие меня, как бывшего зэка, просто не брали), иногда сутками пропадая на заработках. Сейчас не хочется и вспоминать – на каких. Старался обеспечивать семью. Благодаря мне мы сняли небольшой флигель, и теперь жили отдельно от хозяев и вполне самостоятельно.
Пять долгих лет мы прожили в Красностали, все мечтая вернуться в город с красными черепичными крышами, ставший уже и моей родиной.
Все эти годы я помнил о второй части архива Щедрова, но пока не решался поехать и извлечь его из тайника. Во, первых, боялся, что кто-то из госбезопасности все же наблюдает за мной, хотя никаких видимой слежки не было! Во, вторых, банально - не было средств на такое путешествие.

Жили мы очень скромно и тихо, но, нельзя сказать, что душа в душу.
 Вера скорее уважала, чем любила меня. Она так и не могла простить моего предательства в прошлом, и косвенной вины в гибели отца. Я старался сделать все, чтобы ей было хорошо, был заботливым мужем, хорошим отцом, много возился с моим любимым Юркой. Она это ценила, но единства душ не возникало. Время от времени в наших отношениях просыпалась теплота, но больше царило холодности и отчужденности.
Особенно сложными оставались наши интимные отношения.
- Ты – холодный. Я тебя абсолютно не чувствую, как мужчину, - как-то, в порыве откровенности, заявила она. – Ты какой-то призрак, а не человек!
Больно, до слез, было это слышать! Ну, что же, она была недалека от истины.
А еще Вера настаивала, чтобы я добивался пересмотра моего дела и полной реабилитации. Несколько раз писались заявления в соответствующие инстанции.
И, наконец, наши действия увенчались успехом! Я был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления.

Это радостное событие по времени почти совпало с переездом в город с красными черепичными крышами – на родину,
Я тут многое «помнил», хотя, на самом деле, бывал здесь лишь однажды и недолго.
С работой здесь казалось посложнее. Но, уже спустя неделю, Вера привела меня в гости к своему старому хорошему знакомому. Яким Несторович Затуливитер работал начальником сборочного цеха автомобильного завода.
Он посмотрел на меня хитроватыми глазками, его полненькие пальцы подержали минуту документы о реабилитации.
- Ну, щож, пидешь учиться на токаря. И возьмем в цех. Так, що уважу, Веруня, нэ видмовлю, - пообещал он Вере, произнося фразы с легким украинским акцентом.
Так я получил первую пристойную работу.

После окончания курсов стал работать токарем. И тут у меня открылась склонность к чтению книг, причем на разных языках. Неведомо откуда пришли знания английского, немецкого, французского. Мне открылся богатый мир литературы и, все свободное время, я стал жадно читать, доставая через знакомых редкие книги мистического, таинственного содержания…

Продолжение следует.