Мы с тобой

рассказ

       Романов оказался один. Мать с сестрой нелепо погибли в автомобильной аварии, отец давно их бросил и уехал. Девушка, которая встречалась с ним до армии, не стала ждать, вышла замуж. Говорили, что они с мужем пьют, ребенок заброшен, ее родители еще как-то помогают, но уже выбились из сил. Квартиру ему пришлось продать. В ближней деревне купил дом, топил печь, ездил на старой «копейке» и работал от случая к случаю в фирме по установке стальных дверей. Жить стало небезопасно и, постепенно, стальные двери и крепкие замки стали отделять людей друг от друга. На машине иногда удавалось сшибить монету – на бензин и ремонт. Он чувствовал, что хотя он еще молодой мужик – лет-то всего двадцать семь – он вылетел на обочину и остался один. Томила печаль не от того, что кто-то ему очень нужен, а оттого, что он никому не нужен. Живут как-то, обходятся без него. Отец обошелся – ни разу за все это время письма не прислал. Люди мечтают о сыне, бывает вообще детей нет, а ему и даром не надо. Танька сама на шею вешалась, льнула, предлагала себя. Он ее берег. А только он ушел, почти сразу нашла себе кого-то. Мать с сеструхой поехали забрать какие-то вещи оставшиеся от тетки - материной сестры – вот и съездили. Пьянчуга на «бычке» ударил и даже не помнил что произошло. В армии Романова не били, но научили защищаться, он стал замкнут. Но не курил и не пил. В их семье никто не курил и не пил. Мать говорила, что их род от староверов, но больше ничего не рассказывала. Фотокарточек тоже никаких не было. Так, пара снимков: до армии с Татьяной, сестренка с матерью, мать с отцом молодые, он в армии у знамени с автоматом. И все. Фотографии он убрал подальше – чтобы не тревожить себя, не травить душу. Вечерами сидел дома, свет не включал, смотрел за окно и думал что делать со своей жизнью. Как-то приблудился котенок – маленький, тощий, большие глаза и хвостик ниточкой. Шатаясь вошел во двор и стал беззвучно мяукать. Романов посмотрел на него, потом вошел в дом, отрезал копченой колбасы, вышел и кинул ему. Котенок наклонился, понюхал, но есть не стал – не умел. Он поднял голову, посмотрел на него снизу вверх, подошел, понюхал левый ботинок и попытался на него влезть. «Мал еще.» – подумал Романов. – «Даже есть не может. Ну что с тобой делать? Ведь пропадешь. Любая собака задавит. Сейчас бездомных собак полно – злые, голодные.». Он взял котенка, внес в дом, налил в блюдце сладкий чай и сунул его носом – пей. Котенок пить не стал. Романов запер дверь, дошел до ларька, купил банку сгущенки и вернулся. Котенок лежал на полу, дремал, иногда его пробирала дрожь. Романов открыл банку, капнул на палец сгущенки и, присев на корточки, намазал котенку нос. Тот облизнулся, стал быстро и бестолково тыкаться носом, потом попытался сосать палец. Ночью котенок спал рядом с ним на подушке. Иногда он во сне глубоко вздыхал и Романову было жалко его, что он брошен с малолетства, один в целом свете, еще не видел жизни, а уже тяжело вздыхает. Утром он встал затемно. Включил свет. Котенок тоже проснулся, широко зевнул, выгнув спину сладко потянулся. Надо было ехать в город – был заказ. Он положил на пол чистую тряпочку, на картонку насыпал земли и поставил рядом блюдце с разбавленным сгущенным молоком. Закрыл дверь и поехал. Весь день он вспоминал котенка и улыбался. Он придавал большое значение тому, что котенок сам к нему пришел, нашел его и попросился жить. В этом он как бы доверился ему, признал в нем своего человека. День пролетел, работу закончили и сразу получили деньги.
       Когда он ехал обратно в деревню, на дороге приметил одинокую фигуру. Сначала подумал, что какая-то ночная бабочка, но потом увидел что девчонке лет шестнадцать. Она стояла на краю дороги, съежилась под дождем и даже не пыталась остановить проезжающие машины. Одета была бедно, на ногах разбитые туфельки, не по сезону. В другое время он бы зло подумал: «а, шалава, небось работать не пошла, хочешь быстрых денег – вот и стой…», а сейчас он почему-то так не подумал, притормозил, наклонился, открыл окно и спросил:
       - Куда тебе?
       Она промолчала.
       - Ждешь что ли кого?
       - Нет.
       - А чего стоишь тогда?
       - Идти некуда. Может кто возьмет.
       - Возьмет – куда?
       Она пожала плечами:
       - Все равно.
       - Не на того нарвешься – пропадешь. – сказал Романов. Он оглядел ее. - Случилось что ль чего?
       Она промолчала.
       - Давай, садись, по дороге все расскажешь. – он открыл дверь.
       - Я тебе все сиденье испачкаю. - сказала она.
       - Да ладно, отмою, не переживай. Садись, говорю. Не съем, не бойся.
       - Я не боюсь.
       Она села в машину. Он включил печку, перегнувшись закрыл окно и почувствовал, что она мелко дрожит. Магнитола негромко играла какую-то музыку, шуршали дворники, сгоняя с ветрового стекла струи дождя, стало тепло.
       - Как звать тебя я не расслышал?
       - Ольга.
       - А меня Роман. И фамилия Романов. Живу я тут недалеко, в деревне. Раньше жил на Стромынке, да пришлось квартиру продать. Теперь вот в деревне. Ты сама откуда будешь?
       - Какая разница?
       - Да я так…
       - Из детдома.
       - А родители?
       - Нет родителей. Я должна была на работу устроиться в столовую, общежитие дали, а завод через месяц закрылся. Вот и вся история.
       - Ко мне поедешь?
       - А кто у тебя там?
       - Да никого. Мы с тобой, да еще котенок. Ты животных любишь?
       - Маленький, что ли?
       - Маленький. Вчера сам пришел. Даже имени еще нет.
       Она посмотрела на него, он улыбнулся ей…

... оставим их на дороге в надежде на счастье.