В одну из ядерных зим...

Юджин Дайгон           В одну из ядерных зим…
В одну из ядерных зим, в одном из концлагерей, под охраной роботов, сидели люди и ящеры. Роботы создавали свою неотехнологическую империю и вытесняли людей и ящеров с удобных, богатых складами развалин городов и из полных дичи лесов. Поэтому враждовавшим ранее людям и ящерам пришлось объединиться. Но и объединившись, они оказались слабее. Кто-то из них перешел на службу к роботам. А непокорных согнали в концлагеря, ставшие сырьевой базой для производства биороботов. Из биороботов и перебежчиков и состояла охрана концлагеря.

Человек дрался с ящером. Но ящеры немного крупнее людей, к тому же, кроме сильных лап с крепкими пальцами, оканчивающимися крепкими когтями, у них есть длинный тяжелый мощный хвост. Его удар страшен. Так что верные ноги и кулаки не спасли человека. Его противник, развернувшись, ударом пятой конечности отбросил его, оглушенного (перед этим хвост попал ему по уху), прямо на внешнюю стену.
Ящер добил бы поверженного врага, но отступил под дулом пулемета. Человек лежал у бетонного ограждения, а прямо над ним стояла вышка. На ней находился робот. Человек лежал в мертвом пространстве. Он пришел в себя, вытер кровь с рваных шрамов и, встав, медленно пошел к толпе людей.
Но спокойно скрыться ему не удалось. Ящер хвостом сбил его с ног.
Пулемет дал очередь в воздух.
Скопления и резкие движения вблизи границы лагеря были запрещены.
Люди и ящеры разошлись на свои половины. Никому не хотелось попасть под вторую очередь.
И только дравшийся ящер остался.
Из под земли, через люк, вылез робот-ящер.
Внешне (и внутренне) он был той же рептилией, но его сознание совпадало с программой машины почти полностью. Только те отделы мозга, которые обеспечивали жизнедеятельность, остались неизменными.
Бой пресмыкающихся оказался недолгим. Они хлестали друг друга, пока робот не укусил непереработанного ящера за пролетавший мимо морды хвост. Тогда укушенный прыгнул на бывшего собрата, и они покатились по пыльному грязному гравию, царапаясь и щелкая зубами. Наконец, победитель первой схватки оказался наверху. Одним взмахом лапы он вспорол горло, покрытое не такой уж толстой чешуей и перерубил тонкую пульсирующую жилку. Черная кровь робота брызнула фонтаном. Следом за этим коротким ударом коготь вошел в правый глаз.
Победитель не успел услышать последнего хрипа побежденного (если робота не залатают, то он пойдет на запчасти).
Четверо роботов-людей, в черных комбинезонах, стояли, блестя лысыми черепами и сжимая электро-хлысты. Хлысты длиннее, чем хвост, но еще долго после того, как гордый победитель упал, забившись в конвульсиях, его хлестали током. Его не лишили жизни – ведь из него можно сделать первоклассного робота.
Когда он остался один, за ним пришел его брат. Они вылупились из соседних яиц, отложенных одной матерью. Многие ящеры рождались в инкубаторе (а люди – из пробирок), но эти двое вышли из скорлупы, прогревавшейся солнцем и песком. Яйцо того, что дрался, лежало дальше от камня и меньше находилось в тени. Поэтому он и впитал в себя всю ярость солнца.
Брат обвил его хвостом, взвалил на спину и, согнувшись, оттащил к арестованной в цементе грязной луже.
Упав в холодную воду, Дин очухался. Сегодня ему пришлось побывать и победителем, и побежденным. Но победителем он оказался два раза, а побежденным – только один.
Впрочем, достаточно проиграть драку один раз, и тебе уже никогда не придется выигрывать.
Ему стало лучше, но до конца проснуться он так и не смог. Ящеры всегда впадали в спасительный сон, когда не находилось другого способа избавиться от боли.
Завр достал дудочку, лежавшую в складке, под разошедшимися теперь чешуйками и положил ее в пасть. Дудочка почти целиком скрылась в ней, только кончик ее торчал наружу. Завр заиграл монотонную, низкую, прерывающуюся хлюпами песню.
Дин перешел в другой, лечебный сон. Пройдет остаток дня, пройдет ночь, и он будет здоров.
Завр посмотрел на небо, располосованное черными полосами туч. До воцарения тьмы осталось не очень много времени. Он спрятал дудочку и пошел к людям, перешагивая через хвосты греющихся в полудреме сородичей. Жарко сегодня, а они ведь все-таки не полноценно теплокровные.
Полоса, разделившая две части лагеря, пустовала, словно лежала между двумя враждебными лагерями и служила полем для битвы.
Ни о какой битве и речи быть не могло, но отдельные столкновения случались. Все-таки люди есть люди, а ящеры есть ящеры, и вместе им до конца не сойтись.
Но сила. Угрожающая и людям, и ящерам, заставила их заключить союз. Для нее не существовало различий между людьми и ящерами.
Сидящие под навесом люди встретили его враждебно. Даже храпевшие что-то пробурчали, но спящие не в счет – пока они спят, они не имеют права голоса.
-Я пришел извиниться за брата, - сказал Завр.
-Брось, Завр, - ответил один из немногих, пожавших трехпалую лапу. – Просто человек, не выносящий рептилий, нарвался на ящера, который не терпит людей.
-Я знаю, что ты лишен предрассудков, Чел.
-Этот парень когда-то был укротителем в цирке. Работал с крокодилами. А потом, когда от крокодилов пошли мутанты. То он выходил на арену и с ними. От людей ведь выходят мохнатые обезьяны, так почему от пресмыкающихся не пойти разуму?
-Когда-то у пресмыкающихся уже был разум, но он исчез, - вмешался Стел, он раньше работал ученым, изучал ящериц. – Может быть, в результате ядерной войны. А теперь наряду с возвратом в мута-потомстве людей к прошлому, к диким животным предкам, у крокодилов тоже произошел возврат к прошлому, но к разумным предкам.
-Значит, крокодилы – мутанты, а их предки когда-то грызли гранит учености? – насмешливо спросил кто-то.
-Возможно. Налицо трансэпохальная ре-мутация. Это связано с восстановлением генотипа в результате обратного проявления мутагенных факторов, это что-то вроде противофазы…
-Стел, ты не на лекции, - прервал бывшего ученого Чел. – Вернись к реальности. Мы не студенты.
-Кому теперь нужны лекции…
-Ты не прав, Стел, - вмешался Завр. – Нам нужны. Ты обязательно должен прочитать на нашей половине лекцию. А то у нас суеверия всякие, мифы – мы ведь ничего не знаем о нашем происхождении. Активность нашего разума, наша цивилизация исчезли за много миллионов лет до нашего возникновения. Что-то идет через память предков, но прошло очень много времени, и из-за генетических помех почти вся информация исказилась.
-Эти помехи называются перекомбинацией генов. И потом, вы вряд ли похожи на разумных, что были венцом творения в эпоху динозавров. Я знаком с работами по проблеме диносапиенса. Они гораздо более походили на людей. Хвоста у них не было. Хотя все это только предположения. Но восстановление способности к разумному мышлению, увеличение объема мозга еще не означает, что вы – это их возрождение. Ваш разум скорее всего сильно отличается от их разума и независим от него. Вполне возможно, что он не связан с тем, прошлым, и крокодилы – никакие вовсе не потомки разумных ящеров и не мутанты…
-Ты сам себе противоречишь, - опять вмешался кто-то.
-Но ведь это гипотеза.
-Нет, - сказал Завр. – Мы их колония. Мы – их десант в будущее. Они предвидели следующие взрывы атомов. И наше появление запрограммировано ими, чтобы мы смогли возродить их могущество.
-А что будет с людьми? – спросил Чел.
-Но сейчас еще далеко до их могущества. Уцелеть бы.
-И все-таки?
-Если вы сами не вымрете. То мы постараемся построить новый мир вместе с вами, как с равными. Наш, общий мир.
-А эти ваши убийцы людей? – встрял один из недовольных.
-У нас тоже есть охотники на ящеров, - заметил Стел. – И, кстати, этот расист последние пять лет тоже охотился на ящеров. Или вы забыли7
Все молчали, переваривая слово «расист».
-Да, - сказал все тот же кто-то. – Его логово стояло рядом с моей фермой.
-А. ты – Аллес? – узнал этого кого-то Завр. – Ты спас двоих наших от банды Стара?
-Да. Я заявил, что эти скоты – моя собственность. И продержал их у себя неделю, поле на них вспахал.
-Но когда Стар ушел, ты их отпустил.
-А зачем они мне были нужны? Поле-то я вспахал, - довольно рассмеялся Аллес.
«Будьте готовы к завтрашней ночи», - промыслил Завр. Роботы не могли читать мысли, а тем более общаться ими. Роботы обменивались данными через вживленные передатчики.
«Почему?.. ночи! Завтра!»; светящийся водопад ломает плотину – орел рвет приковавшую его к клетке цепь; «Два бойца…к завтра…й ночи они б… готов… Без них?.. Не сможем – они одни из лучших… осла! Нашли время»; недавняя, разразившаяся из-за ничего драка; «Все поняли? Завтра… пока копите силы», - пронеслось в голове ящера. Нет. Все-таки люди – бестолковые существа. Мысли у них бегут в разные стороны, сбегаются, разбегаются, перемешиваются, отпочковываются одна от другой и взаимопревращаются. А для свободного. Быстрого обмена мнениями необходимо отделить потоки мыслей, направить их в одну сторону, или выстроить их караваном. При этом пункт назначения – мозг внимающего – должен быть пуст и готов к приему. А если караваны несутся навстречу друг другу – крушение неминуемо. Чтобы думать вместе, образуя единую систему, состоящую из нескольких сознаний, необходимо разложить свое сознание по полочкам и сундучкам, привести его в порядок и соблюдать элементарное чувство такта, не перебивать. Иначе эфир засоряется обрывками информации. Но люди не хотят подчинять свои несущиеся вскачь мысли никаким правилам. А ведь у любого процесса свои правила. Если провести аналогию с музыкой, то мыслеобщение людей – это какофония. Чтобы куда-то приехать по переполненной машинами дороге, нужно соблюдать правила движения.
Все это Завр выпустил на бестолковых приматов во всю мощь собственного мыслеотделения. Ошеломленные люди затихли. Словно поезд проехал по их мозгам, утрамбовав кипящее и брызжущее во все стороны варево в тонкий слой покрытия.
Чел прислушался к опустевшим недрам своей черепушки. Лишь на дне ее что-то слабо шевелилось. Вырвавшаяся на волю демагогичная, ничем не сдерживаемая сущность человека теперь была спрессована и раздавлена. Зато внутри черепа словно образовалось пустое, звенящее от тишины пространство. В центре которого как бы разлилось сияние. В этом сиянии возник Завр. Завр стал говорить, но голос его раздался внутри этой пустоты, снаружи до ушей доходили только сотрясения грома, буйствовавшего в тотальной сухости. Чел видел ящера внутри своей головы. Одновременно он видел его, небрежно сидящего на свернутом в кольцо хвосте и напряженные, застывшие лица товарищей.
Внутренний слух воспринимал Завра, громкого, видимого внутренним зрением, и слабые голоса людей, еле заметными тенями мерцавших перед второй парой глаз Чела, обращенной в мозг. Может, у глазного яблока есть зрачки и с обратной стороны и ими можно видеть мир, реальный по другую сторону глазниц?
Они успели договориться как раз к моменту прихода роботов, которым не понравилось. Что ящер торчит у людей. Роботам больше пришлась бы по вкусу еще одна драка. Но раз нет драки, то значит есть что-то иное, противоположное ей. А таких, противоречащих поощряемой вражде, вещей быть не должно. Все необходимо пресекать вовремя. Раз в результате взаимного согласия людей и ящеров возникает что-то вроде зародыша дружбы, необходимо делать аборт. Иначе неизвестно, во что этот зародыш разовьется и что из него вырастет.
В очередной раз подгоняемый пинками роботов Завр попытался проникнуть в их сознание. Кто знает, может их еще возможно возвратить? Если, отобрав индивидуальность и переделав схему сигнальных путей, из людей и ящеров так просто сделать биороботов, то что мешает обратному процессу? Убитые же души возместятся. Если кто-то помнит о ком-то. То он носит в себе часть души этого кого-то. И поделившись своей душой с живым, но одновременно мертвым собратом, ты вернешь ему полную жизнь. Это будет не тот собрат, каким ты знал его до того, как он стал роботом, но он вновь обретет жизнь, близкую к жизни того, кто не был роботом – и это главное. Возможно даже робот-ящер получит душу, собранную людьми и наоборот. Да какая после этого может быть вражда? Непонимание, во всяком случае, исчезнет.

Открытая вышка на четырех столбах. На вышке, с пулеметом. Сидит робот-ящер.
Неподалеку Дин и Завр отбирают друг у друга почти пустую миску с кашей. Неосторожное движение – и миска летит в сторону вышки, падает в двух метрах от нее. Ругаясь, Дин бредет за недоеденным завтраком, запинается и падает, кувыркаясь через голову. Теперь он между миской и вышкой. Внезапно Дин вскакивает и хвостом ломает ближайший столб. Старая, насквозь проржавевшая труба и раньше еле держалась, так что столб чуть ли не рассыпается. То же происходит и со вторым столбом. Остальные два ломаются сами. Вышка падает, Дин добивает охранника. Прибежавший Чел хватает пулемет. Все заключенные, всего несколько секунд назад рассредоточенные по всей площади лагеря, непостижимым образом оказываются вдруг здесь же. Наиболее могущественные во владении внутренней силой ящеры под командованием Завра заваривают все находящиеся поблизости люки плазмой концентрированного биополя и начинают разрушать стену, заставляя ее мелко-мелко трястись, используя телекинез.
А роботы уже бегут, бегут со всех сторон. Хлысты и выстрелы, зубы и хвосты. Ноги, когти, кулаки, пара молний в небе, третью молнию Завр направляет на особо плотное сгущение противника.
Стена разваливается большими кусками. И вот эти обломки уже летят в роботов.
Люди и ящеры выбегают в залежи устоявшейся пыли. Пыль взбаламучивается до самого неба и преследователи не видят беглецов. А вживленные локационные комплексы не могут войти в рабочий режим из-за электрической бури, вспышки которой теперь уже и не заметны, словно их и нет. Но они есть и они работают на сбежавших.
Немногих поймали на ощупь.
Но когда пыль снова улеглась, началась облава.
Зарывшийся в камни Завр в маленькую щелку наблюдает за ней. Не может быть, чтобы эти роботы были так безнадежны.
А в головах у них:
«Пи-пи-пи»; АВ-437; 12, 133; 137; 009; лязг гусениц; рев сирены, стук железа, скрежет; «Два градуса влево»; «Пи-пи-пи»; 892; 0, 135; Д-3/457; «Третий сектор. Семь объектов»; 2,3; 46; «Получил повреждение»; «Пятый, возвращайтесь»; «Первому и седьмому. К вам гонит замкнутый контур. Мощность…»; 1,2; 7,3; 1005; выстрел, разряд, вой бензопилы, звон, гудение генератора; 3,7; 12-АК-47908/В.