На пыльной дороге

Бесполое солнце овладело бесполым небом. По податливой атмосфере разлилась обжигающая желтизна горящего лета. Земля трескалась, теряя живительную влагу. Слепни метались в поиске крови для продолжения своего кусающегося рода и торопились пожить да пожужжать за короткую паразитическую жизнь. В считанные часы подсыхала срезанная жестокой косой трава, не успевая терять со смертью хлорофилловый цвет. Жара застыла в воздухе, ничто не торопилось её расшевелить...
Новый автомобиль ехал по грунтовой дороге, оставляя за собой шлейф пыли, которая оседала на окружающий мир, делая его серым. Автомобиль журчал, механическая утроба не жаловалась на температуру, потому что в конструкторском бюро шестицилиндровый двигатель рассчитали на подобный климат, и не перегревались бездушные бока на подъёмах...
За рулём нового грузовика восседал Камазист.
Эпоха надёжных дизельных двигателей создала в обществе целый класс – рулителей колёсного движения. Камазисты как представители класса водил штампуются не в гаражах, но по жизни. Они вполне уверены в своём пути, их руки приноровлены к баранкам, как медвежьи лапы к лазанию по деревьям; их ноги тонко чувствуют прирученный стальной механизм, и говорят с ним языком педалей. Водила – это уверенная ленивая походка с переваливанием затёкших ягодиц, нагловатое лицо, привыкшее смотреть в одном направлении. Словно хищник, пожирающий километры асфальтовой плоскости.
Шофёр становится архаизмом. В этой лексической единице не чувствуется сытой уверенности нового типа водителей грузовиков, которые называют себя камазистами по марке популярной модели – хозяев бесконечных российских трасс.
Один из представителей класса сидел на мягком пружинистом сиденье, словно самовлюблённый тиран на троне, и управлял железной махиной. Та отвечала послушным мычанием на каждое легкое нажатие ноги. В этом управлении чувствовалось удовлетворение человеческого стремления к власти, пусть даже над механизмом. Некая сущность человека, позволяющее выжить и сделать для себя запас прочности – это повелевать кем-то или чем-то.
Сидел за рулем нового Камаза недовольный существующим водитель. Он мечтал о реальном будущем. Это была и не мечта, а обычные планы по поводу денег, которые через пару часов должны были попасть в его крепкие руки. Пока эти руки держали баранку, а правая порою отвлекалась на рычаг переключения передач.
Камазисты – реалисты…
У нашего водителя не было какой-то мечты, а лишь реальные планы. Нереальные придурки, думающие, что на свете живет чудо, не вызывали у него уважения. Потому что знал Камазист твердо: едешь быстро, то на повышенных оборотах теряется мощность двигателя; когда тащишься на второй да на третьей передаче, то отстанешь и приедешь только затемно, когда жирные куски сытой жизни уже у других. Он умел подчинять машину, верил только реальным физическим законам, представлял маршрут с ямками да колдобинами, фильтровал слова, твёрдо знал, что надо ехать вперёд, не обращая внимания на шелуху жизни по обочине.
Ведь если жить правильно, то жизнь не покажется слишком сложной. Надо зарабатывать, как умеешь, не гоняться за несбыточной чепухой. Не отдавать просто так своего труда проворовавшемуся обществу. Быть понаглее, но в то же время не завираться выше положенного.
Конечно, бывают по жизни проблемы, но при любом раскладе они разрешимы. За просто так ничего не бывает – надо работать, но и за так ничего не случается проблемного – надо думать сначала, что творишь.
Камазист ехал, испытывая единственное неудобство от того, что стекло бокового окошка пришлось поднять, и в кабине хозяйничала духота. Опустишь стекло. Вся пыль, поднятая колёсами махины, при торможении на колдобинах, залетает в кабину.
Ах, если б можно было ехать на нормальной скорости, не делая задержек на деревенских ямах, то можно было бы открыть окошко и наслаждаться встречным ветерком.
Эти ухабистые дороги, эти разбитые ямы сельской жизни, эти колеи, появляющиеся после каждого дождика... Камазист подумал о ровном асфальте бегущей трассы, по которому промчался большую часть пути. Теперь же машина нервно подпрыгивала, недовольно урчала. И громыхал в кузове огромный бак для воды, который Камазист для одного начальника...
В конце концов, водитель не выдержал и открыл окошко, при этом обматерив по случаю весь мир. Пыль попадал в салон не так густо, а ветер все же освежал. Но вот пришлось притормозить на очередном неприятном изгибе дороги, как вся пыль так и начала засасываться в кабину. «Жара хренова!» – уже громко проворчал Камазист и, приподняв стекло, открыл треугольный ветровик. Но как только правая нога уверенно надавила на педаль акселератора, то левая рука автоматически начала опускать стекло, и вновь грузное тело водителя, одетое в черную майку, обдуло ветерком.
Наше дорожно-торопливое время наштамповало водителей с одинаковой психологией, похожими правилами поведения, целями в жизни, конгруэнтными ценностями в жизни. Даже одело их в одну форму: например, в черные майки и шлёпанцы на легкой пробковой подошве, свидетельствующие о непыльной работе водителей. Именно так и был одет Камазист. Впрочем, чуть не забыл упомянуть о его адидасовских панталонах, которые также входят в униформу команды дальнобойщиков.
Тем временем машина выехала на относительно ровную дорогу, проложенную вдоль посадки молодых сосенок. Колеса закрутились быстрее, освежающий ветерок игриво влетал в полураскрытое боковое окошко и приятно охлаждал в меру потребляющее жизнь тело Камазиста. Серая пыль хвостом грязной кометы терялась в толпе сосенок, оседая на торчащих молодых иголках, и покрывая собой рыжие стволы, стремящиеся к солнцу. С наслаждением загудел по этой ровной грунтовке двигатель, выдавая мелодию исправности. Правая нога Камазиста властолюбиво надавливала на педаль, и железный зверь послушно выдавливал из себя обороты.
Он ехал на дачу одного начальника не первый раз, и знал, что кончится посадка, кончится и ровная дорога, будет крутой поворот и несколько километров ужаса грунтовки – финишная кривая, сплошь рытвины да ухабы.
Крупные начальники отдыхают на берегу Волги, а дорогу не могут сделать нормальную, подумалось водителю. Давно бы уж, если не асфальт, то хоть щебенки навезли. Маломальский дождь и тут не проехать... Камазист думал о наболевшем – о дорогах России.
Тем временем показался конец зеленого ряда сосенок, и появился поворот направо...
Скорость Камаза была достаточно высока, когда пришлось немного притормозить, и чёртова пыль попёрлась через открытое окошко в салон. Но вираж пройден, и сейчас можно нажать на акселератор и прогнать непрошеную пыль, которая обволакивала всю машину...
Вдруг прямо навстречу махине выскочил фырчащий маленький мотоцикл. Камазисту логично было нажать на педаль тормоза, и сделать паузу перед непредсказуемым мальчишкой, но... Но наш герой был достаточно уверен в себе, да и скорость была недостаточно высокой. Он рассчитал, что следует взять просто вправо, и не стоит из-за маленького мотоцикла притормаживать и запускать серую пудру в салон. Камазист уверенно делал обычный манёвр: ему даже нравилось качнуться вместе с машиной вправо. И он просто повернул баранкой вправо.
Но на том треклятом повороте уверенность подвела. Не мог же опытный водила знать, что за рулем красного «Минска» сидит пацанёнок, который, наверняка, о правилах движения и не подозревал. Сей деревенский парнишка без номеров, без каски и, конечно же, без удостоверения, свернул в ту же сторону, что и наш злосчастный герой и хозяин трасс. Как уже говорилось, Камазист был достаточно опытен, и успел надавить по тормозам, грязно и смачно при этом выругавшись.
От резкого торможения двухтонный бак с грохотом ударился о передний борт, и огромный Камаз сделал прыжкообразный выпад вперед, что Камазист больно ударился о край баранки. Он успел почувствовать, как бампером, точнее фарой зацепил мотоциклиста. Было видно, как отлетел от удара маленький одноцилиндровый механизм, а в другую сторону отшвырнуло его хозяина – светловолосого подростка лет двенадцати...

Как же так получилось? Жил человек правильно, но, может, чуть нагло, но ничего плохого ведь не сделал? Нет, не понравилось это автору. Всегда эти писатели, как начнут сочинять, так нормального человека ни во что не ставят, с грязью его готовы смешать. И всячески издеваются над теми, кто старается прокормить семью, любит своих детей, не стремится к заоблачным высотам, просто спокойно работает. Именно такие люди – хребет общества; а то, что они не всегда ведут себя прилично по отношению к высшим идеалам, так и ведь жизнь-то какая!
Писателям легко, они на трассах не рискуют; а вот оторвитесь от книги, выйдите из комнатушки да окунитесь в нормальную жизнь. Тогда посмотрим, будете ли помнить тогда о своих надуманных идеалах?! Бегать от настоящей жизни, да обзывать ее при этом, да хныкать от неустроенности общества, требуя абстрактной справедливости – это проще всего. А жизнь – это борьба за выживание. Надо работать, а не рассуждать, надо трудиться, и чтоб толк от этого был. А то некоторые лежат целыми днями да в книжки смотрят – работают якобы. Конечно, работяги, выполняющие всю основную работу, зарабатывающие мозоли и пот да больные суставы к сорока годам, романов и томов не пишут. Устают потому что. А те, кто их пишет, то вечно увиливает от настоящей работы, и постоянно эти писаки ополчаются на водителей, на рабочих, на тех бессловесных, кто и книги их читать не станет...

Камазист выскочил из кабины и матерился, дабы желая подбодрить себя. Вот так молокососы портят жизнь нормальным людям. Катаются где попало, правила нарушают на каждом шагу. Да этот пацан впервые, наверное, сел за руль мотоцикла, и сразу же под колёса – растерялся. Не дай бог, что-нибудь серьёзное с ним, хрен выпутаешься...
Обо всём успел подумать разгорячённый мозг Камазиста. Чёрт подери, десять лет за рулём, и в глухой деревушке наехать на мальчишку на мотоцикле! Он нагнулся над телом пострадавшего. А вокруг все еще плыл туман из пыли, которая клубами взметнулась при резком торможении. Солнце нещадно припекало ситуацию, и водителя грузовика бросило в пот. Пострадавший мальчишка лежал, кажется, без сознания и без каски. На нём были старые потёртые штаны да грязная коричневая рубашка.
Чёрт побери! Теперь точно доказывать очевидное: что он и мне прямо под колёса. Что тут докажешь? Где твоя полоса, где встречная?.. По закону подлости: страдают те, кто делает всё по правилам, и что обидно, многие начнут злорадствовать.
Камазист ничуть не пострадал: только галогенка треснула. Краем глаза профессионально успел приметить водитель. Но если б этот парнишка не потерял сознания, то можно было бы, конечно, заставить заплатить. Забросить мотоцикл в кузов и не отдавать... О боже, о чём это я?!
Может, человеческая жизнь в опасности, а я тут трачу буквы на всякие бампера да галогенки. Камазист тем временем стал приводить пострадавшего в чувство. Нельзя же его тут на дороге бросить, надо бы его затащить в кабину и отвезти в деревню... Показалось, что мальчишка очнулся. Крови нигде не было, но отшвырнуло его хорошо. Просто напугался, чертёнок! вздохнул водитель и что-то пытался сказать, но мальчик многозначительно безжизненно опустил головку на тоненькой и, кажется, сломанной шее и…
Вот чёрт! уже в пространство проговорил водитель, посмотрев вокруг. На самом деле ему хотелось вовсю проматериться и надавать тумаков лихому мотоциклисту…
В нашей жизни хорошие люди слишком часто расплачиваются за ошибки идиотов. Таких случаев по жизни вы можете наслушаться возле любого подъезда. О подобных случаях много говорят и в гаражах. Поэтому у нормальных людей выработался здравый принцип: не ввязывайся в истории со всякими алкашами, с неудачниками, с нытиками – не ищи на задницу приключений. Если есть возможность избежать неприятностей, это надо делать бесповоротно. Неприятностей по жизни слишком много, проблем полно. Все не исправишь, а жизнь одна.
Стоит ли её тратить на чужие неприятности, на посторонние несчастья. Ибо несчастье – заразная болезнь. Слишком часто находишься рядом с чужими несчастьями, то они прилипнут и к тебе. Именно подобные рассуждения лезли в голову многоопытному Камазисту.
Проклятый случай! Чем я провинился перед этим дрянным мальчишкой? Мысли водителя забегали вокруг собственной семьи, вокруг собственного благополучия. Ему привиделись родители мальчика, которым ничего не докажешь, всё равно останешься виноватым. Многое подумалось Камазисту, пока он относил ослабшее тело мальчишки в посадку.
Крепкосбитые мысли мгновенно оценили ситуацию, и он провёл аналогию с ситуациями, которые слышал в гараже. Мотоцикл не помят, под колёса не попал, на мальчишке крови нет. Можно сказать, что просто нашел на дороге мотоциклиста! От подобного расклада ему стало несколько легче. Если помозговать, выход есть из любой ситуации...
Отнёс мальчишку в тень сосенок и нежно положил его на траву. Потом быстро осмотрел одноцилиндровый мотоцикл: чуть руль искривился, а остальное в ажуре! Внимательнее исследовал свой бампер: ни царапинки, ни тем более красной краски или вмятины. Галогенка треснула? Так ведь она от чего угодно могла треснуть! И любой водило подтвердит, что я задел им водопроводную трубу в гараже...
Пыль улеглась. Водила осмотрелся – ни души. Хотя здесь трудно что-либо разобрать. Надо оттащить с дороги мотоцикл и ехать дальше... Нет, надо немного проехаться обратно и развернуться перед посадками. Ведь никого нет. И потом остановиться снова...
Сказано – сделано...

Значит так: еду, никого не трогаю, смотрю: на обочине дороги мотоцикл, а под сосенкой мальчишка. Водитель более реально расположил мотоцикл и тело мальчишки. Сам быстро вскочил в кабину железного друга, и начал разворачиваться. Лишь бы кто не увидел, как он туда-сюда ездит, неладное подумает...
Никого не было…
Вскоре он уже гнал грузовик вдоль посадки в обратном направлении, чтобы развернуть его в удобном месте и тихонько поехать... Желательно так, чтобы кто-нибудь увидел его...
А внутренний голос тараторил и тараторил, мысль была ясная и чистая, только руки немного дрожали. Но это временное явление, сейчас Камазист закурит и развернётся.
Всегда есть выход из любой ситуации, только мысли шире. Вот и теперь наш герой подумал не только о мотоциклисте, но и о том, что никто сегодня не знает о том, что он едет отвозить бак одному начальнику. Но начальник его не ждёт. Даже жена не знала об этом, и никто не видел, в какую сторону он поехал, как он съезжал с трассы, кажется, тоже никто не заметил. На бак у него есть документы, но никто его по дороге не останавливал. То есть, я могу взять и уехать, и никто ничего не докажет...
А может вернуться?..
За рассуждениями новый Камаз ехал незаметно быстро и уже был так близко к трассе, что разворачиваться не стоило. Сейчас он был дальше и дальше от того злополучного места в конце посадки...

Через десять минут он заехал на трассу, и припустил своего бездушного, ничего не подозревающего железного коня в сторону города...
Беспокоиться Камазисту было не о чем. Несчастный случай. Зачем портить жизнь еще одному человеку? Да и родителям мальчика некого будет винить и вымещать на нём злобу. Они будут обвинять только самих себя, разрешивших своему сыночку кататься на мотоцикле. Если ты тысячу раз прав, разве родителям это докажешь? Пусть лучше не знают. Для себя спокойнее...
Единственное, что забыл Камазист: если бы он притормозил и не убил бы мотоциклиста, то в открытое окошко влетела бы неприятная пыль...