Урок французского

«Не работает, зараза!» - милиционер разочарованно убрал пухлый палец с кнопки звонка. «И на замок закрыто!» - он легонько нажал растопыренной пятерней на дверь квартиры, в которой проживала Наталия. «Да нет, дверь открыта, просто хозяйка подпирает ее старым телевизором» - ответил милиционеру я. Между прочим, кто не знает этого секрета, то нипочем не догадается, что замок в двери давно сломан, так как сдвинуть с места монстра советского телевизоростроения не каждому по силам.
   «Да?» - удивился милиционер и нажал на дверь обеими руками. Та нехотя, со скрипом отворилась и мы вошли в обиталище Натальи.
   Кто такая эта самая Наталья? О, это отдельная история! Умница, отличница, участница хорового кружка, балетной студии и школьного драматического театра, она успешно окончила двадцать лет назад педагогический институт и начала преподавать в школе французский язык, но что-то вдруг громко щелкнуло в ее головке и, как говорят в народе, Наташкины «шарики зашли за ролики». С тех пор она стала частой посетительницей областной психиатрической больницы и, поскольку я работаю в психиатрической бригаде отделения скорой помощи нашей ЦРБ – моей «знакомой».  Вот и сейчас мы с милиционером приехали в село К-ыш что бы забрать Наталью на лечение.
   Все предыдущие визиты проходили почти без эксцессов – ну, покричит Наталья, ну, пригрозит нам физической расправой, ну, будет нарочно очень долго одеваться… Так это – обычное дело, так сказать – трудовые будни психбригады. Но не в этот раз…
   Итак, мы с милиционером ввалились в коридор, но не успели сделать и нескольких шагов внутрь квартиры, как из спальни неожиданно появилась заспанная Наталья в мятом халате, рядом с которой, к своему удивлению, мы увидели довольно крупную овчарку. «Ага!» - разгневанно закричала Наталья – «Опять за мной приехали!». «Не поеду!» - заявила она нам, спустила собаку с поводка и скомандовала – «Фас, Герда!».
   Собака зарычала, оскалив внушительные белые клыки и бросилась на непрошенных гостей. Мы с милиционером, словно испуганные зайцы, бросились в зал и успели закрыть дверь перед самой мордой разъяренного животного. Герда с ненавистью уставилась на нас через армированное стекло двери. Наталья громко засмеялась, вставила ключ в дверь и провернула его, заперев нас с милиционером на замок.    «Вот так, мальчики!» - сказала, хихикая она – «Теперь не я, а вы в изоляторе посидите!».
   
   
   «Ком сава? Комси-комса? Уи?» - участливо спросила, спустя минуту, Наталья, лукаво поглядывая на нас с милиционером через дверное стекло. «Как дела? Так себе?» - всплыл, спасибо моим школьным учителям французского языка, немного помешкав, перевод в моей голове.
   «Уи…» - уныло согласился я. «Уи, уи – собрались одни х…и!» - передразнила меня Наталья, противно хихикая. «Какая «сова», какая «камса»?» - возмутился милиционер и энергично подергал за ручку двери. Герда захлебнулась суматошным лаем, вскочила на задние лапы, царапая по стеклу когтями передних.
   «Наталья!» - грозно прокричал милиционер – «Давай, открывай дверь и убери собаку!». «Сначала убери собаку,  а потом открой дверь!» - добавил я, с беспокойством поглядывая на беснующуюся за стеклом Герду.
   «А вот привет вам от тех ворот, откуда вылез весь народ!» - Наталья задрала халат и несколько раз похлопала себя ладошкой по темному треугольнику между ног.
   «Во попали!» - пригорюнился милиционер, снял форменную фуражку и вытер ладонью обильно вспотевший лоб. Я пересек комнату и выглянул в окно. Деревья приветливо замахали мне ветками – «Давай, дружище, прыгай!». Я посмотрел вниз. Да, безрассудный прыжок с десятиметровой высоты не предвещал ничего хорошего. Я снова вернулся к двери и встретился глазами с Гердой и ее хозяйкой.
   «Ан, де, труа, кятр, санк, сис» - пересчитала Наталья меня с милиционером, себя, Герду, снова себя и Герду, затем смешно наморщила лоб, о чем то сосредоточенно размышляя и заявила – «Же сви де сервис!».
   «Что это она?» - обеспокоенно спросил милиционер. «Сказала, что она сегодня дежурит» - ответил я ему, освежив в памяти школьный курс французского языка. «Где дежурит?» - захлопал глазами милиционер. Я ничего не ответил ему, лишь пожал в ответ плечами.
   Тем временем Наталья подняла вверх правую руку, закатила глаза и громко запела, причем Герда, перестав лаять, начала ей подвывать. Сквозь хлипкую дверь на нас обрушилась дикая какофония звуков.
     «Се ля мер Мишель, ки а пердю сон ша,
     Ки кри пар ле фенетр, а ки ле лю ренда,
     Се ле пер Мюстюгрю, ки лю а репондю:
     Алле, ля мер Мишель, вотр ша не па пердю!»
   Наконец, Наталья, перейдя в ультразвук, повторила последнюю строчку, Герда победно тявкнула и обе они умолкли. В квартире наступила долгожданная тишина. Внезапно Наталья со всей силы ударила обеими руками по стеклу и мы, не ожидавшие от нее такой выходки, невольно отпрянули.
   «Эй, ты, «вермишель!» - закричал милиционер – «Открывай дверь, а то сейчас твою «пердю…» - он замялся, подыскивая подходящий к месту глагол, но не найдя такого, грозно закончил – «…честное слово, «отпердю!».
   «Что?!» - закричала обиженно Наталья – «Да у меня не «пердю», а, что б ты на будущее знал – «Женечка!». Тут она снова задрала полы халата, критически оглядела свою довольно выдающуюся из средних габаритов кормовую часть тела, похлопала несколько раз по ней ладонью и прокричала – «Даже и не «Женечка» уже, а целая «Евгения Петровна!». Еще раз озабоченно прокрутившись перед зеркалом, которое висело в прихожей и добросовестно отражало весь тот бардак, который сейчас творился в квартире, она опустила халат и успокоено проговорила – «Ничего, мужики не собаки, кости грызть не будут!».
   «А вот у тебя» - обращаясь к милиционеру, снова разбушевалась Наталья – «Не «пердю», а целый вагоностроительный завод имени Кирова!». «Почему это у меня целый вагоностроительный завод, да еще и имени Кирова?!» - не на шутку обиделся милиционер и ощупал свой зад. «Это ты сильно преувеличиваешь!» - он погрозил ей своим толстым, мясистым  пальцем.
   Наталья выжидательно уставилась на нас, прижав свое лицо к стеклу, отчего нос у нее расплющился и стал похож на поросячий пятачок. Ее круглые, как у совы, глаза, не мигая, внимательно смотрели на нас. 
   Внезапно лицо ее сделалось торжественным, она подняла вверх руку, погрозила нам пальцем и громко произнесла – «Ля вуяля, ля Галетт, тут ронд ронделетт!». «Какой еще «драндулет?» - возмутился милиционер. «Дурачок, не «драндулет», а «Колобок» - снисходительно объяснила ему Наталья – «Ты что, в детстве сказки совсем не читал, бедняжка?».
   Она, широко открыв рот, подышала на стекло, отчего то сразу же запотело, и нарисовала на нем какое то подобие улыбающегося смайлика. Затем скорчила веселую рожицу и запищала тоненьким голоском:
          «Же сви ун Галетт,
          Тут ронд ронделетт.
          Же куит гранд мер,
          Же куит гранд пер,
          Кван а туа, мон ами
          Же ве те куитер осси!»
   «…Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…» - начал было переводить я, но милиционер отмахнулся, с интересом смотря на Наталью и ее ужимки.
   Перед нами последовательно появлялись заяц – «ле лапин», затем волк – «ле луп» и другие персонажи сказки, которые, словно сговорившись, твердили одно и тоже – «Ля Галетт, же ве те манж!».  Но отважный «ля Галетт» одного за другим, как заправский голкипер, обходил всех своих противников, прорываясь к одной, лишь только ему видимой цели. Наконец, на сцену выкатил хитрый «ле ренард» - лис, который все же исхитрился коварно обмануть несчастного «ля Галетта» и подло сожрать его.
   «У э ля Галетт?» - развела Наталья руки в стороны и удивленно захлопала глазами. «Же не сви па, се не па муа, ки ле манж» - закончила она свое выступление. «Ишь, ты, и рыбку съел и сковородку мыть отказался!» -  прокомментировал происходящее милиционер, явно не нуждаясь в моем переводе.
   Мы дружно захлопали в ладоши. Наталья, зардевшись от удовольствия, несколько раз присела в глубоком книксене. Явно польщенная таким вниманием, Наталья вновь прицепила поводок к ошейнику собаки и уволокла сопротивляющуюся Герду в спальню, закрыв ее там. Затем открыла дверь зала и с криком – «А ну, ребята, давай за мной, за Дедом Морозом!» - гулко топая босыми ногами по полу, побежала в сторону кухни по длинному коридору. Нам с милиционером ничего не оставалось, как только двинуться за ней. По пути, видимо, от избытка охвативших ее чувств, Наталья решила прокатиться на кухонной двери, вскочила на нее, ухватившись за ручку, но хлипкая дверь, и так державшаяся на одном честном слове, не выдержала солидного веса Натальи, соскочила с петель и с ужасным грохотом, словно крышка гроба, накрыла нашу артистку сверху.
   «Се маль, се тре маль!» - пропищала Наталья из под двери каким то детским, обиженным голоском. «Ну да, «экстремаль!» - согласился с ней милиционер. «Так и убиться недолго!» - он, кряхтя, поднял с Натальи дверь и осторожно прислонил ее к стене. «Очень плохо…» - перевел я и наклонился над пострадавшей. Лоб Натальи, словно повязка на шапке белорусского партизана, пересекала красная, косая полоса, сочащаяся медленно текущими кровяными каплями.
   Вскоре голову Натальи украсила бинтовая повязка, и она, как две капли воды, стала похожа на раненую Анку – пулеметчицу из одного известного фильма. «Голова изранена, кровь на рукаве…» - пропел, отчаянно фальшивя, милиционер, выходя из подъезда дома, и протянул Наталье скромный желтый цветок, который сорвал на клумбе, возле которой мы проходили, ведя пациентку в машину «скорой помощи». «А засунь-ка ты его себе в «пердю» и прихлопни сверху, что бы по дороге случайно не выскочил!» - посоветовала ему Наталья и плюнула, метко попав милиционеру на начищенный ботинок.
   Милиционер, ничего не говоря, покачал головой, мы все дружно сели в автомобиль и урок французского языка на этом благополучно завершился.