Мягкий мир

 Маленькая комната была полна серебристого света, который в это время суток казался просто серым. Её облезлые обои элегантно держались на пористых стенах, как раскрытые упаковки от чайных пакетиков, и пыли в толще воздуха почти не было заметно без солнечных лучей. Было очевидно, что скоро наступит рассвет, и тогда уж эти двое заметят мириады её ворсинок, колышущиеся между потолком и полом. Они, двое молодых мужчин, весьма похожих друг на друга, сидели в двойном кресле, развёрнутом боком к столику посреди комнаты, и смотрели в стену. Один из них, более худой и угловатый, сидел совсем ровно, застряв бледным взглядом на узоре обоев. Он был окрашен в серый с оттенками фиолетового, будто где-то внутри него светилась неоновая лампа. Другой, с такой же серой кожей, но в рубашке в жёлтый и красный квадратик, был более подвижен: он осматривался по сторонам и порой даже поглядывал на своего соседа по креслу, робко переводя взгляд на подлокотник. Впрочем, надолго он на нём не задерживался и сразу соскальзывал на пол. Руки человека в жёлтой клетчатой рубашке были сложены на животе в замок. У тощего, в такой же клетчатой, но бесцветной, они лежали свободно на подлокотниках, раскинутые в стороны.

 Человек в жёлтой рубашке не знал, почему именно он ощущал себя главным в этой комнате, но мало-помалу чувствовал это всё острее. Наиболее важным, как выяснилось впоследствии, было то, что именно он ожидал Его прихода – более того, глубоко внутри был уверен в нём. Глядя на второго парня, можно было подумать, что он и знать не знает, что Он должен вскоре появиться здесь.

 Но ничто не длится вечно, и мягкая штукатурка потолка начала прогибаться, сбиваясь в центре в огромный ком. Маленькое, отчаянно молотящее руками тело медленно пробивалось сквозь неё, разгребая вязкую массу. Вот оно вырвалось одной рукой на свободу, и вскоре из потолка вниз шлёпнулась фигурка юноши с прозрачными крыльями за спиной. Он светился золотистыми лучами, и маленькие белые блёстки, искрясь, разлетались от него во все стороны. У самого пола он успел расправить крылья, быстро замахал ими и смог благодаря этому смягчить своё падение. Всё же ему пришлось пережить встречу с ковром, но удивительно, – человек в жёлтой рубашке был поражён этим – когда он упал на него, ковёр чуть прогнулся в пол и отпружинил, как будто был сделан из резины. Маленький эльф, вскрикнув «Ой!», перевернулся через голову и сел на ковре со второго раза. Потолок, между тем, затянулся, снова став ровным.

 - Кто ты? – выпалил жёлторубашечник, когда незваный гость вновь вспорхнул к люстре.

 - А то ты не знаешь, - фыркнул эльф. – Кстати, тут есть один лишний.

 Человек в жёлто-красной рубашке вздрогнул, испытав расходящуюся от груди к кончикам пальцев волну: он повернул голову и увидел, что его сосед внезапно стал светиться фиолетовым ещё сильнее. Задрожав, он будто раскалился изнутри, потрескался, а затем свет полностью погас, и он рассыпался в мелкую пыль, осевшую на кресле. Когда мужчина в яркой рубашке моргнул, то и пыль тоже исчезла.

 - Всё правильно, - проговорил юноша с крыльями. – Вот только вот что: знаешь ли ты, кто ты такой сам?

Мужчина в рубашке задумался. Странно, но потеря соседа почему-то не пробудила в нём сожаления – лишь только ощущение лёгкой непривычности.

 - Ну, меня зовут Андрей, - произнёс  он робко.

 - Не-ет, так не пойдёт, - вздохнул эльф. – Ты хотя бы знаешь о мягком мире?

 - Что? Да кто ты хоть сам-то такой?!

 - Можешь звать меня Офеол, - хихикнул эльф. – Так что, ты знаешь о мягком мире?

 - Красивое имя, - сказал Андрей. – Нет, я думаю, речи о мягком мире идти не может.

 - Почему это? – возмутился Офеол. Его маленькие чёрные глазки блестели игривым огоньком, а губы застряли в плотной улыбке, так, что казалось, что две складки на щёчках – это уже устоявшиеся морщины, хотя ему ничего не стоило разгладить их. Он был похож на бегуна перед стартом или опытного программиста, увлечённого работой; лишь только улыбка давала понять, что он настроен оптимистично.

- Потому что в этом мире нет места мягкости, - вздохнул Андрей. – Я потому и сижу здесь, что устал от того, с чем приходится сталкиваться снаружи. В этом мире нельзя ни на секунду расслабиться – ты должен всегда быть напряжённым, показывать всем, что ты чем-то занят, что у тебя есть цель, чтобы никто из них не посмел лезть к тебе.. Нужно обладать столькими умениями: хорошо играть в бильярд, разбираться в технике, водить машину, уметь сделать хотя бы пару аккордов на гитаре – всё это вызывает восхищение… Но если ты чего-то из этого не умеешь, то восхищения ты уже не вызываешь, и тогда тебя накрывает позор. Это и есть самое ужасное, потому что когда они уличат тебя в этом, то уже никогда не станут относиться к тебе нормально. Ты должен постоянно бояться, оттачивать свои умения, подгонять себя, потому что иначе обязательно чему-то разучишься.

 - Так ты стыдишься того, что ничего не умеешь? – спросил Офеол удивлённо.

 - Я не то, чтобы ничего не умею, - фыркнул Андрей. – Хотя, конечно, со многим я совсем не знаком, - добавил он тише. – Я ведь даже машину не вожу, да что там… - он вздохнул, опустив голову вниз. – Я даже забыл, как играть на гитаре! Моя гитара расстроена, и она не хочет играть. Вон, посмотри на неё, - он указал на пылившийся в углу инструмент. Офеол и впрямь даже не заметил его сразу. - Если я сунусь туда, как же я буду осмеян! Они сразу воспользуются мной, чтобы получить пищу для самоутверждения.

 - То есть, ты думаешь, что всё-таки будешь кому-то нужен? – осторожно спросил Офеол.

 - Да, но для чего? Для того, чтобы прославить другого! Прославление себя – их главная жизненная цель. А ещё – охота за противоположным полом. Она, может, для них и есть самое главное. Чем больше ты осилишь противоположного пола, тем ты круче. Если ты крут, тогда на ком угодно можешь самоутвердиться. Они всегда так счастливы, когда видят того, за счёт кого можно самоутвердиться. Нет сомнений, это жёсткий мир, и в нём нужно вести себя жёстко, не считаясь с другими. А если и творить в нём добро, то лишь для того, чтобы подняться в собственных глазах. Иначе ты будешь уничтожен во имя кого-то другого. Вот поэтому я и не хочу иметь с ним дело.

 Он устало откинулся на спинку кресла, уставив бездумный взгляд в стену. Ни одна мышца не двигалась на его сером лице: оно было похоже на системный блок, из которого вынули процессор. Офеол подумал, что, должно быть, этот тип всё-таки очень жалеет, что ничего не произвёл за сегодня.

 - Послушай, ты говоришь о том, что их всех подгоняет страх, но разве ты не испытываешь его сам? – спросил он, закружившись около его носа. Золотые блёски тут же осыпали лицо Андрея, прилипая к коже. Он невольно задвигал глазами, следя за ними. – Только он гонит тебя не в ту сторону, а в противоположную – подальше от их целей. Ты бежишь с ними по одной дорожке, но в разные стороны. Но разве кто-то сказал, что можно бежать только по ней?

 Андрей задумался. Его длинный, слегка приплюснутый нос задёргался, стряхивая сверкающие блёстки. Офеол остановился у его глаз.

 - Пойдём со мной, и я покажу тебе Мягкий мир, полный радости и ярких красок; мир, где не нужно никуда бежать, где ты каждой клеткой своего тела ощущаешь остроту и многозначительность ощущений, где ничто не способно заставить тебя испытать страх. Пойдём, и ты увидишь, как прекрасен наш мир.

 Андрей вскочил с кресла. Серая кожа на его лице окрасилась в розоватый оттенок, а глаза засверкали, почти как у самого эльфа.

 - Но как же это возможно?

 - Узнаешь, - усмехнулся Офеол. – Скоро ты поймёшь.

 - Что надо делать? - нетерпеливо спросил Андрей.

 - Ничего особенного. Просто вдохни эти блёстки… Которые я тут перед тобой рассыпаю. Вдохни их внутрь.

 - Хорошо, - выпалил Андрей и, зажмурившись, шумно втянул воздух, собирая летающие вокруг его неожиданного гостя светящиеся искорки. В носу приятно защекотало, и в какой-то момент ему захотелось чихнуть.

 - Всё, достаточно! - вскрикнул Офеол, поднимая вверх лапку. – Можешь открыть глаза.

 Андрей увидел всё ту же комнату, те же жёлтые обои с рядами пикообразных узоров, и скрипучая мебель всё так же пылилась на полу.  Сначала он подумал, что ничего не изменилось, но довольно скоро он понял, что это не так. Эта мебель… Она будто стала мягче?.. Андрей не трогал её, но чувствовал, как приятно пощекотал бы руку бархат замши, если бы он провёл по ней ладонью, как красив был бы на ней серебристый широкий след, оставляемый его рукой – будто белая шипучая волна на песчаной косе пляжа. Он вдумался ещё и вот уже чувствовал, как мнёт подушки на софах, и как они прогибаются под его рукам, словно наполнены желе. Он видел, как мебель и старые шкафы, расставленные в линию вдоль стенок, наполняются краской: насыщенный коричневый цвет, как у стволов лесных сосен, растекался по ним от краёв к центру, заменяя собой сероватый оттенок.

 - А теперь сделай шаг, и пойдём со мной наружу, - улыбнулся Офеол. Андрей шагнул к двери и поразился тому, как мягок был пол, на который опустилась его нога. Он словно прогнулся под ним, испустив во все стороны круговую волну. Андрей сначала подумал, что не удержится на таком пружинящем полу и опёрся рукой на стену, но та тоже продавилась от его руки внутрь. Обои оказались такими шершавыми – они напомнили ему крекерное печенье, которое он так любил когда-то есть с молоком. Шумно вздохнув, Андрей водил по сторонам выпученными белками глаз, изучая потрясающее разнообразие предметов, окружавших его в комнате. Вот старый пыльный телефон: Андрей никогда и не догадывался, что он так похож на чёрного жука с блестящим хитиновым панцирем. Того и гляди, поднимет надкрылья и, зажужжав, взлетит куда-то под потолок. Диски на компьютерном столике переливались тысячей фантастических красок, как плазменные лучи космических бластеров, а складки одежды на полке в одном из шкафов напомнили ему листья салата. Андрей удивлённо ходил по комнате, наслаждаясь прогибающимся под ногами ковром.

 - Удивительно, - бормотал он. – Здесь так много всего…

 - Да, в Мягком мире полно вещей, которые ты раньше не замечал, - сказал Офеол. – Или предпочёл не замечать… Самое главное, что это теперь в прошлом, и ты можешь видеть настоящий, Мягкий мир!

 - Теперь я вижу всё, - проговорил Андрей. Он восхищался тем, как плавно и красиво звучат слова, произносимые им. Надо же, как он мог не замечать, что у него такой прекрасный голос.

 - Я хочу увидеть ещё больше! – воскликнул он. – Я хочу на улицу!

 - Для этого я и пришёл к тебе, - довольно улыбнулся Офеол. – Пойдём же, скорее!

 Он вспорхнул к двери, и та машинально раскрылась, окатив Андрея плавной волной.
Они быстро прошмыгнул в прихожую и поспешил распахнуть входную дверь.

 Вспышка белого сияния ослепила его. На мгновение он даже почувствовал укол и будто бы поморщился от страха, от мысли о том, что он делает и зачем ему быть здесь. Но белый свет отступил, и он увидел широкую аллею тополей, с маленькими, как ручки тираннозавра, веточками вокруг нижней части толстых стволов и длинными, густыми наверху. Листва стремительно дрожала на ветру, испуская бесконечные блики – они были такими жёлтыми, гораздо более жёлтыми, чем раньше, когда они казались ему больше белыми. Андрей ступил на асфальт, и тот тоже оказался сделан из резины – он удобно прогибался под ним, как покрытие беговой дорожки на стадионе.

 Они пошли по лабиринту из улиц – то ли городских, а то ли не городских – дивясь великолепию красок и упругости окружающего камня. Андрей всматривался в сетку брусчатки, которая вдруг стала такой резкой, словно его зрение стало намного мощнее. Кажется, если бы сейчас перед ним была не брусчатка, а бескрайние холмы, он мог бы, прищурившись, разглядеть самого мелкого зайца в высокой траве у линии горизонта. Вот он видит, его, пикирует вниз, скрючивает когти…

 - Ты будешь смотреть на них? – прервал Офеол.

 - Да, а надо? – улыбнулся Андрей.

 - Как хочешь. В этом и есть суть! – эльф вспорхнул к насыщенно-синему небу и полетел вдоль окон в белых рамках, глазевших на него сапфировыми очами.

 Андрей, конечно, заметил потоки человеческих фигур, разбивавшиеся об него на более тонкие струи, но почему-то не испытал к ним ничего плохого. Это было странно и приятно – все они казались ему игрушечными, мультяшными персонажами, проекциями, которые сразу исчезнут, едва покинут его поле зрения. У них всех были такие длинные, тонкие ноги, и они быстро семенили ими, как будто ходячие циркули, двигаясь мимо него. Андрей невольно засмеялся от такой картины. Люди улыбались ему. Несомненно, они не представляли никакой угрозы. Они могли быть только полезны ему.

 «Интересно, а они тоже мягкие на ощупь?» - подумал Андрей. Он схватил одного прохожего за рукав и потрогал ткань шершавой толстовки цвета хаки. Да, она и вправду прогибалась под пальцами! Прохожий осторожно убрал рукав, осветив его белоснежной улыбкой.

 - Эй! – воскликнул он.

 - Ты такой упругий! – сказал Андрей.

 - Да, а ещё я могу вот так! – крикнул прохожий, и, встав на руки, пошёл к ближайшему люку. Зацепившись за него двумя ладонями, он взлетел вверх, подброшенный громким взрывом, унёсся маленькой точкой к стратосфере, а затем приземлился в той же точке. Асфальт аккуратно самортизировал его приземление: Андрей понял, что для него мир так же мягок, хотя, может быть, он сам не понимает этого.

 - Пойдём со мной, - сказал мужчина в зелёной толстовке, указывая на канализацию.

 - Зачем мне это делать? – улыбаясь, спросил Андрей.

 - Там вода! – провозгласил прохожий. – Можно увидеть водопад, и скалы, и ручьи.
«Я обожаю воду!» - подумал Андрей. – «Нужно немедленно оказаться около неё!»
Он хотел пойти смотреть, как журчат в колеях тёмного камня мягкие прохладные потоки, как пенится свода, падающая с бесконечной скалы, как вдруг Офеол вновь откуда-то возник перед его носом.

 - Эй! – строго и как-то слишком громко воскликнул он. – Пойдём дальше!

 - А куда мы идём? - спросил Андрей удивлённо.

Офеол вздохнул.

- Вот не такие вопросы ты должен сейчас задавать! – он на мгновение замолчал, сдвигая морщины на своих щеках поближе к носу. – Вообще, тебе неплохо было бы узнать про вкус мягкого мира. Ты ведь ещё не знаешь, какой он вкусный?

 - Да, кажется, я ещё не ел, - ответил Андрей и вдруг почувствовал, как он проголодался. Ух, как же он проголодался! Прямо какой-то водоворот в желудке всасывал в себя пустоту. Ну ничего, думал он, паниковать не следует – в мягком мире ведь наверняка всегда есть, что поесть…

 - Тогда пойдём в пиццерию, - махнул рукой Офеол. – Это здесь, недалеко. Сейчас ты поешь так, как никогда не ел!

 Андрей радостно побежал за ним, глядя, как стены зданий сливаются в волокнистые струи. Лучи цвета чистых канареек бежали по ним, как сигналы по проводам. Офеол оглядывался назад.

 «Почему он бежит? Разве здесь нужно бежать так быстро?» - размышлял он.

 Андрей тоже не понимал, зачем, но его не пугали недоумённые лица прохожих. Он мчался, вытянув вперёд лапы, навстречу своей цели.

 - Смотри, Офеол, - сказал он. – Здесь практически ничего не нужно делать, чтобы быть счастливым! У меня такое ощущение, что даже если я просто буду бежать и наблюдать за тем, что происходит вокруг, мне не станет хуже.

 - Да, - терпеливо согласился эльф. – В Мягком мире тебе достаточно лишь наблюдать, чтобы всё было в порядке. И не надо двигатсья так активно. Ты вспотеешь.

 - Это же совсем, как…

 - Как в детстве, - заключил Офеол. Он увидел заветную вывеску, на которой внутри цветастого аппетитного овала мигали красно-синие буквы «PIZZA». «Это то, что ему сейчас нужно,» - подумал он.

 Они вошли в украшенный красной аркой вход и остановились в очереди у лавки. Солнечные диски пиццы аппетитно текли своими сырами, улыбаясь им полукружиями салями и серо-чёрными шампиньонами. Над прилавком повис тёплый, густой аромат наслаждения.

 - Какую выберешь? – спросил Офеол. – Вот «капричоса» за четыре пятьдесят… А та, с салями - за три восемьдесят.

 - «Маргариту», что полностью покрыта сыром, – сказал Андрей. – На другое у нас нет денег.

 Они заказали «Маргариту» и усатый повар, повисев немного над духовкой, извлёк для них наружу это красно-жёлтое чудо. Андрей выпучил глаза, наблюдая, как струйки жара поднимаются завитками от её мягкой сырной шляпки. Сочный кетчуп просвечивал в разрывах между сыром, ещё не застывшим и не спёкшимся в плотную массу, и Андрей вдыхал его острый запах, предвкушая каждое мгновение, которое он будет смаковать своё блюдо. Строго говоря, им подали не целую пиццу, а только один кусок, но он был достаточно большой, чтобы Андрей сразу понял, что насытится им полностью.

 - Пойдём, присядем вон туда, - сказал он Офеолу. – В углу есть полностью свободный столик.

 Офеол выждал секунду, но молчаливо полетел вслед за ним. Андрей сел за столик на двоих, ограждённый с трёх сторон вертикальной стойкой. Коричневые абажуры освещали место приятным лёгким светом.

 - А ты не будешь? – удивлённо спросил Андрей, увидев, что Офеол даже не отодвигает для себя стул.

 - О, что ты, мне это не требуется! – усмехнулся он. – Главное, чтобы ты попробовал.

 Андрей жадно схватился за хрустящую корочку и начал есть. «Маргарита» была божественна. Трудно описать, с каким непостижимым наслаждением он растягивал процесс поедания её. Он отрывал зубами мелкие кусочки и подолгу пережёвывал каждый из них, чувствуя, как сыр тает у него во рту, а кетчуп впитывается в язык. Он мычал, подёргивая головой, и по телу расходились тёплые электрические волны. Офеол наблюдал за ним, изредка моргая глазами. Он выглядел всё более задумчиво, хотя молодое лицо его никак не выражало грусть.

 - О, боже! Это должно длиться вечно! – простонал Андрей. Он съел уже так много, а пицца, казалось, всё не уменьшалась, и впереди было ещё полно сыра, кетчупа и сытного теста, такого мягкого сверху и ломкого внизу. Андрей ел, растягивая сыр в длинные струны и отрывая их, подобно африканскому льву, разрывающему пойманную антилопу.

 - Ммм, какое чудо! – воскликнул он. – Я бы никогда не подумал, что пицца – это такое чудо!

 - Это правда, если ты так считаешь, - произнёс Офеол. – Если хочешь, мы сейчас ещё попробуем мясо, и грибной суп, а потом печенье…

 - Какое печенье! – хохотнул Андрей. – Пицца – это то, с чем ничто не сравнится. Пицца должна быть в середине Земли. Пицца греет Галактику, все солнечные системы – вращаются вокруг неё!

 Офеол настороженно опустился на стол, не сводя с него глаз. Теперь он выглядел вполне себе озадаченно. Да, пожалуй, можно было сказать, что он о чём-то задумался.

 «Боже,» - сказал он про себя. – «Неужели он правда так думает?..»

 - …Пицца – это пища богов. Это… Пицща богов! – Андрей захохотал с набитым ртом. – Я хочу видеть пиццу, я хочу есть пиццу, я хочу… Жить в пицце!

 Расплывшись в мягкой улыбке, он вдруг нырнул в недоеденный кусок – голова сразу скрылась в тёплой жёлтой массе.  Вслед за головой внутрь втянулась шея, и вот он, вздыбившись над куском, заворочал ногами, стремясь как можно глубже проникнуть в плотные слои аппетита внутри него.

 - Нет! – закричал Офеол.  – Это же только первое…

 Не слыша его, Андрей сделал волнообразное движение животом и полностью исчез в сыре. Дыра на месте него затянулась с шипучим звуком.

 - Боже, чёрт возьми, - возмущался Офеол. – Ну что, мне опять туда лезть?!

 Он вспорхнул к куску, от которого оставалась ещё целая половина, но не стал есть его, хоть он и оглушал его своим ароматом. Эльф сложил свои крылья и спикировал в сыр, ворвавшись в него, как торпеда.

 Вокруг было очень вязко и жёлто. Быстро моргая, чтобы не позволить сыру затечь в глаза, он разгребал эту жижу руками, продираясь всё ниже и ниже. Должно быть, сейчас его напору позавидовали бы все путешественники к центру Земли. Вскоре сыр закончился, и на смену ему пришёл кетчуп – он так неприятно щипал кожу… Офеол набрался терпения, чтобы перебороть исходивший от него жар. Он вгрызся в твёрдое тесто, прокапывал себе путь всё ниже, ниже, и вот почувствовал, как вокруг него растекается пыльным запахом серая жижа штукатурки. Он не должен был оставаться здесь долго, если не хотел застрять! Офеол отчаянно задвигал телом, прокапывая себе путь к свободе, он был так близко… Да, вот уже он чувствует, как под ним прогибается пол…

 Он пробил в тонкой оболочке дыру и тут же вылетел через неё, понесясь через воздух. Впереди замаячил ковёр – наверняка такой жёсткий!.. Он успел расправить крылья и смягчить падение, но всё же не избежал столкновения с этим проклятым ковром.

 Поднявшись к люстре, он огляделся.  Маленькая комната была залита серебристым светом – тусклым, но зато в нём не было заметно пыль. Потолок над ним стянулся в ровную гладь.

 Внизу на двойном кресле сидели двое. Андрей светился изнутри слабым неоновым огоньком. Второй, весьма похожий на него, испуганно поднял вверх глаза.

 - Кто ты? – спросил он, ослепляя жёлтыми и красными квадратами на своей рубашке.

 - А то ты не знаешь, - вздохнул Офеол. – Кстати, тут есть один лишний…