История с географией

               
                История с «географией»

 Было это очень давно, когда я ещё был пионером. Как и полагается, скромным, но готовым к подвигам и трудовым свершениям. Должен был хорошо учиться, соблюдать все законы своей великой организации.
 В силу, каких – то свойств характера избегал участвовать в речёвках, мне не поручали читать стихи о героях и прекрасной жизни в светлом будущем. Хотя вместе со всеми пел «Взвейтесь кострами», песни о героях пионерах. Читал много о войне, многие из воевавших жили по соседству. У мальчишки, моего одногодки отец горел в танке, лицо было сильно повреждено, даже страшновато было на него смотреть.
 Все государственные праздники отмечались сбором пионерских дружин, торжественными рапортами, маршами под барабаны и горны, всё как завешали нам комсомольцы и коммунисты.
 В такой вот торжественный день и были собраны пионерские дружины всего города, площадь была большая, все мы уместились, и началась привычная процедура отдания рапортов. С рапорта председателя совета отряда, до рапорта старшего вожатого какому – то дядьке на трибуне.
 Уже с трибуны нам объяснили, что у нас в гостях человек, который видел самого Ленина. Так что я видел человека, который видел Ленина!
 Но хватит истории.
 В наше время, идёт катастрофическая процедура потерь интересных профессий. Прогресс показал свою обратную сторону.
 Кто из молодых людей может похвастаться, что видел кузнеца, медника профессионала. В моём детстве встречалась вовсе экзотическая профессия, старьёвщик. Обычно пожилой человек ездил в повозке запряжённой старенькой лошадкой, кричал не очень громко: «Старьё берём, кости берём…». Мне и сейчас не понятно, для чего он собирал старые тряпки и кости животных. Но взамен он давал самые дефицитные рыболовные крючки, воздушные шары с пищалками. Нынешний «Чермет» и «Вторсырьё» совершенно другое.
 Мой дед был машинистом паровоза, это вообще вымершая профессия. На всю страну несколько живых паровозов, удручающая картина.
 Очень интересная профессия кузнец. Если судить по рекламе, местами сохранилось это ремесло. Мужики делают кованые заборы, ворота, видел цветы их работы. Можно по-разному оценивать красоту, дело не в этом. Работают люди, как могут, сохраняют древнее ремесло, спасибо им большое.
 Интересный кузнец встретился мне в жизни. Мне было тогда чуть больше двадцати лет, он был уже на пенсии, но работал в кузнице при заводике, выпускавшем фруктовые соки. К молодым он относился по -  разному. Кого – то с иронией высмеивал, за плохую квалификацию, хвалил редко, ещё реже рассказывал о себе. Единственный раз, после пары стопок водки, рассказал и то, самую малость из своей жизни.
 Ещё подростком, любил поучаствовать в деревенских драках. Дрались чаще без всякой злобы, просто выясняли кто сильнее. Поскольку был весьма крепким, противников было мало, постепенно драки стали не интересны. Отец отвёл его в кузницу к ворчливому старику, который  по тем временам был в большой славе. Вот и приставил его старикан к молоту, учил правильно бить в указанное место, понимать знаки мастера, с какой силой ударить. Тоже не простая работа у молотобойца. Сейчас я сам могу что – то отковать, закалить зубило, но так и не научился работать молотом с другим кузнецом.
 Видимо кузнец присматривался к молодому работнику, обычное дело, учить, кого попало, настоящий мастер не станет.
Вот Петрович (так мы все звали старого заводского кузнеца) и рассказывал, как его учил сельский кузнец.
 Хочется самому что – то отковать, попробовать каково оно раскалённое железо, да не так всё просто. Старый ворчун углядел, говорил Петрович, что я брезгливый, и  использовал это, что бы не допустить меня к своему ручнику (так называют молоток, у кузнеца – мастера). Хитро играл на моей брезгливости. Высморкается в ладошку и за ручник, да так что бы я видел это. Не могу я взять его ручник, не получается пересилить себя. Это продолжалось несколько лет, и только тогда он стал показывать, что и как правильно нагреть, как сварить сталь в горне, калить инструменты. Учил серьёзно, уже не применяя хитрость с ручником.
 Но сколько я не просил Петровича показать, как калить зубила, он отшучивался. Про кузнечную сварку тоже рассказывал туманно. Недодашь, не сварится, передашь, металл спалишь. Это его фраза, до сих пор помню.
  Так что я видел настоящего кузнеца, машиниста паровоза и человека, который видел самого Ленина.
 Сейчас всё идёт к тому, что будут рассказывать, что был знаком с человеком, который видел  человека, который видел… и так далее. Обидно, что многие профессии просто вымирают при видимой необходимости.
 Есть в каждой машине такая штука, как радиатор. Случается, что их надо паять, этим делом и занимался специалист медник. В прежние времена это был уважаемый человек в любом гараже. Ему прощались даже пьяные дни, редкая была профессия. Такой медник когда – то учил меня паять радиаторы, лудить посуду, правильно готовить паяльник для работы. Вообще мне везло на мастеров, может быть я умел слушать и спрашивать. Сейчас я понимаю, почему многие охотно рассказывали секреты своего мастерства, хочется поделиться, увидев интерес к своей профессии. Но когда молодые заявляют, что знают и умеют это делать, включается отторжение, ну не может человек знать мастерство от рождения.
 Вот и паяю я этот злополучный радиатор. Радиатор от японского бульдозера, огромный и тяжёлый. За три десятка лет в нём отложился приличный слой извести, ила. Само олово успело растворится в огромном количестве воды, заливаемой столько лет.
 Большая часть, подходивших, считала своим долгом дать рекомендацию, как чистить, протравливать место пайки, считало мой паяльник не правильным. Так хотелось поворчать непечатностями. За многие годы научился посмеиваться в несуществующие усы и делать своё дело. Двигалась работа медленно, тут уже не до пятилетки в четыре года. Как обычно, ценители считали, что могут сделать быстрей меня, ну есть такое у всяких зевак, такая у них порода.
 Попросили оставить инструмент и расходные материалы на вечер, они де, вечерком мне помогут, ускорят дело. Оставил, конечно, пусть проявят таланты.
 Утром выяснилось, ветер мешал, быстро охлаждал паяльник, сорт припоя не соответствовал работе и ещё многое и многое. Самое интересное, утром, перестали советы давать, хаять темпы работы и вообще перестали надоедать. Хотелось поверить, что дошло что – то до мозгов. Работает человек, не мешайте, языком можно гору свернуть, да руки не хотят помогать.
 Нескольким молодым парням предлагал, давай научу паять, ответ странный, зачем это нужно, всегда найдётся человек, который запаяет, если нужно. Не найдётся, не простая это работа, вымрут старики, и ищи свищи мастера.
 Та же история с заточкой свёрл, нарезанием резьбы. Все попытки показать и научить, сталкиваются с глубокомысленым: Я ЗНАЮ!
Бьёт один такой молотком по зубилу, каждый четвёртый – пятый удар по руке... Предложил показать правильный удар, меня ещё в детстве научил отец, он отмахнулся и сказал, что ему так привычней. Ну, нравится парню шипеть от боли, нравится.
 Иногда с усмешкой, в полусерьез говорю, ну на кого Родину оставлять, если уйдут мастера. Вот интересно, скажет ли кто потом, что видел человека, который видел, как я паял старый радиатор