Адоня 27. Тёмная оргия

http://www.proza.ru/2015/08/28/1193

Адоня заперла двери спальни словами-запорами, - ни к чему сейчас незванные посетители, даже краешек её сознания не должен будет отвлекаться на посторонние заботы.

Теперь она явственно ощущала струение чёрных энергий вокруг Лиенты. Это было подобно тому, как если в тёплой, прогретой солнцем воде, вдруг коснётся тела холодная струя придонного родника. Холодные чёрные щупальца тянулись к Лиенте, жадно оплетали жертву. Да, Лиента жертва, это знание принесло облегчение. Не от него зло - к нему, его не сделали источником зла, не Лиента её главный противник в этом мире, значит, не с ним, а за него нужно будет бороться.

Теперь - поскорее отсечь от Лиенты щупальца чёрного спрута. Адоня призвала самые сильные защитные заклинания. Они сами собой возникали в памяти, будто не в первой ей было ими пользоваться. Она переплетала магию слова, и магию звука, и ритма, ткала из этих вензелей защитный купол над Лиентой. Когда плотность его стала осязаемой, она начертала знаки Огня и сожгла нечисть внутри купола, очистила его пространство. Подошла к кровати, склонилась над безжизненным телом.

- Лиента, друг мой, брат мой, вспомни, ты - воин. Сейчас ты должен вспомнить своё имя, своё племя. Ты - Лиента, вождь гордых лугар, а никакой ни барон Гондвик. Вспомни!

Адоня распрямилась, подняла лицо к высокому небу, которое видела сейчас сквозь все этажи и перекрытия замка, и сказала Слова Белого Воина, его заклинание перед боем.

- Вседержитель, укрепи оружие моё Милосердием. Убереги от ослепления чёрной ненавистью, не дай стать творящим зло. Свет Мудрости, да не зайдёт в гневе моём. Благослови на бой и охрани, если не несу в сердце своём греха ненависти и ожесточения.

Волна озноба колкими мурашками прокатилась по телу. Сознание сделалось ясным. Адоня ощутила в себе новое для неё состояние - готовность к бою, стальное напряжение тетивы взведённого арбалета.

Она закрыла глаза и в надвинувшуюся темноту послала маленький золотистый комочек света. Затем она сосредоточила в нём всю свою любовь к Лиенте, всю свою доброту и нежность, и мысленным усилием послала ему концентрацию мощных энергий. Будто золотая молния ударила чуть выше переносицы лугарина. Он вздрогнул, трепет мелких конвульсий пробежал по нему с головы до ног.

- Теперь ты слышишь меня, вождь лугар, - властно проговорила Адоня. - Теперь ты вспомнил!
Чётко очерченные губы Лиенты исказились болью.
- Вождь лугар, боль - не смерть. Рабство, вот смерть. Но ты не раб. Открой глаза, в твоих руках оружие. Не медли, испытай силу Золотого Меча, и ты увидишь, как уязвим твой враг!

Пальцы Лиенты дрогнули, как будто пытались сжаться в кулак.
- Да, Лиента, да! Ты сможешь! Ещё только одно усилие! Но не дай ему выбить меч! Бейся!
Лицо Лиенты искажалось мукой, ресницы трепетали, испарина осыпала лицо, тело сотрясалось дрожью - он был жив и сражался за свою жизнь.

- Великие Радетели и Заступники, чьё имя Милость, не оставьте своим милосердием. И имя вам - Сила, укрепите изнемогшего, ибо чиста душа его. И имя вам - Надежда, пусть надеждой окрепнет слабый...

Плелась вязь заклятий... Но Адоня чувствовала, как тяжёл и несвоевременен этот бой Лиенте, как мало осталось в нём жизни и самой воли жить. Слишком успешно употребило зло тот срок, что выгадало для себя.

Адоня питала лугарина собственной энергией, укрепляла его могущественными заклинаниями, которыми прежде избегала пользоваться, потому что они были опасными, как обоюдоострое лезвие. Они имели равно, как созидательную, так и разрушительную силу. Адоня нанизывала зловещие, разрушительные слова на золотой поток, который где-то оборачивался оружием в руках Лиенты. Но как трудно ей было! Как поздно!

Тем временем вокруг замка происходили странные события: в погожую летнюю ночь невесть откуда вошло ощущение опасности. Вдруг испуганно заплакали дети на половине прислуги. Матери прижимали их, укрывали собой от неведомого, но тем более страшного, потому что ясно было его присутствие - жутью дышало в спины, шевелило волосы ледяным дыханием. Мужчины сжимали оружие побелевшими пальцами, готовые защищать... но от кого? Где враг?

Непроглядным мраком заволокло замок, мгла ползла к нему, возникая из оврагов, гнилых болот, провалившихся могил и забытых склепов. Над замком громоздились тучи, клубились, ворочались с грохотом. Внутри них полыхало, но молнии странным образом не разгоняли тьму, наоборот, она становилась гуще. Молнии прицельно били в громоотводы, стремясь расплавить, испепелить их. Часовые, закалённые грохотом боев, вздрагивали и прятали головы в плечи.

Казалось, что Рёкинхольмский замок стал сосредоточием жуткой вакханалии стихий.

Хлестнул ледяной, зимний ветер. С воем, свистом, хохотом взвился между крышами и башнями; завизжали взбесившиеся флюгеры. Будто когтистая цепкая лапа терзала жёсткие стебли плюща, мочалила их о камни стен. Ветер рвал пламя факелов выворачивал их из креплений и сбрасывал вниз, лопались стёкла в фонарях, не выдерживая остервенелых шквалов. И в наступившей кромешной темноте, в вое, визге и скрежете разгорелись холодные, бегучие бледно-голубые язычки пламени. Они резвились на коньках и карнизах островерхих крыш, на водосточных трубах, на гребнях стен и углах башен. Часовые с ужасом увидели, как побежал дьявольский огонь по их шлемам. Стихия иллюминировала замок по своему вкусу.

Хлынул обвальный ливень. Ветер упругими струями хлестал в ослепшие окна, и несчастные обитатели замка поспешно задвигали их плотными ставнями, которыми пользовались лишь в зимнее ненастье; с молитвами падали на колени, уверенные, что рассвет для них уже никогда не наступит.

На мощёном камнем дворе водосливные канавы не успевали пропускать потоки воды. Она бурлила, переполняя их, перехлестывала через края, и уже камни двора скрылись под слоем воды; скоро ветер, как по озеру, гонял волны, швырял их о стены, разбивая в водяную пыль.

В отличие от других обитателей замка, кому не выпал счастливый случай этой ночью оказаться где-нибудь в другом месте, Адоня отчётливо чувствовала, что это не просто разгул стихий. Это была оргия Зла. Оно металось за окнами, рвалось в них.

http://www.proza.ru/2015/08/28/1241