1207. Поход на тангутов. Подчинение киргизов

   1207 г. от Р.Х.
   6715 г. от С.М, 603-604 (с 29.VI) г.х., год Зайца (1.II.07-20.I.08)
   
   Первый большой поход Чингисхана за пределы монгольской степи и поражение тангутов. Присоединение киргизов. Поход Джучи, присоединение «лесных народов». Расправа над Тэб Тэнгри.
   
   
   
   ЮАНЬ ШИ цз.1. Тай-цзу (Чингис-хан) [1.1, с.456-457].
   Осенью года дин-мао, 2-го [от установления правления], вторично ходили карательным походом на Си Ся, овладели го родом Волохай. В этот же год, [Чингисхан] отправил Алтана и Буру, вдвоем послами к киргизам. Вскоре после этого обоки Еди и Инала и обок Алтиерау, все направили послов и преподнесли в дар знаменитых соколов.
   
   РАД. Краткая летопись Чингис-хана [1.2, т.1, к.2, с.253].
   В этом году Чингис-хан вследствие того, что область Кашин вторично возмутилась, пошел туда войной и покорил всю ее. В этом же году он послал послов к киргизам [с требованием подчиниться ему]. Они подчинились и прислали к стопам Чингис-хана вместе с его послами своих послов с белым соколом в качестве подарка.
   
   РАД. О завоевании области Тангут, которую монголы называют Кашин [1.2, т.1, к.2, с.151].
   В год зайца, 603 г.х. [1207], осенью, так как [племена] области Тангут постоянно бунтовали, не платили дани и не выказывали уважения, Чингис-хан вторично выступил на войну против них и в ту пору покорил всю эту область и вернулся назад победителем, победоносным и удовлетворенным.
   
   РАД. О подчинении эмиров киргизов и той [их] области [1.2, т.1, к.2, с.151].
   В упомянутом году зайца Чингис-хан отправил к киргизским эмирам и начальникам [хаким] двух послов, имя одного из них Алтан, а другого Бура. Сначала они прибыли в область, название которой… После того они [прибыли] в другую область, название которой Еди-Урун, а тамошнего эмира называли Урус-Инал. Оба эти эмира оказали полный почет упомянутым послам и, послав вместе с ними своих двух послов, имя одного [из которых] Илик-Тимур, а другого Аткирак, отправили обратно с белым соколом [сункур-и сапид] и подчинились Чингис-хану.
   
   ССМ. X. Покорение лесных народов. Распределение уделов. Расправа с Теб-Тенгрием [1.3, § 239-246].
   § 239. В год Зайца Джучи был послан с войском Правой руки к Лесным народам. Проводником отбыл Буха. Прежде всех явился с выражением покорности Ойратский Худуха-беки, со своими Тумен-Ойратами. Явившись, он стал провожатым у Джучи. Проводил его к своим Тумен-Ойратам и ввел в Шихшит. Подчинив Ойратов, Бурятов, Бархунов, Урсутов, Хабханасов, Ханхасов и Тубасов, Джучи подступил к Тумен-Киргязам. Тогда к Джучи явились Киргизские нойоны Еди, Инал, Алдиер и Олебек-дигин. Они выразили покорность и били государю челом белыми кречетами-шинхот, белыми же меринами да белыми же соболями.
   Джучи принял под власть Монгольскую все Лесные народы, начиная оттуда по направлению к нам, а именно народы: Шибир, Кесдиин, Байт, Тухас, Тешек, Тоелес, Таси Бачжиги. Взял он с собою Киргизских нойонов-темников и тысячников, а также нойонов Лесных народов и, представив Чингис-хану, велел бить государю челом своими белыми кречетами да белыми ж меринами, да белыми ж соболями. За то, что Ойратский Худуха-беки первый вышел навстречу Джучия с выражением покорности, вместе со своими Ойратами, государь пожаловал его и выдал за сына его, Инальчи, царевну Чечейген, Царевну же Олуйхан выдал за Инальчиева брата - Торельчи, а царевну Адаха-беки отдали в замужество к Онгудцам. Милостиво обратясь к Джучи, Чингис-хан соизволил сказать: "Ты старший из моих сыновей. Не успели выйти из дому, как в добром здравии благополучно воротился, покорив без потерь людьми и лошадьми Лесные народы. Жалую их тебе в подданство". И повелел так.
   § 240. Борохул же был послан против Хори-Туматского племени, Хори-Туматами правила, по смерти своего мужа, Дайдухул-Сохора, - Ботохой-Толстая. Достигнув их пределов, Борохул-нойон, с тремя людьми, пошел вперед своего войска. Когда он поздно вечером пробирался по невообразимо трудной лесной тропинке, Туматские дозорные в тылу у него устроили засаду на этой самой тропе, захватили его и убили. Узнав об убийстве Борохула, Чингис-хан очень разгневался и стал сам собираться в поход на Туматов. Насилу его отговорили Боорчу с Мухалием. Тогда он послал Дорбетского Дорбо-Докшина и наказал ему: "В строгости держи войско и попробуй, молясь Вечному Небу, покорить Туматское племя".
   Дорбо отрядил часть войска к той самой охранявшейся Туматским караулом тропе, по которой хотел пройти перед тем отряд Борохула, и, обманув неприятеля этим ложным движением, сам направил войска по тропе, проложенной дикими буйволами. Когда же и лучшие из ратников стали колебаться, он приказал отборным ратникам нести наготове по десяти прутьев для понукания отстающих. Вооружив ратников топорами, тесаками, пилами и долотами и всяким потребным инструментом, он приказал прорубать просеку по следу буйволов, пилить и рубить деревья. И вот, поднявшись на гору, он внезапным ударом обрушился на пировавших беспечно Туматов и полонил их.
   § 241. Тут же, у Ботохой-Толстой, в плену у Туматов находились и Хорчи-нойон с Худуха-беки. Пленение же Хорчи произошло при следующих обстоятельствах. Чингис-хан разрешил ему взять себо в жены тридцать самых красивых Туматских девушек. Он и поехал за Туматскими девушками. Тогда покорившиеся было перед тем Туматы восстали и захватили нойона Хорчи в плен. Узнав о пленении Хорчи, Чингис-хан послал к Туматам Худуху, как хорошего знатока Лесных народов. Но и Худуха-беки был также схвачен. Замирив окончательно Туматский народ, Дорбо отдал сотню Туматов семейству Борохула в возмещение за смерть его. Хорчи набрал себе тридцать девиц, а Ботохой-Толстую он отдал Худуха-беки.
   § 242. Порешив выделить уделы для матери, сыновей и младших братьев, Чингис-хан произвел такое распределение. Он сказал: "Матушка больше всех потрудилась над созиданием государства. Чжочи - мой старший наследник, а Отигин - самый младший из отцовых братьев".
   В виду этого он, выделяя уделы, дал 10000 юрт матери совместно с Отчигином. Мать обиделась, но смолчала. Чжочию выделил 9000 юрт, Чаадаю - 8000, Огодаю - 5000, Толую - 5000, Хасару - 4000, Алчидаю - 2000 и Бельгутаю - 1500 юрт. Потом говорит: "А Даритай (-отчигин) был на стороне Кереитов. Долой его с глаз моих! Истребить".
   Тогда Боорчу, Мухали и Шиги-Хутуху стали говорить ему: "Это ли не значило бы угашать свой собственный очаг или разрушать свой собственный дом! Ведь он единственный дядя твой и заветная память твоего блаженного родителя. Уничтожить его - как можно допустить подобное? Прости же неразумному, и пусть вьется дымок над детским кочевьем твоего блаженного родителя!"
   Долго они уговаривали его, один за другим, и так горячились и сокрушались, что дым шел из ноздрей. Наконец, вспомнил он своего блаженного родителя и, успокоенный речами Боорчу с Мухалием, сказал: "Ну пусть будет так!"
   § 243. Чингис-хан продолжал: "Отдавая в удел матери с Отчигином 10000 юрт, я приставляю к ним четырех нойонов: Гучу, Кокочу, Чжунсая и Аргасуна. К Чжочию приставляю троих: Хунана, Мункеура и Кете. К Чаадаю - троих: Харачара, Мунке и Идохудая".
   И еще говорил Чингис-хан: "Чаадай крут и скрытен характером. Пусть же Коко-Цос вместе с ним обсуждает задуманное, состоя при нем и навещая его и утром и вечером".
   К Огодаю он приставил двоих: Илугея и Дегея. К Толую - Чжедая и Бала и к Алчидаю - Чаурхана.
   § 244. У Хонхотанского Мунлик-эчиге было семеро сыновей. Старший из семерых, по имени Кокочу, был Теб-Тенгри, волхв. Эти семеро Хонхо-танцев стакнулись как-то и избили Хасара. Тот пал на колени перед Чингисханом и стал ему жаловаться. Но попал он как раз под сердитую руку. и говорит ему Чингис-хан: "Слывешь непобедимым, а вот и оказался побежденным".
   Роняя слезы, Хасар поднялся и ушел. В сердцах он три дня не был у Чингис-хана, а тем временем Теб-Тенгри говорит Чингис-хану: "Вечный Тенгрий вещает мне свою волю так, что выходит временно править государством Темучжину, а временно Хасару. Если ты не предупредишь замыслы Хасара, то за будущее нельзя поручиться".
   Под влиянием этих наговоров, Чингис-хан в ту же ночь выехал, чтобы схватить Хасара. Но Гучу с Кокочу ем предупредили об этом мать, и она тотчас же, следом за ним, выехала в крытом возке, запряженном белым верблюдом. Проехав всю ночь без остановки, на восходе солнца доехала она до места и захватила Чингисхана в тот самый момент, как он, завязав у Хасара рукава и отобрав у него шапку и пояс, подвергал его допросу. Будучи так накрыт матерью, Чингисхан смутился. А мать, пылая гневом, вышла из возка и подходит к ним. Развязала она у Хасара рукава, отдала ему шапку с поясом и, не в силах унять своего раздражения, присела на корточки, растегнулась и, выложив обе груди на колени свои, говорит: "Видите? Вот груди, которые сосали вы. О пожиратели матерней утробы, о братоубийцы! Что сделал вам Хасар? Темучжин опорожнял когда-то одну полную грудь. Хачиун с Отчигином вдвоем не могли опорожнить и одной. А Хасар успокаивал меня и ублажал, опорожняя обе груди мои. Вот почему .мой Темучжин взял умом, а Хасар - меткой стрельбой и силой.
   Кто в перестрелку вступал
   Тех покорял он стрельбою.
   Тех, кто робел перед битвой
   Выстрелом вверх забирал!
   Не за то ли и возненавидели вы Хасара, что это он раздавил врагов!"
   Успокоив мать, Чингис-хан сказал: "Страшно и стыдно мне материнского гнева. Давай уедем!"
   И они уехали. Однако потом он, тайно от матери, отобрал у Хасара людей, оставив ему только 1400 юрт. Но мать узнала, и огорчение этим поступком ускорило ее кончину. А Чжалаирский Чжебке с испугу бежал в страну Баргузинскую.
   § 245. После этого случая стали собираться к Теб-Тенгрию подданные всех девяти языков. Тут и от Чингис-хановой коновязи многие подумывали уйти к Теб-Тенгрию. Уходили к Теб-Тенгрию и крепостные Темуге-Отчигина в таковом народном движении. Тогда Отчигин отправил своего посла Сохора потребовать обратно своих беглых холопов. Но Теб-Тенгрий, всячески надругавшись над послом Сохором, отослал его обратно пешком, заставив нести на спине свое седло, и сказал при этом: "Будешь послом как раз под пару Отчигину!"
   Вынужденный принять обратно своего посла к таком уничижении, Отчигин на другой же день отправился к Теб-Тенгрию сам и сказал: "Посла Сохора вы с поношением отправили обратно пешим. Требую своих крепостных!"
   При этих его словах семеро Хонхотанцев соступили его со всех сторон и говорят: "А в праве ты был посылать своего посла Сохора?"
   В страхе, как бы они чего над ним не сделали, Отчигин-нойон ответил: "Да, я тут поступил неправильно, виноват!"
   - "А раз виноват, то проси прощения на коленях!"
   И велели ему стать на колени сзади Теб-Тенгрия. Крепостных, конечно, ему не отдали, и Отчигин на следующее утро чуть свет отправился к Чингнс-хану. Когда он вошел, Чингис-хан еще лежал в постели. Отчигин пал на колени и со слезами сказал: "К Теб-Тенгрию стали стекаться крепостные всех девяти языков. И вот я послал к Теб-Тенгрию своего посла Сохора потребовать обратно своих собственных крепостных. Когда же он, всячески оскорбив моего посла Собора, выслал (то обратно пешим с седлом на спине, я сам отправился требовать их. Но семеро Хонхотанцев обступили меня со всех сторон и заставили просить прощения у Теб-Тенгрия, стоя сзади него на коленях".
   Рассказывая все это, он рыдал. Чингис-хан не успел еще произнести ни слова, как Борте-кин привстала на постели и села, прикрывая грудь свою концом одеяла. Слезы закапали у нее из глаз. как только увидала она, что Отчигин в самом деле плачет. И она заговорила: "Что же это они делают, эти Хонхотанцы! Только на днях стакнулись и избили Хасара, а теперь опять. Как смеют они ставить позади себя на колени Отчигина? Что это за порядки такие?
   Так, пожалуй, они изведут всех твоих братьев, подобных лиственницам или соснам. Ведь несомненно, что долго ли, коротко ли:
   Падет как увядшее древо
   Тело твое, государь.
   Кому же дадут они править
   Царством смятенным твоим?
   Столпом сокрушенным падет
   Тело твое, государь.
   Кому же дадут они править
   Царством разбитым твоим?
   Как дадут они мне, худо-бедно, вырастить трех-четырех малюток моих, эти люди, способные извести даже и братьев твоих, подобных лиственницам или соснам? Что же это такое творят Хонхотанцы! И как можешь ты спокойно смотреть на такое обращение с своими же братьями?"
   После этих слов Борте-учжины Чингис-хан сказал Отчигину: "Теб-Тенгрий ужо явится. Я разрешаю тебе поступить с ним по своему усмотрению".
   Тогда Отчигин встал, отер слезы и, выйдя, поставил наготове трех борцов-силачей. Вскоре же является Мунлик-отец со своими семерыми сыновьями. Все входят, причем Теб-Тенгрий усаживается справа от Винницы. Но тут же Отчигин хватает его за ворот: "Вчера ты, - говорит он, - вчера ты заставлял меня молить о прощении. Давай же попытаем жребия!"
   И, держа его за ворот, поволок к дверям. Теб-Тенгри, в свою очередь, схватил его за ворот, и началась борьба. Во время борьбы Теб-Тенгриева шапка упала перед самым очагом. Мунлик-отец поднял шапку, поцеловал и сунул к себе за пазуху. Тут Чингис-хан и говорит: "Ступайте мериться силами на дворе!"
   Отчигин потащил Теб-Тенгрия, а тем временем стоявшие наготове, в сенях к за порогом, трое борцов переняли у него Теб-Тенгрия, выволокли на двор и разом переломив ему хребет, бросили у края телег на левой стороне двора. Отчигин же вернулся в юрту и говорит: "Теб-Тенгрий заставляет меня молить о пощаде, а сам не хочет принимать моего приглашения попытать жребья: притворяется лежачим. Видно, что друг он на час!"
   Сразу понял Мунлик-отец, в чем дело, слезы покапали из глаз его, и он говорит: "Нет у Великой Матери Земли-Эген столько камьев, нет у моря и рек столько ручьев, сколько было моих дружеских услуг!"
   При этих словах шестеро его сыновей, Хонхотанцев, загородив дверь, стали кругом очага, засучив рукава. Все более теснимый ими Чингис-хан, со словами "Дай дорогу, расступись!", вышел вон. Тут Чингис-хана обступили стрельцы и дневной караул гвардии. Он увидал Теб-Тенгрия, который валялся с переломленным хребтом с краю телег. Приказав принести с заднего двора запасную серую юрту, он велел поставить ее над Теб-Тенгрием, а затем, приказав заложить подводы, укочевал с этого места.
   § 246. Людям было приказано сторожить юрту, поставленную над Теб-Тенгрием, закрыв дымник и заперев двери. И вот в третью ночь, на рассвете, дымник раскрылся, и он вознесся телесно. Стали дознаваться по приметам, и дознались, что тут дело в его волховстве. Чингис-хан сказал при этом: "Теб-Тенгрий пускал в ход руки и ноги на братьев моих. Он распускал между ними неосновательные и клеветнические слухи. Вот за что Тенгрий невзлюбил его и унес не только душу его, но и самое тело!"
   Потом Чингис-хан гневно стал выговаривать отцу Мунлику: "Ты не удерживал нрава своих сыновей, и вот они, возомнив себя равными, поплатились головой Теб-Тенгрия. Давно бы с вами было поступлено по образу Чжамухи да Алтана с Хучаром, знай я о таких ваших повадках!"
   Долго бранил он отца Мунлика, а под конец и говорит: "Было бы недостойно и стыдно утреннее слово менять вечером, а вечернее слово менять утром. Так уж и быть: данное слово крепко!"
   И уже милостиво присовокупил: "Кто мог бы равняться с Мунликовой породой, не будь у нее таких широких замашек".
   Когда не стало Теб-Тенгрия, Хонхотанцы присмирели.
   
   АЛТАН ТОБЧИ. Покорение уйгуров и лесных народов [1.4, с.183-200].
   В год зайца [1207] было также велено Джочи отправиться в поход вместе с его воинами в западную сторону на лесные народы. Буха ушел вперед разведывать дороги. Ойратский Худуга-бэки в сопровождении тумэн-ойратов прибыл раньше, желая мира и [желая] быть под властью [Чингиса]. Прибыв к Джочи, он стал указывать ему дороги к тумэн-ойратам и провел его в Шингшинг. Джочи вошел в земли ойратов, бурий-атов, баргутов, убсусов, хабсагов, тубасов, и когда он дошел до земель туман-киргизов, то киргизские нойаны Идэй-инал, Алтай-эрэ, Оробэк-дигит, изъявляя покорность и желая мира, прибыли представиться Джочи, принесли с собой белых кречетов, белых коней и черных соболей.
   Джочи привел под власть [монголов] лесные народы, такие, как шибер, кэсдэм, банд, тухас, тэлэнг, тогулэс, тан-бичигэт. Взяв с собой нойанов лесных народов, нойанов киргизских, туматских и мингатских, Джочи прибыл к августейшему Чингис-хагану и представил их вместе с их белыми кречетами, белыми копями и черными соболями. Ойратский Худуга-бэки прибыл с изъявлением покорности раньше других, предводительствуя своими тумэн-ойратами. Он был пожалован тем, что сыну его Иналчи была отдана в жены Сэчэйгэн. Торолчи, старшему брату Ипалчи, была дана в жены дочь Джочи Холуйхан.
   Обладающий величием августейший Чингис-хаган, жалуя Джочи, сказал: «Ты, Джочи, старший из моих сыновей, недавно лишь вышел из дому, а в землях, куда ты ушел по хорошей дороге, уже успешно покорил лесные народы и вернулся. Ни люди, ни копи не получили ран. Отдаю тебе эти народы!» Такое повеление он сказал.
   Когда августейший Чингис-хаган отдавал Сэчэйгэн-ахай в жены ойратскому Ипалчи, он передал ей через Богурчи-нойана поучение. Богурчи-нойан сказал [это] поучение: «Сэчэйгэн-ахай, слушай! Хаган, отец твой, ради тебя, рожденной ям дочери, оставил покоренный ойратский народ кочевать [на тех же землях]. Вставай рано, ложись поздно! Будь всегда внимательна к родне мужа и к его вельможам. Днем и ночью одинаково [вместе с ним] заботься [о своем народе и владении]. Знай наизусть сказанные поучения! Будь целомудренна! Оставь здесь то плохое, чему не учили, и отправляйся! То хорошее, чему учили, запомни и отправляйся! Соблаговолили объединить и направить [на путь] ойратский народ!» Такое было поучение.
   Борохул-нойан также был отправлен в военный поход на народ хори-тумат. Когда нойан туматов Дайдагул Сахури умер, супруга его Ботохуй Тархун стала ведать туматами. Борохул-нойан, дойдя [до земли туматов], вместе с тремя воинами-телохранителями отправился впереди войска. Когда вечером они шли, стараясь незаметно пройти по тропинке в густой чаще, за ними по их следам шел караул туматов, окружил [их], внезапно напал на них и, захватив Борохул-нойана, убил его.
   Когда августейший Чингис-хаган узнал, что люди туматов убили Борохула, он очень разгневался и сам намеревался отправиться в поход. Богурчи и Мухули остановили его и удержали [от похода.] Был отправлен только Дорбэтэй Дорбэй-дог-шин, и [ему] дано повеление: "Строго управляя воинами, молясь Вечному Небу, научи народ туматов покориться нам».
   Дорбай распорядился так: по тропе, где раньше шли воины Борохула, были в узких проходах расставлены охранявшие путь караулы, медленно продвигавшиеся вперед. Он распорядился, чтобы воины прошли тропой через [ущелье] Улан-Буха. Тем из воинов, кто боялся идти, он велел дать по десять палок, остальным приказал топорами, тесаками, пилами, долотами срезать и спиливать деревья, находившиеся у тропы, которая проходила через Улан-Буха. Когда путь был проложен и они вышли на вершину горы, то неожиданно напали сверху на туматов, сидевших в своих юртах и пировавших.
   Еще прежде туматами были захвачены Хорчи-нойан и Худуга-бэки, находившиеся у Ботохуй Тархун. Вот как туматы захватили Хорчи: когда он получил повеление достать тридцать самых красивых девиц, то отправился, чтобы взять девушек у туматского народа, но там, среди народа, который до того жил мирно, вспыхнул мятеж, и Хорчи-нойан был захвачен.
   «Хорчи захвачен туматами»,— сказал августейший Чингис-хаган, узнав об этом, и, полагая, что Худуга понимает поведение лесного народа, отправил его. Худуга-бэки также был захвачен. Когда было закончено покорение туматского народа, то согласно обычаю за Борохула было отдано [его семье] сто туматов. Хорчи получил тридцать девушек. Худуга-бэки получил Ботохуй Тархун. Энгудский Уран Чэнкуй также ушел, захватив с собой тридцать один оток и решив [жить] к северу от заката солнца. Владыка и Хасар погнались за ним. Затем Хасар посадил своего сына верхом па лучшего иноходца владыки и велел гнаться за Чэнкуем под предводительством Тогтунг-багатура; гнались так, что иноходец сильно утомился, догнали, покорили и привели обратно. Хасар взял в награду женщину по имени Бомбулун. После этого, когда Уран Чэнкуй доставил хубилгану Сэчэн-хагану стеклянный субурган, то он получил его дочь по имени Ал Алтан. Его же дочь по имени Алтан Гургулдай, говорят, была отдана в жены солонгоскому Арин-хагану.
   У августейшего владыки было четыре младших брата: Хасар, Бэлхэтэй, Очиху и Хачиху. От хатун Бортагэлджин-гоа у него было четыре сына, называвшиеся Джочи, Чагатай, Угэдэй и Толуй, а также три принцессы, называвшиеся Алаха-бэги, Илгалтун-бэги и Сэчэйгэн. От хатун Хулан родился Кулугэ, от хатун Йисуй родился Дзочибэй и от хатун Йиеугэн родилось трое — Харачар, Харгату и Чахур.
   Обладающий величием августейший Чингис-хаган сказал повеление: «Матери, сыновьям и младшим братьям дам в наследство людей!»
   Сказав так, он произнес: «Матушка потрудилась над собиранием государства. Да! Старший сын у меня Джочи. Да! Младший брат мой Отчигин еще ребенок. Да!"
   И он дал матушке вместе с Отчигином долю в 10.000 человек — матери и младшему брату. Мать была недовольна, но промолчала. Джочи он дал 9.000 человек; Чагатаю дал 8.000 человек; Угэдэю дал 5.000 человек; Толую дал 5.000 человек; Хасару дал 4.000 человек; Алчидаю дал 2.000 человек; Бэлхэтэю дал 1.500 человек. «Даритай вместе с кереитами находился, — сказал он,— пусть убирается с глаз долой!»
   Когда он так сказал, то Богурчи, Мухули и Шиги Хутуг втроем увещевали его: «[Поступать так] — это все равно что гасить огонь, что собственную юрту сломать! Ведь из дома твоего славного отца остался только один дядя. Не отвергай его, воздержись от разрушения своего дома. Пусть тянется дым из родного кочевья твоего славного отца!»
   Долго говорили они, до тех пор уговаривали, пока не пошел из носу пар, «Уговорили! Пусть так будет!» — сказал он. Вспомнил он о славном отце, и речи этих троих — Богурчи, Мухули и Шаги Хутуга — успокоили его. Да!
   Матери и Отчигину он дал 10.000 человек и в помощь им назначил из [числа] нойанов четверых — Кучу, Ко-кэчу, Джунхура и Хорхасата. В помощь Джочи он назначил троих — Хуна, Мбнгхура и Хитана. В помощь Чагатаю он назначил [также] троих — Харачара, Мункэ и Индугдая. Он также сказал повеление: «Чагатай ведь жесток, [так] пусть около него с утра до вечера будет Кокэ Чос. Пусть помогает ему обдумывать его поступки». Такое повеление он сказал.
   К Угэдэю он назначил двоих — Илугэя и Дзгэя. [И] к Холую он назначил двоих — Джэдэя и Бала. К Хасару он назначил Джэбэхэ, к Алчидаю назначил Чахурхая.
   Обладающий величием Чингис-хаган четверым своим сыновьям сказал повеление:
   «В высоких горах направляйся к проходу;
   В широком море направляйся к переправе.
   Не тревожься, что далеко: пойдешь — доберешься;
   Не тревожься, что тяжело: станешь поднимать — поднимешь.
   Зубы, чтобы есть мясо,— во рту,
   Зубы, чтобы грызть человека,—в душе.
   Силою тела можно победить одного,
   Силою духа можно превзойти многих».
   Такое повеление он сказал.
   Обладающий величием августейший Чингис-хаган четверым своим героям-кулукам соблаговолил дать наставление:
   «Тремя мэркитами прогнанный,
   На Бурхан-Халдун, отступая, я взошел,
   Изо всех сия вперед тащился,
   От погони сзади защищался.
   Как только меня захватили,
   Вечное Небо оказало помощь.
   Раскрылись дверные створы,
   Собрал я свои народы.
   Длинные мои поводья вы держите,
   Двери мои открывайте.
   Не для одного или двоих,—
   Для всех я хаганом стал,
   Владыкой народа я сделался. Да!
   [И долго] после меня
   Вы, мои родичи,
   Мимолетно найденные,
   Ханское имя мое
   С любовью охраняйте,
   В трудах обретенное государство
   Спокойно укрепляйте!"
   Так он наставлял.
   Обладающий величием августейший Чингис-хаган соблаговолил дать наставление четверым своим сыновьям: «От восхода солнца до захода его собирал я народы, и множество единоплеменников и не единоплеменников объединил я. Для многих 29 других голов стал я единой головой! У кого мысли дурные, те будут сокрушены. У кого разум плохой, те будут истощены. Вы, мои родичи, —
   Не медлите в уме своем,
   Не уставайте в мыслях своих,
   будьте стойкими!» Так он говорил.
   Чингис-хан также соблаговолил дать наставление своим младшим братьям и сыновьям:
   «От восхода [солнца] до захода я трудился
   До тех пор, пока не пожаловали Небо и Земля [мне силы];
   Защищал государство, пока подрастали мои младшие братья и сыновья;
   Управлял народом, что отдан был мне предками,
   Опорой всего государства,
   Арканом для многих народов
   Я стал! Да!
   Став опорой, я думал об укреплении государства,
   Став арканом, я принял на себя трудное дело охраны народа.
   Вы, мои младшие братья и сыновья,
   Оберегайте [наш] главный корень — [род]!
   Примите на себя трудное дело — трудиться ради государства.
   Вы, мои старейшины!
   Не думая о себе, будьте советниками ради [блага] народа.
   Если найдете человека ученого и мудрого, то не удаляйте его от себя. Если найдете ученых и мудрых дома своего, если используете с любовью эту данную вам драгоценность, то воздаяние и польза будет великая. Владыке-Небу я вверился совершенно и доверил [ему] все государство!
   Вы, мои сыновья и родичи, после меня охраняйте и оберегайте созданное мною в страданиях государство, соединенные и воздвигнутые мною двери, примите на себя это трудное дело! Если не принять на себя это трудное дело и не охранять то, что сооружено и воздвигнуто, то все внезапно разрушится. Пострадайте над созиданием, вам от этого будет только польза! Ведь сохранивший воздвигнутое станет выше меня. Вы — мой род-племя. Пока я говорю и думаю, вы запоминайте эти [слова] в душе своей.
   Удерживайтесь от многих желаний!
   Управляйте хорошо и справедливо!
   Если можете, сжав легкие, достать ими до рта,
   То превзойдете укрощенного льва;
   Если не можете, сжав легкие, достать до рта,
   То кого же вы сможете удержать, сердясь и напрягая силы?
   Если можете, сжав легкие, достать до шеи,
   То превзойдете укрощенного мощного слона;
   Если не можете, сжав легкие, достать до шеи,
   То кого же вы сможете удержать, сердясь и напрягая силы?
   Вы, родичи мои!
   Не ведите себя [так], словно вы высоки, как гора.
   Если случится, что гора слишком высока,
   То и поднявшись наверх, человек поведет себя [как человек].
   Если будете в мыслях [своих] глубоки и велики, как море,
   То когда человек наверху,— он ведь не погибает.
   Тот человек, что не позволит унизить себя,—
   Он и рожден человеком.
   Если будете много говорить,
   То от возгласов немного пользы станет!
   Изучайте  разные законы; сравнивая, приноравливайтесь к ним!
   Для разных дел нужны опытные, ученые люди!
   Тот человек выше множества множеств людей, который знает законы государства.
   В густых лесах я охотился. Да!
   [Вам] отдавал я попавшего в капкан зверя! Да!
   Когда же не мог удержать бежавших из капкана зверей,
   Когда убегали они в свои темные чащи,
   То, возвращаясь, пред вами я был как калека!
   В высоких горах я охотился. Да!
   Вам отдавал я, поймав, захваченных врасплох медвежат,
   Когда же не мог удержать перешедших брод медведей,
   Когда уходили они в свои высокие горы,
   То сам перед вами страданье испытывал я!
   Когда разорвется старый халат,
   Он годится на то, чтоб связать каргану в корчагу.
   Когда совсем лишишься слуг и вассалов,
   Тогда что хан, что арат — будут одинаковы.
   Когда разорвется новый халат,
   Он годится на то, чтоб связать чернобыльник в корчагу,
   Когда совсем лишишься слуг и вассалов,
   Тогда что ханша, что служанка ее — будут одинаковы.
   Если поступить неразумно
   И убить дома козленка, сосущего матку,
   Есть его будет тяжко.
   Если поступить разумно
   И убить детеныша дикой козы,
   Что идет под горою,
   То и есть его будет легко!
   Если рассказать хотя бы немного о чужих [домах],
   То много есть в этом [такого], что может заставить заплакать супругу.
   Если рассказать хотя бы немного о рыбе хариус,
   То много их надо самому поймать своими руками.
   Подавил я силы многих племен,
   Потому что захватывал их разными способами,—
   Владыкой многих [народов] я стал! Да!
   Трудно [поймать] лисицу на хорошей скале;
   Трудно [поймать] зайца под хорошим кустарником;
   Трудно [украсть] скотину с хорошим бурундуком.
   Но хорошо простолюдину при хорошем хане;
   Для доброго козла и хорошая скала станет убежищем.
   Если хан благоденствовать будет,
   То и государство его благоденствовать будет.
   Если простолюдин благоденствовать будет,
   То и хан благоденствовать будет.
   Если ханша благоденствовать будет,
   Сидя в дверях своей юрты,
   То и муж у нее благоденствовать будет.
   Если все благоденствовать будут,
   То мир и согласье во благе наступят!
   Разве подданный понимает,
   Что ему хорошо [живется] при хагане?
   Когда он отойдет от своего хагана,
   Тогда-то и поймет,
   Что хорошо ему было при хагане.
   Разве жена понимает,
   Что ей хорошо [живется] при муже?
   Когда она отделится от своего мужа,
   Тогда-то и поймет,
   Что хорошо ей было при муже.
   Если хан поведет себя, как простолюдин,
   То лишится своего народа!
   Если простолюдин поведет себя, как хан,
   То лишится своей черной головы!
   Если хан уповает на Небо, то хорошо будет!
   Если варить пустую воду, то ничего не будет!
   Если ханша доверилась женщинам, то нехорошо будет!»
   Так наставлял (Чингис].
   И еще обладающий величием Чингис-хаган соблаговолил дать наставление своим младшим братьям, во главе которых был Хасар: «Я велел срыть обрывистый берег реки Онон, чтобы сделать брод. Для родичей своего рода, для своих дворцовых юрт устроил я брод. Да!
   Я велел раздробить на части обрывистый берег реки Керулен, чтобы устроить переправу. Для нужд своего рода, для своих юрт и повозок я устроил переправу. Да!
   Когда вы, мои младшие братья и мои потомки, останетесь после меня, то устроенный мною брод вы не срубите. Если вздумаете срубить, поддавшись многим речам [и советам!, то это будет подобно тому, что вы сами себя разрубите!
   Коня моего, оставленного под покровительством Неба, вы не уничтожайте. Если вздумаете уничтожить его, поддавшись речам других ваших [советников], то этим вы уничтожите мои установления и приказы. Пусть станет [тогда] стыдно вам, братья, все родичи и все прочие!»
   Когда августейший Чингис-хаган сказал повеление по поводу сказанного Мэнгэту Сэчэном, то Мэнгэту Сэчэн почтительно отвечал: «Некогда была змея, имевшая тысячу голов и один хвост. Множество голов ее дергали одна другую из стороны в сторону и были придавлены и убиты повозкой. Была еще одна змея, имевшая тысячу хвостов и одну-единственную голову. Хвосты ее, следуя за единственной головой, вошли все в одну дыру а не были придавлены повозкой. Подобно тем хвостам, мы стали тысячей твоих хвостов. Будем трудиться, отдавая тебе свою силу! — так отвечал он.
   — Дождь мешает пиру,
   Ров мешает облаве,
   Лисина избегает ловушки,
   А злые духи прогоняют сон!».
   Когда Отчигин-нойан отъезжал, отделяясь, то он почтительно говорил августейшему Чингис-хагану; «Я повсюду следую за своим старшим братом — хаганом:
   Когда был я стрелою в колчане, то не оставалось [даже] оленух. Да!
   Когда был я заводным конем, не тянул назад, когда рубились. Да!
   Когда пробивались напролом, я бился со всеми вместе. Да!
   Когда проходили по безводным пескам, я утолял жажду наравне со всеми. Да!
   Когда охотились за серыми волками, я охотился вместе со всеми. Да!
   Когда охотились за красивыми рыжими лисами, я охотился вместе со всеми. Да!
   Действуя так, я бы должен быть назначен начальником над туменом. Да!»
   Так почтительно говорил Отчигин. Августейший Чингис-хаган, почитая Высшее Небо, соизволил сказать: «По собственному твоему рождению ты надо мной не поставлен. Ты не Высшая сила! Выше меня только моя шапка! Так-то!»
   И сказав так, он снял свою шапку, поставил в хоймар и совершил [перед ней] поклонение. В этот день он вкушал тарасун и был сильно разгорячен.
   Обладающий величием августейший Чингис-хаган, раздавая вино, соизволил дать своим младшим братьям и сыновьям краткое повеление, которое есть питание государства и ключ управления.
   После того как Отчигин-нойан отъехал, отделившись от Чингис-хагана, он спросил у Тангудая Гоа Сэчэна: «Я отделился от хагана, своего старшего брата. Какой же закон управления государством у хана?»
   Когда он так спросил, Гоа Сэчэн сказал: «Ты спросил правильно. Закон хана по управлению государством таков:
   Подобно солнцу, он не замедляет [движенья!,
   Подобно озеру, он смешивает [воды] в средине своей!»
   Три дня не мог Отчигин-нойан найти объяснения тем словам и сказал: «Почтенный Гоа, я не нашел объяснения этим твоим словом. Что значат эти слова?»
   Когда он спросил, то Гоа Сэчэн сказал: «Сказано мною, что хан, подобно солнцу, не медлит. Когда солнце восходит, то оно равно доставляет свет и тепло хорошим и плохим, живым и мертвым. Подобно тому и хан: если он поступает равно со всеми, то как может исчезнуть великое государство? Сказано мною, что хан подобен озеру. В озеро вливаются хорошие и плохие воды. Если вода загрязняется от вошедшей для водопоя скотины, то озеро от этого не портится. Подобно тому и хан, когда слушает хорошие и плохие слова, когда слушает правду и ложь и не принимает слов подстрекательных, порождающих ссоры: если он слушает спокойно, то как может погибнуть великое государство?» Так говорил он.
   Отчигин-нойану Тангудай Гоа Сэчэн сказал:
   «Если мерзлый пень бросить в костер,
   То погаснет даже большой огонь.
   Если дело доверить молодому слуге,
   То пострадает государство.
   Если водою залить костер,
   То погаснет поднявшийся [вверх] огонь.
   Если опираться в делах на малых слуг,
   То прекратится и государство». Так он сказал.
   У хонгхотанского Мэнглик-эчигэ было семь сыновей. Среднего из семерых звали Кокэчу Тэб Тэнгри. Семеро хонгхотанов, издеваясь над Хасаром, избили его. Хасар, став на колени, сказал августейшему Чингис-хагану: «Я был побит семерыми хонгхотанами».
   Чингис-хаган уже был разгневан чем-то и, гневаясь, сказал Хасару: «Ты говорил, что еще не был побежден никаким живым существом. Как же ты оказался побежденным?»
   Хасар, роняя слезы, встал и ушел. Хасар был недоволен и не приходил три дня.
   Тэб Тэнгри пришел к августейшему Чингис-хагану и сказал так: «Повеление Вечного Неба — это указание для хагана. Сказано: один раз пусть управляет государством Томучин. Сказано: другой раз [пусть управляет] Хасар. Если не ведаешь об этом, то неизвестно, что и будет».
   Августейший Чингис-хаган в ту же ночь выступил в поход, и когда он отправился, чтобы захватить Хасара, то Кучу и Кокэчу предупредили матушку, сказав, что он уехал, чтобы захватить Хасара. Матушка, узнав об этом, ночью же отправилась в крытой повозке, запряженной белым верблюдом. Всю ночь она провела без сна в пути и прибыла с восходом солнца. В это время августейший Чингис-хаган допрашивал Хасара, у которого были связаны рукава, сняты шапка и пояс. Тогда-то и прибыла матушка. Августейший Чингис-хаган, уличенный, вздрогнул, испугавшись матушки. Матушка прибыла гневная, сошла с повозки, сама развязала Хасару связанные рукава, освободила его и отдала ему шапку и пояс. Не смогла сдержать своего гнева матушка, села скрестив ноги, вынула обе свои груди, так что оба колена закрыла ими, и сказала!: «Сами посмотрите! Вот эти-то груди сосали вы. Вы-то, разгрызавшие мою утробу, оторвавшие свой пупок,— что сделали вы с Хасаром? Томучин вот эту одну мою грудь высасывал. Хачигун и Отчигин вдвоем только одну высасывали. Хасар те обе груди высасывал так, что грудь моя становилась пустой. Потому-то ты и ловок, мой Хасар, потому-то и есть у тебя сила и ловкость; ты стрельбой из лука разбивал тех, кто вторгался к нам; встречал тех, кто выходил вперед, и всех разбивал. А теперь, когда говорят, что враги разорены, вы Хасара и видеть не можете!».
   Успокаивая матушку, августейший Чингис-хаган сказал:
   «При внезапном приезде матушки я
   страхом своим испугался,
   стыдом своим устыдился.
   Поедем-ка обратно!» — и уехал.
   Хасар потихоньку, так, чтобы матушка не знала, забрал тысячу триста человек и выступил с враждебными намерениями. Матушка узнала об этом и вскоре же скончалась от размышлений — так это случилось.
   Когда владыка Хасар во время этой войны бежал, то владыка государства, отправляя рано утром Субэгэтэя преследовать его, сказал повеление:
   «Бегите, подобно коню, идущему впереди,
   Так, чтобы алмазом на шапке стал месяц у вас впереди!
   Неколебимы вы в твердости
   Слиты вы вместе, как камень.
   Могучие, преданные товарищи мои!
   Как тростник, стоящие рядами,
   Как крепость, окруженная стеной,
   Воины мои, подвластные мне,
   Слушайте!
   В обычной жизни живите тихонько, подобно годовалым телятам,
   В бою действуйте быстро, преследуйте, подобно соколу, что хватает добычу!
   Во время веселья и игр будьте как жеребята, бегущие в поле,
   В бою преследуйте врага и хватайте, как  сокол, что бьет налету!
   В обычной жизни ведите себя, как колонок, что движется, таясь,
   В бою, где нужна ловкость, действуйте и нападайте, подобно соколу!
   Будьте дружны, подобно телкам в ограде, собравшимся вместе,
   В бою нападайте на хитрых врагов, пускайте стрелы, хватайте, как ястреб!
   Идите, как голодный тигр, как беркут, выдержанный без еды!
   Ясным днем будьте бдительны, как матерый волк!
   Темной ночью будьте осторожны, как ворон!
   Подкрадывайтесь, как крадется ревнивая супруга».
   Когда он сделал такое повеление, Субэгэтэй-багатур промолвил:
   «Постараемся, как можем, и будем преследовать;
   Будем гнаться изо всех сил!
   Да будет счастье моему владыке».
   Так он доложил, погнался и исполнил [повеление]. Хасару-владыке Субэгэтэй-багатур сказал слово:
   «Если разлучишься с родной семьей,
   Станешь пищей для чужого человека. Да!
   Если разлучишься с материнской родней,
   Станешь пищей для монгольских людей. Да!
   Если разлучишься с многосемейными людьми,
   Станешь пищей для сироты. Да!
   Если распадется многочисленный народ,
   Станет он пищей для малого народа. Да!
   Может, найдешь себе рабов и слуг,
   Но родной семьи не найдешь.
   Может, найдешь себе подданных,
   Но родичей, рожденных в одном роду, не найдешь».
   Так он сказал. Хасар был согласен с этими словами [и возвратился]. После этого джалаирский Джэбэхэ, испугавшись, бежал в сторону Бэргуджина.
   После того к Тэб Тэнгри стали собираться люди всех девяти языков и приходили также от коновязи Чингис-хагана. Много собралось, уходили к Тэб Тэнгри и люди, принадлежавшие к куреню Тэмугэ-отчигина. Отчигин-нойан отправил посланца по имени Сохор, чтобы вернуть ушедших. Тэб Тэнгри сказал посланцу Сохору: «Отчигин и ты,— оба вы стали такими почтенными!»
   И этого посланца он избивал, мучил и, привязав ему на спину седло, отправил его обратно пешком. Когда измученный, избитый посланец Сохор был отправлен к Отчигину, то назавтра утром тот сам пошел к Тэб Тэнгри и сказал: «Я отправил своего посланца Сохора, а ты отослал его обратно пешком, избив и измучив. Теперь я сам пришел, чтобы вернуть своих людей!»
   Когда было так сказано, то семеро хонгхотанов со всех сторон окружили Отчигида и сказали; «Разве правильно было, что ты послал своего посланца Сохора?»
   Испугавшись, как бы [его] не захватили, не задержали и чего-нибудь [с ним] не сделали, Отчигин-нойан сказал; «Неправильно я [сделал, что] отправил посланца».
   Семеро хонгхотанов сказали: «Если ты сделал неправильно, то стань на колени и покайся!" И перед Тэб Тэнгри его поставили на колени. Люди его не были ему отданы.
   Назавтра рано утром, когда Чингис-хаган еще не встал и был в постели, Отчигин вошел к нему, плача стал на колени и сказал: «К Тэб Тэнгри собрались люди всех девяти языков. Чтобы вернуть от Тэб Тэнгри людей своего куреня, я отправил посланца по имени Сохор. Посланца Сохора они избили, мучили [его], и, привязав ему па спину седло, отослали. Когда я сам пошел, чтобы вернуть [людей], то семеро хонгхотанов со всех сторон окружили [меня], заставили каяться, поставили на колени перед Тэб Тэнгри». Говоря так, он заплакал.
   Прежде чем Чингис-хаган выговорил хотя бы слово, Бортэ-уджин, лежавшая в постели, села, краем одеяла прикрыла свою грудь и, видя роняющего слезы Отчигина, сказала:
   «Что делают эти хонгхотаны, сперва они надсмеялись над Хасаром и избили [его], а нынче и Отчигина тоже зачем-то заставили стать перед собой на колени. Что это за обычай такой?
   Этак-то они и твоих младших братьев повырубят, как слуги рабов, и могут тебе повредить. Ведь истинно, что позднее,
   Когда тело твое упадет, подобно старому дереву,
   Кто же будет тогда ведать твоими народами, похожими на спутанную кудель;
   Когда тело твое, подобно колонне, опрокинется,
   Кто же будет тогда ведать твоими народами, похожими на густой лес?
   Твоих братьев они погубят, как слуг и рабов. Да! Как же допустят они управлять этих трех моих маленьких ребятишек бг, когда они вырастут? Что они делают, эти хонгхотаны? А ты позволяешь так поступать с твоими младшими братьями! Как ты это можешь видеть?»
   Бортэ-уджин говорила и роняла слезы. На эти слова Бортэ-уджин Чингис-хаган сказал Отчигину: «Сейчас должен прийти Тэб Тэнгри. Кто и как должен действовать, это уж ты [сам] знай!»
   Затем Отчигин встал, вытер слезы и, выйдя, велел трем силачам приготовиться.
   Прошло немного времени, и Мэнглик-эчигэ пришел со своими семью сыновьями. Каждый из семи [сыновей] вошел, а Тэб Тэнгри сел по правую сторону чана с вином. Тогда Отчигин схватил Тэб Тэнгри за ворот и сказал: «Вчера ты заставил меня каяться. Испытаем-ка друг друга!» И, держа его за ворот, потащил в сторону двери. Тэб Тэнгри, сопротивляясь Отчигину, схватил того за ворот и боролся с ним. Шапка Тэб Тэнгри во время борьбы упала перед очагом. Мэнглик-эчигэ ваял шапку и, опечаленный, засунул [ее] за пазуху. Чингис-хаган сказал: «Выйдите и боритесь снаружи во всю свою силу!"
   Чтобы выйти, Отчигин потащил Тэб Тэнгри. У порога двери незаметно стояли три силача, заранее поставленные; они схватили сопротивлявшегося Тэб Тэнгри, вытащили его и, переломив ему позвоночник, бросили на левую сторону, около края [стоявших] повозок.
   Отчигин вошел и сказал: «Тэб Тэнгри принудил меня покаяться, Когда же он сказал: „Потягаемся!",— то он не стал, притворился и лежит. Неверный он друг!"
   Когда он так сказал, Мэнглик-эчигэ понял и, роняя слезы, сказал: «Ведь я был вам товарищем еще тогда, когда вся земля была величиной с пригорок, [все] моря и реки были величиной с ручей».
   Когда он так говорил, семеро хонгхотанов, его сыновей, стали у двери и вокруг очага и засучили свои рукава. Чингис-хаган испугался и, будучи зажат между ними, сказал: «Расступитесь! Я выйду!»
   Как только он вышел наружу, вокруг Чингис-хагана встали колчаноносцы и турхагуты. Увидя Тэб Тэнгри, брошенного с переломанным позвоночником у края повозок, Чингис-хаган велел принести серую дорожную юрту и поставить ее над Тэб Тэнгри, «Сейчас же укочуем!» — сказал он, и оттуда откочевали.
   В дорожной юрте, поставленной над Тэб Тэнгри, прикрыли дымовое отверстие, закрыли двери, и слугам было велено охранять ее. На третью ночь, когда день [погас и взошел] месяц, [сам собою] открылся дымник и появился он сам. Когда внимательно разглядели, то, действительно, это был Тэб Тэнгри, там его внимательно разглядели. Чингис-хаган сказал: «Так как Тэб Тэнгри заносил руку на моих младших братьев, возводил клевету на моих младших братьев, то он перестал быть любим] Небом и жизнь его вместе с телом была взята!"
   Чингис-хаган сделал тогда выговор Мэнглик-эчигэ: «Ты не сдерживал нрава твоих сыновей, вы во главе с Тэб Тэнгри хотели сравняться [со мной]. Если бы было замечено, что и вы таковы же, то с вами следовало бы поступить так же, как с Джамухой, Алтаном, Хучиром и другими!»
   Так выговаривал Чингис-хаган Мэнглик-эчигэ, [а] когда окончил выговаривать, то еще сказал:
   «Если отказаться вечером от сказанного утром,
   Если отказаться утром от сказанного вечером,
   То не стыдно ли так поступать?
   То, что сказано раньше, то и окончено! Довольно!»
   И еще [Чингис-хан] соблаговолил заметить: «Хотя бы они даже и сдерживали свой нрав, то кто же из рода Мэнглик-эчигэ смог бы быть равным [мне]?"
   Когда Тэб Тэнгри не стало, хонгхотаны присмирели.
   
   АБУЛГАЗИ. ч.3, гл.8. О приведении Кергисов под власть Чингис-ханову, и о смерти Чамука-Чиченовой. [1.6, с.262-264].
   Чингис-Хан возвратившись из похода против Тохтабеги, послал двух послов именем Алтай, и Тарамищ к Кергисам с предложением, чтобы они покорились его власти. Главный над Кергисами именем Урусс-Иналл видя, что не в состоянии без своего вреда противиться стол сильному принцу, согласился на то, и послал некоего из своих первых офицеров к Чингис-Хану, чтобы уверить его о своей к нему верности, и чтобы поднести ему от себя, между прочими богатыми подарками, некую очень редкую птицу, называемую у турок Шунгар, а у россиян кречет. Сия птица вся бела, кроме ног, носа и глаз, которые весьма красны.
   После смерти Аунек-Хана Караитскаго, Чамука-Чичен прибыл к Таян-Хану Найманскому; а несколько времени спустя по смерти сего последнего, возвратился в свое поколение, которое было оное Джоигератское. Но Джоигераты рассудивши, что Чингис-Хан не только был тогда их государь, но еще и от одной крови с ними произошел, и что сей самый Чамука-Чичен был причиною погибели Аунек-Хана Караитского, и Таян-Хана Найманского, их прежних государей, положили между собою отвести его, связав ему руки и ноги, к Чингис-Хану, которой велел его умертвить отрывая у него все члены один по Другом. Сей в наижесточайшем своем страдании признался, что ежели бы когда Чингис-хан попался ему в руки, то он намерен был умертвить его такою же смертью, которую сам тогда претерпевал.
   
   ДЖУВЕЙНИ. III. Приход Чингис-хана к власти и начало перехода к нему империй и царств [1.7, 28].
   И когда для Чингисхана настали дни процветания и взошла звезда его удачи, он направил посланников и к другим племенам; и те, кто пришел к нему с выражением покорности, как ойраты и конкураты (унгираты) были приняты в число его союзников и военачальников, и они пользовались его снисхождением и благосклонностью, что до непокорных и мятежников, то из них он вышиб дух хлыстом бедствий и мечом уничтожения; и так продолжалось до тех пор, пока все племена не сравнялись между собой и не стали послушны его воле. Затем он установил новые законы и заложил фундамент правосудия; и те их обычаи, что были неподобающими, как пьянство или прелюбодеяние, искоренялись; и об этом уже было сказано в предыдущей главе.
   И в это время появился человек, о котором я слышал от надежных монголов, что в лютые холода, которые преобладают в тех краях он обнаженным ходил но степи и горам, а потом возвращался и рассказывал: «Всевышний говорил со мной и сказал: «Я отдал все лицо земли Темучину и его детям и нарек его Чингис-ханом. Велите ему вершить правосудие так-то и так-то».
   Того человека назвали Теб-Тенгри, и, что бы он ни говорил, Чингисхан следовал всему безоговорочно. Так он приобрел силу; и когда вокруг него собралось множество сторонников, он пожелал сам стать правителем. Однажды во время пира он затеял ссору с одним из царевичей, и тот царевич, перед всеми собравшимися, так сильно бросил его о землю, что он больше не поднялся.
   Вскоре, когда весь тот край был очищен от мятежников и все племена стали его войском, он направил послов к китаям: а затем отправился туда сам и убил Алтан-хана, императора китаев, и подчинил себе их страну. И со временем он завоевал и другие царства, о чем будет сказано особо.


   Продолжение: 1208. Присоединение ойратов. Разгром меркитов http://www.proza.ru/2015/08/28/51
   Введение и источники http://www.proza.ru/2015/08/05/1755

   Последнее редактирование: 6.10.2017