И в сером проснётся сталь...

Слякотный звук кастаньетами отбивает ритм. Намокшие травы, раньше времени встречающие осень, беззвучно охают и ахают, бьют по ногам да негодующе мотают зелёными косами. Время осталось жить только в бегущем теле - всё остальное зыбко, рассыпчато и туманно.
      Девочка резко подскакивает, когда замечает на пути извивающийся древесный корень. Разум, как в замедленной съёмке, перебирает в воздухе ногами, а после заставляет их вобрать в себя тяжесть всего тела. "Сердцу не совладать со своим ритмом..." - В назидании нашёптывают берёзки, оказавшиеся рядом, и дитя послушно начинает сбавлять темп бега.
      Почему она бежит? Почему на лице периодически царит выражение беспричинной злости? Такое можно наблюдать в моменты прихода радости - явившегося точно по расписанию факта и от того, наверно, ставшего оскорблением.
      Когда, наконец, девочка останавливается - перед этим ещё раскачиваясь из стороны в сторону, вдавливая в грязь зелень - то несдержанно сгибается пополам и хватается руками за голову. В горле застревает крик, на который ребёнок срывается, стоит только вновь выпрямиться.
      Протяжно. Дико. До ноющих ощущений в голосовых связках.
      Бесцветные пряди прилипли к вспотевшему лбу и щекам. Тяжело выдыхая - и всхлипывая? - юная особа рваными движениями оттягивает шарф из колючего трикотажа, стягивает с рук драные на указательным пальце правой руки перчатки. Ей хочется в полной мере ощутить осенний холод, да только не решается девочка снять ещё и испачкавшуюся куртку, висящую на ней мешком.
      Слух улавливает тишину. Девочка закрывает глаза, продолжая дышать ртом и наслаждаясь своим новым местонахождением - на полностью открытом пространстве, коих много за трассами, достаточно пройти цепочку защищающих урожай деревьев. Такие участки всегда молнией проносятся мимо поездов и автомобилей, а жители предельно развитых городов нередко удивляются, когда видят, как какая-нибудь колыгама, грузно подскакивая на кочках и объезжая дорожные ямы, стремительно уносится вдаль, перпендикулярно квадратам колосьев и цветочных пучков. Будто там есть жильё. Будто там кто-то есть...
      Тут нечто колоссально тяжёлое падает прямо у тонких ножек в почерневших кроссовках. Дитя снова кричит, но теперь уже по причине искреннего испуга; слишком резко пятится назад, из-за чего падает на лопатки, выронив и перчатки, и мешочек с печеньем - вот уж предусмотрительность - который покоился во внешнем кармане куртки. Дрожь ещё расходится по толще земли, когда ребёнок бешено отползает и до сих пор не успевает понять, что же перед всем его существом такое предстало.
      Вскоре, когда всё вновь окончательно стихло, зрение сфокусировалось. И волна неподдельного страха накатила, подобно бурану.
      Две пары выразительных глаз с толикой серебряной насыпи обращаются то ли настороженно, то ли с интересом учёного. Две пары огромных глаз... Совсем близко громоздкие конские ноздри, выпрыскивающие облачка жгучего пара. А кругом: чешуя, колючки, рельефы костей, колья на скулах и надбровных дугах! Одна когтистая пятипалая лапа выдвинута вперёд, остальные три ещё продолжают своё плавное движение, и им подчиняется гигантское тело...
      Мысли пускаются в пляс, но каждая косточка и сустав коченеют. Пока таинственный зверь размещается, девочка успевает бросить взгляд на песочную сладость. При этом сама не понимает, а причём здесь печенье: не выстраивается логическая цепочка даже возможного совпадения "чудовище-запах-мясо".
      Наверно, дело в том, что не чудовище перед ребёнком вовсе. Это осознаётся не сразу, но приходит с демонстративным фактом - зверь не нападает. Он вообще не совершает пагубных действий в чужой адрес; лишь только на мгновение склонил голову на бок да оттянул её назад, благодаря чему стало видно мощную выделанную шею с тысячей перламутровых бусинок-росинок.
- Кто ты?.. - Девичий голос звучит слабо, что его обладательнице тут же не нравится. Она встряхивает головой, разбрасывая по плечам не расчёсанные космы, и быстро добавляет, пока храбрость опять не ушла в пятки: - ведь ты же кто-то? Кем-то являешься?
      Малышка готова была поклясться, что в очах, которых ещё свет людской цивилизации не видывал, заиграли насмешливые нотки. Неужели, она сумела позабавить чуждое её миру создание?!
- Меня Маша зовут! - Воскликнула девочка, вскинула руку и растопырила пальцы. Мгновенно ситуация обрисовалась в нелепую клоунаду. А в кои-то веки сформировавшийся во что-то целостное поток мыслей только прибавлял смеху происходящему: "Хоть бы не куснул, хоть бы не куснул..."
      Зря боялась: вместо показа клыков, зверь мягко подался вперёд и, едва-едва касаясь сухой плоскостью носа детской кожи, обнюхал протянутую для рукопожатия ладонь. Разум... Существо действительно оказалось разумно, раз после рассмотрения чужой кисти обратило внимание на свою. Маша проследила за действом и таки не сдержала смешок - да в этой лапище сотни таких же, как у девочки, рук поместятся!
      Теперь новый знакомый виделся в совершенно ином свете. Кое-как поднявшись и стряхнув с одежды кусочки примятой, раздавленной травы, дитя начала неторопливо обходить зверя, где-то глубоко внутри себя ощущая вибрацию доселе невиданного восторга. Крылья! У животного были огромные крылья! Тоже приличествующие серой гамме чешуек и дождливого дня, но в каждой прожилке, проступающей из-под толщи будто бы нежной, шёлковой кожи, таилась своя индивидуальная гамма.
- Я знаю! Я... Я читала! - Чуть ли не подпрыгивая на месте, защебетала Маша, заставляя молчаливого собеседника изогнуть шею в попытке обернуться, - дракон! «Ритуал», «Тёмный Властелин Деркхольма», «Магия в скорлупе», «Эрагон» - я всё это читала, и там везде был ты! То есть, твои сородичи. Или просто тебе подобные... - У девочки так перехватило дыхание, что она стала проглатывать последние звуки слов. Но продолжать что-либо говорить не имело смысла - перед ней в самом деле восседал настоящий дракон из рода драконьих, предмет воображения сказочников и фантастов, но никак не часть реальности. До сего момента.
      Человек и дракон как будто только-только вспомнили, где же находятся, когда над их головами грянул гром. Новая порция дождя обещала выпасть не скоро, но тучи стремительно сближались друг с другом; одна масса наползала на соседнюю, и вместе они воздвигали недосягаемые и неповторимые скалы; яркие просветы играли на округлых контурах, но пока ни одно солнечное копьё не могло пробиться сквозь агрессивную толщу.
      Маша, до сего момента во всю ширь своих глаз наблюдавшая за созданием всей этой красоты, ощутила нетерпеливый толчок. Это дракон носом задел её плечо, после чего вернулся в изначальное положение и проскользнул немного назад, дабы девочка оказалась перед мышцами передних конечностей. Ещё не до конца понимая, чего от неё хотят, дитя наблюдала, как зверь сначала присаживается, потом сильно изгибает спину и поднимает таз, так что длинный хвост - божечки, какой колоссальной мощи хвост, нашпингованный десятком шипов! - ударяет по земле, извивается. В закромах загривка с пестреющими на нём маленькими гребнями, линии которых протянулись вдоль всего тела, располагались шипы меньших размеров и более матовая шерстистая чешуя - место, на котором впору восседать какому-нибудь сказочному всаднику. Теперь уж девочке не нужны особые разъяснения - ей предлагали взлететь, пока ещё ветер в поле не вошёл в полную силу.
      Взоры встретились. Никто и не думал уговаривать совершить рискованный поступок, никто не старался. Просто...
      Почему она бежала? Почему на лице периодически царило выражение беспричинной злости? Просто пусть даст ответы на эти вопросы, и тогда всё развеется, как очередной приятный сон.
      Но нет... Нет! Маша еле-еле взбирается на предложенное ей место. Теперь дышит носом, периодически резко пропуская через ноздри тугой воздух. Кажется, что лёгкие переполнены им до отказа сердца - маленькому существу с таким не справиться. Дрожащие ладони хватаются за первые попавшиеся костяные выступы, коленки кое-как вдавливаются в до странного податливую плоскость. А гром вдалеке всё поёт и поёт, разбавляя своим голосом спокойствие, напоминая о том, как ребёнок из дома мчался, прихватив мешочек печенья...
      Вскоре и печенье оказалось забыто, и перчатки. И выроненная шапочка с красующимися на ней остатками страз. Теперь сила и мощь зверя воспринимается в полной мере, что снова приводит к испугу: тот раскрывает крылья, полы которых выпускают из себя по семь когтей, поводит плечами, взрывает задними лапами почву, собирая её в кулаки скрюченных пальцев. Грудная мышца движется ходуном, а под ней стремительно пускается в гонку со временем кровь.
      Очередной удар небесных барабанов, и дракон взмывает ввысь. Маша мигом жмурит глаза и близко-близко прижимается к загривку, от которого исходит просто невыразимое тепло. Словно весь организм, это одна сплошная паровая машина. Крылья мощными взмахами заставляют дракона пробивать невидимые воздушные преграды с удвоенным ритмом. Хвост хлыстом извивается позади, бьёт первые газообразные сгустки, попадающиеся то там, то сям. Уши закладывает от такого - прежде не испытываемого - давления, и девочка буквально впивается пальчиками в белый шершавый костный покров.
      И вот... Всё замирает. И новую порцию зубодробящей тишины рассеивает неистовый рёв фантастического зверя. Это заставляет ребёнка боязливо приподнять напряжённые веки и медленно разогнуть занывшую спину.
      Ещё не долетевший до земли дождь бьёт по лицу, но дитя отчего-то глупо, открыто и карикатурно улыбается. Маша никогда не летала на самолёте и поэтому даже представить себе не могла, что над планетой каждый день раскидывается настолько головокружительная цепочка стихийных лабиринтов. Она всё ещё боялась, но вместе с этим жаждала пуститься в пляс.
      Теперь ей предстояло держаться крепче, срываясь на звонкое "ух!". Дракон понёсся в самую гущу скоплений туч, где каждая стена будто из платины, а каждый изгиб словно высечен руками сурового мастера-скульптора. Машу несли с огромной скоростью мимо мраморных колонн; сквозь виляющие тоннели; через крохотные полянки нежного пуха. Холод пробивал солнечное сплетение, но большое существо дарило более маленькому возможность свободно дышать своей горячностью.
      Тут сказочное создание резко пикировало вниз, стрелой помчавшись к невидимой сейчас твердыне. Держа тело точно в вертикальном положении, дракон закружился, завертелся, прижал крылья к бокам и захлопнул пасть. Казалось, что на этом сложном приземлении всё и завершится, но нет: в очередной раз издав громогласный рык, зверь изогнул шею и раскрылся, вернувшись в горизонтальную позицию, однако двигаясь, аки волна. Все чешуйки также не были статичны, подчиняясь работе мышц и скелета: свет играл на их гладкой поверхности, то заставляя дракона сливаться с окружающей грозовой обстановкой, то выделяться на фоне дикого контраста. И правда, серая гамма становилась всё богаче. Маша заметила это, когда снова осмелилась открыть глаза. Жёлтое вплеталось в сизый и пепельный, ультрамарин прятался в закромах теней, изумруд миражами мигал то под одним облаком, то под другим, а нежно-голубой мог отыскаться даже на самых, казалось бы, пугающих нависающих поверхностях.
- Мы можем подняться выше?! - Прокричала девочка, уже чуть ли не лежа на драконе в попытке дотянуться до чужого слуха. Борей плясал на губах и ресницах. Каждый сустав сковала неприятная судорога. Но малышке хотелось получить больше впечатлений. Если уж она согласилась лететь!.. Или всё крылось под слоем находки ответа? Быть может, над уровнем облачных скал живёт тот самый ответ?
      Почему она бежала? Почему...
      Вторая попытка задать вопрос оказалась необязательной - до дракона дошёл чужой зов. Не на уровне слуха, так на периферии души. И он воспарил ещё выше, беря настолько буйный характер полёта, что ещё чуть-чуть и его попутчица свалится в пропасть.
      Но нет... Она заливалась смехом. Мимо молчаливой чередой ластились тучи, ещё более тёмные, чем ранее. И нечто изумительное стояло на фоне - кусочки кристально-чистого азура выси, гладкой, как стекло, до сих пор далёкой...
      Маша ненароком глянула в бок. На мгновение шум, создаваемый ею, угас. В тени и свете, в тяжёлой вате ребёнку мерещились таинственные, но теперь знакомые силуэты, и мановение их органических механизмов, и ленты выпускаемого из клыкастых пастей пламени. Можно ли в нынешнем положении верить разыгравшемуся воображению?
      Чёткие образы теряются перед хлынувшими потоками цвета. Девочка и дракон оказались в эпицентре водяного буйства, где половина капель обращается в лёд и жадно цепляется за складки кожи. Однако солнцу уже нашлось здесь место - почти как свету в конце пути, о котором так много говорят самые пугливые. Но этот свет... Прекрасен.
"Ещё чуть-чуть... Ещё рывок..." - Повторяется вновь и вновь в голове молитва. Ручки заметно соскальзывают с шипов, но страшно отлепить озябшие пальцы, чтобы заново крепче ухватиться - лучше уж заставить кисти вернуться обратно вниз. Чем ближе заветный выход на иную поверхность, тем сильнее чувствуется симбиоз двух существ, ведь Маша снова готова поклясться, что её новый друг пребывает в идентичном напряжении.
      Теперь перед ними чёткий, но искажённый тупыми углами зияющий голубизной круг. "Ещё рывок. Ещё чуть-чуть!.."
      Хлопки крыльев над головой разносят эхо не хуже мелодии какой-нибудь молнии. А атмосфера окружения всё чернеет и чернеет...


      Позади оставлены ливни. Где-то внизу беснуются бури. Человек и дракон всё ещё среди царства облаков, только сейчас над них головами раскинулся иной потолок - с мягкими белёсыми разводами, ярко-синими и ярко-оранжевыми закатными переходами. А впереди - ослепительный диск, на который нельзя взирать долго и непрерывно, не испытывая жжение на влажной поверхности "яблок".
      Но Маша старается смотреть. Сидит ровно, спокойно устроив руки на покатых коленках, снова распахнула уста, усердно работая горлом. Вбирая в себя незнакомое, пока летающий зверь держится горделиво и сдержанно в новом пространстве. В новой реальности.
- Ты тут живёшь? - Полу-шёпотом вопрошает девочка, слегка наклоняется вперёд и ласково гладит сверкающие всеми цветами радуги, но при этом не теряющие своей металлической палитры, чешуйки. Дракон, как всегда, остаётся в безмолвии, но по всему его телу проносится волна лёгкой дрожи, а затем, откуда-то из самой глубины, доносится благоволительное мурлыканье.
- Здесь очень красиво, - добавляет Маша скорее для самой себя, нежели для собеседника. Она старается запомнить открывшуюся композицию; вобрать величественность и грацию в статике; запомнить каждую облачную ступень, башню, балкон и парящую стену, будто созданную из кусочков витража.
      И она пытается смотреть на солнце. Шар, позволяющий видеть не только то, насколько девочка испачкалась в своей попытке от чего-то сбежать. Он просто...
      Просто...
      Всё проясняет.
- Спасибо, - шепчет ребёнок, закрывая глаза и укладывая между шипов свою нерадивую, но смышлёную голову.
      Машу убаюкивает новый опасно-будоражащий клич дракона.