Предагональное состояние дома Бродского

                Терминальное состояние (конечная стадия жизни)
                проходит обычно последовательно три стадии:
                предагональное состояние, агония, клиническая смерть.


Редкий винничанин, не задумываясь, ответит на простой, в общем-то, вопрос: «В каком месте города стоя'т один к одному в ряд, без больших изменений в их изначальном внешнем виде, пять зданий вот уже более сотни лет? Здания эти практически ровесники, но столетний юбилей, да и то без должного пиетета и размаха, отмечали лишь одного из них. Кто проектировал, кто заказывал строительство этих домов?».

Большинство замнётся в ответах, почти все остальные укажут среди этих зданий синагогу Лившица (фактически — Клуб промкооперации, раздавивший закрытую в 1929 г. «по просьбе трудящихся» синагогу). Возможны и другие нелепые ответы: винничане, несмотря на невероятные усилия, предпринимаемые профессионалами и историками-любителями в последние годы, с историей своего города знакомы плохо. В этом мне пришлось убедиться, беседуя с жителями города, причём как с пожилыми, так и с молодыми. Для последних, что нередко выяснялось, история города начинается не ранее, чем с их дня рождения или даже позже — со дня поступления в школу. А ведь видели эти пять зданий все. Без исключения —  все! Ибо находятся они в самом центре города, напротив Площади Независимости, где кто из винничан не бывал. М н о г о к р а т н о.

Посмотришь на этот отрезок главной улицы (1, 2) — всего сто метров одной её стороны — не поверишь, что судьба четырёх из этих пяти красавцев, в принципе, никак не отличается  от судьбы большинства других выделявшихся из общей массы домов Винницы.

Если и восстанавливали разрушенное или сожжённое войной, то без какого-либо учёта былых размеров, украшений (дом напротив гостиницы «Савой»). Дом этот стал крупнее (его удлинили в сторону дома «Лекарственные травы»), грубее и значительно проще по виду. Если «улучшали» волей партии, то из красавца (дом Шехтмана напротив Областной библиотеки) делали стандартизированного уродца. Если советские власти беспокоило обветшалое состояние здания, то его просто-напросто сносили (дома' на нечётной стороне ул. Ленина по обе стороны от пересечения ул. Ленина с ул. Козицкого).

Конечно, восстановили практически в былом виде здания Обкома партии, Дома офицеров, первой, второй и третьей школ — этому надо отдать должное. Правда, указанные здания только выгорели, а коробки их осталась без особых повреждений. И их восстановление никак не признать нормой тех времён, скорее — счастливым для города и этих зданий исключением. Возможно, я перечислил не все эти «отклонения от нормы»: кто знает ещё таковые — сообщите. 

Посмотрите на означенный отрезок улицы: ни под старину сделанных тротуаров, ни давней формы фонарей освещения, ни оформления магазинов, кафе «под ретро»... Совсем наоборот: глумление над внешним видом домов, над общим видом этого ЕДИНСТВЕННОГО в городе ансамбля - памятника старины, который таковым (в комплексе) нигде и не значится!

Вы можете резонно возразить: гостиница «Савой» (1) отремонтирована (бесконечно долго ремонтируется — и окончания ещё не видно, поправлю я вас), даже восстановлены башенка и мансардный этаж, имевшиеся до войны с фашистами и оккупации. Спорить не будем: к этому зданию по ряду причин (главная из них — планируемое использование под офис республиканской организации) привлечено внимание — и в конце концов что-то может получиться. Но пока о конечном  результате судить не представляется возможным. О возрождении здания в былом блеске, однако, и мечтать не приходится. Посмотрите на его боковую сторону, что возвышается над бывшей гостиницей «Франсуа»: к ней и не прикасалась рука ремонтников (2, 3). Выглядит же эта стена, мягко говоря, контрастно к недавно освежённому светлому фасаду бывшей гостиницы «Савой».

А вплотную к ней расположенное здание тоже когда-то бывшей гостиницы «Франсуа» (3) — и про её боковую стену тоже никогда не вспоминали. Что ещё? Ничего особенного: со зданием бывшей гостиницы (и долгие годы — горсовета) обращаются не лучше, чем с каким-либо старым — покосившимся и с трещинами стен — домиком на Иерусалимке. Лицо (фасад) здания украсили двенадцатью (!) «бородавками» кондиционеров, а широкий щит-пояс вывески MEGASPORT'a словно «спустился до уровня бёдер», изменив пропорции первого этажа и как бы уже не относящейся к нему выше расположенной части здания. Нарушилась и зрительная координация с первым этажом «Савоя», каковая, несомненно, предусматривалась при проектировании зданий, несмотря на очевидное соперничество гостиниц между собой.

Понимаю, что специалисты оценят мои замечания как дилетантские, примитивные, но с тем, что не всё сделано лучшим образом, они, уверен, согласятся. Не лишним считаю заметить, что регулярные новые наслоения асфальта как бы опускают все здания на этом участке центральной улицы под землю. Сантиметр за сантиметром — скоро фундаменты ни одного из них не будут видны.

Следующее здание, построенное в 1912 г., как мне любезно сообщила доцент Т. Р. Кароева, 1-м Винницким обществом потребителей (основанным в 1902 г.), выглядит уже совсем не так, как это было ещё даже в послевоенное время. Нижняя половина его, с самого начала служившая магазином (в послевоенное время — магазином тканей, книжным магазином, пр.) изменена до неузнаваемости. Парочка «бородавок» - кондиционеров на фасаде также не придают этому зданию обаяния (5).
То, как первые этажи соприкасающихся между собой зданий «подгонялись» один к другому, хорошо видно на фотографии 1917 г. (http://vk.com/photo-29088070_285248830). Я-то помню эти здания ещё не «наряженными» современными «эстетами»-оформителями в случайные одёжки.

Доходный дом Вергелеса с датой постройки — 1912 — на фронтоне (6), как уже говорилось, ровесник других четырёх зданий (различия не превышают года-двух, что при столетнем и более возрасте не имеет значения), выглядит вроде бы хорошо. Но дом уже не тот, совсем не тот, что был ранее, так как перенёс тяжёлую полостную реконструктивную операцию, о которой пойдёт речь ниже.
 
А владелец едкозелёной ЛЮКСОПТИКИ просто страдает дальтонизмом. Иначе, как понимать змеиный цвет вывески на розоватом с белым фоне? А раз у него цветовая слепота, то и претензий к нему — никаких, потому что даже самая что ни есть люксовая оптика тут не спасёт.

Что касается дома Бродского (2, 4, 6 - 8) — последнего в этом ряду, то у него, по ряду симптомов, я диагностировал предагональное состояние. Дом — самый «старший по возрасту» (1910) в этой пятёрке  —  и умрёт он, по прогнозам моим - наблюдающего его уже без малого семьдесят лет прежнего «домашнего врача» - раньше остальных четырёх домов.
Хотя, учитывая, что все эти дома спланированы архитекторами в одно и то же время, можно считать, что они построены с приблизительно одинаковым запасом прочности.

Причём запасы прочности (из-за несовершенной в ту пору методики инженерных расчётов) были настолько превышены, что впоследствии подобные дома можно было, без всякого опасения, надстраивать. Дома строились как бы «на вырост», их фундаменты и капитальные стены выдерживали дополнительно один или даже два этажа. В Виннице надстроили 2-ю школу (бывшую женскую гимназию), дом, что соседствует с кинотеатром им. Коцюбинского, большое здание судебных органов (в послевоенное время — областного земельного управления) на улице Котовского (Грушевского). И так далее...

Так почему же дом Бродского, как я полагаю, уже совсем «плохо держат ноги»? Почему болен дом этот уже давно, а сейчас не очень далёк, по моему врачебному заключению, от фазы мучительного умирания?

«История болезни» дома позволяет подозревать начало его хворей ещё в молодом возрасте, когда дому было около двадцати лет. Причина — насильственная гибель рядом расположенной синагоги и воздвижение рядом с ним — на месте синагоги! —  Клуба промкооперации. Красивая синагога была выстроена раньше, чем дом Бродского. Дом - первое большое здание в городе, построенное из силикатного (не особо прочного) кирпича - явился синагоге молодым парубком — и они прильнули друг к другу, соблюдая, однако, честь: не очень тесно. Так и стояли они первыми в ряду появляющихся один за другим красивых зданий формирующегося центра города.

Большевистская шашка отсекла раз и навсегда от дома Бродского оригинальной архитектуры синагогу, а вместо неё грубо пристал к нему неуклюжий, тяжёлый куб клуба. Гибель синагоги и навязанное ему близкое и нежелаемое соседство   п о д к о с и л о  дом Бродского — и он от этих ударов судьбы так никогда и не оправился. Реабилитационные мероприятия середины 50-х годов прошлого столетия не избавили дом Бродского от присущих ему недугов, лишь отсрочили на несколько десятилетий его одряхление и превращение во врак.

Обратите внимание (http://proza.ru/2014/09/01/2047): крыло синагоги, примыкающее к дому Бродского, завершается на уровне второго этажа дома Бродского. Сейчас же бункер бывшего клуба возвышается НАД третьим этажом дома Бродского. И ещё одно важное обстоятельство: расстояние между этими зданиями. Прежде широкая, доступная для очищения от мусора, снега, льда щель, теперь — узкая, недоступная для расчистки и недостаточная  даже для проветривания (просыхания стен) щёлочка.

Бункер клуба требовал более глубокого фундамента, чем имела, сравнительно с ним, легкая синагога — при разрыхлении и дополнительном изъятии грунта, не исключено, произошло смещение фундамента дома Бродского. Малое расстояние между домами, кроме того, способствовало непрекращающейся вокруг фундамента сырости, которая подымаясь вверх, разрушала стены (особенно во время морозов: вода при замерзании расширяется). Сырость вызывалась (вызывается) и тем, что, уверен, до настоящего времени герметичного в отношении дождя и тающего снега (льда) перекрытия между этими домами на крыше нет (как и не было раньше).  «Спаять» же оба здания, что было сделано при строительстве соседнего с домом Бродского дома Вергелеса, видимо не решились:  ещё строящийся Клуб партийные попы успели окрестить именем Сталина — ну что вы: породнить вождя всех народов с «еврейским буржуем»?!

Какие основания у меня для подобных заключений? Их немало. Я на крыше и чердаке этого дома провёл (с 1948 г.!) немало времени, отбрасывая снег, сбивая лёд, подставляя всевозможные банки, вёдра, миски, корыта и тому подобное, чтобы защитить потолки наших двух комнат. Нередко мои старания были впустую: открывались новые «источники» - и мы уже в квартире, центрируя ёмкости под «капельницами», спасали потолок второго этажа. Дырявой крыша, особенно на границе с бункером филармонии, была, мне это известно, не только до 1991 г., когда мать, эмигрировав, покинула эту квартиру, но и позже. В 2000-м году я посетил нового хозяина квартиры, который из трёх бывших квартир сделал одну. Всё выглядело там хорошо, но стена его рабочего кабинета, граничащая с бункером синагоги, была, как и прежде, сырой и с трещинами. Не совсем «здоровыми» выглядели и стены тыльной стороны дома: некоторые трещины проникали на всю их толщину.

В этом году я обнаружил квартиру нежилой и, как удалось выяснить, она уже полтора года как выставлена на продажу. Не продаётся. А почему — кому-то из вас ещё не ясно?

Я не могу утверждать, но предполагаю, что по каким-то причинам дом Бродского, в принципе, обычный доходный дом (то есть, построенный для сдачи жилья внаём), имеет отличия в конструкции от других домов. Отчего я так думаю? Оттого, что пекарня (сразу после войны) или склад магазина «Пиво-воды» (там же, в последующие годы), куда я заглядывал, располагались необычно глубоко. Сейчас там, как объяснили официанты ресторана «Тет-а-тет», где я однажды ужинал, имеется ресторанный зал (я вкушал наверху). Значит, и самая нижняя часть фундамента этого дома должна залегать на необычной глубине. В доме Вергелеса тоже были подвальные (жилые!) помещения, но не такие глубокие, с полуоконцами на улицу.

Абсолютно не ясно, для чего в боковой стене проезда во двор были арочные выходы или что-то иное (теперь замурованное) в сторону здания бывшей синагоги (8). Не для возможности ли очищать щель между этими зданиями? Эти кажущиеся мне бывшими выходами арки (пусто'ты) в какой-то мере ослабляли  основание правого крыла дома Бродского. И сейчас  н а  г л а з  правая стена кажется наклонённой в сторону бункера синагоги (4). Действительно ли так или это оптический обман — окончательно решить можно только после несложных измерений.

Не могу сказать, почему было принято решение в 1954-1955 годах провести  к а п и т а л ь н ы й  ремонт дома. Что обеспокоило жилищно-эксплуатационную контору?
При ремонте остались нетронутыми лишь коробка дома и несущие стены (да ещё —примкнутая к несущим стенам лестница). Проблема, помню, была с балками междуэтажных перекрытий: таких длинных, как требовалось — от фасадной (наружной) стены до средней (внутренней), тоже несущей — не было. Соединяли по две, чтобы длины балки хватало. После ремонта пол в большой комнате несколько пружинил.

Полностью изменили вид светового фонаря в подъезде. До ремонта он был больше (включая стеклянную часть) и красивее. И перила лестницы были уже', как мне кажется, не из того дерева, то есть, не дубовые, лакированные. Балконы не трогали, но после того, как года через три после ремонта балкон второго этажа однажды ночью обвалился (обошлось без жертв), на нашем балконе сменили поддерживающие балки (рельсы).

Главная же перемена была в том, что на всех этажах пробили проёмы-входы (второй и третий этажи) в квартиры с общим коридором или двери (на первом этаже), ведущие непосредственно в квартиры дома Вергелеса. Как раньше попадали к себе домой «вергелесовцы» (непосредственно в квартиры или через общий коридор) я не могу сказать, но ясно, что с улицы — через подъезд их, а не нашего дома. В  послеремонтном (общем) подъезде «бродсковцев» и «вергелесовцев» стало значительно шумнее: на первом этаже появились (их не было раньше) входы в три квартиры, на втором и третьем — дополнительно в две на каждом из этажей.
Новые входы в квартиры потребовали, разумеется, внутренней перестройки (обширной полостной операции) и в доме Вергелеса. Но об этом доме я ничего рассказать не могу.

И последнее: внизу в подъезде заложили кирпичом имевшиеся там две различной ширины высокие ниши, предназначение которых осталось для меня тайной.

Вы, возможно, сомневаетесь в правдивости моих описаний. Ведь было это более шести десятилетий тому назад, прорабом я там не числился, видел дом только после ремонта. Откуда такие детали?
Отвечаю. Во время ремонта дом был окружён забором с запирающейся на замок калиткой. Но со всех строек воровали хотя бы по причине невозможности покупки, например, даже одного килограмма цемента. Почти весь строительный материал распределяли предприятиям по так называемым лимитам, а частникам — дырка от бублика. А если надо каменное крыльцо подправить, выпавшие кирпичи в фундаменте собственного домика заменить на новые…

Посему дырки в подобных заборах возникали в первый же вечер после завершения «защиты от воров». Через такие вот щели (надо было только отвести в сторону доску) я вечерами или в выходные дни проникал в дом, прижавшись от страха к стенам (перил во время ремонта на лестнице не было) поднимался на третий этаж и инспектировал изменения в нашей квартире. Не раз я встречался в доме с воришками, рыскающими в надежде что-то подходящее обнаружить и утащить. Они принимали меня «за своего» - и мы мирно расходились. Дважды я видел, как отрывали от стены или пола уже новое — и вступался за «свой дом». В обоих случаях воришки оказались трусливыми и бежали от меня. Возвращаясь в наше вре'менное жильё, я о своих походах не распространялся: родители моего любопытства всё равно не поняли бы. Как и вы вот сейчас...

Уже через несколько лет после ремонта (крыша так же была никудышной) я заметил, что дом «крошится». Со стороны двора появились трещины в стене (7). Их просто замазывали, наивно полагая, что это помогает. Хотя частично — всё же: в них не проникала вода, которая при замерзании эти трещины расширяла. Неоднократно клепали на крыше, в месте соединения домов, кровельщики. Но лёд скапливался, вода застаивалась, стена у нас не просыхала, плесневела.
Сейчас пришёл час расплаты за насилие и за отсутствие ухода над творениями Гр. Гр. Артынова — синагогой и домом Бродского.

Удивительно, но сотрудники (не начальство, с которым я не виделся) ресторана «Тет-а-тет» и расположенной на втором этаже нотариальной конторы не знают, что они работают в доме, который, на мой, повторяю, дилетанский взгляд, является аварийным и требует немедленной помощи. Как терапевт полагаю, что применение лекарственной терапии, припарок, компрессов, мазей, клизм и т. п. тут будет безрезультатным. Дом Бродского может спасти только радикальное хирургическое вмешательство.

                ***

Работал в  позапрошлом веке в  Германии и в Австрии великий хирург Теодор Бильрот (1829 - 1894). Его высоко ценил и именно к нему ездил проконсультироваться больной Н. И. Пирогов.
Теодору Бильроту принадлежит фраза: «Хирург — последнее средство в аптеке терапевта».

И я — об этом же.