Зойка - часть первая

Сколько помнила себя Зойка, столько ей и казалось, что никто ее не любит.
- Может меня удочерили, - думалось ей порой.
Она даже посчитала, как-то количество месяцев между датой бракосочетания родителей и ее днем рождения. Выяснилось, что восемь месяцев. Меньше девяти. Это только усиливало сомнения. А все почему? Родители были вечно на работе, а когда были дома, то все равно не находили время для общения, для того чтобы обнять, поцеловать, приласкать. А тут еще младший брат. Ему явно внимания больше доставалось, да еще и наказывают, как старшую, не за что не прОшто, когда он чего-то натворит либо орет, жалуется.
- Если бы я была родной, и меня любили, то так бы не делали. Да и обняли бы, поцеловали бы лишний раз, если бы любили, - думала Зойка.
Так и жила она, замкнувшись в себе, словно зверек в норке. Но был выход. Она читала. Запоем читала то, что было по школьной программе, то, на что натыкалась в библиотеке или о чем слышала от девчонок, а порой и то, что находила у мамы под матрацем упрятанное.
В книгах был другой мир, ей совсем не знакомый. Он открывался новыми гранями бытия. Любила она толстые романы, ведь они давали возможность надолго погрузиться в другую жизнь. Когда книга заканчивалась, то она с сожалением закрывала обложку. И даже тогда еще долго жила с героями прочитанной книги, ведь пока читала она и сама была героиней, проживая вместе со всеми все жизненные перепетии, прочувствовала все, что чувствовала они. Вместе с ними плакала и радовалась, жила.
После седьмого класс, осенью, ее отправили в санаторную школу далеко от дома, так далеко, что, наверное, и за день не доехать.
- Если бы любили они меня, - думала о родителях, - то не увезли бы так далеко и надолго из дому, - горько думала Зойка, оставшись одна среди чужих ей людей.
Долго приглядывалась, к тем, кто оказался рядом, жил в одном корпусе, в одной комнате с нею, учился с ней в одном классе в школе, что была рядом. А в комнате было девчонок много, чуть ли не десять, все приехали кто откуда. Опять же все одноклассники новые, кто из того же города, а кто-то издалека, правда одна девочка жила совсем рядом с санаторием из очень бедной многодетной семьи. Ее Зойка жалела и тянулась к ней. Но это уже было позже, а первое время помогали опять же книги, что были в библиотеке. Их там было много, куда больше, чем в той школе, где училась прежде. Опять же, никто не ограничивал в выборе книг. Можно было лазить по полкам в поисках той, что особенно понравится. С радостью окунулась в этот, такой знакомый ей и родной мир.
Изучая библиотечные полки, наткнулась как-то на собрание сочинений Бальзака. Вот оно, то, чего ей хотелось. Толстые романы в зеленом переплете в огромном количестве, а что особенно приятно, так герои одного романа возникали вдруг в других и все казалось связанным и переплетенным в единое повествование. Ей казалось, что она живет там, во Франции, вместе с героями этих книг, ходит вместе с ними по улицам, знает всех, кто живет в том городе. Это спасало от мыслей о доме. Они ушли куда-то далеко в небытие.
Иногда свои мысли она дарила личному дневничку, записывала в него отдельные мысли из книг. Он был ее другом, с которым можно поделиться всем, и своими мечтами тоже.
Постепенно соседки по комнате и одноклассники стали ближе, появилась близкая подруга Лялька. Обе были с одного города, обе тосковали по дому и ощущали себя брошенными, отвергнутыми. Хотелось показать родным, как плохо здесь. Даже красивая природа вокруг не воспринималась таковой. Она казалась обычной в сравнении с той, что осталась там, дома.
- Ах, какие там восходы и закаты, - думала Зойка, здесь таких нет.
Подружкам, что остались далеко, писала письма, но они, казалось ей, не скучали, а ведь письма были так нужны там, вдали от дома. Казалось, что все о ней забыли.
- Почему? Да потому, что не любят, что я им безразлична, - думала Зойка по привычке в минуты особой тоски.
- «Все здесь, как обычно, - писала она однокласснице в одном из писем, - ходим иногда в клуб в кино, по субботам танцы в санатории, где все и старшие, и младшие вместе. Танцы под баян и радиолу. Новые танцы танцевать не разрешают воспитатели, ругают, если мы танцуем чарльстон.  Иногда ходим с подругой Лялькой в магазин за покупками. На днях купили одеколону выпить», - писала Зойка так, будто и вправду они в Лялькой пили одеколона бутылку, а то и больше.
Зойке даже в голову не приходило, что кто-то может прочесть и что может подумать, при этом, о ней. А прочли, да еще и на родительском собрании вслух перед родителями всего класса, где она раньше училась. Узнала она об этом от мамы, которая неожиданно прилетела к ней на «кукурузнике», чтобы скорей вернуться назад. Но о том, что думала мама, она не вспоминала. Было просто обидно, что это была единственная причина приехать.
Продолжала привыкать к новому бытию, с девчонками в комнате. Часто шутили, среди них были интересные рассказчицы, и те, кто играл на гитаре и на скрипке. В санатории была художественная самодеятельность, в школе Зойка делала стенгазету, много рисовала, привыкала. Человек привыкает ко всему, - поняла она даже в этом пятнадцатилетнем возрасте, когда особенно понятен Владимир Маяковский со своим «я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». Так, ей, Зойке, не нравилось и казалось не красивым все овальное, мягкое. Может от того, что тело начинало становиться более округлым, все выразительнее тонкая, как у Людмилы Гурченко, талия. Не нравилась она себе. Чему тут нравиться. Ведь никто ее не любит, значит и нет в ней ничего хорошего.
- Разве могут быть красивыми тела людей, - думала она, разглядывая окружающих.
Но самым неприятным для нее было утро, которое начиналось с побудки под звуки баяна, порой у самой подушки. Зойка, как маленькая, отбивалась, пытаясь оттолкнуть баяниста. Ей так хотелось спать, ведь сон – это тоже место, которое помогает укрыться от действительности, которая не приносит радость и удовлетворение.
А там, далеко - дом, где мама, папа и младший брат, но не было ее.
Как ни медленно тянулись недели и месяцы, но учебный год подходил к концу. Стояли теплые и ясные майские дни. В голове звучала песня из нового фильма: «Летите голуби, летите». Она ощутила себя птицей, перед которой было огромное пространство - жизнь, о которой мечталось, когда перелистывала страницы любимых книг. Уходило детство.