Быть мужиком 2009

Дракон круто заложил влево, описав в воздухе ровный полукруг, почти касаясь иссиня-черным брюхом острых верхушек окрестных, покрытых разноцветной накипью лишайника камней. Грохот тяжелых крыльев плыл над ущельем, сливаясь с натруженным дыханием зверя. Где-то высоко в голубом небе плыли белесые разводы облаков, на фоне которых огромная летящая по дуге туша казалась еще больше, а её изрезанные чешуей и многочисленными рогоподобными шипами контуры – еще более угрожающими.

Рауд сплюнул под ноги и удобнее перехватил зажатое в руках копье. Дома оно казалось куда опаснее, чем теперь, на месте: длинная, в человеческий рост оглобля с острым наконечником из вороненой стали выглядела убого, напоминая изысканную великанскую зубочистку. Где-то под боком, на спущенной до колена перевязи болтался меч, но хоть сколько-нибудь значимой помощи в предстоящем бою от него ждать не стоило. Хорошо было бы, если Рауд продержался бы хоть несколько секунд – тогда можно было бы рассчитывать на достойно сложенную о нем балладу или хотя бы поэму.

Ущелье было достаточно широким, чтобы тварь смогла спуститься  и разобраться с ним при помощи когтей и зубов, но вот снизойдёт ли она до подобной банальщины, обладатель рыцарских шпор не знал наверняка. Вполне вероятно, что зверь здраво рассудит, что спалить человека гораздо легче, чем утруждать себя его расчленением. Рассчитывать приходилось на чудо. И не абы какое абстрактную случайность, а настоящее чудо, сопоставимое с деяниями всех возможных святых.

Тварь тем временем разворачивалась, заходя на трясущуюся от всё накатывающего, словно приливные волны страха, цель. Острая морда и хлопающие кожистые перепонки крыльев неслись меж двух скал, вея смертью и вековым ужасом. Не живое существо – сгусток тьмы, грозовая туча, готовая пролиться бурным ливнем. Камни и пыль, сносимые чудовищем со своих мест гулко катились вниз, оставляя в весеннем воздухе дымные, цвета сухой глины следы.

Рыцарь невольно сделал шаг назад. Он буквально видел, как к нему на всех парах, неумолимо движется его гибель – удивительно скоротечная и глупая, спровоцированная его так и не задушенным желанием быть лучше прочих. Быть героем. Тем самым героем, что спасает девиц и убивает древних ящеров с веселой ухмылкой на лице и дьявольски-смиренным огнём в глазах. Теперь всё это здесь, под боком, но вот сохранит ли его лицо способность улыбаться после этого боя? Точнее, будет ли вообще у него лицо?

Дракон несся вперед, с чуть приоткрытой пастью, всё сокращая и сокращая расстояние между ними. Руки сделались холодными и скользкими, но всё еще послушно сжимали почти бесполезное оружие. Мысли превратились в спутанный ужасом комок. Еще пара секунд и разверзшийся адский зев изрыгнет фонтан пламени, мигом способный превратить в уютную чёрную прогалину целый сосновый бор, со всем населяющим его зверьем. Не выдержав, рыцарь рухнул на землю, стараясь вжаться в неё как можно сильнее и не попасть под первую атаку противника. Толстая, в три слоя кольчуга противно заскрежетала по камню, врезаясь под ребра и царапая бока.

Надежды оправдались – то ли дракон не ожидал подобного, то ли просто не усел сменить направление. Или же от рождения попросту не отличался метким глазом. Целая волна огня прошлась над головой Рауда, превращая и без того короткие рыжие волосы в огарки и полосуя сухую землю на несколько метров позади него. Воздух стал спертым и жгучим, словно в кузнице. Издав негодующий рык, тварь пошла на второй заход, на минуту исчезнув за скальной грядой. За это время ошарашенный Рауд поднялся на свои ватные ноги и изготовился снова провернуть подобный трюк, особо, однако, на повторение ситуации не надеясь.

Дракон был молод, это было понятно уже хотя бы потому, что бой еще продолжался – матерый ящер, не имея настроения позабавить себя игрой с живой жертвой, просто выжег бы всё ущелье от начала до конца, не заботясь о красоте момента и эстетском чувстве. Этот же, по-видимому, еще не набрал достаточной массы и опыта, чтобы проводить подобные мероприятия. Таким образом, у Рауда появлялся небольшой шанс – мизерный, невесомый, но всё же шанс.

Когда чудище, сопя и выдыхая клубы отдающего чем-то несвежим дыма, снова возникло из-за скал, он уже примерно знал, что нужно делать – попытаться заставить тварь сесть на землю. Плащ, покрытый пылью и гарью, рыцарь снял и швырнул в сторону – тряпка начинала стеснять движения, волочась за ним и цепляясь за мелкие острые камешки. Страх буквально пропитывал всю тщедушную тушку рыцаря, но отчего-то руки и ноги его всё еще слушались, готовые, пусть и с запозданием выполнять его приказы.

Дракон летел еще ниже и гораздо ближе к краю, почти касаясь подогнутыми когтистыми лапами дна ущелья. Воздух – пыльный, сухой - метался туда-сюда, повторяя направление росчерков чёрных, отдающих полированной сталью крыльев. Хищная морда с плошками  янтарных глаз и полуоткрытым провалом пасти смотрела прямо на Рауда.

Тот стоял на месте, сжимая до треска в суставах копье и дожидаясь, пока ящер сделает свой ход. Если после этого хода он, Рауд, выживет, можно будет немного подумать и о контратаке.

Дракон снова облил ущелье огнем, специально даже довернув голову в сторону цели, стараясь спалить её раз и навсегда. Но не тут-то было. Рыцарь прокатился по земле, поднимая столб едкой пыли и двигаясь буквально навстречу смертельному дыханию зверя. На долю мгновения он оказался под брюхом еще не успевшей толком набрать высоту для нового захода твари и, не смотря на лежачее положение и многочисленные ушибы, попытался уколоть зверюгу копьем. Наконечник скользнул по чешуе, высекая снопы искр и, попав в зазор между двумя оказавшимися слишком далеко друг от друга роговыми чешуйками, наткнулся на что-то мягкое. Тварь рявкнула, скорее от обиды, чем от боли и взмыла вверх, почти вертикально.

Рауд ошалело уставился на оружие: чёрная, резко и отчетливо пахнущая кислым кровь стекала по древку, дымясь и исходя пузырями. Острие вошло на какую-то ладонь – не рана, а царапина для подобной зверушки.

Рыцарю сразу вспомнился его дядя, уверявший, что хорошее, годное оружие для борьбы с «бичом рода людского» - это длинное, подогнанное под руку хозяина копье. Ведь именно таким дрыном, по его заверениям, можно достать зверя в самую незащищенную часть тела – брюхо и грудь. Однако сейчас, основательно извалянный в пыли и воняющий паленым племянник  начинал подозревать, что его родственник и дракона-то в своей жизни не видел никогда. Разве что только на картинках.

Как бы там ни было, негодовать ему долго не пришлось.

Воздух разрезал свист. Рауд рывком поднял голову и поджилки у него затряслись пуще прежнего. Пропавший в вышине дракон теперь летел к земле, под тем же прямым углом, плотно сложив крылья, как охотничий сокол. Следом за мчащейся тушей змеился, то и дело пропадая из виду длинный шипастый хвост. Из распахнутой настежь пасти зверя валил дым.

Рауд заметался из стороны в сторону, не отрывая глаз от падающей прямо на него зверюги. Затем поглядел вокруг, разыскивая хоть какое-нибудь укрытие. Всё снова зависело от его расторопности.

За несколько метров до земли дракон расправил крылья и чуть замедлив стремительный полёт изрыгнул пламя, разбившееся о каменную крошку вспышкой ярких рыжих брызг. Слышно было, как трещат от нестерпимого жара камни, превращаясь в ровное стеклянное месиво. Рыцарь ожидал именно чего-то подобного и поэтому заблаговременно скрылся за крупным обломком скалы. Краем глаза тварь заметила это и полыхнула огнём снова, стараясь еще находясь в воздухе задеть противника, но массивный камень в меру надежно защищал Рауда. Пока защищал.

Дракон, немного не совладав с собственными габаритами, шлепнулся на землю, и по-чудному выставив лапы в разные стороны, резким движением хвоста ударил по укрытию рыцаря. Полетело крошево, больше напоминающее настоящий град, состоящее из осколков всех возможных длин и размеров. От удара Рауд как подкошенный грохнулся на землю, выпустив на мгновение из рук копье. Ситуация становилась безвыходной - сейчас, сидя в раскоряку перед огромной разъяренной тварью и глядя ей в глаза, он был беззащитен, как младенец. А дракон, пользуясь случаем, решил довести начатое дело до конца и, громыхая чешуей прыгнул вперед, норовя в один присест проглотить опешившего рыцаря. Мелькнула перед самым лицом раскрытая пасть, утыканная двумя ровными рядами острых белых зубов. Где-то между ними можно было даже разглядеть ошметки того, чем в последний раз питался зверь и, судя по застрявшему между парой задних зубов копыту со смятой подковой, это был чей-то конь.

Каким-то образом Рауд отскочил в сторону, нелепо размахивая пустыми руками. Адские зубы клацнули где-то совсем рядом, захватывая многократно прожаренный огненным дыханием воздух. Смерть буквально глазела на него, глазела с нескрываемым удовольствием и вожделением, и единственной мыслью, всецело завладевшей рыжей башкой Рауда была мысль о стремительном бегстве. В любую сторону, лишь бы подальше от всё надвигающейся на него погибели.

Дракон, видя его телодвижения, подался вперед, стараясь своей тушей придавить улепетывающего от него рыцаря. Теперь для него это был уже не противник, а жертва, которую надо было догнать. И сожрать. Или расчленить и потом сожрать. Широкие возможности дракона, по-видимому, никак ему не мешали жить нормальной полной жизнью.

От удара перехватило дыхание и Рауд оказался прижат к отвесной скальной стене. В груди что-то громко хрустнуло, а левое плечо стал раздирать нестерпимый колющий зуд. Он попытался подняться, но в туже секунду его накрыла четырехпалая лапа, окончательно пригвоздив к скале. Когти длинной с руку впились в камень, расщепив его рядами тонких трещин, распустившихся во всех направлениях, словно ядовитый плющ. Дракон нагнул голову и с мгновение пялился на распластанную перед ним, бледную как покойник, жертву. В огромных глазах, стянутых в узкие щелочки расцвело что-то вроде ехидства. В любую минуту зверь мог расплющить Рауда и никакие купленные за бешеные отцовские деньги  и сплетенные гномами кольчуги не уберегли бы его бренное тело от состояния мелкой истекающей кровью котлеты. Хотя вполне возможно, что в подобной ситуации именно кольчуга и пережила бы своего хозяина. Гномий клан Кульманов знал, как нужно обрабатывать руду.

Ожидание смерти растянулось и Рауд стал приходить в себя. Отчасти этому способствовала боль, отчасти – лихорадочно скачущие под сводом черепа мысли о сохранении собственной жизни, сметающие и запихивающие куда-то в глубины сознания всякий неуместный теперь страх. Нужно было как-то выживать.

Пользуясь тем, что дракон упивается собственным превосходством, почти обездвиженный рыцарь потянулся правой рукой к короткому мечу, о котором умудрился забыть с того самого момента, как увидел своего врага. Сталь выскользнула из ножен.  С трудом выудив его из под навалившейся на него драконьей конечности, рыцарь ткнул острием меча в основание когтя. Оружие ухнуло на всю свою длину в мягкую плоть, плотно угнездившись между когтем и подходящей к нему чешуйкой, оставив на поверхности только рукоять и изогнутую гарду. Брызнула кровь, заливая Рауда с ног до головы и нестерпимо обжигая ему глаза и кожу.

Дракон взвыл и встал на задние лапы, словно свечащий конь, крылья разошлись в разные стороны, швыряя в лицо полуслепому, орущему от боли рыцарю целые горсти пыли. Всё ущелье дрожало от грохота и яростного, полного негодования стона – было понятно, что тварь отнюдь не в восторге от произошедшего.

Пользуясь кратковременной передышкой, Рауд, почти не различая ничего перед собой, каким-то образом отполз от скалы и нащупал руками копьё, выроненное несколько минут назад. Древко было целым и всё также послушно и удобно лежало теперь в его исцарапанных руках.

Бой нужно было заканчивать.

Неизвестно, как ему пришла в голову эта мысль – может, всплыли воспоминания об услышанных в дремучем детстве сказаниях о героях или, Рауд внезапно научился верить в чудо, но девятнадцатилетний носитель рыцарского титула сделал то, что сделал. Развернувшись к тому месту, где миг назад был буквально распят, он вогнал оружие в самую толстую трещину и, что было сил, принялся вращать в ней копье. Послышался хруст и глухой треск, сначала тихий, но затем все более и более отчетливый, идущий откуда-то из самой глубины скальной породы.

Дракону тем временем полегчало – он уже мог действовать, не взирая на боль и переполняющее его чувство уязвленной гордости. Снова рявкнув, куда злее и громче чем раньше, он изготовился броситься на Рауда и раздавить его окончательно, без всяких игр и прелюдий. Наклонив голову, зверь понесся вперед, разметывая широко расставленными лапами попадающиеся на его пути камни. Хвост колотил по земле. Казалось, ещё мгновение и огромная чешуйчатая башка окончательно и бесповоротно впечатает занятого бесполезной работой рыцаря в скалу.

Рауд был не только почти слеп, но и достаточно безумен.

По сему, заслышав творящееся у него за спиной, он развернулся к нападающей твари  и выставил вперед копье, готовясь принять на него пылающего яростью зверя. Чешуя, не чешуя, но на такой скорости сталь вошла бы достаточно глубоко, чтобы нанести ему серьезную рану.

Дракон раззявил пасть, глаза загорелись предвкушением скорого убийства, но….

В самый последний момент, когда жаркое и смрадное дыхание дракона уже щекотало его ноздри, Рауд держа перед собой верную оглоблю бросился ему под мельтешащие лапы.  Передняя откинула его назад, прокатив лицом по земле, а задние, раздавив или поломав какую-то кость в правой ноге, вышвырнули на середину ущелья. Истекая  кровью, рыцарь лежал неподвижно. Копье, сломанное пополам, валялось где-то неподалёку, поблескивая окровавленным наконечником.

Дракон победоносно взвыл, но то, что произошло далее, заставило его захлопнуть пасть, чтобы не лишиться всех передних зубов. Разогнанная до неприличных скоростей туша не смогла остановиться и, чтобы хоть как-то замедлить движение и не упечататься в скалу, зверь попытался проехаться на брюхе и расставить в разные стороны крылья, но всё это было уже бесполезно. С неимоверным грохотом и скрежетом, тварь врезалась в стену ущелья, оставляя в ней глубокую вмятину с грудой щебня в середине. От столкновения скала задрожала, маленькие трещины, поползли выше и выше, и где-то в вышине сошлись вместе, отколов целый шмат породы, рухнувший на оглушенного и бьющегося в исступлении ящера. Эхо долго гуляло по ущелью и, как только стихли его последние раскаты, всё вокруг окутала ватная после творившегося здесь ада, апрельская тишина.

Когда рыцарь пришел в себя, дракон лежал, придавленный грудой камней разнообразнейших форм и размеров. Длинный хвост завитком выглядывал откуда-то из-под неё, изредка подрагивая. Крылья, побитые сошедшей лавиной, были раскинуты под разными углами, словно два брошенных на землю воздушных змея. Рауд знал, что этого не достаточно, чтобы убить такую махину, но вполне достаточно для того, чтобы оглушить на день, а то и на два.

Подняться получилось только с третьей попытки - правое бедро отекло и горело, отзываясь на каждое движение нестерпимой болью. Лицо казалось просто свежим куском мяса – кое-где лоскутами отваливалась кожа и сочилась кровь. Один глаз не видел, то ли от отёка, то ли от того, что в него всё-таки попала ядовитая драконья кровь, левая рука болталась плетью взад-вперед, штаны, отчего-то были мокрыми, в сапогах мерзко хлюпало. Голова гудела, в ушах стоял малиновый перезвон.

Рауд оглядел себя с ног до головы. Сейчас он больше всего походил на оживший труп, а не на…да вообще, на кого он должен был быть похож сейчас?

В этот момент, вместе с болью, по его телу стало растекаться чувство, схожее с чувством удовлетворения от проделанной работы. Вера в собственные силы часто подводила Рауда, но теперь они казались ему воистину безграничными. Он, юнец, победил – а именно, что победил, не смотря на свою неспособность добить дракона - в такой драке, в которой далеко не всякий дворянин Вилльской марки согласился бы участвовать добровольно.

Две недели путешествия в горах, ночной промозглый холод, узкие тропы, смертельная опасность – всё было не зря. Именно сейчас Рауд чувствовал себя настоящим человеком. Хотя изначально шел в эту скалистую страну вовсе не за этим…

Где-то неподалёку, с большой высоты покатились камни – кто-то очень прытко бежал вниз. Рыцарь напряг обожженные глаза и всмотрелся в кубарем спускающуюся с горы фигуру. Она всё приближалась и приближалась и вскоре Рауд уже мог разглядеть, кто же бежал к нему.

Это была миловидная девушка, невысокого роста, с длинными волнистыми каштановыми волосами. Одежда некогда отличалась изысканностью, теперь же напоминала груду тряпья, едва способную прикрыть прелести своей хозяйки, благо, что прелести эти не выставлять на показ было бы грешно. Личико с гладкими, округлыми чертами и нежно-голубого, глубокого цвета глаза пылало от счастья и благодарности.

- Вы…Вы это сделали! Дракон повержен вашей рукой, вы…Вы освободили меня! Я буду вечно благодарна вам, мой спаситель, если бы не ваше самопожертвование, я так бы и была заточена в пещере этой мерзкой твари… - пропела девица подходя почти в упор к нему и охаживая заинтересованным и взволнованным взглядом.

Насколько позволяли еще не отошедшие от ожогов глаза, Рауд глядел на неё и в голове проносились мечты, которые он лелеял с тех пор, как пешком ходил под стол, надежды, с которыми собирался в путь и недавние события, чуть не стоившие ему жизни. За ней, только за ней он пришел сюда, только ради плененной драконом красавицы. Чтобы всё было как в сказках, что рассказывали кормилицы и няньки.

Во рту сделалось липко и рыцарь, не смотря на присутствие дамы, смачно плюнул на политые собственной кровью камни.

- Вы не представляете, какой ужас я пережила! Месяц, месяц я была там, под тяжелыми каменными сводами, не имея возможности выйти. Он раз за разом принимал облик человека и увещевал меня золотом и сладкими посулами, кормил так, как иной раз не кормят при дворе Регента… - жаловалась пленница и голос её напоминал щебет встречающей рассвет лесной птицы.

Рауд посмотрел под ноги. Черные, почти засохшие пятна и багровые разводы тут и там виднелись на камнях, словно какой-то маляр расплескал краску. Подняв глаза, рыцарь с трудом разлепил непослушные губы:

- П…П-п… - язык ворочался с трудом, воздух застревал в глотке.

- Да-да? – с готовностью внимать каждому слову спасителя пролепетала девица.

- *** на!

-Что-что?! – не понимая сказанного пискнула она.

Рауд закачался и сделал шаг назад, с трудом волоча за собой искалеченную ногу.

- Видимо вы не понимаете, вы в шоке… - не унималась девушка. – Вам вполне простительно так разговаривать с дамой, но учтите…

Рыцарь повернулся к ней и продемонстрировал вытянутую правую руку с отставленным средним пальцем.

- Пошла…на…***… - отчеканил он сиплым голосом каждое слово и, не скрывая улыбки, как-то чудовищно смотрящейся на  изуродованном лице, побрел прочь.

Она еще долго вилась вокруг него, клеймила позором, убивала презрением, намекала на обоссаные штаны, но ему было плевать на это.

Всё то, что существовало до этого дня теперь казалось чем-то милым и бесполезным, как воспоминания о раннем детстве. Рауд видел смерть, был под самым её боком и выстоял, стерпел боль и чудовищный страх и сделано это было не ради неё, пресловутой пленницы. Пусть изначально пришел в это ущелье он только за ней в поисках большой и чистой любви, зато нашел здесь куда больше – самого себя.