Танцующий и смеющийся Шива

рассказ

      Эндрю был странный человек: замкнутый, небрежно одетый, с замедленными реакциями, словно не выспавшийся. Когда он смотрел на собеседника, казалось он медленно выходит из глубины своего сознания, выбирается сквозь какие-то недодуманные мысли и с трудом пытается понять что ему говорят. Иногда, рядом с ним видели женщин. Они были молоды, красивы и отстраненны. Их диалоги состояли из коротких, малозначительных фраз, словно дополнявших уже понятое и не произнесенное. Где они находили друг друга и почему расставались было загадкой.
Мир вокруг стремительно менялся. Люди сходились, расходились, умирали, шли на риск, выигрывали или проигрывали. Они продавали, покупали, наслаждались жизнью, любили и ненавидели. Рождались дети, подрастали, старались изменить мир, надеялись, разочаровывались…
Звучала музыка, исполненные страсти речи увлекали толпы и они воевали, осваивали новые пространства, транслировали музыку - эфир был забит разноцветными фантомами этой пестрой, летящей жизни.
Смысл ее был неуловим. В культовых строениях плачущими голосами духовные наставники обращались с просьбами о мире, хлебе и благоденствии, но никто не просил ума. Как-то подразумевалось, что с этим все в порядке.
Никто не считал себя дураками, но все несчастья и даже стихийные бедствия, были следствием суммарной глупости.
       Эндрю это понимал в начале на интуитивном уровне. Со временем, тренированный ум мгновенно выстраивал сложнейшие причинно-следственные связи между незначительными событиями и тонкой паутиной проявлений фатальности. Когда находящиеся в Хаосе кинехроны стали ему понятны методом мгновенного постижения, он стал учиться жить в их дожде, балансируя на грани бытия и небытия, осторожно пытаясь формулировать системы, которые возникали и распадались, превращаясь в события.
За смышленность и скромность он был награжден пониманием круга жизни. Он стал ее другом. Постигнув жизнь, он узнал Смерть, понял что она часть жизни, ритмичная пауза пульса бытия. Эти открытия пришли к нему, когда он был уже немолод и ошеломили его. Картина Вселенной открылась ему, все приобрело смысл. Шум, порыв ветра, камни, грязь, грубая ругань, неожиданная гибель людей, пожары, войны, муравьиные тропы, объятия, шалости ребенка, взгляды зверей – все сложилось в Симфонию жизни. Иногда она звучала, как Гимн, иногда как Хорал.
Законом построения была ирония, ключем понимания - сочувствие и печаль. Он стал понимать язык птиц и животных, потом услышал язык деревьев и трав, язык воды, огня, земли и неба. Когда он это постиг, то почувствовал любовь к сущему, восхитился совершенством творения. Он осознал, что понят и любим. Эта любовь хранила его. Он чувствовал в себе созвучие и ощущал к себе сочувствие. Вначале, он наивно пытался понять смысл, но потом сообразил, что смысл подразумевает некие цели, а цель – это результат поступательного процесса, движения. Но жизнь не может иметь результата. Она может быть. И ее может не быть.
Поиск результата, стремление к нему лишь сокращают ее и она прекращается.
Смысл ее – радость. А какой может быть результат радости? Это чувство, а у чувств не бывает цели и результата. Только начало и конец.
       Он вдруг останавливался, чему-то улыбался, удивленно покачивая головой или был растроган и на глазах его появлялись слезы. Среди обывателей за ним закрепилась репутация человека ущербного, но тихого и безобидного. Некоторые стали его жалеть, говорили с ним терпеливо и снисходительно, дарили старые вещи. Он благодарил и брал.
Были люди относящиеся к нему с брезгливым презрением. Они не подозревали, что тем самым сокращают свой срок, срок, который дано пребывать.
Своим присутствием он испытывал окружающих на нахальство и нетерпимость: один из законов Хаоса – смирение.
Когда он понял, что не одинок и любим, он попросил себе подругу. Она не должна была быть случайной, но послана ему, суждена. Быть похожей на него, как отражение в темном озере.
Возможность этой встречи по законам больших чисел была ничтожной. Он должен был узнать ее среди бесчисленных других, понять и полюбить. Она должна была почувствовать свое предназначение для этого странного, бедного и немолодого человека. Только клоун может надеяться на столь редкий, немыслимый, гротескный случай. Улыбка надежды, разбивающая гиньоль повседневности – смысл ритуальной клоунады.
Они могли родиться в разные эпохи, могли не встретиться, могли встретиться и не узнать друг друга, могли остаться среди бесчисленных кинехронов – частиц вероятного в Хаосе. Он понимал, что сам факт его жизни уже избранность, высочайшая милость – это давало надежду. Он надеялся на чудо.
Милый друг из моего ребра…
       Он остался один. Вся шелуха обязательных отношений, ритуальных слов и регламентируемых традициями поступков – все это, с годами, отлетело.
В темной воде озера времени скрылись размытые образы гибких, молчаливых подруг, освободив место для одиночества и надежды. Он стал настраивать себя, как инструмент, чтобы струны души звучали в гармонии с гимном Вселенной. Чувствовал, что на верном пути - множество мельчайших, незаметных для непосвященного примет свидетельствовали о том, что он услышан.
Мир пластично и незримо менялся, время и пространство неслышно сдвинулись и пересеклись в мгновении назначенной для него встречи.
Он нашел ее. Она сразу поняла, что это - он. На звездных часах пробил их час, в синхронности с Симфонией Хаоса он достиг одной из высших степеней посвящения. Это созвучие потрясло его.
       - Только ты. – прошептала она. – Никто, никогда.
       Она встала с измятой постели, подошла к зеркалу и с интересом рассматривая себя, повторила:
       - Только ты.
       Вечерами он развозил пиццу, потом надо было вытаскивать из тюрьмы ее брата, ее родители сразу невзлюбили его и были категорически против, считая, что она испортила себе жизнь.
По темным улицам он мчался на старом автомобиле и улыбался – это была жизнь. Круг жизни. Ничего более. Самый щедрый из подарков.
       Через шесть лет она устала от однообразного, бедного существования и он стал замечать скептицизм и иронию в ее взглядах. Если мы такие умные, отчего мы такие бедные?
Кругом кипела яркая красочная жизнь, было множество соблазнов – тех самых за которые выгоняют из рая.