Годовщина независимости

Годовщину независимости праздную, не стыдно признаться, потому что так принято. Состояние хуже чем на празднествах Октябрьской революции в годы брежневского застоя. Так как ложь официально замещала правду, пьяненький к параду пролетариат чудно сочетался с интеллигентской фигой в кармане. Хуже потому что теперь две правды. Люмпену и элите брататься стыдно даже для телевидения, а мечта съездить за кордон не из разряда розовых. Так можно и унионистом стать. Когда я служил Воронину, известный и талантливый журналист Дима Чубашенко разворошил несколько подшивок новых, либеральных газет, чтобы разоблачить меня как активного сподвижника Юрия Рошки. Нашёл единственную улику - предложение, написанное перед войной в Приднестровье, о том, что в случае явной угрозы со стороны Российской империи Румыния может стать для молдаван пристанищем. Теперь румыны под надёжной крышей НАТО, а угроз у нас изнутри больше, чем извне, да простят мне политические аналитики, которые ежедневно занимаются русско-украинским конфликтом. Нехотя задумаешься: а если эмоциональный и символический проект заменить другим, экономически и социально выверенным, не станет ли унионизм и вправду конкурентоспособным проектом нашей европейской интеграции?

 И что, ничего-ничегошеньки...? Ни одной светлой мысли в голове в связи с «освобожденным» и «вкусившим суверенность»? Нет! Но ностальгия, представьте, тоже не гложет. Сердце ноет разве что по советской книжной цене в прямом и переносном смысле. Молдаване не поменялись. Нет в них цельности, идейного стержня, что ли… Суета. Тогда – достать из под прилавка, сейчас – ловчее устроится. И свадьбы те же, и нанаши, и кумы, и кумэтризм. Правда, всё же было кое-что по-другому и это, наверное, единственная на сегодня хорошая идея, но не о настоящем, а о прошлом и, может быть, о грядущем. Критерии оценки. Партийные, профессиональные, чисто человеческие. Настоящий коммунист – у которого забор худой и на выцветшем пиджаке по праздникам не медаль, а ромбик выпускника ВУЗ-а. Настоящий писатель – в самиздате. Было у кого одолжить до зарплаты, без опасения разборов с блатными. Тошнило как и сейчас от показной безбожности и от властного беспредела, но где-то в дымке подсознания блестели сверхточные, идеальные ценностные весы. Возможно, эти критерии приходят с вызреванием общества. Как говорил известный персонаж режиссера Меньшова: «Стабильности нет!»