1968 год. На учебу в Иркутский мединститут

                Весёлые годы,
                Счастливые дни -
                Как вешние воды
                Промчались они!
                (строки из русского старинного романса)               


      Где мне продолжить образование после окончания средней школы — такого вопроса в семье не стояло. Выбор профессии был предопределён. Все родные знали, что меня с детства привлекала медицина. В школе я с большим желанием и интересом изучал биологию, зоологию, анатомию человека. Часто бывал в деревенском фельдшерско-акушерском пункте, в котором работала вышеупомянутая мной Зинаида Дмитриевна, мамина двоюродная сестра, интересовался её работой, читал медицинские справочники, брошюры, с удовольствием измерял артериальное давление, пробовал выслушивать фонендоскопом сердце, лёгкие.

      Я уже давно решил поступать в Иркутский медицинский институт (в настоящее время - медуниверситет). Собрал необходимые документы и выслал их в адрес института. Вскоре пришёл вызов держать вступительный экзамен. Я волновался и  сомневался, смогу ли я, парень из глухой деревни, набрать необходимое для поступления количество баллов. Мама, как могла, меня успокаивала и внушала, что я обязательно поступлю.
    — Почему ты так считаешь, мама? — спрашивал я её. 
    — Я это предчувствую и твёрдо уверена в твоих знаниях, — отвечала она.
    
      Мне шёл восемнадцатый год, когда я ранним утром с видавшим виды, потертым чемоданишком в руке покидал родное гнездо, уходил в большую, неведомую жизнь. На душе было острое ощущение грусти и немного страха. Но у каждого молодого человека в жизни неизбежно наступает такой момент, когда  он должен сказать: "До свидания, мама". Матушка проводила меня до автобусной остановки у деревенского клуба. Когда автобус тронулся, она всплакнула, сдержанно помахала мне рукой и ещё долго неподвижно стояла у обочины дороги, глядя вслед уходящему автобусу, пока он не скрылся за поворотом. Я понимал, что на душе у неё  тоже было тяжело, ей тоже было больно и грустно расставаться с сыном, впервые провожая его в далекий путь.

       Город Иркутск был для меня незнакомым и чужим. Ни одного родного или близкого человека! Вышел из маршрутного автобуса "Аэропорт - Железнодорожный вокзал"  у филармонии, и вместо того, чтобы сразу свернуть влево и через сотню метров оказаться на улице Красного восствния, сделал километровый крюк: прошел до улицы Карла Маркса, до памятника царю Александру П и по набережной Ангары протопал до Биологического корпуса мединститута.  Правда, без задержек прошёл собеседование в приемной комиссии и получил место в общежитии. Абитуриентов расселили в пятом общежитии, в Клиническом переулке (в настоящее время переулок им. Аркадия Сударева). Меня увлекали возбуждённая атмосфера, особый гул, царивший в переполненных молодыми людьми коридорах института, оживлённые, взволнованные разговоры заселившихся в общежитие абитуриентов, так же, как и я, зацикленных на медицине.

       Предстояло сдать довольно сложные экзамены: по биологии, химии, физике и написать сочинение.

       Первый экзамен – по биологии. Помню, что один из вопросов был по ленточным червям — бычий и свиной цепни. Отвечал уверенно, но попал в небольшой просак.         Рассказывая о путях распространения этого гельминта, я  бодро отрапортовал экзаменатору: «Свинья, роясь в нечистотах, заглатывает член с яйцами и  заражается». «Проглатывает членик с яйцами, чле-ник» — улыбнувшись, поправил меня профессор. «Да, да, членик » — смущенно повторил я, поняв, что оказался в неловком положении. Получил оценку «отлично».
   
       Вторым был экзамен по химии. Теперь уже трудно вспомнить, какие были в билете вопросы, но на все я ответил, правильно написал формулы химических реакций и получил вторую пятерку.

       С физикой было сложнее. На первый вопрос о шкале электромагнитных волн я отвечал неуверенно. Ещё два вопроса осветил, как мне казалось, не в полном объеме. Задача по физике была следующая: тело массой "М", находящееся  на вершине полусферы c радиусом "R" начинает скользить вниз. На какой высоте от земли оно оторвется от поверхности сферы. К сожалению, решить эту задачу до конца не хватило времени.  В конце беседы экзаменатор поинтересовался, откуда я прибыл, когда окончил школу, и отпустил.
 
       Уже будучи студентом, я узнал, что экзаменовал меня  Борис Георгиевич Пушкарёв ( 18.11.1931- июль 2019), выпускник ИГМИ, сотрудник кафедры патологической физиологии института, прошедший путь от рядового районного хирурга до доцента, доктора медицинских наук, а с 1982 по 1987 годы заведующего этой кафедрой.

       Оценки объявлялись только после 17 часов. Это время тянулось мучительно долго. Я был не удовлетворён своими ответами, испытывал сильное душевное волнение. Я твердил себе, что это провал. В своем воображении я рисовал картину возвращения в деревню, как я вхожу в дом, вижу вопросительный взгляд матери. Нет, нет, только не это. Я должен, должен поступить! Я стоял в густой, возбуждённой толпе поступающих, настораживая свой слух. Наконец, объявляются оценки, полученные абитуриентами. Я замер в ожидании своей фамилии. И вот, слышу: «Рябцев — четыре». Сердце вылетало из моей груди, душа ликовала, я был счастлив, как никогда.
   
        Предстояло пройти последнее испытание — написать сочинение. Все места студенческой аудитории в биологическом корпусе института, расположенные амфитеатром и ступенеобразно поднимающиеся ввысь, были заполнены.  Каждый претендент на звание студента был на виду, как на ладони. Объявляются темы для сочинений, в том числе и тема «Образ советского человека по рассказу Шолохова «Судьба человека». На душе у меня сразу стало легко и комфортно. Чувство страха и напряжения исчезло.  Рассказ Шолохова я знал почти наизусть.  Я любил его и перечитывал много-много раз. Не спеша, каллиграфическим почерком я написал про Андрея Соколова три страницы текста. Много писать не стал, опасаясь допустить орфографические ошибки.  На следующий день узнал оценку своей работы — 5/4.
       
         И вот, все тревоги позади. Я зачислен в студенты Иркутского государственного медицинского института.

         Окрыленный успехом, я возвратился на несколько дней к маме в деревню. Ходили с ней на покос в нескольких верстах от Куватки, косили и гребли сено, копнили, ставили стожки, жарили на костре сало, много говорили о моей предстоящей студенческой жизни. Передохнём малость - и снова за работу. С мамой я чувствовал себя легко и свободно, делился с ней самыми сокровенными мыслями, своими радостями и печалями, огорчениями и невзгодами. Она была способна меня понять, умела ободрить и успокоить.

         С 1 сентября 1968 года начались мои студенческие годы. И с этого момента вся моя жизнь и судьба связаны с Иркутском.

         Первый день занятий. Пришёл на учёбу в анатомический корпус в белом халате, белой шапочке (их придётся теперь носить мне с собой на каждое занятие, стирать, гладить в течение 6 лет), отыскал свою первую группу в практикуме, занял свободное место. Первое практическое занятие – по анатомии человека, важнейшего, базисного предмета в обучении студента-медика. Не зная азов строения человеческого тела, во всей остальной медицине ничего не поймешь. Начали с костей, с человеческого скелета. Изучаем строение позвоночного столба (сolumna vertebralis). На столе у преподавателя Михаила Ивановича Нагибина (он же куратор нашей группы) шейные позвонки(vertebrae cervicales), грудные (vertebrae thoracicae), поясничные (vertebrae lumbales) позвонки, крестец (os sacrum). Каждый костный отросток позвонка, каждый его выступ, бугорок, каждая бороздка, вырезка и отверстие, каждая суставная поверхность имеют свои латинские названия, которые нужно запомнить. Ведь на следующий день предстоит строгая проверка пройденного материала с костями в руках у стола преподавателя. Для лучшего и скорого запоминания  латинских названий анатомических образований находчивыми, поэтически одаренными студентами составлены  даже небольшие "стишки – запоминалки".  Например, при изучении костей черепа: как на lamina cribrosa возвышался crista galli,впереди — foramen cecum, сзади — оs sphenoidale. При  чтении это звучит так: как на лямина криброза возвышался криста галле, впереди — форамен цекум, сзади — ос сфеноидале. Что при переводе с латинского на русский означает: как на решетчатой пластинке возвышался петушиный гребень, впереди — слепое отверстие, сзади — клиновидная кость. Вот такая поэзия на анатомические темы!

     Весь вечер не выпускали из рук учебник "Анатомия человека" под редакцией М.Г. Привеса в 800 страниц, повторяя незнакомую терминологию: canalis vertebralis – позвоночный канал, incisura vertebralis superior – вырезка позвонка верхняя, incisura vertebralis inferior – вырезка позвонка нижняя, processus spinosus – отросток остистый, processus transversus – отросток поперечный, processus articularis inferior et superior - отросток суставной нижний и верхний, foramen vertebrale – позвонковое отверстие. Вскоре нам стало понятно, что учёба в медицинском институте — это сплошная зубрёжка, как в начальной школе.  Учебный процесс, специфика изучаемых предметов такова,  что при помощи одного понимания их не одолеешь, надо именно долго и упорно всю информацию заучивать.
 
   Через месяц, в начале октября, прошла обязательная торжественная церемония посвящения первокурсников в студенты. Тёплыми поздравительными словами открыл праздник ректор института Алексей Иванович Никитин, добрые напутственные слова произнёс декан лечебно-профилактического факультета Станкевич Болеслав Стефанович, с поздравлениями выступили старейшие преподаватели вуза, представители общественных организаций ИГМИ. Всем первокурсникам торжественно вручили долгожданные студенческие билеты и зачётные книжки. Завершился праздник большим концертом художественной самодеятельности. С хореографическими и вокальными номерами выступили студенты старших курсов лечфака. Первокурсники тоже не отставали, показали свои творческие способности, проявили себя как талантливые певцы, танцоры, чтецы, ярко заявив о себе, как о будущих звёздах творческих коллективов ИГМИ. Мною под аккомпанемент сокурсника-аккордеониста из Братска Геннадия Самарина была исполнена душевная, популярная в те годы песня Серафима Туликова на слова Ольги Фадеевой. Она начиналась словами: «Я в тебя не влюблен, я букетов тебе не дарю, на окошки твои, на крылечко твоё не смотрю…». А заканчивалась песня трогательным признанием: «Слишком мало сказать, что в тебя я влюблён, я тебя больше жизни люблю». Наше исполнение было тепло принято присутствующими.
 
         Кроме анатомии на первом и втором курсах в программе обилие базисных наук: химия, физика, философия, история КПСС, политэкономия. Расписание загружено лекциями и практическими занятиями по нормальной физиологии человека, латыни и иностранному языку (наша группа изучала немецкий), биохимии, биологии, гистологии.  Ясно, что многовато, тяжеловато, скучновато, но надо: здания без фундамента не построить, без этих основ не может состояться человек с высшим образованием, студенту необходимо развитие, расширение кругозора.  Учиться на первых курсах было ох как непросто!

        Ректором Иркутского государственного медицинского института в годы моей учёбы был Никитин Алексей Иванович, доктор медицинских наук, профессор. Он родился в Нерчинске в рабочей семье в марте 1907г. Сначала работал забойщиком в шахтах на прииске в Забайкалье, здесь же, при прииске, окончил школу. В 1927 г. поступил на медицинский факультет Иркутского университета, после окончания которого в 1931 оставлен аспирантом на кафедре нормальной физиологии.  Защитил кандидатскую, затем докторскую диссертацию.   В 1957 г назначен на должность ректора ИГМИ, которую занимал в течение 14 лет, до 1971 г. За этот период  Алексеем Ивановичем сделано немало по развитию материальной базы института:  построены учебный корпус санитарно-гигиенического факультета, два благоустроенных общежития, спортивный лагерь в Грудинино, лыжная база в Топках, спортзал, рядом с анатомическим корпусом разбит сад. Умер А.И. Никитин 8 декабря 1991 г. на 85 году жизни.
       
     Должность декана нашего лечебно-профилактического факультета все семь лет моей учебы занимал доцент Болеслав Стефанович Станкевич (род.в 1911 г.) - обаятельный, строгий,  но добрый и отзывчивый человек, с которым можно было разрешить все возникающие у студентов учебные и бытовые проблемы. В 1936 г., после окончания Иркутского медицинского института,он продолжил учебу в аспирантуре на кафедре оперативной хирургии, позднее стал ассистентом этой кафедры. Во время Великой отечественной войны работал в хирургическом отделении эвакогоспиталя № 1059, был главным врачом Иркутской центральной городской больницы, а после окончания войны назначен главным врачом факультетских клиник ИГМИ. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию по регенерации сухожилий мышц. С 1964 г. возглавил кафедру оперативной хирургии и стал деканом лечебно-профилактического факультета мединститута. Учебное заведение покинул в 1979 году, переехав жить в Днепродзержинск, где скончался в 1991 г.

         На курс было набрано более 200 студентов, которых распределили на 8 групп. В нашей первой группе обучалось более двадцати человек, в том числе одиннадцать юношей: Сергей Андреев — староста группы (выбыл  после нескольких лет обучения по болезни), Валера Смычков, Володя Дёмин, иркутянин Сергей Батаев, Юра Алхимов из села Пивовариха (умер вскоре после окончания института от опухоли головного мозга), Гена Окунь из Иркутска (будущий гинеколог), Бальхаев Илларион из Осинского  района, Коля Голышин (оставил учёбу по болезни после второго курса), Гриша Ляльченко (перевёлся после третьего курса в Военно-медицинскую академию), Коля Дьяченко (спортивный, мускулистый паренёк невысокого роста, чем очень был удручен), высокий, мощного телосложения Женя Устюгов из города Черемхово.

       Из девушек назову иркутянок Ирину Куклину (Григорьеву) — специализировалась по акушерству и гинекологии, Валю Каравацкую (прекрасно играла на пианино; до сей поры не забывается в её исполнении сочинение П.И. Чайковского "Июнь — Баркарола" из фортепианного цикла "Времена года";  живёт теперь в Москве), Светлану Богданову, Аллу Молчанову из Братска (радовала нас все годы учёбы игрой на аккордеоне, теперь акушер-гинеколог, проживает в Усть-Илимске), Нину Аферёнок (Холодову)* и Людмилу Сапега, Наумкину Зою, Тумурову Наташу, Татьяну Мирошникову, Сергееву Венеру.

     Позже в нашу группу влились Семёнова Галина, Голубева Людмила, Яблонская Валентина, Надя Разуваева (после окончания института много лет работала врачом-терапевтом в поликлинике № 12 г. Иркутска).
 
     Курировал нашу группу Михаил Иванович Нагибин, ассистент кафедры нормальной анатомии, участник Великой отечественной войны, уважаемый человек, большой любитель хорового пения.

     Четыре первых года обучения я проживал в институтских общежитиях: вначале по улице Коммунаров, затем в Клиническом переулке. Со мной в комнате жили Свитящук Лука (мы его все звали Лёшей; прибыл он из Украины, после службы в армии остался в Сибири, успел поработать на Братском алюминиевом заводе, страстный любитель народного танца, все годы учёбы посещал танцевальный ансамбль, с удовольствием выступал на сцене), тулунчанин Виктор Бобин, Владимир Халтурин из посёлка Куйтун.  Ребята в комнате подобрались добрые, спокойные, серьезные, с несомненными способностями к медицине, старательно и ответственно относящиеся к учёбе. О пропусках лекций, практических и семинарских занятий, коллоквиумов не было и речи. Все зачёты, экзамены сдавались нами вовремя. «Хвостов» мы никогда не допускали, чтобы потом не бегать по отработкам. Мы придерживались принципа: делай всё вовремя — будет легко. Так оно и было. Наше сожительство в комнате было комфортным, мирным и дружным. Никаких натянутостей в наших отношениях никогда не было. Все ребята всегда уважительно относились друг к другу.

     К середине года из курса было отчислено несколько человек. Во-первых, учиться сложно, во-вторых, — непереносимость вида трупов. Первый предмет, с которым знакомится студент-медик, — анатомия человека. Занятия проходят в анатомическом корпусе института, где витает особый специфический, едкий запах и в специальных ваннах, наполненных раствором формалина, плавают трупы и их отдельные части, органы. А ведь в «анатомке» студенту надо не просто присутствовать, а активно работать: препарировать трупы, изучать строение и расположение мышц, фасций, сосудов, нервов. То есть, студент своими руками должен извлечь из ванны биологический материал и методично его резать, препарировать, зарисовывая и занося в рабочую тетрадь увиденное. А как было психологически тяжело, особенно первое время,  посещать морги больниц и присутствовать при вскрытии трупов умерших. До сей поры не могу забыть потрясение, которое я испытал, когда на столах морга увидел тела трех малолетних детей, отравившихся в деревне под Иркутском Вёхом ядовитым (цикутой).  Цикута коварна тем, что имеет  приятный морковный запах, а  корневище по вкусу напоминает брюкву. Это  одно из самых ядовитых растений, содержащее сильнейший нейротоксин.  Несмышленые дети часто  принимают корневища цикуты за корнеплоды моркови, петрушки и поедают. Начинаются сильные судороги, как правило заканчивающиеся параличом и смертью ребенка. Часть студентов понимали, что медицина не для них, и оставляли учёбу.

        Первые два года обучения я жил на студенческую стипендию, которая в то время составляла 28 рублей. На 3 и 4 курсах  при  получении отличных оценок при сдаче экзаменационной сессии я получал уже  повышенную стипендию в 35 рублей. Мать могла выделить из скромной отцовской совхозной зарплаты не более 15 руб. и ежемесячно аккуратно  мне их высылала. Кроме того, после летних каникул, к 1 сентября, мама всегда выдавала мне определённую сумму, чтобы я приобрёл себе на предстоящий учебный год новые брюки, свежую рубашку, пиджак, зимние ботинки. Таким образом, я располагал суммой в 40-50 рублей, которую приходилось очень экономно растягивать на месяц. Денег, как говорят - в обрез!

        Питались с ребятами в студенческих столовых — в институтской,  в подвальном помещении санитарно-гигиенического корпуса  и в столовой Института народного хозяйства по улице Карла Маркса. Иногда забегали в ближайший к общежитию кафетерий на углу улиц Ленина и Тимирязева, чтобы перекусить воздушными пончиками с чашкой чая. Пообедать в студенческой столовой можно было за 35-40 копеек. На эту сумму я брал полпорции щей, борща или супа; мясную или рыбную котлету, или жареный минтай с макаронами, рисом, пшенной кашей или с  картофельным пюре; салат из свеклы, капусты, моркови; 3-4 кусочка хлеба, сладкий чай (за 3 коп) или граненый стакан молока, кефира с коржиком или сдобной булочкой. Разнообразил своё меню омлетом, глазуньей из двух яиц, порцией отварной молочной колбасы с подливкой, стаканом томатного сока (10 коп) или компота из сухофруктов.  Иногда приходилось поджиматься и ограничиваться порцией жиденького супчика с несколькими кусками хлеба, или двойной порцией макарон с тощенькой котлеткой,а порой и одними макарошками с томатной подливкой  и укладываться в сумму 20 копеек. Сразу после получения стипендии и денежного перевода из деревни позволял себе поставить на поднос стакан сметаны за 19 копеек, порцию творога, или творожную запеканку, тарелку пельменей, зимний салат с варёными яйцами, колбасой, зелёным горошком, заправленный майонезом.

        Гуляя по улицам города, всегда можно было выпить овощного или фруктового сока из общего, слегка ополоснутого студеной водой граненого стакана.  Сок в ассортименте (яблочный, сливовый, абрикосовый, вишневый, томатный, тыквенный)  уличные торговки наливали из вместительных стеклянных конусов.  Томатный сок каждый желающий мог тут же подсолить  засаленной  ложечкой из стоящей рядом солонки сомнительной свежести. Повсюду на улицах были установлены автоматы для продажи газированной воды (тоже с одним коллективным граненым стаканом ) с ягодным или фруктовым сиропом или без него.

        В комнате общежития у нас всегда была на столе килограммовая буханка чёрного пшеничного хлеба за 16-18 копеек или белый батон за 13 копеек;  пачка масла 200 гр. за 48 копеек, а чаще маргарина; упаковка  цейлонского  или индийского чая по 90 копеек (чаще покупали грузинский  чай: он стоил в два раза дешевле); сахарный песок по 90 копеек за килограмм; банка кабачковой икры, чтобы можно было перекусить перед сном или легко позавтракать перед уходом на учёбу. Часто покупали  «рыбный деликатес» из частиковых рыб в томатном соусе — « Завтрак туриста», 33 копейки за банку, плавленые сырки «Дружба» стоимостью  9 копеек.  Надо сказать, что в то советское время продукты были более натуральными, с минимальным содержанием химических добавок, красителей, усилителей вкуса.

       Наш студенческий завтрак чаще всего был таким: чашка чая с сахаром, хлеб с маслом или маргарином, бутерброд с кабачковой икрой или банка рыбных консервов в томате.
 
      Как-то на лекции зав. кафедрой биологии, профессора  Анны Андреевны Линевич зашла речь о трудностях организации  сносного  питания "извечно нищего студента", о скудности его рациона вследствие дефицита денежных средств. Анна Андреевна заметила: «Студенту питаться правильно - вовсе не значит питаться дорого и обильно. Утром перед занятиями вам вполне достаточно  съесть бутерброд с маслом и выпить стакан чаю с сахаром.  А если  вам удалось на этот бутерброд положить еще и ломтик сыру,  то не говорите, что вы  легко позавтракали». Правда, с Анной Андреевной согласились не все присутствующие: на сыр и масло денег у студента явно не хватало.Да и сыр в те годы в магазинах с трудом можно было купить из-за тотального  продуктового дефицита.
 
      Из скудной суммы стипендии надо было ещё выделить деньги на поход в кино (старались не пропустить  ни одного нового кинофильма; правда, их в то время выходило на экраны не так уж много),  на посещение драматического или музыкального театра, на организацию праздничной студенческой вечеринки. Кстати, любимым студенческим спиртным напитком в Иркутске в 1970-е  годы было азербайджанское креплёное вино —  портвейн  «Агдам»,– который разливал иркутский скандально известный «Азервинзавод».  Этот ласково именуемый в народе «бормотухой»  алкогольный напиток ценился студентами (да и не только ими) за дешевизну и крепость — 19 градусов. Бутылка вина ёмкостью  0,7 л  стоила  в Иркутске 2 руб. 20 коп. Пустую бутылку можно было сдать и получить обратно 15 коп.
       Конечно же, денег катастрофически не хватало. И чтобы не "считать стипендий скудные копейки" на 5 и 6 курсах я уже совмещал учёбу с работой: трудился медбратом вместе с сокурсником Алексеем Юрьевым из Ербогачёна в терапевтическом отделении Кировской больницы № 3 (рядом с Центральным рынком).  Я брал ежемесячно по восемь-десять ночных дежурств и получал 60-70 рублей зарплаты. Работал с удовольствием, с интересом. Жить стало намного легче и веселее. Немало наших парней-старшекурсников, которые были лишены весомой родительской материальной поддержки, подрабатывали ночными санитарами в психиатрической больнице, расположенной в Клиническом переулке, в травмпунктах города, на «скорой».         

        Третий курс также оказался тяжёлым,  программа обучения обширной, напряжённой. Начали изучать фармакологию, патологическую анатомию и физиологию,  внутренние болезни, общую хирургию. Приходилось запоминать огромное количество классификаций заболеваний, специальных медицинских терминов, бесчисленных симптомов болезней и названий лекарственных препаратов. Учебный день был плотно заполнен с утра до вечера. Учиться было трудно, но интересно. Учёба давалась мне довольно легко, учиться в медицинском институте мне нравилось. Особое удовольствие доставляло запоминание специальной медицинской терминологии, которую я усваивал без особого напряжения. Вот, например, как звучало в учебнике под редакцией Юренева в годы моей учебы определение распространенного тогда и теперь заболевания бронхов: «Бронхиальная астма — это лёгочный аллергоз с ведущим клиническим синдромом в виде пароксизма экспираторного диспноэ». Как таинственно, на чисто профессиональном медицинском языке звучит это определение! Как это может не нравиться студенту!

     Чем старше был курс обучения, тем легче было учиться. Все азы, основы наук, которые мы изучили раньше, в начале обучения, очень помогали. Ведь в сознание был заложен немалый объём знаний, отложены в голове своего рода кирпичики представлений о строении и функционировании человеческого тела, вся его "физика и химия", и в нужный момент мы эти кирпичики  извлекали из глубин своего информационного багажа и использовали.

     Начиная с 4 курса, обучение уже было построено в виде циклов: в течение определенного времени мы приходили на один и тот же предмет (например, на цикл кожных болезней) на базе городских больниц, диспансеров, поликлиник. Нам читались лекции, проводились практические занятия, мы с преподавателем осматривали больных, обсуждали особенности течения заболеваний, их лечение. После окончания цикла сдавали зачёт. И начинался новый цикл по терапии, эндокринологии, фтизиатрии, глазным болезням и болезням уха, горла и носа и т.д.

           До сей поры сохранились в памяти наши занятия в  Иркутском  лепрозории, который располагался в пустынном в те времена, удалённом от центра  города месте, невдалеке от берега Ангары, в местечке Лисиха. Помню, с улицы Байкальской мы пешком спускались по склону вниз к реке, мимо к тому времени уже закрытого для свежих захоронений мусульманского (татарского) кладбища, вдоль карьеров  Лисихинского кирпичного завода. Наконец, показывались деревянные бараки: лечебно-диагностический корпус, подсобные помещения, жилые корпуса для больных, которые были  разбросаны на  обширной площади, обнесенной высоким  забором из массивных железобетонных плит —  обитатели лепрозория  в те времена  насильственно изолировались от общества. В 1960–1970-е  годы это  было единственное на всю Сибирь и  Дальний Восток медицинское учреждение, куда свозили всех больных с проказой для изоляции и лечения.  При лепрозории открыли и кладбище, так как прокаженные проживали  в закрытой зоне спецучреждения до конца своих дней, десятками лет — обратной дороги домой, к родным у  них не было.
 
    В течение недели мы с преподавателем осматривали больных,  беседовали с ними, знакомились с историями их заболевания.  Проказу в народе называют "медленной смертью". Она начинается с поражения кожи (появляются многочисленные красноватые пятна с фиолетовым оттенком и  потерей чувствительности в этих областях), при прогрессировании заболевания начинают страдать дыхательные пути, разрушаются периферические и глазные нервы, что ведёт к слепоте; лепра в результате нарушения трофики мышц, костей, хрящей, мелких суставов приводит к самоампутации (отмиранию) пальцев на  стопах, кистях, образованию трофических язв на конечностях, разрушению спинки носа и его западению; часто в области лба, надбровных дугах, на носу и щеках образуются массивные бугристые образования (лепрозные узлы, инфильтраты), что  страшно уродует  внешний облик больных. Инфекция передаётся  через выделения из носа и рта, при тесных контактах с лепрозными больными.
 
     Эта коварная болезнь, известная ещё с Библейских времён, пока окончательно так и не побеждена. Медицина пыталась, но так и не смогла до конца, радикально обуздать мельчайшую бактерию, названную в честь её первооткрывателя палочкой Ганза. Лекарства для полного излечения проказы нет. Хотя современные схемы лечения при своевременно начатом лечении приостанавливают прогрессирование болезни и приводят к многолетним стойким ремиссиям. Санированные (пролеченные) пациенты уже  не представляют угрозы для окружающих. При желании они могут  поехать в гости к родным (но, как правило, родственники их уже давно вычеркнули из своей жизни и  воспринимают их визиты довольно болезненно), могут свободно прогуляться по городу. В настоящее время, несмотря на применение эффективной схемы антибиотикотерапии и устранение угрозы эпидемии лепры, по всему миру продолжают ежегодно регистрироваться новые случаи заболевания, поэтому  полная ликвидация проказы учёными ставится под  большое сомнение. Определённо, нельзя назвать другую  болезнь, которая окутана таким множеством слухов и домыслов и  вызывает трудно скрываемый суеверный ужас у людей, как лепра. Общественное предубеждение относительно опасности проказы остаётся очень стойким и трудно преодолимым. Хотя на самом деле заразиться от лепрозного больного можно лишь при длительном  с ним тесном контакте. В основном  же проказа переходит от больных родителей к их детям в семьях. Имеет значение и наследственная генетическая предрасположенность к этому заболеванию. В отличие от других инфекционных заболеваний проказа имеет  длительный с момента заражения инкубационный (скрытый) период, который  может составлять годы, а то и десятки лет.
 
     Помнится, вошли мы с преподавателем в небольшую палату. На кровати — полуслепая (бацилла уже разрушила у неё глазные нервы, вызвала бельмы  и изъязвление роговиц) женщина лет сорока пяти. Вместо ног — две культи. На бедрах — глубокие свищи, обширные  трофические язвы. Но при беседе с нами она сетовала не на физические страдания, не на физическую ущербность — её угнетало ранящее душу и сердце чувство изгоя. Глубоко врезался тогда мне этот эпизод в сердце и   память!

     Пациентов с этим редким, но тяжёлым хроническим (практически неизлечимым) инфекционным заболеванием в момент нашего пребывания в Иркутском лепрозории оставалось не так уж много — около трёх десятков человек. В их монотонной больничной жизни случались и житейские радости, и огорчения, и трагические семейные истории: люди влюблялись друг в друга, некоторые создавали семьи, ссорились, разводились и вновь сходились,  теряли своих друзей и любимых по причине их смерти.

     Уже после окончания мной мединститута, в 1980-м году, Иркутский лепрозорий был  расформирован — свежих  случаев заболевания не было, а 27 больных, которые оставались  здесь,   перевели в город Астрахань. Теперь на месте бывшего лепрозория выстроены жилые дома, частные гаражи, здание стационара кожно-венерологического диспансера.

     Занятия циклами проходили более интересно и были удобны для студентов. В течение 4,5,6 курсов обучения мы побывали практически во всех лечебных учреждениях города, на базе которых располагались кафедры Иркутского мединститута (теперь уже университета).

     В процессе обучения для студента-медика очень важна практика. После первого курса мы проходили производственную  практику по основам сестринского дела на базе терапевтического отделения Иркутской городской клинической больницы № 1. Студенты под контролем медсестер отделения осваивали подкожные и внутримышечные инъекции лекарств, внутривенные вливания, капельницы, клизмы, промывания желудка и кишечника, ставили банки, проводили забор крови на анализы. Мне в овладении этими навыками помогала и работа медбратом в терапевтическом отделении Кировской больницы № 3.
 
     После 4 и 5 курсов мы стажировались уже как врачи.  Последний, 6 курс, был посвящен освоению выбранной студентами специальности. Я избрал акушерство и гинекологию. Седьмой учебный год я, как врач- интерн, уже работал на рабочем месте под контролем опытных врачей родильного и гинекологического отделений (заведующие Зимина и Устинович Н.М.) городской клинической больницы № 1 и получал зарплату врача - 132 рубля.

      Многие студенты нашего курса и группы посещали научные конференции, были актёрами институтского  студенческого театра эстрадных миниатюр (СТЭМ), которым многие годы руководила известная в городе актриса Иркутского музыкального театра Елена Волошина, пели в академическом хоре под бессменным руководством Василия Патрушева, принимали участие в работе профсоюзной и комсомольской организаций института.

     До сей поры я с любовью вспоминаю наш курс с  прекрасным подбором студентов, курс, который сразу серьёзно принялся за учёбу.
 
     Среди моих однокурсников были были такие  известные теперь в Иркутской области и за её пределами врачи, как Протопопова Н.В.(доктор медицинских наук, профессор, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии ИГМУ, главный акушер-гинеколог области; с 1986 года заведует областным перинатальным центром, где впервые в области  отменила детские отделения и рожденных малышей стали класть  в палаты их матерей; впервые стала практиковать роды в присутствии в родильном зале мужей, считая, что время роддомов казарменного типа прошло; прилагает все силы, чтобы возглавляемый ею  перинатальный центр стал для женщины-роженицы уютным домом);
     Подкаменев В.В.(детский хирург, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой детской хирургии ИГМУ, автор многочисленных учебных пособий для врачей и студентов по вопросам детской хирургии);
     Солодун Ю.В.(окончил целевую аспирантуру  по патологической анатомии в г. Омске, работал  ассистентом  кафедры патологической анатомии ИГМИ,  старшим  научным  сотрудником  ВСФ  СНЦ  РФ ,  ассистентом  кафедры судебной медицины ИГМИ;  в течение 17 лет  служил  в правоохранительных органах и ушёл  в отставку с должности профессора кафедры организации и методики уголовного преследования в звании старшего советника — полковника) юстиции Иркутского юридического института, филиала Академии Генеральной прокуратуры РФ);
     Антипова О.А., Верхотуров С.И., Бабенко А.П., Денисов В.П., Можаров М.И., Халтурин В.П.(акушер-гинеколог), Федоров Б.А.(акушер-гинеколог), такие симпатичные мне люди, как Алексеенко Володя (психиатр), безвременно ушедший от нас, Свитящук Л.Д.(Лука родился на Украине 14.10.1943 г, поступил в мединститут после службы в армии, врач-психиатр, город Усолье-Сибирское), Бобин В.В., Кустова Л.Ю., Терпугова Л.И. и Козлов И.И. — впоследствии супруги, Инешина Г.М., Сосин Ю.В., Самарин Г.В., Кононенко Е.В., Исаков И.Н., братья Молотковы — Геннадий и Пётр, Ведерникова Л.М.(кардиолог-ревматолог), рано ушедшая из жизни, Шевнина Н.П., Плуталов В.А.(врач-хирург), Рубцов И.А.(уролог), Трекузов М.И., Харламов В.В. — страстный любитель пеших походов на природу, велопутешествий и фотовидеосъёмки.
 
      Харламов Владимир Васильевич с 1977 года работает врачом Нижнеудинской центральной районной больницы. Родился он в Коми АССР 14 февраля 1947 г., а   детские годы провёл в поселке Ук, Нижнеудинского района.
 
      В.В. Харламов много лет занимается историко-краеведческим исследованием здравоохранения Присаянья. Он автор многих рассказов и очерков по становлению и развитию здравоохранения родного города и района. Являясь членом любительского историко-краеведческого клуба "Наше наследие",  выпустил фото-буклет "40 лет Нижнеудинской ЦРБ", сборник  "45 лет ЦРБ г. Нижнеудинска" , биографическую сагу "Фомич", книги "Нижнеудинский эвакогоспиталь" и  "Живём и помним".

     Несколько слов хочу сказать об Илларионе Митрофановиче Бальхаеве, которого со студенческой скамьи отличали удивительная   целеустремленность, завидная  настойчивость и неутомимость  в достижении поставленных в жизни целей. Деревенский парень из простой бурятской семьи родом из   Осинского района Иркутской области. Здесь же, в Бильчире, окончил среднюю школу. После окончания мединститута вернулся в родные места и 4 года добросовестно отработал рядовым врачом-неврологом в Боханской районной больнице. После трагической смерти любимой жены с малолетним сынишкой перебрался в г. Улан-Удэ, где увлёкся восточной медициной и стал организатором и первым главным врачом "Центра восточной медицины". Но для талантливого, полного творческих сил и карьерных устремлений молодого человека хотелось чего-то большего. И с 1994 г. всю свою творческую энергию и неистощимый энтузиазм он направил на организацию в Бурятской республике высшего медицинского образования на базе классического Улан-Удэнского университета. С этого времени наряду с организационной, лечебной, педагогической работой он с головой погружается в науку. Вскоре защитил кандидатскую диссертацию, а в 2015 г. завершил работу над диссертацией на соискание учёной степени доктора медицинских наук. В настоящее время Илларион Митрофанович — заместитель директора медицинского института Бурятского государственного университета им. Доржи Банзарова, доктор медицинских наук, доцент, заслуженный врач России и Республики Бурятия.  У него три сына. Два старших пошли по его стопам и продолжают дело отца. Младший сын ещё гимназист. К Иллариону Митрофановичу я отношусь с глубоким уважением и пиететом.

     В начале ноября 2016 г в возрасте 65 лет умер Владимир Петрович Халтурин, акушер-гинеколог, главный врач перинатального центра г. Ангарска, почётный гражданин города.
 
     Несколько лет жил с ним в одной комнате в пятом общежитии мединститута. Вместе оканчивали годичную субординатуру и интернатуру по акушерству и гинекологии. Володя отличался внешним обаянием, удивительной скромностью, человеческой добротой и порядочностью.
 
     Родился он 14 января 1951 года в поселке Куйтун Иркутской области. После окончания института четыре  года отработал врачом акушером-гинекологом на селе, в Лесогорской участковой больнице в Чунском районе, где пережил большую семейную драму — гибель своих малолетних детей (двухлетней дочери  и трёхгодовалого сына), потерю отца и матери  во время пожара в их доме. Володя с женой были в это время в отпуске и находились в отъезде. Детей оставили в Куйтуне у бабушки с дедом. В тот злополучный день у них были гости. Выпивали. В сенцах стояла бензопила "Дружба". Видимо, кто-то из гостей, уходя домой, бросил тлеющий окурок. Бензин вспыхнул, когда хозяева с детьми уже заснули. Погибли все. Володя и его супруга не смогли вместе преодолеть трагическую смерть сына и дочери. Боль утраты была настолько велика, взаимные упреки и обвинения друг друга в их гибели были настолько тяжелы и невыносимы, что супруги расстались. В 1979 году Володя уехал в Ангарск и 37 лет своей жизни отдал   ангарскому здравоохранению, пройдя путь от рядового акушера-гинеколога до главного врача роддома, помог появиться на свет двенадцати тысячам маленьких ангарчан. В коллективе Халтурина ценили не только как опытного руководителя и администратора, но и как врача. Владимир Петрович брал ночные дежурства, во всех сложных случаях сам вставал к операционному столу, в экстренных ситуациях, не раздумывая, отдавал свою кровь обескровленным роженицам. Пациентки уважали его за высокий профессионализм, деликатность в общении, доброжелательность.

      Вот что рассказал о себе в одном из интервью сам Владимир:

      «Я родом из Куйтунского района. В Ангарск приехал в 1979 году. Год отработал акушером-гинекологом. Потом заведовал гинекологией, которая находилась в 37 квартале. Заведовал родильным отделением. Был начмедом. В 1989 году коллектив избрал меня главным врачом ангарского роддома. В 2004 году стал заведующим гинекологического отделения БСМП. С сентября прошлого года снова вернулся в перинатальный центр.  Возраст. Хватит уже ночами дежурить. Тяжеловато заниматься экстренной гинекологией. Да и от административной работы устал. Тут намного спокойней, но тоже не без проблем. Сейчас здесь работают в основном совместители на полставки. Не хочет молодежь идти в практическую медицину за такую мизерную зарплату, а уходит в частные центры или фармацевтические компании. Но зарплата — не единственная причина, по которой сейчас существует дефицит врачебных кадров. Свою лепту вносят необъективные суждения о медицинских работниках в средствах массовой информации. Это не способствует повышению престижа, авторитета врача. Моральный стимул в работе очень важен. Доктор должен чувствовать себя нужным, чтобы ему хотелось идти на работу. Пациентов надо учить уважать врачей…»

      В реанимацию БСМП г. Ангарска Володя поступил 2 ноября с осложнённой аневризмой брюшного отдела аорты. При условии заблаговременного обращения к врачам-специалистам ему, конечно же, можно было помочь...

      Рядом с перинатальным центром растут развесистые берёзы, которые посадил доктор Халтурин, а первые принятые им   новорожденные уже встречают у дверей роддома своих родившихся внуков.

     14 апреля 2017 года в возрасте 65 лет после перенесённого инсульта ушёл из жизни мой сокурсник, веселый, жизнерадостный, улыбчивый человек, замечательный доктор Юрий Валентинович Распутин. Жил с женой Светланой Непомнящих в городе Хабаровске.
 
     С большим уважением и теплотой в душе вспоминаю я руководителей клинических кафедр, преподавателей нашего института, которые долгих семь лет были вместе с нами, передавали нам свой опыт работы, свои знания и секреты профессионального мастерства. Я горд, что слушал лекции профессоров Ходоса Хаима Бер-Гершоновича (24.01.1897 – 29.04.1995) — зав. кафедрой неврологии с 1935 по 1976 г., Флоренсова Вадима Александровича (02.06.1927 –06.01.1986) — зав. кафедрой нормальной анатомии человека, Седова Константина Рафаиловича (26.05.1918 – 19.07.1999) — академика РАМН, зав. кафедрой госпитальной терапии с 1958 по 1986 гг. , Мартынюк Н.И., Штыровой Нины Михайловны (1910 – 2002) — выпускницы ИГМИ, которая закончила аспирантуру в Москве в 1935 г., защитила кандидатскую диссертацию и в 1940 г.  назначена заведующей кафедрой патофизиологии, проработав на этой должности до 1982 г., Кузнецовой Н.П. (род. 28.12.1926) — зав. кафедрой дерматологии, Линевич Анны Андреевны (04.12.1913 – 22.10.2003) — зав. кафедрой биологии с 1963 по 1976 гг., Вишневского Александра Александровича, руководителей кафедр Дымшица Я.М., Ворожбы Н.В., Ярославцева В.Л., Астафьева В.И., Урусова В.А., Карнакова Б.И.(14.07.1903 – 23.05.1972)  и др.

     Кафедру детских болезней в годы моей учебы возглавляла врач-педиатр, доктор медицинских наук, профессор Людмила Ермиловна Кузьмина (16.11.1926 г.р.). Она была очень строгим, требовательным, но справедливым педагогом. Помню, меня, как студента, недолюбливала: считала меня чрезмерно самоуверенным, с завышенной самооценкой. На экзамене по детским болезням  после моих верных ответов на вопросы экзаменационного билета задала  дополнительный «каверзный» вопрос:
— Что вы знаете о  тетраде Фалло?
Я живо рассказал о высоком дефекте межжелудочковой перегородки, о декстрапозиции аорты, стенозе устья лёгочной артерии, гипертрофии правого желудочка, о синюшно-одышечных приступах у детей при этом тяжелом врождённом пороке сердца. Она спрашивает:
    — Откуда вы это так хорошо знаете?
     Я ответил:
    — Людмила Ермиловна, врождённые пороки сердца — моя самая любимая тема в педиатрии.
      Экзаменатор поставила мне оценку "отлично".
      Умерла Людмила Ермиловна в 2010 году.
 
      Практические занятия по овладению медицинской профессией с нами вели Поблинкова Елена Ивановна, Жмуров В.А., Абрамович Григорий Михийлович, Семендяева Мария Васильевна (мы все ее звали Марья Васильевна), Куперт А.Ф., Бойцов В.Н. и многие другие.
 
     Хотелось бы немного подробнее рассказать об Елене Ивановне Поблинковой. Эта обаятельная, скромная, доброжелательная женщина вела у нас в 1969 году курс пропедевтики внутренних болезней. До сей поры помню её занятия в Иркутской городской клинической больнице №1. Это были наши первые студенческие шаги в клиническую медицину. Помню, привела нас в палату, показала парня с обезображенными и искорёженными болезнью суставами и спрашивает нас:
 — Что вы думаете о данном заболевании, что можете сказать о диагнозе?
Мы все в ответ:
 — Ревматизм! Ревматизм! 
 — Подумайте хорошенько, почитайте дома медицинскую литературу, — отвечала нам Елена Ивановна. — И помните, что ревматизм лишь лижет суставы, а кусает сердце".
На следующем занятии вернулись к этому пациенту.
— Ну что, почитали? Какие сегодня мнения о диагнозе? — поинтересовалась Елена Ивановна.
Мы робко, неуверенно отвечаем:
 — Вероятно, ревматоидный артрит...
 — Верно, — отвечала наша преподаватель, — у юноши классический, студенческий случай ревматоидного артрита — системного коллагеноза с преимущественным поражением суставов. Сердце при этом заболевании тоже поражается, но довольно редко.

      Елена Ивановна родилась 14 марта 1932 в Иркутске в семье врача-невролога, доцента кафедры нервных болезней ИГМИ Ивана Александровича Топоркова. Мама Елены Ивановны, кандидат экономических наук, более 20 лет заведовала кафедрой финансов и кредита Иркутского института народного хозяйства. Иван Александрович в годы репрессий был признан советской властью «врагом народа». В 1955 г. отец был реабилитирован и продолжил работать неврологом. С грустью вспоминает это трудное для семьи время Елена Ивановна. Но она мужественно перенесла все тяготы гонений на дочь "врага народа", закончила школу с золотой медалью, затем Иркутский государственный мединститут и стала высококвалифицированным врачом-терапевтом. Вместе с супругом и коллегой Борисом Ивановичем Поблинковым они в 1955 году начали свой трудовой путь на строительстве Братской ГЭС, — работали в Медсанчасти №2. После возвращения в Иркутск Елена Ивановна окончила в 1962 году клиническую ординатуру ИГМИ под руководством академика АМН СССР К.Р. Седова. Борис Иванович работал главным врачом Кировской поликлиники №3, позднее заместителем заведующего по лечебной работе Облздравотдела. В 1965 г. после окончания целевой аспирантуры на базе II Московского медицинского института им. Н.И. Пирогова Елена Ивановна защитила кандидатскую диссертацию, посвящённую регулирующему влиянию гипоталамуса на обмен липидов при поражении коронарных сосудов. С 1966 г. она работает на кафедре пропедевтики внутренних болезней вначале ассистентом, с 1974 г. исполняет обязанности доцента. Долгое время курировала терапевтические отделения ИГКБ № 1, на базе которой находится кафедра пропедевтики внутренних болезней.
 
      И по сей день, не взирая на свой почтенный возраст, Елена Ивановна ведёт большую лечебно-консультативную работу в отделениях гастроэнтерологии, урологии и челюстно-лицевой хирургии. Её знают и любят больные и врачи, к её мнению прислушиваются коллеги на консилиумах, клинических разборах пациентов и палатных обходах больных. Она добрый советчик студентам, клиническим ординаторам и интернам, проходящим цикл гастроэнтерологии. Сын Елены Ивановны, Дмитрий Борисович, окончил химический факультет ИГУ и экономический факультет Иркутской экономической академии, кандидат физико-математических наук. Старшая внучка — журналист.
 
     Елена Ивановна  учила нас грамотно вести с пациентом беседу,  подробно  расспрашивая    историю  его жизни,  скрупулезно изучать анамнез болезни, внимательно осматривать кожу, слизистые оболочки , ногти, волосы, язык, что может  много подсказать врачу о характере  недуга, направить мысль врача в правильном направлении и верно диагностировать болезнь. А как она настойчиво добивалась от нас, неопытных и ничего ещё не смыслящих в медицине студентов, чтобы мы правильно и методично пальпировали органы брюшной полости: печень, селезенку, почки, желудок, кишечник. Она научила нас правильной перкуссии внутренних органов, тщательной аускультации лёгких, сердца, крупных сосудов. То есть, она дала нам основы врачебного дела, основы диагностики болезней, базовые моменты постановки диагноза.  Как пригодились нам эти знания и практические навыки  при дальнейшей учёбе , когда мы вплотную подошли    к изучению внутренних болезней, их диагностике и лечению, а затем и в практической работе на амбулаторном приеме, у постели больного в стационаре или  на дому.

     Повстречал её как-то под осень 2019 года  между торговыми рядами центрального рынка, подошёл к ней, чтобы поздороваться и сказать ей  слова благодарности за её труд. Она была еще довольно бодра, жизнерадостна и приветлива**.

     Кафедрой пропедевтики внутренних болезней в годы моей учебы руководил кандидат медицинских наук, доцент Борис Иванович Карнаков — среднего роста, худощавый, седовласый, с аккуратно подстриженными усами мужчина. Это был высококвалифицированный терапевт, опытный педагог, блестящий лектор.  Борис Иванович родился на станции Мангут Киренского района Читинской области 14 июля 1903 года. Медицинский факультет Иркутского госуниверситета окончил в 1926 году.  В июле 1941 г. добровольно ушёл на фронт, был начальником санитарного поезда, сортировочного госпиталя, армейским терапевтом, главным терапевтом Дальневосточного военного округа, а в 1945 году принимал участие в войне с Японией. После увольнения из армии, с 1953 года возглавил кафедру пропедевтики внутренних болезней ИГМИ.
 
        Борис Иванович не уважал курильщиков, считал курение в медицинском учреждении недопустимым. Мне запомнился такой случай. Как-то в перерыве его лекции (было это осенью 1968 года в аудитории городской больницы №1,на базе которой располагалась кафедра пропедевтики) один из студентов закурил прямо у входной двери аудитории. Вышел Борис Иванович, увидел курящего, очень разгневался и своим тихим, глуховатым голосом жёстко произнес: " Молодой человек, соблаговолите спуститься вниз!!!"  После этого инцидента никто из студентов больше не рискнул закурить в его присутствии. Все курильщики спускались в подвальное помещение и там тайком курили.
 
     В 1971 году Борис Иванович попросил руководство института освободить его от заведования кафедрой: состояние здоровья не позволяло ему больше продолжать эту напряженную, ответственную работу.  Через год, 23 мая 1972 года его не стало.
     На Радищевском погосте областного центра есть одна подле другой три могилы со скромными, выполненными в едином стиле,  надгробиями из мраморной крошки с прикрепленными фотоовалами. Слева упокоен Борис Иванович, справа – его супруга Ольга Ивановна (28.07.1904 – 28.02.1992), рядом – могила их сына Анатолия Борисовича (12.05.1931 - 12.06.1994).

      После окончания шестого курса в 1974 году студенты были распределены на потоки для прохождения одногодичной  интернатуры по избранной медицинской специальности. Часть студентов избрали хирургический профиль, кто-то ушёл углубленно изучать неврологию, дерматологию, болезни уха-горла-носа, некоторых привлекла психиатрия, офтальмология. Основная масса будущих докторов продолжила изучать и специализироваться по внутренним болезням. Я пожелал быть зачисленным в поток акушеров-гинекологов.

     Кафедру акушерства и гинекологии в эти годы возглавлял Вишневский Александр Александрович, который прибыл в Иркутск из Курского мединститута. Родился в 1928 году, в 1950 г окончил Куйбышевский мединститут, в течение шести лет прослужил в Советской Армии в должности начальника акушерско-гинекологического отделения военных госпиталей. Защитил кандидатскую диссертацию. Основное направление его научной деятельности — сократительная деятельность матки.
 
     Студенты с большим удовольствием и желанием слушали его лекции, которые он читал блестяще: глубоко владел материалом, приводил множество интересных примеров из своей врачебной и педагогической практики, читал живо, эмоционально, с юмором. Задремать на его лекциях было невозможно. Практические занятия со студентами на кафедре акушерства и гинекологии вела ассистент, а позднее доцент Мария Васильевна Семендяева — доброжелательная женщина, грамотный специалист, замечательный педагог.
 
      Руководство интернатурой нашего акушерско-гинекологического потока осуществляла Надежда Владимировна Ворожба — статная, обаятельная, мудрая женщина, грамотнейший доктор, отличный диагност, талантливейший, строгий педагог, но в душе — очень добрый человек. Родом она из Киевской области, родилась в пос. Литвиновка 27 сентября 1918 г. Через месяц после окончания в декабре 1942 г. Иркутского медицинского института добровольно ушла на войну. С частями 2-го Украинского фронта в качестве военного врача отдельной части шла она к победе, которую встретила кавалером ордена Красной Звезды, награждена также несколькими боевыми медалями.
   
    Устав от ужасов войны,  фронтовой  разрухи, бесчисленных человеческих смертей, от многолетнего окружения мужчин (об этом  она рассказывала сама, вспоминая военное лихолетье) четыре десятилетия  своей жизни Надежда Владимировна отдала любимому делу — охране здоровья женщины-матери и её ребенка, диагностике и лечению женский болезней, педагогической работе. Суровые годы войны не лишили Надежду Владимировну природной душевности, сердечности, человеческой доброты, уважительного отношения к людям. Хотя иногда она могла быть и строгой, прямолинейной и даже резкой в выражении своей позиции, своего мнения, если этого требовал случай. С 1975 по 1983 годы заведовала кафедрой акушерства и гинекологии ИГМИ. Никогда не забуду её прекрасно прочитанных  лекций, практических занятий , клинических разборов больных, безупречно выполненных гинекологических операций, за ходом которых мы, будущие акушеры-гинекологи, с интересом и восхищением наблюдали, расположившись вокруг операционного стола, за которым виртуозно оперировал наш учитель. В то время ещё не было ультразвуковых методов обследования, не знали мы компьютерной и магнитно-резонансной томографии. Все эти теперь популярные и информативные методы исследования заменяли чувствительные руки акушера-гинеколога, его глубокие медицинские познания, отточенное клиническое мышление, интуиция и богатая наработанная медицинская практика. Всем этим в полной мере был наделён наш педагог.

     Умерла Надежда Владимировна на 88 году жизни 20 октября 2005 года.
 
     Все семь лет обучения в институте я пел в Народном академическом хоре студентов и преподавателей ИГМИ, которым в течение 52 лет!!! (с 1936 по 1988 гг.) руководил талантливый музыкант, известный в музыкальной среде необычайно одарённый хормейстер Василий Алексеевич Патрушев. Он родился в 1902 г. в городе Тулун Иркутской губернии в семье священника. Окончил Иркутское духовное училище, получив специальность регента церковного хора.  Затем поступил в Иркутский музыкальный техникум, одновременно много занимаясь у частных педагогов: по вокалу — у профессора В.П.Томиловской, по фортепиано — у профессора Е.Г. Городецкой, виолончели — у А.Ф. Вербова. Музыкальное образование продолжил на дирижерско-хоровом факультете Московской государственной консерватории у профессора А.В. Свешникова. После возвращения в Иркутск в течение 25 лет работал в Иркутском радиокомитете в качестве хормейстера и главного дирижера симфонического оркестра. С 1952 г. в Иркутском училище искусств руководил классом по дирижированию и являлся художественным руководителем студенческого симфонического оркестра. На протяжении ряда лет совмещал работу в училище с должностью художественного руководителя Иркутской областной филармонии. В эти годы создал хор железнодорожников, хор учителей, ансамбль смычковых инструментов при Иркутском доме работников просвещения, детские ансамбли при Дворце пионеров, ансамбль песни и пляски строителей Иркутской ГЭС, Народную оперу.

     Неизменным концертмейстером хора более тридцати лет была ассистент кафедры оториноларингологии Нина Викентьевна Антоневич. Она родилась в Омске в 1929 году, но семья переехала в Иркутск. Здесь Нина Викентьевна окончила школу, получила музыкальное образование по классу фортепиано и виртуозно овладела инструментом.  В послевоенные годы окончила ИГМИ, вначале работала ординатором, заведовала отделением, а затем многие годы была ассистентом кафедры ЛОР-болезней. Она считалась одним из лучших хирургов по слухоулучшающим операциям. Но и музыка занимала большое место в её сердце на протяжении всей её долгой жизни. С мужем Григорием Михайловичем Абрамовичем, тоже врачом, основателем кафедры анестезиологии и реанимации ИГМИ, они прожили более 60 лет. Умерла Нина Викентьевна 4 февраля 2019 года, не дожив до своего 90-летнего юбилея два месяца.
 
       С солистами хора — Василием Абзалеевым, Адой Долговой, Галиной Шестопаловой, Станиславом Голоушкиным, братьями Николаем и Сергеем Левчено работала супруга Василия Алексеевича, талантливая пианистка Ираида Харлампиевна Патрушева. В своей двухкомнатной квартире в панельном доме по улице Марата она терпеливо и настойчиво оттачивала с вокалистами каждый звук, каждую музыкальную фразу, ставила голос. Курировали  хоровой коллектив  от учебного заведения и его партийной организации  председатель Художественного совета института, доктор медицинских наук, с 1972 г. заведующая кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии, профессор Сакович Людмила Владимировна (трагически погибла в ДТП в 1978 году в возрасте 86 лет) и кандидат мед. наук, доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии ИГМИ, основоположник развития анестезиолого-реанимационной службы в Иркутской области Абрамович Григорий Михайлович.
 
    Хор исполнял   произведения советских композиторов, русских и западноевропейских классиков, русские народные песни. Я пел партию тенора.
    Мне нравились еженедельные репетиции, регулярные выступления хорового коллектива на сценах Иркутска, поездки с концертами по области. А в июне 1969 году наш хор был приглашен для выступления в Таллин на юбилейный «Праздник песни», в котором приняли участие 704 коллектива из различных республик СССР. Этот грандиозный праздник под открытым небом проводился раз в пять лет на знаменитом Певческом поле, расположенном на живописном склоне холма.  У его подножия сооружена эстрада в виде огромной, оригинальной конструкции, раковины. Амфитеатр поля вмещает до 100 000 зрителей, на эстраде одновременно могут петь до 18 тысяч певцов. Наш хор исполнил песни о Байкале, о Сибири, русские народные и патриотические песни. Возвратились мы в Иркутск с массой впечатлений, довольные   добрым, восторженным приёмом нашего хорового коллектива эстонской публикой, трудовыми коллективами Таллина, перед которыми также давали концерты сибирской песни.

    Многие годы Василия Алексеевича донимали сильные лицевые тригеминальные боли (невралгия тройничного нерва), часто доставляя ему нестерпимые страдания. 
    Вот что пишет в своих воспоминаниях, опубликованных в  институтской газете "Медик" (№3,март 2013г), бывший солист хора ИГМИ, врач-невролог, нейрофизиолог Василий Абзалеев:

    "Мне не припомнится, чтобы в силу каких-либо объективных или субъективных обстоятельств, имевшихся проблем со здоровьем у самого Василия Алексеевича или членов его семьи, случались бы серьёзные сбои, а тем более срывы концертов и выступлений. Я знаю единственный эпизод, когда произошла задержка концерта, и то всего на 15 минут. Это был большой концерт в зале филармонии, посвященный дню советско-болгарской дружбы, проходившему в присутствии правительственной делегации из Болгарии и официальных лиц нашего города и области. Хор построен на сцене, заняты места почётных гостей в зале, раздвигается занавес, ведущий объявляет начало концерта, представляет художественного руководителя и дирижера В.А. Патрушева. Василий Алексеевич пошёл на сцену, сделал три шага, и внезапно остановился, схватился руками за лицо, которое исказилось страшной гримасой боли. У Василия Алексеевича разразился очередной приступ невралгии тройничного нерва, которой он страдал. Мы вывели его за кулисы, усадили, пытаясь чем-нибудь помочь. За кулисы сбежались все, кто мог оказать посильную помощь — доцент И.И. Кожова, которая всегда курировала В.А. Патрушева по этой болезни, доцент, врач-психиатр Р.Х. Газин и другие врачи, неврологи. Предлагали лекарства, кто-то хотел вызвать скорую помощь. Василий Алексеевич молча и отрешенно мотал головой, давая понять, что ничего не нужно делать. Обеспокоенный случившимся, ректор ИГМИ Михаил Александрович Рыбалко высказал мысль о переносе концерта, но Василий Алексеевич дал понять, что менять ничего не надо. Надо немного подождать. Время шло… Ко мне подошел М.А. Рыбалко и сказал: «Вася, может ты сможешь дирижировать хором для начала?»

     Я ответил отказом, ибо не мог допустить подобное в присутствии В.А. Патрушева. Будучи знаком с этой болезнью, я выказал уверенность, что приступ у Василия Алексеевича должен скоро прекратиться. Публика волнуется, чувствуется растерянность. Вдруг, Василий Алексеевич отнимает руку от лица, с которого постепенно сошли болезненная гримаса, бледность и напряжение, а затем облегчено вздыхает и направляется к выходу на сцену. Василий Алексеевич вышел перед хором. Все в зале и на сцене сердечно приветствовали маэстро, который встряхнув плечами, подбодрил улыбкой хористов и поднял дирижёрскую руку. Концерт прошёл с большим успехом. Все присутствовавшие в зале словно забыли об имевшем место болезненном эпизоде..."

     Непредвиденные, приступообразные, мучительные боли по ходу тройничного нерва провоцировали холод, дуновение ветра, резкий перепад температуры.  Поэтому в зимнее время года, в ветреную погоду Василий Алексеевич накладывал на правую сторону лица тёмную плотную тканевую повязку.

    Умер Василий Алексеевич в возрасте 90 лет 20 января 1992 года.

    Лето и начало осени 1970 года я провёл на Курилах. В начале июня в ИГМИ началось формирование студенческого путинного отряда "Голубой меридиан", который входил в состав Иркутского сводного отряда, выезжающего на самый дальний остров на востоке страны —остров Шикотан. Там в это время начинается сайровая путина, и работы на рыбоперерабатывающем заводе непочатый край. В состав сводного отряда, отправляющегося на далёкий, таинственный остров в Тихом океане, кроме студентов-медиков, вошли студенты госуниверситета, института народного хозяйства, парни из политехнического института. Из Иркутска отряд выехал в начале июля поездом. На четвертые сутки добрались до Владивостока, а через два дня на теплоходе причалили к сказочному острову. Вместе со мной в отряде работали  однокурсники   Свитящук Лука (мы все называли его Лёшей), Гена Окунь, Саша Гущин, Валера Смычков, Петя Молотков, Женя Устюгов, Володя Дёмин, Кириллов В., Горин В.

     Хочу немного сказать об истории открытия и принадлежности Курильских  островов. Из глубины веков ясно, что первыми, ещё во времена правления Петра Алексеевича, на островах появились русские, а не японцы. И долгое время никакой разграничительной линии, никаких договоренностей между странами не было. Лишь в 1855 году был подписан двусторонний Трактат о торговле и границах между Россией и Японией, согласно которому южные острова Курильской гряды — Шикотан (Сикотан), Итуруп, Кунашир и Хабомаи отошли Японии. В конце 19, начале 20 века Япония бурно развивается, экономически крепнет, растут её и территориальные претензии к России. Это приводит к Русско-японской войне 1904-1905 годов, завершившейся для России поражением. Наша страна утратила контроль не только над Курилами, но и над Южным Сахалином. В 1925 году подписывается Пекинский договор между СССР и Японией, по которому Советский Союз признавал сложившуюся ситуацию. В последующие годы Токио ведёт себя агрессивно и вызывающе в отношении СССР, аппетиты его продолжают расти и распространяются уже на континентальные территории Советского Союза. Японцы постоянно нарушают советскую границу, устраивают многочисленные вооруженные провокации.

     Летом 1938 года организовывают крупное столкновение с Красной армией у озера Хасан с целью прощупать силы Советского Союза и заставить его отказаться от помощи Китаю. Весной и летом 1939 года японцами были спровоцированы бои на территории Монголии в районе реки Халхин-Гол. Сокрушительное поражение японской армии у озера Хасан и на Халхин-Голе заметно остудил их пыл. Но японская угроза так и висела над СССР всю Великую Отечественную войну. Японцы делали всё, чтобы поддерживать напряженность на наших восточных рубежах: японские самолеты регулярно вторгались в воздушное пространство СССР, нарушали сухопутную границу, японские военные корабли препятствовали судоходству в советских территориальных и нейтральных водах, наращивалась численность Квантунской армии. 8 Августа 1945 года Советский Союз объявил войну Японии. В считанные дни миллионная Квантунская армия была разбита. Вторая мировая война завершилась. После поражения Японии Курилы вошли в состав СССР.
 
     По окончании  Второй мировой войны СССР был настроен на передачу Японии двух малых южных островов согласно 9 статьи Международной декларации 1956 года, полагая, что Япония будет иметь нейтральный статус и полный суверенитет. Однако японцы заключили договор о безопасности с Вашингтоном. Москва была вынуждена аннулировать сделку по Курильским островам, объясняя этот шаг тем, что договор с США лишил Японию независимости, и американские войска остаются на японской территории. Советский союз заявил, что не может предоставить Японии острова, чтобы их использовали иностранные военные силы, и поставил условие для возвращения Хабомаи и Шикотана — вывод всех иностранных войск из Японии. И только после этого готов подписать с Токио мирный договор. Принадлежность России южных островов Курильской гряды, в т.ч. Шикотана, оспаривается Японией до настоящего времени.

     Возвращение островов Токио поставил условием заключения мирного договора с Россией, который так и не был подписан. Моральную ответственность за данное положение дел   мировая общественность возложила на Москву. Казалось бы, речь идёт о мелочи: о четырех небольших, практически необитаемых островах, которыми Россия могла бы пожертвовать ради добрососедских отношений с Японией.  Однако надо иметь ввиду, что между островами, на которые претендует Токио, имеется единственный незамерзающий пролив, который обеспечивает военно-морскому флоту России круглогодичный   проход из Охотского моря в Тихий океан. При передаче островов Японии мы получим еще один Босфор. Кроме того, при передаче островов Охотское море перестанет быть нашим внутренним морем, и на его ресурсы (рыбу, нефть) начнут претендовать японцы. В 1992 году в вулканических газах вулкана Кудрявый острова Итуруп обнаружено единственное в мире экономически выгодное месторождение рения — редчайшего твёрдого, тугоплавкого металла, который используется для получения высокопрочных суперсплавов. Они выдерживают температуры свыше 2000 градусов без потери прочности и незаменимы при производстве ракетной и космической техники.
    
      Естественно, что  Москва  отказывается  идти на компромисс в территориальном споре  и активно  наращивает своё военное присутствие и расширяет русские поселения на  спорных  территориях, настойчиво утверждая, что южные Курилы возвращены в состав СССР по итогам Второй мировой войны, и российский суверенитет над ними, имеющий законное международно-правовое оформление, не может подлежать сомнению. Никакие японские инвестиции не могут и не должны служить оправданием уступкам за то, что наши деды добыли своей кровью, бросаясь на амбразуры японских дзотов и отражая их яростные танковые атаки. Вот если бы император и самодержец Всероссийский Петр Великий услышал, на что нам предлагают менять Курилы, то наверняка повторил бы своё крылатое выражение: "Не добро есть брать серебро, а дела делать свинцовые!"

          Остров Шикотан самый большой в малой Курильской гряде. Длина его 27 км, ширина до 12 км. Большое количество уникальных по красоте бухт, заливов, спокойных, тихих заводей, острых выступов суши — мысов придают ему незабываемую живописность и неповторимость.  Холмы острова покрыты богатой, пышной растительностью из пихты, ели, можжевельника, лиственницы с причудливыми от постоянных ветров ветвями, местным низкорослым бамбуком и тисом. Самый крупный и распространённый зверь острова — лиса.

       Из местных растений дурной славой здесь пользуется Сумах дальневосточный.  Он принадлежит к опасным растениям, так как все его наземные части (листья, ветки, соцветья, пыльца) ядовиты. В период цветения трава выделяет яд, который, попадая на кожу, под воздействием света вызывает тяжелые аллергические реакции, зуд, сильные ожоги, перерастающие в язвы, такие же, как при контакте с газом ипритом.  За это ядоносную траву и прозвали "иприткой". Известны и фатальные исходы для человека после «встречи» с ней.  На Шикотане "ипритка" часто создает непроходимые густые заросли: стелиться по земле, искусно оплетает деревья и кустарники, может расти на скалах, цепляясь за уступы и откосы. Жители и туристы острова стараются обходить такие места стороной.

     Основой экономики острова является рыболовство. Об этом свидетельствуют то там, то здесь брошенные по берегам ржавые полузатонувшие корабли.   Особенно их много в Малокурильской и Крабовой бухтах.
 
      Воды вокруг Шикотана — единственное место в России, где в течение 4 месяцев в году, с августа по ноябрь, ведётся промысел сайры. Здесь также добываются минтай, треска, камбала, навага, корюшка, терпуг, палтус, кальмары, крабы.
 
       Шикотан сейсмоопасен, здесь зарегистрированы сильные землетрясения, возможны цунами. Но в период нашего пребывания на острове обошлось без каких-либо происшествий.
         
       Рыбоперерабатывающий завод № 96, на котором мы трудились, построен на берегу вышеупомянутой живописной Малокурильской бухты в пос. Малокурильск. Завод обрабатывал любую рыбу, привозимую на остров сейнерами.  Но во время лова местным добывающим флотом сайры, рыбозавод в основном работал только на этом сырье, производя консервы "Сайра бланшированная с добавлением масла". На этот период сайровой путины на остров приезжают сотни рабочих по организованному набору со всех концов страны.
 
      Ловля сайры — удивительное зрелище! Она ведётся необычным способом — ночью. Вся корма судна увешана мощными прожекторами-люстрами.  В поисках косяков сайры промысловые суда-сейнеры проходят порой десятки миль по воде, пока гидролокатор не зафиксирует косяк рыбы. Сайру привлекают к борту судна белым светом мощных прожекторов, за которым косяк сайры следует словно заколдованный и оказывается в вертикальных прибортовых сетях. В этот момент над ловушкой зажигают красные люстры. Вода в ней словно "вскипает" от потерявшей ориентацию и мечущейся в лучах красного света рыбы. Сайра "сходит с ума", выпрыгивая из воды на метр и более. Море буквально "кипит"! В этот момент рыбаки быстро затягивают невод и мощными гидронасосами перекачивают улов в трюмы. С первыми лучами солнца сейнеры один за другим подходят к пирсу.
 
     Сайра — продукт скоропортящийся и идёт непродолжительное время, поэтому работа на заводе была построена в две смены длительностью по 8-10 часов.
     Девушкам выдали белые халаты, резиновые фартуки, сапоги, косынки, резиновые и хлопчатобумажные перчатки. Мужчин тоже приодели в резиновые сапоги, прорезиненные фартуки, береты. Они чистили и резали рыбу, а девушки в соседнем цехе укладывали её в консервные баночки.

     Пол цементный, постоянно мокрый, поэтому стоим на деревянных решетках у конвейера каждый за своим рабочим местом.  Рыба подаётся по ленте, и когда проходит мимо нужно выгрести себе на стол нужное количество. При укладке рыбы в банки надо было угадать или подобрать кусочки по эталону, чтобы банка была плотно и красиво наполнена, и делать это быстро. Существовала определенная норма выработки. Несмотря на выданные перчатки, кожа рук от влаги и сайровой слизи к концу смены краснела, воспалялась, покрывалась ранами. Их во время перерывов работники обильно смазывали выдаваемым гелем на основе бриллиантовой зелени. Но это не спасало от упорного "сайрового дерматита".

     В периоды непогоды, шторма на море, когда ловля сайры на сутки-двое приостанавливалась, и сейнеры прибывали к причалу пустые, мы путешествовали по острову, в шутку напевая на известный мотив слова:" Сайра ушла к японцам, радости нет конца..."

      Особенно запомнился мне поход с группой на  мыс "Край света" — самую восточную точку Шикотана. Это самое популярное для путешественников   место в двенадцати километрах от Малокурильска.
 
     Путь к мысу лежит через перевал, с которого открываются живописнейшие пейзажи береговой линии Шикотана. Идём, внимательно осматривая тропу, опасаясь наткнуться на вездесущую "ипритку". После преодоления перевала спускаемся к океанскому побережью, изрезанному бесчисленными бухтами. А вода океана вокруг — голубая и прозрачная. Из неё повсюду торчат скалы, между которыми резвятся нерпы и парят птицы. Красота необыкновенная! Полюбовавшись бухтами, идем дальше.  "Край Света" уже рядом.
 
      Мыс узкой полосой, покрытой зеленым ковром растительности, вытянулся в море длинным языком суши с голыми 40-метровыми скалами, отвесно обрывающимися в Тихий океан. Одурманивающе пахнет травами, дующий с океана ветер придает бодрости и поднимает настроение. Погода в течение короткого времени меняется несколько раз: то накрапывает дождь, то печёт кожу солнце, то откуда-то налетает туман и за считанные минуты   растворяется под его жаркими лучами. Слева видна торчащая из воды скалистая глыба, вся облепленная птицами — "птичий базар".   На камнях мыса привлекают внимание любопытные скалистые "чаши", в которых скапливается пресная дождевая вода, которую пьют птицы.
   
      Справа от мыса "Край света" виднеется ещё мыс под названием "Краб". Если смотреть с высоты птичьего полета, то его очертания напоминают ползущего краба.  На краю мыса видна башня старого маяка Шпанберга, построенного японцами в сентябре 1943 г. Это последний маяк, возведенный ими на Курилах. Трудно описать словами те чувства, которые испытываешь, когда стоишь наверху, на самой кромке обрыва мыса и глядишь в морскую даль. С трудом представляешь, что дальше на восток на семь тысяч миль, до самого американского континента, простирается безбрежный океан водной глади.

         Корпуса нашего  студенческого  городка  раскинулись у подножия самой высокой сопки острова высотой 412 м, поросшей курильским  бамбучником — особым  видом  бамбука высотой по колено. Он стойко сопротивляется сильнейшему островному ветру, крепко цепляясь за каменистую почву. От рыбозавода до городка вела крутая деревянная лестница с незабываемыми ста двадцатью ступеньками. Как было приятно после напряжённого трудового дня подниматься по ним, предвкушая предстоящий сытный ужин, общение с друзьями, отдых и сон.  В общежитии, помимо обедов в столовой, стройотрядовцы жарили на масле сайру, готовили кальмаров, иногда отваривали пойманных на побережье острова крабов.
 
       Остались теплые воспоминания о студентке стомфака Татьяне Муравьёвой, с которой мы могли подолгу исполнять в два голоса полюбившиеся нам песни. Часто пели с ней дуэтом задушевную, мелодичную песню "Месяц спрятался за рощей, спят речные берега...". Татьяна, как и её брат студент-медик Николай, пела в хоре В.А. Патрушева.

       Здесь, на Шикотане, я встретил свое 20-летие.

       С тех времен прошло уже 50 лет. Но о пребывании на этом чудесном зеленом острове я с ностальгией вспоминаю до сей поры.

         После пятого курса мы, юноши курса, будущие лейтенанты медицинской службы, были призваны на двухмесячные военные сборы в воинскую часть, расположенную на станции «Дивизионная» неподалёку от г. Улан-Удэ. Жили в казармах, занимались строевой подготовкой, изучали военное дело, знакомились на практике с развертыванием сил и средств медицинской службы в военное время.
 
     Шесть лет промелькнули быстро. После получения диплома врача по специальности "лечебное дело" я ещё в течение года интернатуры специализировался по акушерству и гинекологии и в 1975 году получил удостоверение врача акушера-гинеколога. Правда, работал я по этой специальности совсем недолго. Делом моей жизни стала терапия, эндокринология.

     Итак, в Иркутске я окончил институт, овладел врачебной профессией, здесь встретил свою любимую жену Люсеньку, с которой 31 января 1973 года мы заключили брак.
 
      Когда я - к сожалению, время от времени - бывал у матери в деревне, она, наблюдая, как я через несколько дней уже начинаю собираться в обратный путь, и все мои мысли и помыслы уже там, в Иркутске, спрашивала меня:
   — Неужели, Санечка, тебя тянет в город? Ведь ты сейчас в родном доме, на своей родине, у отца с матерью.
      — Конечно, мама, тянет, — отвечал я, — мне у вас хорошо, уютно, вы мне все дороги, но там моя семья, моя жена, мой сын, там моя работа, там всё самое дорогое, что у меня есть в жизни.

        Мама соглашалась со мной и начинала готовить меня к отъезду, украдкой смахивая уголком повязанного платка накатившуюся слезу.  Маме, за всю её жизнь ни разу не покидавшей свою деревню, свой домашний очаг, своего мужа, детей, видимо, было трудно понять, как это её сын из родного дома спешит, рвётся в какой-то Иркутск.
 
        Впрочем, один единственный раз маме все-таки пришлось на время оставить свой дом, домашнее хозяйство и приехать ко мне в Иркутск, но случилось это вынужденно, по несчастью.
   
--------------------------------------
 * 23 июня 2022 г. ушла из жизни  моя однокурсница, одногруппница Нина Владимировна Холодова (Аферёнок - так у меня до сей поры звучит в душе ее студенческая фамилия).  Тяжелое онкологическое заболевание вырвало из наших рядов эту замечательную, добрую женщину, прекрасного доктора, организатора здраоохранения, которая долгие годы проработала в Иркутском горздравотделе.  Покоится в Московской области.

 **Доцент кафедры пропедевтики внутренних болезней Иркутского медицинского университета, кандидат медицинских наук Елена Ивановна Поблинкова скоропостижно скончалась 25 марта 2020 года на 89 году жизни (примеч. автора).


        Фото: Первая студенческая группа лечфака ИГМИ, набор 1968г. В верхнем ряду слева направо: Бальхаев Илларион, Сергей Батаев, Юрий Алхимов, Владимир Демин, Геннадий Окунь, Александр Рябцев.  В среднем ряду: Светлана Богданова, Валентина Яблонская, Галина Семенова, Ирина Куклина(Григорьева),Сергеева Венера, Людмила Сапега, Смычков Валерий. Нижний ряд: Тумурова Наташа, Валентина Каравацкая, Наумкина Зоя ,Нина Аферёнок (Холодова),Алла Молчанова, Татьяна Мирошникова. 1973 г

Фотографии к данным запискам смотри по ссылке  https://ok.ru/profile/562064181842/album/908269638738




(продолжение следует)