12. за рубеж армия - школа жизни

И мы поехали дальше. Следующая воинская часть ничем примечательным не отличалась. Втиснутая в распадок между сопками, покрытыми низкорослыми бурятскими соснами и елками, она была даже на внешний вид какой-то сжатой, стиснутой. Казармы все одноэтажные, выкрашенные желтой охрой. Забор корявый, какой-то горбатый, местами сплошь состоящий из колючей проволоки. Все это и близко не напоминало нашу учебку, по которой мы даже начали несколько скучать,...
Здесь мы потеряли еще десять человек. Не знаю, была ли в данной воинской части техника, управлению которой нас обучали, если и была, неизвестно, где она размещалась. Мы, по крайней мере за свое краткое пребывание на ее территории не смогли увидеть ничего хоть немного напоминающего боксы или гаражи.
Теперь нас оставалось только девять человек. Ехать предстояло в населенный пункт Наушки. Что это, где это и с чем его едят нам рассказать отказались. На грузовике отвезли до ближайшей железнодорожной станции, мне показалось, что это был простой ж/д разъезд и посадили в вагон проходившего поезда.
Мы пытались разговорить сопровождавшего нас старшину. Куда, мол, едем, к кому обращаться, но он глубокомысленно молчал. Лишь перед самой отправкой разговорился:
- Ты старший, - выделил он одного из нас, - на тебя и документы выписаны. Их патрулю и покажешь.
- Какому патрулю? Мы ж нигде выходить не будем?
- Патруль сам вас найдет. Выходить никуда и не надо. Приедете, подойдите или к патрулю, или комендатуру на станции спросите, или к дежурному. И все. Там сами с вами все определят...
- Кто определит?
Но поезд загудел дернулся и медленно, медленно, затем все быстрей и быстрей побежал через чахлую забайкальскую тайгу.
На станции мы не заметили, что тянет наш состав настоящий паровоз с трубой из которой идет дым. В европейской части это было уже большой редкостью, и мы с интересом наблюдали, как клубы серого, вонючего дыма иногда опускаются и забираются в наш тамбур. Потом оказалось, что забирается сюда не один дым. Все ручки, замочки и другие выступающие части были покрыты тонким малозаметным слоем сажи. Так смотришь и ничего не замечаешь. Но стоит случайно коснуться стенки или поручня и вот получите подарочек из Африки! На руке, или одежде, или чем ты там коснулся ярко сияет четко пропечатанный и плохо стирающийся черный след. Что такое? Оказалось обыкновенная сажа.
Мы срочно перебрались в свои купе. Точнее на свои плацкарты, так как брать купейные места для нас никто не стал.
Часа через полтора вдруг в вагоне возник патруль. Проверил наши документы и проследовал дальше в следующий вагон. Приставать к патрулю с вопросами мы не стали. Меньше знаешь, крепче спишь. Хотя не приставали несколько по другой причине. Кто его знает, какие у местных патрулей привычки и заскоки. Уведет куда-нибудь, а потом выбирайся и добирайся самостоятельно в одиночку.
Наутро приехали в эти самые Наушки. Узкая платформа, небольшой зал ожидания. Этот зал был бы даже уютным, если бы не какой-то специфический запах. Тогда я еще не знал, но этим запахом пропитаны вагоны монгольских поездов, их же магазины и юрты. В этом запахе смешались хлорка, конский и человеческий пот, степная пыль, солнечный жар и что-то еще чисто монгольское.
Железная дорога проходила по насыпи, соответственно и вокзальчик находился на какой-то возвышенности. Сразу от дверей открывался вид на весь поселок. Несколько деревянных домов, разбросанных там и сям по склонам сопок. Дома добротные, крепкие, без всяких украшательств, какие бывают на деревянных домиках в европейской России. Массивные крепкие глухие ставни на небольших окнах. Сложены дома из бруса, такие стены напоминают крепостные. Все стыки на стенах очень тщательно проконопачены. Тротуары местами сделаны из дерева. То есть на землю просто постелены настилы из досок. Дерева здесь много, оно дешевое, можно и на землю бросать.
Все это бросалось в глаза с первого взгляда. Поселок добротный, крепкий, построенный основательно. И что интересно у нас в Европе через каждые три-пять крепких домов будет стоять избушка-развалюшка, построенная еще при царе Горохе, осевшая в землю по третьи венцы и покрытая мхом, как старый дед бородой. Здесь же такого нет. Дома не новые, и, конечно, не вчерашней постройки. Но все настолько крепкие, что спокойно выдержат недельную осаду или нападение племени команчей, если таковые здесь окажутся.
Всей толпой, именно толпой поскольку для строя во-первых, нас было маловато, а во-вторых, никакого настоящего командира, который бы скомандовал строиться у нас не было, вот этой толпой мы отправились искать патруль, или дежурного, или еще кого-нибудь, кто бы мог определить нашу дальнейшую судьбу.
Патруля нигде не было. И это понятно. Было утро. Пока в части пройдет построение, пока развод по маршрутам. Тем более воинских частей в зоне видимости не наблюдалось, значит патрульных до вокзала должны довезти или они должны дойти сюда пешком. А это все время. Значит раньше часов 10-11 никого не будет.
Очень интересно, но дежурного на вокзале тоже не оказалось. Вообще-то он был. Как говорили люди: «Где-то здесь». Но на самом деле его нигде не было. Мы обошли весь вокзал, благо он был совсем маленький, облазили все служебные постройки, перезнакомились со всеми рабочими, телефонисткой, уборщицей и буфетчицей в буфете.
Мы вышли на перрон. Здесь уже солнце начинало нагревать ряд деревянных скамеек по краю перрона. Недолго думая, мы разлеглись на этих лавочках.
Хорошо! Солнышко греет, ветерок чуть шевелит волосы, никто не беспокоит. Куда лучше!
Райскую идиллию прервал дежурный, появившийся невесть откуда. Пришлось подниматься.
- Так, кто такие?
- Мы новоприбывшие. Нам патруль нужен или дежурный, - вступил в объяснения наш старший
- Я дежурный. Давайте документы,- документы были тут же предоставлены.
- Так... Значит в Улан-Батор следуем. Сейчас пройдем, сделаем заявку, дождетесь когда старший оттуда прибудет, с ним и поедете, - объяснил дежурный.
- Как Улан-Батор? Какой Улан-Батор?
- Обыкновенный. Столица Монгольской Народной республики.
Мы быстренько оформили заявку-вызов вместе с дежурным, указали все наши данные и он отправил ее на монгольскую сторону по телеграфу.
- А что теперь нам?
- Сейчас расскажу, - дежурный поднялся. Вышли на крыльцо, откуда просматривался весь поселок.
- Вон, то здание, видите? Там казарма, общежитие, комендатура... В общем все, что вам надо там. Так что дуйте в ту сторону, а я вам больше не помощник.
- А, скажите, человек из Монголии прибудет скоро? Когда? Завтра? Послезавтра?
- Ну я не знаю, как там поспешат. Может через четыре дня, может через неделю, но никак не завтра. Это точно абсолютно.
И мы отправились искать комендатуру. Надо же сколько времени мотались, а не удосужились в документы посмотреть куда мы едем. Ну, да хоть теперь ясно, едем в Мы Ны Ры в город Улан-Батор.
Комендант оказался на месте. Он быстренько внес в списки, зарегистрировал, поставил на довольствие и на учет и еще что-то подобное сотворил с нами. После чего показал в казарме тумбочки и кровати и отправил в столовую, где все еще должен был продолжаться завтрак.
Завтрак действительно был, масла не было. Но это не смертельно. Мы плотно позавтракали и стали полностью свободными.
- А чего мужики, мне здесь даже нравится. Ешь, пей да гуляй, - сказал Мишка Конышев. Мы с ним успели сдружиться за время нашей эпопеи.
После завтрака вернулись в казарму, поторчали там с полчаса. Никому мы не были нужны. Поэтому отправились искать уголок поукромней. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.
До обеда время проскочило незаметно. После обеда народ из казармы не расходится. Что такое? Тихий час. Не раздеваясь, только сняв сапоги, здоровенные лбы залегли на кровати. Интересно, а что народ будет ночью делать?
До самого отбоя никто нами не интересовался. Вечернюю поверку проводил все тот же комендант. Выстроился в казарме неровный строй и комендант стал сверяться со списком. Многих в строю не оказалось. Кто-то уехал к родственникам в близлежащие поселки и деревеньки, кто-то отправился в кино за двадцать пять километров, кто-то вообще гостит в каком-то приветливом доме здесь же в Наушках. Как мы узнали за день, здесь были отпускники, командированные, несколько новоприбывших вроде нас. Никто не волновался, что людей не хватает, никто не беспокоился.
Утром после завтрака комендант сказал:
- Поели? Сейчас построение возле казармы!
Мы выстроили на солнышке и ждали неизвестно чего покуривая и переговариваясь вполголоса. Появился комендант с неизвестным прапорщиком. Оказывается, никто задарма нас кормить здесь не собирается. И поэтому свой хлеб мы должны отрабатывать. Для отработки мы отправимся с прапорщиком на артиллерийский склад, где он покажет, что мы должны делать.
Все тем же неровным строем мы отправились вслед за прапором за сопку.
Склад находился с другой стороны сопки на склоне. Это была территория обнесенная изгородью из колючей проволоки. За колючкой стояли полукруглые ангары из оцинковки. Ангары были закрыты на висячие замки. Местами просто на земле без всяких ангаров стояли ящики, окрашенные в защитный цвет. Наверное патроны или снаряды, предположили мы.
Охраны нигде не было видно. Наверное очень хорошо замаскирована, подумал я. Хотя заходили мы на территорию свободно через калитку и никто ничего у нас не проверял и не спрашивал.
Мы подошли к стеллажу из зеленых двухметровых ящиков. Ящики были тонкие, но длинные. В сечении ящик был квадратный со стороной сантиметров двадцать пять.
- Это снаряды от НУРСов. - Доходчиво объяснил прапор. - Весит такой снаряд 125 килограмм. Летит на... далеко, в общем. Да вам и знать это не надо. А в результате взрыва перепахивает двенадцать гектар. Все ясно? Нужно эти ящики переставить вон туда.
Прапор указал рукой на полянку метрах в десяти от стеллажа.
- Сделаете и свободны!
И он двинулся по направлению к калитке.
- А зачем он нам про эти гектары рассказывал, - загрустил Колька, - мы что — пахари что ли?
- Конечно, пахари! - Засмеялся Мишка — Вот здесь паши сколько хочешь — не перепашешь. Ну, что? Начнем?
Мы начали. Аккуратно и бережно брали ящик с двух сторон и так же нежно, как грудного младенца, несли его на указанную прапорщиком поляну, где строили новый стеллаж.
Часу не прошло, а мы были насквозь мокрые и вымотанные, как будто целый день таскали бетонные плиты на девятый этаж. Сказывалось нервное напряжение. Мы постоянно ждали, что взорвется какой-нибудь ящик от неосторожного обращения и двенадцать гектаров приграничной земли окажутся тщательно перепаханными.
Наш стеллаж стоял будто нетронутый. Как будто мы к работе и не приступали.
- Знаете что, - начал Мишка и полез на вершину этого неразъемного стеллажа.
- Гори оно все синим пламенем, но я больше таскать эти приспособления для убийства людей не могу. Или я сам первый умру под этими деревянными гробами, - и Мишка, встав в полный рост, со всей дури пнул ногой пару самых верхних ящиков.
Ящики с грохотом скатились вниз и погрюкивая покатились по траве почти до самой поляны. Оставалось только уложить их.
- А как же гектары, - осипшим голосом спросил Колька, - а если вдруг...?
- Если не взорвутся — мне таскать их вполовину меньше! Ф если взорвутся — тогда совсем таскать не буду! - радостно заявил Мишка и пнул еще несколько ящиков.
Часа через полтора все было кончено. Мы лежали на этих же ящиках и курили, когда вернулся прапор.
- Ну вы молодцы! - удивился он. - А теперь нужно...
Он не успел договорить, Мишка вскочил и направился к калитке
- А кто говорил, сделаете — свободны?
Народ начал подниматься и двигаться к калитке.
- Ладно! Завтра докуем! - заявил прапор.
- Хрен ты меня завтра найдешь, - сплюнул в сторону Мишка.
- Лучше я без завтрака завтра останусь.
И правда, оставшиеся дни мы старались в первой половине дня никому не попадаться, и все сходило с рук. Никто никуда нас больше не посылал.
Сразу после завтрака мы благополучно уходили в сопки, грелись на живописных полянках, дремали на солнечных бугорках, любовались забайкальской природой и длилось это удовольствие в общей сложности десять суток.
На одиннадцатые сутки после обеда появился старлей. Он был из уланбаторского мотострелкового полка, как он сам рассказывал, и должен был доставить нас в свою часть. Но ему дали отпуск и, если он теперь будет нами заниматься, то что-то там с этим отпуском не сложится. И чисто по человечески мы должны его понять. Я уже не помню, что именно, то ли связанное со свадьбой, не помню даже чьей, то ли связано было с похоронами, тоже не припомню чьими, а может и вообще что-то более ужасное, хотя, что может быть ужасней свадьбы,короче что-то из ряда вон выходящее. И мы вошли в положение, и целиком с ним согласились. И он тогда оформил наши документы и на попутной машине срочно убыл по направлению к славному городу Иркутску, откуда улетают большие самолеты и увозят всех желающих в разные большие города нашей родины и даже некоторые города зарубежья.
Что нам было делать? Мы проверили еще раз документы. Все документы были вроде бы нормально оформлены. Мы должны были доехать до Улан-Батора. Там найти машину до мотострелкового полка. Если ее не найдем, то нужно найти патруль, он наверняка найдет машину. Машина отвезет нас в полк, а там с нами уже разберутся.
Мы собрали вещи, купили билеты. У нас были три часа свободного времени. Мы сложили в одно целое деньги, которые у нас оставались. Получалось, что можно купить две поллитровые бутылки плодововыгодного вина. Мы так и сделали. С двумя бутылками фруктовоягодной отравы и тремя плавлеными сырками мы ушли в лесные дебри, где на симпатичной полянке попрощались с Родиной, с которой неизвестно когда теперь свидимся. Ведь по всякому могло быть!
Мы выпили вино, покурили, постояли, посмотрели на родное русское Забайкалье и молча двинулись на перрон.
Светило заходящее солнце. На перроне было тепло и грустно.
Подошел поезд. Целая связка одинаковых зеленых вагонов, на которых русскими буквами были написаны монгольские слова. Если не знать, что это монгольские слова, то можно подумать, что просто неграмотный или малограмотный человек, или даже ребенок играл в какую-то свою игру.
Мы сели в вагон. Вагон и снаружи и внутри был такой же как в России, только внутри в вагоне был запах. Он уже знаком был нам по залу ожидания в Наушках. Пахло хлоркой, конским и человеческим потом, степью, кумысом в общем пахло Монголией.
Мы немного посидели и легли спать.
Утро наступило и в лицо ударило солнце. Проводник шел по вагону и на ломаном русском языке будил пассажиров. Надо готовиться к выходу. Да что там готовиться! Солдату собраться, только подпоясаться. Всегда готовы, как юные пионеры.
Поезд останавливается и мы идем на выход.
Вокзал немногим больше, чем в Наушках. Заходим в здание, на улице в шесть утра стоять еще прохладно.
Идем по залам, может комнатам? Нам все равно. Идем по вокзалу. Выходим на улицу. Патрулей нет. Машин нет. Может здесь машина это одно, а грузовик другое? Грузовиков тоже нет. Ничего нет!
Есть мы — девять пацанов, вчерашних школьников и позавчерашних детей за границей своей страны! Одни, брошенные и неприкаянные. Это ведь не на ярославском или костромском вокзале, где можно подойти к любой сердобольной старушке и попросить кусок хлебца или копеечку или спросить любого трезвого или пьяного бомжа и он с готовностью расскажет где и что находится в округе. Это заграница. Люди с узкими глазами говорят гортанно и непонятно и смотрят так же непонятно и не знаешь, чего от них ожидать. А мы полностью одни! И никого рядом!
Побродили по вокзалу. Будь это дома, можно было бы куда-нибудь сходить, развлечься, а здесь и делать не знаешь что.
Город как в котловане. Горизонт приподнят со всех сторон, Толи горы, толи пригорки или сопки окружают столицу этого древнего государства. Хотя вру. Это народ здесь древний, если не ошибаюсь. А государство совсем не древнее. Ну и ладно.
О-па-на! Всего восемь утра, а уже патруль появился! Бегом к нему. Замечательно! Они правда не из мотострелкового полка, но это ничего. Сажают нас в грузовик, на котором сами сюда только что ПРИБЫЛИ и мы едем по городу. Едем за город, где расположена воинская часть.
Подъезжаем к КПП. Это и есть искомые мотострелки. Вылазим из машины, дежурный по КПП вызывает дежурного по части, докладывает ему о нашем прибытии. Ждите!
Это стало быть мы должны ждать. Мы последний месяц только этим и занимаемся. Ждем и ждем.
Приходит какой-то сержант и забирает нас. Идем к дежурному по части. Он нас разглядывает оценивающе, затем с тем же сержантом отправляет в столовую.
Садимся за отдельный стол и завтракаем. Пищи, сразу бросается в глаза, дают больше чем в учебке. И это я говорю не о том, что нам дали. Это видно по столовой.
Кормежка нормальная, масла большой кусок, нам меньше давали.
Все! Завтрак окончен выходим на улицу. Сержант ведет нас к дежурному по части, а тот уже в штаб полка.
Небольшая беседа о жизни, о самочувствии, о поведении, о семье и отправляют нас дальше к начальнику артиллерии.
Короче после всех хождений и бесед нас остается уже только шесть человек. Трое остаются в Улан-Баторе.
Мы обедаем и уезжаем обратно на вокзал, с которым утром прощались навсегда.
Все документы на руках, получаем по воинскому требованию в кассе билеты и едем дальше. Впрочем поездка по-сравнению с общей длиной нашего путешествия составляет довольно мизерную часть. Мы едем одну ночь. Рано утром мы в Чойре. Чойр — это аймачный центр, чтобы было понятно, аймак — это нечто среднее между нашими районом и областью. Вся Монгольская республика делится на аймаки. В каждом аймаке есть аймачный центр. Вот таким центром и является Чойр.
Все повторяется один в один как в Улан-Баторе. Вокзал пустой, утро раннее. Ждем. Часам к девяти появляется патруль. Он доставляет нас в мотострелковый полк. Завтрак, беседы, беседы, ужин. И еще одни сутки мы проводим в Чойре. Если в Улан-Баторе находился штаб армии, то здесь находится штаб дивизии и, наверное, именно поэтому, все делается гораздо медленнее.
Через двое суток нам выдают проездные документы и отправляют дальше на юг.
«Дальше, дальше,
ах, дальше, дальше!" -
Джим заявляет в ответ.»
А осталось нас всего лишь три человека, три младших сержанта, три ПТУРСиста. Эти трое остаток от трех десятков, но как говорят остатки — сладки.
На юге остается только один монгольский город — это Сайн-Шанд, а затем начинается китайская территория.
В те классные времена еще не было повсеместного засилья китайских товаров, поэтому Китай не встречался на каждом шагу, и, как теперь это странно и не звучит, встретить что-то китайское было сродни найти диковинку. Отношения с Китаем у нашей страны были напряженные и два лета, которые я провел в Гобийском Флоте мы держали наши шинели в скатках, чтобы быть готовыми ко всему. А отсюда до Китая всего ничего не то 50, не то 70 километров. И если узкопленочные пойдут на нас, то мы окажемся первыми и спасения нам не будет. Мы это знали точно и были к этому готовы. Но это все потом. Пока еще я только еду, не зная куда и зачем.
Итак Сайн-Шанд, Сайн-Шанда. Город, поселок на юго-востоке Монгольской Народной республики. Как пели наши доморощенные менестрели:
«Ах, этот город Сайн-Шанда,
Зачем загнали нас сюда?
И кто? Не знаю...
Здесь где-то бегает верблюд,
А нас ждет бестолковый труд
Да степь пустая...»
Май месяц. Степь, пустыня Гоби только начала выгорать. С конца марта-начала апреля вся равнина за забором части становится нежно зеленой. Степь оживает после зимней спячки. Песков, как в Сахаре или в Кизил-Куме нет. Песок занимает всего несколько процентов. Но и без песка все эти огромные пространства полностью неживые.
Живут, конечно, и здесь какие-то виды и какие-то особи. Тарантулы, скорпионы, тарбаганы и всякое иное. Верблюды живут здесь и достаточно довольны.
Апрель — май степь зеленая. Вначале весны это нежный цвет, слабый, готовый в любой момент исчезнуть. Затем он становится полнее, гуще, набирает оттенки и сочность. Это уже полноправная зелень, заполняющая все пространство и рвущаяся за границы, вырывающаяся из границ. Но проходит совсем немного времени и зелень начинает бледнеть, чахнуть. Вначале чуть-чуть, затем все больше и больше появляется в ней желтизны и серости. И наконец, когда у нас в России зелень только-только вступает в свои права и леса, и луга ныбирают силу в зелени в сочности зеленого, Гоби окончательно становится серо-желтого цвета.
Но самое интересное это вот что. Еще весной выезжаем из части - перед нами зеленое пространство. Замечательные ярко-зеленые луга. Нет, непосредственно здесь, где мы находимся, зелени нет, нет сочной травы и ярких кустарников. Здесь какие-то кочки, и из каждой кочки торчит редкий зеленоватый островок травы. Но вот там дальше!..
Проезжаем сто, двести, пятьсот метров. Картина нисколько не меняется. Отъезжаем на километр полтора, а вокруг все те же кочки с кустиками травянистых растений.
Но что это? Ба! Там, где мы только что стояли и разглядывали серые кочки с кустами травы, лежит ровный манящий ярко-зеленый ковер.
Вот такая обманчивая эта Гоби.
А сейчас вечер и мы ПРИБЫЛИ в сайншандинский мотострелковый полк. Командиров нет, убыли домой. Старшина в отпуске. Что внушает опасения - это то, что большинство старослужащих кавказцы. Как потом выясняется аварцы и их родственники, а по другому дагестанцы.
Но пока все нормально. Нас отводят в столовую. И хотя ужин уже закончился, Расул, так зовут одного дага с батареи, поговорил с дежурным и нас отлично накормили.
Нам определили кровати. Все остальное завтра, когда явятся командиры.
Так что жизнь продолжается и служба тоже! А дембель неизбежен!