Тоска

рассказ
   Скучная страна, никогда ничего не происходит. Если попадает в новости, все напрягутся, но узнав в чем дело, махнут рукой: «А Канада... Там никогда ничего не происходит... Скучная страна.»
   В Испании, например, упал самолет. Взлетел, взорвался и упал. Несколько человек чудом спаслись. Стали считать погибших – сто, сто двадцать, сто тридцать, сто сорок пять... Все в ужасе, траур, страшное дело...
   Несколько лет назад в Торонто тоже упал самолет из Франции: его при посадке вынесло за полосу, он улетел в лес, развалился на три части недалеко от 401 хайвея и взорвался. Когда он развалился, люди вылезли и пошли к хайвею, их подобрали, привезли в город. После этого самолет взорвался. Газеты сообщили, что в катастрофе многие потеряли туфли. Скучная страна.
   В метро, в автобусах все едут молча, с задумчивым выражением лица. Даже маленькие дети. Собаки молчат, хулиганы. Одна тетка из Питера приехала в Торонто к подруге и потом написала в своем блоге, как днем, на улице, к ней подошли двое громил в татуировках, в банданах, в черных кожаных куртках с заклепками и брелками в виде черепов, молча забрали у нее две огромные сумки и донесли до автобуса. От страха ее два дня трясло. Приехала из Питера и сразу такое - можно представить, что она пережила.
   Если вы везде побывали, напоследок приезжайте в Торонто. Здесь очень спокойно - рядом с детскими садами, школами и домами для престарелых раскинулись прекрасные кладбища. Линия жизни, прямая и незамысловатая, как оглобля, всегда перед глазами. Все так хорошо продумано, что можно родиться, прожить долгую жизнь и покинуть этот бренный мир, практически не сходя с места. Магазин через дорогу. Почта за углом. Поликлинника в соседнем доме. Рядом синагога, мечеть и все церкви – лютеранская по воскресеньям, по средам, там же, корейская православная, в четверг китайская католическая, а по пятницам адвентисты седьмого дня. Бахаи, буддисты, зороастрийцы и индуисты через дорогу, там же можно заправить машину, сделать обрезание, купить приправы, сувениры и лотерейные билеты.
   Регулярно проходят демонстрации протеста, но тоже очень спокойно.
Душный полдень. Группа протестующих граждан, зябко кутаясь в кисею, несет по центральной улице плакаты с какими-то запятыми. Переодически они что-то выкрикивают на каком-то реликтовом языке. Сбоку идет охраняющий их и одуревший от жары полицейский, с трудом сдерживается, но, все-таки, зевает. Другой полицейский, ехавший навстречу на велосипеде, встречается с ним взглядом, тоже зевает и падает под колеса подходящего трамвая. Трамвай останавливается - это остановка. Открываются двери, граждане выходят и помогают полицейскому подняться. Кто-то заботливо спрашивает все ли с ним ОК:
   -    Вы ранены?
   -    Все нормально, я в порядке.
   -    Ваше лицо? Вы ударились?
   -    Все нормально. Просто зевнул, немного вывихнул челюсть.
   Национальная гордость - небольшая, профессиональная армия. Страна может спать спокойно. Она и спит.
   В армейском центре, в больших, светлых классах толстые солдаты смотрят учебный фильм. Напряженный момент: вооруженные до зубов десантники в камуфляже совершают марш-бросок по пересеченной местности. Не сводя глаз с экрана, солдаты что-то жуют и тяжело дышат. В перерыве они идут в бар, пьют пиво, играют на дорогом бильярде и обсуждают увиденное. Боевая подготовка окончена, все идут к машинам и едут домой. Родители солдат – обычно, иммигранты первого поколения – с восторгом следят за службой своих детей. Многие приехали из стран, где ценят человеческую жизнь и стоит она там недорого. Они могли бы рассказать много интересного, но благоразумно молчат. Их жены, завернутые с ног до головы в ткани, из смотровых щелей наблюдают, как бравый майор в клетчатой юбке и берете с ярким помпоном, по очереди вызывает солдат, каждому пожимает руку и благодарит за службу. Вспышки - они фотографируются с ним на память.
   Хотя земля очень дорогая, кладбища почему-то не сносят и не строят на этом месте. На улице Янг, в центре Северного Йорка, между небоскребами несколько надгробий. Плиты треснули от старости, буквы плохо различимы. Последняя пристань тех, кто жил и умер здесь, когда это была затерянная в полях ферма. Летним солнечным днем приехали спокойные, неторопливые работяги и все отремонтировали.
   В нормальной стране давно бы уже поломали эти надгробья, потом подогнали бы экскаватор, сгребли и набросали в самосвалы землю, вперемежку с обломками гробов и костями и увезли. А потом на этом месте гуляли бы мамаши с детками, парковали бы машины... Ссорились, мирились, разводились, орали песни. А тут вообще ничего. Спит человек вечным сном и - все.
   Эта жизнь засасывает, затягивает, как в омут. Все чего-то ждут, как в театре перед началом представления: все заняли места, вот-вот поднимется занавес, начнется спектакль... Вот, тронулся занавес... Нет, это кто-то пробежал за кулисами. Наверное, помощник режиссера. Слышен громкий шопот: "кажется, мы рано ушли из буфета. Можно было еще успеть в туалет..." Вот, в тишине прозвучали первые аккорды... нет - это кто-то не выключил телефон. Уронив голову на грудь, сладко спит мужчина в смокинге и негромко похрапывает. Хорошо хоть билеты успели купить... В Канаде все очень пунктуальны и боятся опоздать. Хотя опоздать практически невозможно, как в музей или на кладбище.
   В одной из центральных газет репортаж из тюрьмы – minimum security prison. Сидят четверо. Обычный двухэтажный дом в «спальном» районе. Такой купишь, будешь выплачивать 30 лет. Прекрасно отремонтирован, со вкусом обставлен. В гостиной огромный телевизор, новый кожаный диван, журнальный столик с кучей журналов. Преступники показывают корреспонденту большую, светлую кухню. Громадный холодильник набит продуктами, их регулярно приносит охрана. В ящике полный набор огромных ножей. Лужайка перед домом огорожена двумя горизонтальными рейками, по высоте чуть ниже колена. Перешагнешь - побег.
   Сидели бы они так в нормальной стране? Что бы они ели? Таскали бы им вертухаи мешками шамовку и дарили большие ножи?
   У знакомой улетел волнистый попугайчик: клетка была не заперта, а окно открыто. Она решила дать объявление в газету. В городе больше трех миллонов жителей – какой попугайчик? В лучшем случае, его давно съела кошка. Опубликовала. Через два дня звонок. На другом конце города попугайчик залетел к кому-то в окно. Они купили ему еду, поилку, новую клетку – в ней и привезли. Захотелось ему что-то кардинально изменить в своей жизни. Увидел город с высоты птичьего плета. Получил новую клетку.
   Недавно, перед рассветом, в центре жилого массива, взлетел на воздух газовый завод. Взрыв был такой силы, что за несколько километров дрогнули стены. На сотни метров поднялся в небо клубящийся огненный смерч. Все новостные агентства мира сообщили о страшном взрыве в Торонто.
   Пожилой пожарный приехал, увидел и умер от разрыва сердца. Люди, кто в чем был, выскакивали из домов и бежали из огненного ада.
   В нормальной стране объявили бы траур, считали и хоронили погибших... что говорить. Умер пожарный, повылетали стекла, енот свалился в мусорный бак, кот упал с крыши и остался заикой. Мя-я...я.. а... у-у... Тоска.