Фашисты

Давным-давно, в те благословенные времена, когда милицию еще не догадались обидно обозвать полицией, а усталый, весь какой то задерганный  майор, сидевший за стеклом в дежурной части районного отделения внутренних дел нашего города не закатывал глубокомысленно глаза на просьбу «скорой помощи» помочь с нарядом, а просто, без лишних разговоров, не ссылаясь на 35 статью,  брал в руки рацию и находил свободных сотрудников, которые без лишних слов ехали с бригадой на вызов и помогали ей…
   Так, о чем это, собственно, я?
   Ах, да… Как то раз нам надо было забрать из близлежащей деревеньки больную по имени Любка и сопроводить ее в изолятор неврологического отделения для дальнейшей отправки в областную психиатрическую больницу.
   Мне кажется, всех психически больных граждан нашей необъятной родины можно разделить на две большие группы – «тихих» и «бойцов».  «Бойцы» же, в свою очередь, делятся еще на две группы - на тех, кто сначала спрашивает – «кто там», а потом пускает кулаки в дело, и на тех, кто сначала дерется, а потом уж вступает в переговоры.
   Любка же стояла особняком, явно выбиваясь из этого правила, так как она была абсолютно непредсказуема и неуправляема, как та пресловутая обезьяна с гранатой…
   Ее боялись не только родные и соседи, ее боялся даже местный агроном – громадный мужчина исполинского роста, который, по рассказам селян, как- то раз в одиночку смог поднять и держать свою машину за бампер, пока ей меняли колесо.
   Наша поездка произошла десятого мая. Вы все знаете эти три дня – 8-го, 9-го и 10-го мая, когда с экранов телевизоров на россиян обрушивается поток военной музыки, военной хроники, художественных фильмов «про войну», а начальство всех рангов спешит продемонстрировать свою любовь и уважение к ветеранам, что бы уже одиннадцатого забыть о них на целый год до следующих праздников.
   В помощь мне дали двух молодых милиционеров. К сожалению, я уже не помню их имен, да это не так уж и важно. Ребята с комфортом разместились в салоне нашей «буханки». Один, видимо, накануне немного переборщивший со спиртным, постоянно пил минеральную воду и поминутно страдал шумной отрыжкой, а второй, бурно жестикулируя, что то оживленно рассказывал ему. Оба заразительно смеялись, было видно, что эта поездка доставляет им неописуемое наслаждение.
   Когда мы уже подъезжали к деревне, ребята, скорее всего, под впечатлением от увиденных накануне по телевизору фильмов, решили поиграть в фашистов. Они расстегнули пуговицы на форменных рубашках, закатали рукава по локоть и начали разговаривать между собой на странной смеси немецких и русских слов.
   «Хер майор» - обратился младший по званию к старшему. «Сам ты хер…» - обиделся было тот, но, спохватившись, продолжил игру. «Хер доктор, дас ист дойче зольдатен и официрен, их бин хотеть курить, битте» - обратился он ко мне. «Валяйте» - разрешил я. «Данке шен» - весело ответствовали мне «фашисты», прикуривая сигареты от зажигалки и пуская густые клубы ароматного дыма.
   Приехали. Милиционеры шумной ватагой вывалились из «УАЗа», толкаясь и гогоча во все горло. Лохматая собака, увидев незнакомцев, выпрыгнула из будки и залилась хриплым лаем,  до предела натянув железную цепь.
   «Дас ист собачка» - начал первый «фашист». «Я, я, даст ист собачка есть партизан» - подхватил второй. «Ми будем ее стрелять, пиф, паф» - указывая на собаку вытянутым пальцем, ответил первый. «Аааагррррх!» - шумно отрыгнув, подтвердил второй.
   Может быть, собака просто испугалась, может быть, у нее проснулась какая то генетическая память предков, но она, перестав лаять, стремглав скрылась в дощатой будке и только настороженно блестевшие глаза выдавали ее присутствие.
   На пороге, тяжело опираясь на темную, суковатую, отполированную за долгие годы палку, показалась мать Любки.
   «Матка, млеко, яйка, сало, давай, давай, шнель, шнель» - заголосили в два голоса милиционеры.
   Мать Любки, глухо охнув, схватилась за сердце, села на порог, выставив перед собой свою палку, словно пытаясь защититься ей от непрошенных гостей, а свободной рукой – «Свят, свят, свят», - начала мелко креститься где то в районе подбородка.
   Представители закона тем временем вошли в хату.
   «Ага! Дас ист Любка!» - закричал тот, что был постарше званием. «Ти есть совиетский партизанка!» - продолжил он, страшно вращая глазами и подходя к ней  поближе.  «Аааагррррх!» - долго и продолжительно рыгнул его напарник, словно подтверждая своим ревом его слова.
   «Ми будем тебя немножко пытать» - продолжил первый милиционер. «Аааагррррх!» - подтвердил раскатисто второй. «Будем немножко пытать, а затем ставить Любка к стенка и стрелять, пиф, паф,  Любка больше нет» - сообщил ошеломленной Любке первый. «Аааагррррх!» - словно поставил жирную точку в конце предложения второй.
   Бедная Любка! Обычно с ней было сложно совладать, переспорить ее было невозможно. Своим острым языком она могла поставить на место любого визитера, а тяжелые кулаки Любки могли быть еще одним весомым аргументом, применяемым ей в споре.
  Но сейчас мне даже как то стало ее немного жаль. Хотя всего год назад я сам, словно заяц, спасался бегством от вооруженной косой рассерженной Любки, меся грязь по грязным деревенским огородам.
   Она сидела, изумленно вытаращив глаза, тяжело дыша приоткрытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Ее самообладания и силы воли хватило только на то, что бы произнести всего одну фразу – «Ты чего в моей хате ревешь, как медведь?».
   Ребята совершенно вошли в свои роли – поторапливали Любку со сборами, угрожали ей заключением в концентрационный лагерь и сжиганием в газовой печи, просили выдать главарей партизанского подполья, а так же пытались завербовать ее для работы на великий германский рейх. Все это происходило под громовые раскаты отрыжки, сотрясавшей до основания Любкину хатенку.
   Никогда еще Любка не была такой тихой и покладистой. Даже домочадцы, осмелев, выползли из своих щелей, куда они, словно тараканы, забились в ожидании очередного скандала и начали помогать ей в сборах в дорогу.
  И только когда она уже садилась в машину «скорой», Любка тихонько, что бы не услышали окружающие, спросила меня – «Ну ладно я дура, у меня даже справка с подписью и печатью имеется, но тебе за какие грехи таких дураков то дали?».
   Я ничего не ответил Любке, только тихонько подтолкнул ее в спину – мол, не задерживай, давай заходи …
   Через пару минут мы всей веселой компанией бодро покатили по направлению к видневшемуся на горизонте городу…
   
 P.S. Вообще то эти ребята не такие уж и плохие… Я был свидетелем того, как они геройски помогали женщине, умудрившейся провалиться в отверстие общественного туалета.… Но это уже совсем другая история…