Через тернии к любви

Там было темно, потом растянулась пауза, затем хлынула романтика, закипело веселье,
и всё обвилось любовью
**** *** ****
иногда любовь приходит слишком жестоко…
психологическая история, актуальная во все дни
*** *** ***

2002 г.

Новая редакция автора 2009 г.



 «Да, бывает и так, бывает и хуже, нужно прикладывать все усилия, чтобы любовь взяла верх!
Юрий Скуратов.
      
       …Господа психиатры, не тратьте время на придумывание диагноза герою данного произведения, он не виноват, но виновато общество.
       …Господа сексологи, вы не найдёте патологии либидо главному герою, ибо вы сами не знаете, где предел здоровой  в психики эрекции.
        …Господа критики, не парьтесь, вы не найдёте причин, чтобы сказать о романе плохо, он всё говорит за себя сам…


Глава первая
«БОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО» (во тьме греховной)


         Без любви нет смысла в жизни, каждое живое существо хочет быть кем-то желанным, любимым, понятым. Без любви нет счастья, нет жизни…
       Творение божье по имени Павел, по природе своей был наделён даром любви, он хотел дарить ласку и тепло. Он хотел осыпать этими своими светлейшими чувствами людей и животных, игрушки и свои мечты, он становился счастливым, когда видел улыбающихся ему дядей и тётей,  и облизывающих ему щёки кошек и собак… Паша трепетал от радости, если девчонки делались его подружками и заговаривали с ним о чём-нибудь взаимно интересном. Дух подхватывала невидимая мощная сила и устремляла его в благоуханные облака…. В начальных классах школы он пылал от вида старшеклассниц, они казались ему умными и более приятными, нежели ровесницы. Пашей движила светлейшая и нежнейшая романтика, она жила и витала в каждой клеточке его юношеского организма. Красота жизни заключалась в миловидных лицах девушек с длинными вьющимися волосами, без которых он не понимал женщин. Он называл их «милашками», они стали его любимцами после привязанности к машинам, сборке конструкторов и зверушкам в десять лет.  Да, довольно трудно себе вообразить и логически понять, разложить по полочкам скромной морали, его неуёмную влюблённость в девочек, появившуюся в начальных классах школьных лет! О чём бы это могло повествовать?... О глубокой силе мужского потенциала, давшей о себе узнать столь рано. В годы взросления импульсивная наклонность разбавилась уважением и зависимостью  от матери, что образовало превосходный образец человеческой доброты и влечению к домашнему уютному гнёздышку. Паша влюблялся, много раз, он очень хотел, идя по жизни, держать за руку прекрасную Карину, свою одноклассницу, проводя с ней всё свободное время и осуществлять её желания. Эта миленькая брюнетка преображала муторную школу  розовыми, белыми и голубыми ароматами. Но чернявенькая смуглянка Карина, с первого класса вошла в отличницы, и не отвечала никому из парней особой взаимностью. Долго смотрел на неё влюблённый ученик сквозь чёрствые учебники, как она красиво разговаривала, мелодично ставила интонации украинским диалектом, и обжигательно водила вспышками крупных коричневых глаз. О, как мило вела себя Карина с подружками по интеллекту оценок, как родная сестра, как мать детей, а к троечникам симпатии не оставляла. Паша трогательно ухаживал за ней робкими чистыми взглядами, но ответа к себе вызвать не смог, да и не очень старался. Он не входил в ряд учеников, любящих преодолевать не реально высокие барьеры, и стремиться к победе любой ценой… Он выполнял с упорством только то, что хорошо выходило, к чему рвалась его душа. Приключения, необычные явления и находки… Единственное, что удерживало парня в школе,  – это строгий наказ матери быть прилежным учеником, она грозно настаивала на учёбе летающего в облаках юного сына. Но он мало боялся приходить домой с тройками, и даже двойками в портфеле по алгебре и геометрии. Обычно в таких трудных случаях, провинившийся ученик объяснял интересующимся и придирающимся к нему родителям: ну, скажите, ну, зачем человеку знать предмет, который всё равно ему не пригодиться?.. Зачем зубрить головоломчатые заморочки в задачах, если мозг их не принимает?.. «Все учат, и ты должен учить, тебе это понадобится в будущем, или ты особенный?» – хмурились родители.  «Все топиться пойдут, и мне за ними в воду прыгать?» – логично отвечал возмущённый и разнервированный математическими примерами подросток. «Ты должен учиться, чтобы стать в жизни человеком, а не неудачником, чтобы у тебя была «бумажка», а без неё ты будешь дерьмовой букашкой!» – втирали Паше родители, истину кровавой жизни.  «Да мне ни к какому месту эта наука не нужна! Зачем забивать башку тем, чего она не принимает?» – огнём вспыхивал разборчивый сын, и уходил в свою комнату. Математика, физика и геометрия, либо вводили его в тоску, либо вызывали бурю злости, ибо Паша не видел в них ничего интересного, и, следовательно, понятного. Он задавал своим родителям всегда один и тот же вопрос: для чего мне нужно учить то, в чём я совершенно не разбираюсь и не хочу разбираться?.. Научился читать-писать, руками что-то делать, и хорошо! А дальше выбирай, к чему душа тянется. Школьное время показало Паше много фактов, с которыми он не хотел соглашаться, мнения шли в разрез его пониманию. Горячее недомыслие относилось к вопросу между девочками и мальчиками, очень свойственное созревающему и осмысливающему возрасту. Пашу как никого поражал навязанный какими-то идиотами факт  того, что мальчик по статусу «не обязательней» девочки, и должен угождать ей во всём и везде, считать за честь усаживание с ней за одну парту, помогать нести портфель, защищать от… От кого?.. От чего? Зачем? Девочка, что, больная и немощная? Защищать девочек от пристающих к ним мальчиков из-за того, что красавицы с бантиками кокетливо хихикают и подмигивают накрашенными глазками? Педагоги возвеличивали девочек на высшие иерархальные ступени нравственности, ставили их в богини, советовали мальчикам относиться к ним как к эталону человеческой красоты и чистоты, выполнять их просьбы и свято чтить их образ. Мальчик обязан повиноваться слабой половине человечества? Неужели такой факт имеет право быть?.. Это правильно?.. Поддаваться девочкам?.. Поддавать слабому полу, сильный?.. Уступать во всём?.. А не с этой ли поры мужчине прививается подкаблучный менталитет? Делай, чего хочешь, я всё вытерплю, если тебе нравится… (?) «Уступи девочке, ты же будущий мужчина»! – частенько слышалось от учительниц на уроках и в походах. Пацаны воспринимали такое учение с неохотой, морщили нос, жали плечами и, вздыхая повиновались. Надо, значит надо, против учительницы не пойдёшь, её слово закон, никому плохих оценок не надо. Паша устало покачивал головой и плохо понимал, что же такого особенного в этих девочках? Им дарят огромные букеты цветов, уступают места, бьют друг другу лица из-за того, что к чьей-нибудь женщине пристают, потому что она подмигнулась с кем-то на стороне, или перетанцевала… Но ведь просто так приставать никто не будет… Паша хорошо видел незаметные для многих людей нюансы, и постоянно чувствовал сильное сопротивление, тяжёлую волну несправедливости, непонимания и притеснения. Безразличие и равнодушие не давали парню покоя. Да, девочки красивы, нежны, но почему мы, мальчики, должны чувствовать себя ниже их? Почему не любить взаимно одинаково? Уважать на равных? Да уступи эта девочка тебе в твоём деле – ты дашь ей больше, и оценишь её как принцессу. В чём смысл женского восхваления?.. Как не странно, такие весьма серьёзные крупные мелочи не ломали характер чувствительного парня, он не боялся прекословить и жить белой вороной, терпел огонь,  идущий из школьной несправедливости,  и часто плевал в него. Неудачи в разговорах о школе и преткновения с преподавателями, касались всего лишь зажженной спичкой к юному  организму, а вот, натыкаясь на «всё не так как надо», картина жизни начинала деформироваться, не воспринималась чистым взглядом парня, как правильная. Но Паша не впадал в депрессии, не озлоблялся на мир, спокойно ходил на уроки, и как мог, внимал чуждую информацию. Он интересовался загадочными явлениями, вместо задаваемых книг на каникулы, читал материалы по физике и электроэнергии. Окружающие называли его глупцом, разгильдяем и некуколюдой. Паша махал на них рукой, и повторял почти одну и ту же фразу: да на фига мне нужны ваши общественные нагрузки…кружки самодеятельности…октябрятские и пионерские обязанности…мне и без них хорошо, навязываете ерунду всякую, вам нравится – вы и делайте, а меня увольте. Паша терпел год за годом школьную жизнь, так было нужно. Его отдушиной стало кино, родители разрешали ходить в кинотеатр, там он расслаблялся, уходил в сказку и питался атмосферой для дальнейших подвигов. Подвигами были  экзамены и контрольные работы, с каждым годом они утяжелялись. Утешало снисхождение отца и матери, они начинали смотреть на своего сына, как на среднего ученика, видели его наклонности к культурной сфере, и поэтому не слишком наказывали за незачёты.
            – Тебя хоть что-нибудь в этой жизни интересует? – устало пытался найти общий язык с сыном отец.
           – Да, изобретение огня например… – отвечал Паша, улыбаясь иронически.
           Подросток показывал не пылающий темперамент и не банальность натуры, а своё неукротимое желание любить, понять механику жизни, ему надоел стандартный однобокий режимный бред, и он не видел в жизни важней вещи, чем тёплые отношения с человеком приятным тебе во всех отношениях.
            – Ты не будешь никому нужен без образования и профессии! – с кашлем доказывал мудрый отец, жёсткую правду жизни.
            – Если меня полюбят, то пусть принимают таким, какой я есть, – вздыхал небитый соблазнами сын.
            – Ушли те времена, Паша, когда женщины любили за душу, а на работу брали за красивые глаза, теперь руководителям нужны умелые руки и прагматичные мозги… Вспомнишь мои слова, да как бы поздно не было,  – присоединялась к разговору отца с сыном, его мать.
            – Я не хочу учить эти стихи, поэмы и прочую чушь политическую, я другое люблю! – отвергал Паша укоренившуюся информационную грязь, – Мне нравится литература, кино и всё необычное, что происходит с планетой…
            – Тогда иди в культпросвет училище, а чтобы туда поступить, тебе нужно кончить школу, – продолжала наставлять сына мать.
*** *** ***
           Постепенно приближался маленький лучик долгожданного света: выпускной вечер! О нём учащиеся начали думать за полгода. Ребята горячо обговаривали, с кем, и что они хотели бы сотворить, намечались шумные планы с девчонками. Паша смотрел на это лениво, впрочем, как и на все торжественные события, в которых  больше беспокойная нервная беготня, чем удовольствие.
            – А ты с кем хочешь оттянуться, Паша? – игриво поддёргивали его одноклассники, зная неадекватное отношение парня на некоторые школьные идеи.
            – Да оттягиваться-то не с кем, ничего такого не вижу, – серьёзно цокал губой Паша, оглядывая девчушек пробегающих по коридору, – Учителя некоторые мне нравятся,  – шутил он.
            В какой-то мере Паша говорил правду, он очень доходчиво строил из себя надменного циника, тем, кто прикалывал его, и объяснялся с ними их языком.
            – Так может ты, с нашими учителями развлекаться будешь?.. – не успокаивались весельчаки.
            – Нет. Я наверное вообще не пойду на выпускной. Мне будет приятней выпить винца в сугубо тесной и тихой компании, с девушкой из мегаполиса… Они не то что эти, с теми можно всё, они и говорить умеют.
             – Ой-ой-ой!.. Мегаполис!.. Слово-то какое… Чё ты заливаешь? Так к тебе кто-то и приехал… Хрен какой с горы, – завидовали и недоумевали поклонники местных дискотечных королев.
             – Нет, не заливает, есть у него какая-то дама из столицы, длинные письма о любви ему пишет, настоящая дама! – подтвердил один из приятелей Паши, признавая его игнорирование к  своим капризулям и пустышкам.
             – Где же он с ней снюхался? – продолжали тягучую иронию стандартные ученики.
             –А он по дискотекам не ходит, Паша любит интересненькие газеты… Он знакомится по объявлениям.
             – Паша, найди-ка и нам покрасивей и попроще…
             –Не нужны они вам, – сказал Паша так спокойно, что самые разболтанные приколисты остыли от своих насмешек.
             Эта фраза несла в себе глубокий и многоплановый смысл. Паша в тайне от многих, вёл широкую переписку с людьми, интересующимися изысканиями древних реликвий и разных религий, в ходе неё он познакомился со студенткой факультета иностранных языков, они общались через письма около двух месяцев…
              Паша тяжело вздыхал, глядя на высокие синие и белые стены нудной школы, ему постоянно чего-то не хватало, каких-нибудь интересных уроков, или энергичного преподавания предмета, или более верной информации… Скорее всего, точного формулирования не достающего в поведении настоящего учебного заведения. Это же страшно: ученик радуется, когда кончается урок, звенит звонок на перемену, радуется окончанию уроков… В начальных классах его лицо светиться не от занятий а от счастья, когда за ним приходят родители, ученику хорошо уходить из школы, а приходить в неё тяжело и не уютно! Это же страшная странность… Что неправильного в системе образования?.. Ребёнку не интересно познавать навыки и теории для будущей жизни… Справедливая лень руководит школьниками, и кидает их в двоечники и хулиганы. Паша снял форму в шестом классе, сначала пиджак, потом галстук, а следом за ними и белую рубашку. Порицания: все люди как люди, а этот как чёрт на блюде! – не прекращались в его спину. В восьмом, своевольный ученик отравился водкой, заглотив полбутылки из горла, для того чтобы проверить, что же такого хорошего в этом напитке для взрослых… Этим экстремальным поступком он ошеломил всех своих одноклассников и учителей, заодно узнал, что такое взрослая жизнь и насколько дерьмовый алкоголь. Позднее, шумные компании с раздражающими визгами женщин, и брызгами шампанского в ослепительных вспышках цветомузыки, ввергали Пашу в мерзкую дрожь. Он старался избегать дворовых компашек, и с осторожностью шёл на контакт…
              – Пашуня, ну чё ты как девочка?.. Вино да вино… Культурно ему всё подавай, без мата… – критиковали скромного парня мужики и бандиты, попадающиеся на праздниках, – Да выпей ты стакан водки, запей его газировочкой, и сними себе девочку!
              – Не, водка в меня не лезет, а девочек я снимать не собираюсь, сами придут, когда время придёт.
              Первое торжество взрослеющий ученик отметил в день окончания школы, первый раз за много лет, он вышел из школьного двора под музыку, оглянулся назад, и с лёгкостью вдохнул по-настоящему свежий воздух! Павел плюнул на техникум и училище, ибо видел тех, кто там получал профессии, слышал о методике подготовке рабочих кадров и разочаровывался. Снова внимать шаблонные знания, не составляло интереса и удовольствия. С большим трудом, оставшаяся позади школа, подсказывала молодому философу необходимый перерыв, время на полноценное раздумье о дальнейшем пути. Павла с детства тянули загадочные и необъяснимые явления, поэтому он решил временно поступить на курсы дизайнера-художника. С ювелирным складом ума, он не спешил заводить друзей, и не разделял бурного образа жизни в весёлых компаниях, задумчивый молодой человек угасал за большими праздничными столами в общагах… Он оживал и получал сладость от  прогулок с подругой решая её внутренние неурядицы. В тринадцать лет Павел почувствовал сильное влечение к прекрасным созданиям, его внимание приковывали красавицы с тёмными очами, чёрными ресничками и чёрными волосами закрывающие плечи. Это влечение немного подвинуло романтику интереса к наукам, и внесло мощную притягательность к женщинам. Близкие говорили о мужающем парне: он влюбляется без памяти! Динамичные природные позывы толкали молодого человека на поиски симпатичных девиц, его жаркое сердце просило общение с какой-нибудь аккуратненькой миленькой спутницей, знающей только одно своё место – возле мужа… Ему нужна была та, которая не обращала бы внимание ни на кого, кроме него. Павел прекращал дыхание при виде выразительного женского личика округлённой формы, ощущении нежного мягкого голоса и сладкого аромата духов… Он отдал бы той девочке всё что имел. Но такие «девочки» обычно отдаются не трогательной любви, а раздражающему рёву мотоциклетного облачения парней, пользующихся наглой грубой силой.
            Последующие несколько лет закалили парня, к нему пришла мужская состоятельность, способность находить подход к людям и выкраивать для себя пользу Он прекрасно мог видеть белое и чёрное, останавливаться, или идти, не обращая внимания на обманчивые приглашения. Яркая серебристая романтика переплеталась с железной страстью к удовольствиям ниже пояса, они перебивались, бурно сотрясаясь жарким камнем на шее. Выполняя солидные заказы от региональных дистрибьюторов в сфере рекламы, Павел мог позволить себе частые походы в рестораны и кафе. Он бывал там с молоденькими игривыми пташками. Не для пафоса и потехи, нет, ему доставляли интерес смотреть и слушать своих подружек, ему было любопытно, чем дышат представительницы обалденных шелковистых благовонных прядей волос. Павел искал нежность, спокойность и преданность, он держал в руках холёные ручки, гладил их, разглядывал разного цвета лак на ногтях и мечтал, когда же эта королева заговорит с ним его языком… О, как его легко было пленить… Добрым мягким голосом, ласковым взглядом и искреннем тоном,  Павла за минуту, могли сделать послушным телёнком! К сожалению, а может и к счастью, все знакомства заканчивались одним вечером с чистым лёгоньким поцелуем в щёчку. Павел получал от этих поцелуев вкус десяти лучших мороженых, но привязчивая натура кричала: погоди, давай погуляем, поговорим ещё, давай встретимся завтра… Будучи не обиженным физическим здоровьем, он поднимал красавиц на цепких руках на пятый этаж своей скромной обители, и представлял родителям, как самых красивых и …единственных. Павел наслаждался женскими сладко надушенными кофточками, и помышлял залезть под них, или помять в ладони заманчивую выпуклость ягодиц. Несмотря на горячий темперамент, молодой и незаурядный юноша боялся без разрешения девушки обнять её…
            – Пашка, ну ты какой-то, я не знаю даже… – удивлялись его старшие приятели, – Не обнимешь никого, не прижмёшь… Так себя с бабами не ведут, они любят смелых мужиков, что б за титьку подержали, ляжку помяли… Они и убегают от тебя из-за того, что ты ничего с ними не делаешь. Ты ведь нормальный пацан с хорошей мордой, говорить умеешь… Надо себя пересилить, кроме разговоров ещё  и щупать надо, бабы этого ждут, а убегают потому что не получают своего, думают, уж не голубой ли ты?..
           –Да вот вчера, которая была, она ведь не такая, не хочет она, что б под юбку ей залезали, она скромная… – доказывал младенческий Павел существование высшего чувства на земле, – Не хочу, и не могу я под юбку ей лезть так сразу, да и не только в этом смысл, – слёзно с надеждой выговаривал он, с комом в горле
           – А чего ты хочешь, гулять на пионерском расстоянии? Им оно не нужно, они все только кажутся скромными. А убегают потому что не чувствуют мужской силы, не интересно им с тобой.
           – Я не так хочу, я хочу по взаимному желанию, чтобы сама попросила, а то кто её знает, чего она хочет…
           – Ага, ждёшь, когда она сама подойдёт и попросит, скажет «я согласна, я хочу, давай дери меня»… Ты смешной Пашка, ну, жди.
           Долгие воспитания старших друзей тонкой натуры, давали слабую долю желаемого. Из Павла хотели сделать крепкого настоящего мужика, а он предпочитал прелюдии, всевозможные ухаживания и знаки внимания с целованием рук, парень ожидал ответной ласки и понимания… Полгода он исходил по городским кафе, держась рядом с восточной прелестью, её звали Ленка, так небрежно, по-приятельски, её отец был родом из Казахстана а мать русская. Её смуглая кожа, чёрные волосы и коричневые глаза, ударили в самую середину сердца Павла! Если бы только это сокровище ответило ему взаимностью, если б только сказала «да», Павел тут же сделал бы ей предложение! Фигура? Тело? Нет, он смотрел не только на грудь и низ живота, её душа, его влекла… 
           – Паша, у тебя на неё денег не хватит, даже если будешь вкалывать сутками, – говорил близкий друг.
          – На такую, никаких денег не жалко, деньги это ерунда, ты посмотри, какая она красивая… – зачарованно ласкал Павел светлыми глазами знойную брюнетку.
          – Да в принципе ничего, но не мой вкус, я больше русских люблю, – отвечал приятель, –  Пашок, она на тебя даже не смотрит, сколько раз ты к ней подходил, она не разговаривает, значит не твоя.
          – А я её люблю, и всё равно буду любить, и за неё, и за всех, и вопреки всем и всему, – шептал Павел, чувствуя в своей груди тепло, к Ленке исходящее…
         Павел сжимал трясущиеся руки и ноги, его тело превращалось в вату, а ровные струйки из глаз размывали восточный образ…
         «Почему эти сучки такие глупые?.. Неужели они ценят в жизни только толстые кошельки, и упругие члены? Как им в голову вдолбить, что они созданы в первую очередь для душевного наслаждения?..» – ругался Павел, после облома в провожании в небо, и в потолок, лёжа у себя в комнате.
         Павел даже начать изучать Фрейда, ему было интересно, как ведёт себя женщина, что хочет а что говорит… Молодой человек сбился с догадок, почему он – добрый и ненавязчивый, остаётся только в роли друга и, прибывает в тени. В то время, когда вульгарные хулиганы с полпинка оказываются в объятиях прекрасных дам?.. Упоительные поцелуи и ласки, женщины отдают так не красиво, не правильно! Сохнут по диким самцам, не способным выговорить слово «любовь»… Не обидно…интересно… Он всегда исключительно друг, милый и культурный ботаник, от разговора с которым на душе расцветают  поникшие листья, он приятен лишь для устаканивания шизофренических бед… А обнять, поцеловать, приласкать,  – даже и не думай. Вот, вонючая канитель! Да и о каких ласках вообще идёт речь? Хрупкая половина человечества понятия не имеет, что такое ласка… Те разукрашенные куклы, в которых Павел втрескивался и готов был жертвовать собой – подставляли дряхлый зад, леденящую спину… Вынуждали многих мужчин резать вены… Такие повороты судьбы смывали с очей Павла розовую пелену, которой он смотрел на мир наполненный чёрной горечью. Ты им последний кусочек «хлеба», они тебе смачный «плевок» в лицо. Ты им ночлег с тёплым одеялом, а они в другую сторону. Где логика? Где ум?.. Ох, девочки, сочные яркие ягодки.
          – Паша, ты настоящий друг! – твердили ему глупышки, и благодаря его советам мирились с мужьями и парнями, а затем обзаводились новыми любовниками.
          Павел разводил руками как честный проигрывающий игрок. Ах, зачем эта дружба? Разве может быть она с мужчиной и женщиной?.. Ложь. Слепая, тонкая и жестокая ложь. Когда существует симпатия, в подсознании кроется тяга к сближению. Самая малая тяга, под видом платонических флюидов.
           Встреча с девушкой из ночного клуба, коренным образом изменила всю его жизнь и взгляды на неё. Она вывела молодого философа на истинный путь… Невысокая блондинистая Катенька, частенько зависала в ночных дискотеках, барах, она любила большие компании, веселиться с мужчинами, умеющими зарабатывать деньги руками, ногами и зубами. Уважала пацанов имеющих авторитетный вес. Блондиночка считала, что настоящий мужчина обязан обеспечить свою женщину всем, чего она пожелает, даже ценой собственной жизни. Иначе, что он за мужчина?.. Павел зашёл в «Ночной океан» просто так, не преследуя никакой цели, посмотреть, что собой представляет молодёжный клуб, что в нём есть, как развлекаются люди?.. Он огляделся, прошёл около дёргающейся в танце толпы и взял в баре коньяк. Белобрысая звезда местного окружения, сидящая в углу от стойки бара, давно не видела парней в классической строгой одежде, она повела бровями и сделала так, чтобы Павел уловил её краем зрения. Как обычно сработала якобы нечаянно приоткрывшаяся голая ножка из длинного платья с разрезом. Смазливая бестия посмотрела на парня как бы равнодушно, но в тоже время вопрошающе… Нагнула голову в бок, беззвучный вопрос вытянулся из неподдельных красивых глаз: эх, как мне плохо, всем на меня наплевать, неужели никто не пожалеет?.. Павел сказал про себя «ого», и отодвинул стакан с коньяком. Внимательно прищурился в сторону блондинки сидящей за столиком в одиночестве. Романтические мозги крутились и спрашивали: не может быть, чтобы в таких заведениях, красивые девушки, просиживали не занятые ни кем… Минут пять,  Павел выжидал, не появится ли какой-нибудь солидный пузатый дяденька с выбритым черепом и толстой цепью на жирной шее.. Не подсядет ли к ней?.. Чудо! Нет, блондиночка попивала тёмную жидкость, изредка кивала головой в такт оглушительной музыки, и чуточку посматривала на Павла… Интересно, о чём она думает? Под такую ритмичную музыку трудновато заводить отношения… Мощные ударные настраивают взять оружие и чинить разборы, поднимать настроение! Павел отставил не допитый стакан, и медленно направился к яркой блондинке в красном платье.
             – А ведь тут не занято… – чуть улыбнулся он блондинке, спросив и одновременно как бы убедившись…
             – Угадал.
             – А что случилось? – уселся он за её столик.
             – С подругой расцапалась, дружок надоел, пытаюсь разгрузиться.
             – Получается?
              – Нет, всё не то, слишком сильно я обижена, а здесь похоже всем на меня наплевать. А ты какой-то другой, я тебя здесь никогда раньше не видела.
              – Я редко хожу в такие места, сегодня особенный день, мне без разницы куда идти, я не хочу сегодня никому быть другом. Устал помогать всяким девичкам, сам хочу помощи.
             – Не хочешь быть другом… А кем, врагом?
             – Нет, – засмеялся он, оголив белые крупные зубы, – желанным человеком.
             – Пойдём отсюда, ничего не слышно! – крикнула блондинка Павлу, и вскочив с места, вывела его под руку.
             Они вышли из клуба и ветер колыхнул длинные волосы девушки.
              – Ох, хорошо на свежем воздухе, – вздохнул Павел в тёмное ночное небо на ступеньках клуба.
             – Похоже, ты не любишь тусовки и забойный музон…
             – Я люблю тусовки вдвоём…
             – А от чего балдеешь?
             – От цвета твоего платья, – аккуратно отвёл скользкий вопрос Павел.
             – Спасибо, и всё-таки, чем ты дышишь?
             – Всем, кроме тяжёлого рока и рэпа.
             – Ну, это я по твоей одежде поняла.
             – Ты тоже не очень вписываешься в ночные клубы… В долбёшки и клубы дыма.
             – А куда ещё податься? Где вечер скоротать…
             – Зависит от того, кто к чему склонен.
             – Как тебя зовут, Незнакомец?
             – Павел.
             – А меня Катя, друзья зовут «Катюшка». Чего будем делать? Куда пойдём?
             Павел улыбнулся, даже ухмыльнулся, посмотрел на девушку в упор… Да, она действительно была очень красивой. Вытравленные краской волосы  касались поясницы, и от них веяло почему то кремом и пудрой. Лицо девчонки блестело не то от загара, не то от солярия, вероятней всего, от второго. Обычные серые глаза, и подведённые красные губки. Он задержался на её задумчивыми зрачками, и довольно кивнул: в тебе есть человек, ты хорошая… Катюшка оглядела Павла с вопросом о том, что он хочет: того же что и обычные мужчины, или что покруче?.. Она же сама, предпочитала «улететь» на крепких мужских объятиях в «далёкие страны», где вились ураганные расколбасные вихри, и конечно свойственно неопытным мужчинам, Павел совершенно не угадал в ней человечность.
             – А я думал, ты мне скажешь, тебе захотелось уйти. Да и потом, мне приятно будет исполнить желание девушки. Отличная ночь, давай погуляем, люблю тёплые летние ночи.
             – Чего ещё любишь? – глянула блондинка из под бровей, и медленно облизнулась…
             Павел немного нахмурился, вопрос показался ему пошлым, но отвечать так же пошло, не хотелось.
             – Тихие улицы, чтобы никто не видел, и не видеть никого.
             – Как девчонки, отпускают таких парней одних?.. – посмотрела Катюшка по сторонам, потом на скромного парня, и поняла, что он не её круга, выше её знакомых…
            В серых обильно накрашенных глазках, сверкнула небольшая похотливая искра и удивление… Губы разошлись в разомлевший улыбке.
             – Один я на этом свете, в смысле нет у меня никаких девочек, они видят во мне просто душевного друга.
             Блондинка резко остановилась, и снова взглянула на Павла с похотливым прищуриванием, ей стало ясно, что в этом парне кроется масса накопленной энергии, нерастраченного тепла, взрывного темперамента.
             – Поцелуй меня… – тихо прошептала девушка, чуть прижавшись к парню грудью…
             Вот, это здорово! Не то, что все те подружки… Павел не раздумывая прижался к пропитанной духами, косметикой и соблазнами Кате, и накрыл с дрожью её рот своими девственными губами! Она не оттолкнулась, не кинула его, не обманула… Катюшка крепко обняла одинокого парня за шею, и поцеловала в засос… Лёгкая приятная дрожь спустилась от плеч до колен Павла, в него влетело сильное желание! Это классно! Это здорово! Женские губы начали сжимать, шевелить неумелый мужской рот. Павел пробудился! Он вскочил! Изменился, яростно потребовал крови и плоти, а не долгих философских бесед… Пережив множество обломов и отказов, испытав боль и предательство, Павел наткнулся на чудо! Теперь, чудная обитательница ночных местечек, сама попросила его о поцелуе! Да и не важно, что она похожа на чудачку и любит шумные тусовки, важно, то что она увидела в Павле ядрышко! Главное ядро. Его не видели многие девушки, а развратненькой звезде ресторанов удалось рассмотреть. О, моя Жизнь… Она ласкает его тёплым язычком со вкусом каких-то леденчков, а вдали от «Ночного океана» слышится забойная музыка и тормозящие подъезжающие иномарки… Не напрасно Павел зашёл сегодня в клуб.
            – Ах, какие у тебя губы, как классно ты целуешься… – прошептала жарко Катюшка в глаза Павла…
             – Хочешь, я тебя так же в другие губки поцелую? – проговорил быстро Павел, почти не отрываясь от напудренного ароматного личика.
            Павел начать сходить с надоевших лирических тормозов, державших любовь его взаперти.
            – В какие губки? – промурлыкала Катя, в вожделении подёргивая своими бёдрами, и покручивая талией.
             – Хочешь, покажу?.. Показать? – подхватил Павел потную игру слов, обводя руками плавающее тело блондинки, как разогретое масло.
            – Покажи… Ах…
            – И чем тебе показать?
            – Ну, я не знаю, покажи, чем умеешь…
            – Рука Павла будто сама опустилась по животу Катеньки, и осторожно нащупала разрез платья на лицевой стороне ноги.
            – О, какие пальчики, – подогнулась в коленях девушка.
             – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал в эти губки? – проговорил Павел, задыхаясь от удовольствия, впервые в своей жизни прикасаясь пальцами к женским трусам.
            – Да… Хочу, хочуууу… – ещё крепче ухватилась блондинка за шею парня.
            Для кого-то эта ночь была романтической, для кого-то временем сна, а Павел познавал незнакомый вкус, о котором грезил давно. Он не нашёл в нём ничего отвратительного… Этот вкус в жарком желании, перекрыл Павлу все им ранее любимые ароматы. Они едва смогли дойти до его дома, ворваться в комнату и упасть на пол… Катюшка призналась в своём маленьком недостатке в близости, она иногда описывалась в сильных кульминациях, этот изъян взволновал Павла сильней прежнего! И ему не надо было никаких бутербродов и напитков, красивой одежды и музыки, книг и кино. Сочащееся мягкое и душистое облако Кати, впустило его, казалось с головы до ног. Он одарил её самым сильным коктейлем за всю свою жизнь! Там хлынула романтика, закипело веселье, и как самая гигантская в мире змея, окрутила всю комнату любовь! Катюшка сделалась лучшей девушкой в его наивных глазах… Через минуту она пренебрежительно дёрнула носом и сморщилась, она вперилась холодным и разочарованным взглядом в потолок, проследила, как тёплая влага Павла разместилась внутри, не сотворив никакого транса.
            – Ты такая хорошая, такая приятная… – расплылся Павел, словно счастливый ребёнок, получивший от ласковой тёти вкусную конфетку и лимонад.
           Сейчас он в первый раз видел воочию то, что скрывается под женским бельём, те самые розовые дольки загадочного фрукта, что создают необъяснимо прекрасное чувство!
           – Я не поняла, а что случилось? – надулась очаровательная блондинка… – Ты что, всегда так быстро?!
          Павел не замечал её неудовольствия, сейчас, даже с хмурыми бровями и резким голосовыми очередями, Катя представлялась неподражаемой и единственной его девушкой.
           – Катя, ты должна стать моей девушкой, я хочу, чтобы ты была только моей, я постараюсь дать тебе всю свою любовь, – нашёптывал в блаженной невесомости, расслабленный  Павел.
           – А больше я тебе ничего не должна? Может ещё твою штучку, которая охуенно быстро кончает, во рту понянчить, вместо леденчика?! – завизжала Катенька, размахивая руками.
           Поражённый девичьей красотой, и никак не совместимой с ней жёсткой вульгарностью, ошарашенный Павел потерял умилённый окрас… Яростный огонь обиды и злости появился в глазах и душе. Катя, не доведённая даже до первой своей привычной ступени сладкого фейерверка, до предела возмутилась самонадеянностью парня. Его слабость унизила женскую красоту, которой пленились влиятельные люди, купая её в наслаждении.
            – Ты о чём?! – заморгал он…
            – Может быть ты напряжёшься, и сделаешь так, чтобы я кончила?..
            Её запредельная не здоровая грубость и глупость облили Павла ледяной водой… Он возбудился, но далеко не сексуально. Он хотел уничтожить, стереть с лица земли красивую мразь, очистить воздух от смрада.
            – Пошла ты куда-нибудь, чтобы я тебя не прибил, псина бездарная! – взревел он, толкнув обольстительную блондинку в шею.
            – Да пошёл ты сам, чмо беспомощное! Подрочи лучше!
            Катя одёрнула помятое платье, и хлопнула дверью с обратной стороны.
            Сосредоточенный немигающий взгляд в одну точку, отсутствие каких либо эмоций, непрерывное молчание и недвижимое выражение лица… Так просидел Павел на полу прижатый к кровати, несколько часов, а ночь лежал на кровати на спине, подогнув одну ногу на другой. Его мир пошёл кругом. Он разочаровался в последний раз. Слишком сильное чувство приятного и грубого, нанесли глубочайшую рану. Словно контрастный душ поливал Павла со вчерашней ночи, он стал молчаливым, и воздерживался от мероприятий. Люди перестали его интересовать, общество преобразовалось в холодные и мерзкие чудовищи с кривыми рогами. В мировоззрении Павла стала прослеживаться некая своеобразная радость, загадочная улыбка, она свидетельствовала о грандиозной перемене жизненных целей. Не нашлось места, где бы он мог приклонить измученную голову, где бы он мог унять ужасную боль от  полосующих жизненных лезвий. Солнце светило, но не для него, ветерок освежал ноздри и освещал грудь, но дул мимо его.
              – Ох, девочки, милые вы сучки, ох, попляшите вы у меня скоро, ох, как попляшите, – обещал Павел, говоря некоторым прохожим женщинам сквозь зубы.
             Он косо поглядывал на развратные одежды и бестолковый вкус, навеянный куриными мозгами.
             Его жильём стал небольшой двухэтажный домик за городом, приобретённый у стареньких дачников. Павел начал готовиться к событию, к своему намечающему торжеству, выдающемуся празднику для уставшей души…
             В каждой комнате он установил видеокамеры и проделал своеобразный ремонт. Павел следовал старой традиции, клеил обои, расписывал стены цитатами великих людей, укладывал на пол ковры. Каждая комната приобретала свой цвет, только рисунок на потолке повторился в нескольких залах, и люстры одного фасона, но с разной отделкой. Дом планировался на несколько вкусов: классический, современный и немного авангарда. Павел хотел превратить своё желание в уютном особнячке, для  встречи особ с развратной, неверной  натурой… Для молодого парня начиналась новая жизнь, её маршрут, скорость и возможных пассажиров, он разработал сам. На ряду с красивой обстановкой в доме, изменился и внешний вид хозяина. Подобно тому, как обычную пяти рожковую люстру поменял шар из кусочков зеркал с лампочкой напротив, – родился несколько циничный, и в тоже время блестящий стиль одежды. Спортивное обмундирование и обычные брюки с рубашками, сменились на  облачение из рубашек славянского фасона, обновленные современным стилем. Ровные не широкие брюки из мелкого вельвета и дорогого велюра, стройно подошли к  лакированным туфлям на двух сантиметровом каблуке. И самое ключевое: Павел на время отказался от услуг парикмахера, его волосы необычно для аккуратных мужчин, развевались по ветру, а тонко выбритая бородка обрамляла скулы и подбородок. Он повернулся к зеркалу, и сказал себе и миру: ага, то, что надо, Изгой из стада быдла, то, что не хватает обществу. Павел улыбался и полным духом был готов к своим грандиозным планам, они должны были по его мнению воплотиться в реальность, и тем самым дать людям понять одну очень простую вещь: пора жить по-человечески, а не влачить существование мразей. Он разгуливал по ночным улицам в кремовых, малиновых и голубых шёлковых рубашках, сером плаще, шляпе  и резной тростью из красного дерева. Он размышлял, как и где проводят время отдыха люди не принадлежащие ни к науке, ни к религии… Что с ними происходит… И он видел. Этот кошмар… Как так можно? Получать удовольствие от просиживания в примитивных барах, кабаках, игровых автоматах, стрясывать мозги в дискотеках, уродовать своё здоровье (и будущего потомства) в наркотических тусовках на хатах… Зачем? Почему? Что, настолько слаба человеческая сила воображения на расслабление?.. Невозможно ничем заменить дурманное удовольствие?.. И где же культура? О чём думают деятели культуры? Это ж надо, так довести народ… Бросить людей в пропасть самоубийства. Павел вглядывался в совсем молоденьких юношей и девушек, их лица были ещё не полностью испорчены отравой политических игр, накрывших человеческие возможности и немощи. Красивые девчонки стремятся к престижным образованиям, желают как можно выше себя показать на светских корпоративных (какое мерзкое слово) тусовках, выгодно выходить замуж. В слово «выгодно» девочки с ранних лет вкладывают финансовую масштабность, и отбрасывают уважение к человеческой натуре. Юноши воспитываются на единственной мечте и неотъемлемой цели в жизни: заработать больше бабла, купить навороченной техники и недвижимости. Быть хозяевами положения в дорогих костюмах, иметь аппетитные женские ножки на своих плечах и держаться на плаву… Быть хозяевами своего мира, пусть даже иллюзорного. Красиво и приятно жить. Не подозревая, через какое вонючее болото, нужно будет пройти, и протащить на несформированных мозгах свои наивные головы. Павел думал о большинстве, он не ругал их, не осуждал, нет… Он жалел, потому что они русские, самые лучшие из лучших в мире! Некоторые из них были хорошие, да, были крепкие парни, не подсевшие на лукавые таблетки и идеи, были девчонки заслуживающие уважения и защиты, но их так ничтожно мало, что не видно. Павел хмуро улыбался в сторону клубов, кафе, ресторанов, из них выбегали полураздетые девочки подышать свежим воздухом, курнуть и совершить естественную нужду. Из помятой одежды исходил томный пар… Жаль их… Такие хорошие мордочки, пропорциональные фигурки. Несколько лет, и они могли бы стать великой гордостью мужей! Образцами материнства. Но развраты и ночные гульбища с привлекательными неоновыми огнями и отуманивающими напитками, дадут им путёвку в один конец, не по назначению. Одни возбуждали Павла, другие раздражали, третьи наводили утешение, а вскоре нестерпимую тоску. Он тяжело вздыхал, и проходил с неприязнью грохочущие убийственным битом ночные норы. Ах, куда же мы движемся, что творим, зачем портимся… Мы теряем человеческий облик. Вершиной нашей крохотной жизни, наших несгибаемых желаний стала обеспеченная и беспечная суета. Сладкая вата, приятная на вкус, но вредная на желудок. Мы готовы убивать и грабить, обманывать и насиловать ради этой ваты, потому что жить честно и пресно очень тяжело. Честно жить, вдали от злачных закутков кажется скучно и неприятно, даже бессмысленно. Что потом вспомнишь, под старость?.. О, какая плачевная истина… Павел страдал, он ясно понимал, когда у тебя добрые намерения, желание помочь, осчастливить и подарить удовольствие – от тебя непременно отвернуться, хархнут в физиономию и разотрут, и не подумают извиниться! Особенно, наши дорогие и милые дамы, ради которых мы готовы на каторжный труд и преступления, они абсолютно не понимают, что настоящая любовь состоит не в достатке тряпок и домов, а в скромности и простоте с добротой. И хуже того, они не хотят понять. Люди высказывают свои мечты красиво и логично, а под красотой затонированы материальные блага, корысть. Мы извратили всё. Все дарования, мысли заблудились до некуда дальше…Тот самый секс, наслаждение между мужем и женой,  занимающее второе место после лирики в супружеской жизни, его переделали в заработок, возвели на побеждающий пьедестал  в важных обстоятельствах. Что такое секс? Где он находится, и как выглядит? Торчащий пенис, разрывающийся от изнеможения по текущему влагалищу?.. Голая женщина вывернутая наизнанку?.. Ах, как грязно. Он средство против болезней и продление рода, зарождение жизни, радости. А мы используем святой эликсир до изнурения и заразы… Секс – бесценная пища! Грех торговать ей, и разбрасывать с кем попало. Павла добивало до кондрашки обстоятельство женской слепоты и невменяемости, называемой мудростью. Они бегают, хихикают, курят траву, и не замечают счастья своего перед своим же носом. Он с мокротой на глазах наблюдал, как будущие матери ломают своё полноценное нутро, искажают утробу и быт. Добровольно лезут под пресс обманчивой стильной обёртки – роковой деловой действительности. Очаровательные мордашки оставшись наедине с подругами, так полощутся матерщиной, выплёскивают такие изысканные тюремные фени, что иглы вонзаются под ногти всех пальцев, и поражают острейшей болью мозги и суставы. Одышка сжимает лёгкие, ведь молодые милые создания становятся злыми и погибают! Куда же глядят их помутневшие глазёнки? Чему они завидуют? На кого хотят стать похожими? На афишах ярких и глянцевых, нарисованы демоны с привлекательными зазывами и обещаниями, только попробуйте это, зайдите к нам, купите эту пилюлю, отдайте свою душу в обмен на короткий кайф… Лишите себя истинного счастья… Мечтают о красивом теле, богатстве, вечной жизни на земле, плывут за несколько морей за мимолётным миражом, ползут из последних сил к холодному солнцу. Ах, глупцы. Кому вы потом будете нужны? Падшие, потерявшие здоровье, угасшие мужички и бабёнки?.. Врачам? Модельным агентствам? Вряд ли. Может быть матерям, если те доживут, выдержав ваш позор. Павел молча созерцал царствующий нравственный хаос, грациозно накрывающий святейшую Русь, безумие развевающееся ураганными ветрами, въедающееся в корни волос и раскрытые праздные рты. Павел боялся смотреть по сторонам, они сдавливали его огромными тисками, кололи сердце и переходили в нытьё, медленное, тяжёлое, как рыбацкое грузило. Все они просили любви, искали ласки, но не видели её! Впоследствии натыкались на отвратительную похоть. Все они сначала требовали лирики, стеснительно прикрывали коленочки и отказывались от водки… А в душной темноте дискотек принимали грубые руки хулиганов. Павел терпеть не мог аморальный людской стержень. Имел ли он на это право?.. Павел хотел любви…
              Он шёл спокойным ровным и решительным шагом, тростью непримиримо дырявил ядовитый туман, каждым движением упругого тела он вытанцовывал грациозные торжествующие знаки победы. Она приближалась всем его обликом и воинствующим настроением. Амбициозный, сильный человек, готовый использовать резную янтарную трость, как оружие против копоти в воздухе. О, о, о… Требовался новый, жёсткий и справедливый темп, который очистит чернь и наведёт спокойствие.


Глава вторая
«ПЛЕН»

             В городском театре организовали встречу актёров игрового кино со зрителями, Павел любил такие творческие интеллектуальные вечера. На них кумиры публики снимали с себя маски и возвращались в мир в собственном духе, душевно общались с поклонниками, и даже учились у них. Он оказался первым кто пришёл на встречу, кассиры и контролёры разбирались с билетами, охрана осматривала зал, постепенно фойе стало наполняться людьми, в основном молодыми. Павел посмотрел в сторону, и насторожился… Его внимание привлекла некая особа в облегающем платье, не то бархатном, не то плюшевом, смотрелось оно красноречивей всяких слов. Тёплая морская волна переливалась от зеркального освещения, установленного в фойе театра, и давала эффект плавания, женщина медленно шагала рассматривая фотографии на стене, и её платье словно летело за ней, рисуя её фигуру. Лицо Павла сделалось довольным, ноги сами подошли ближе к невысокой шатенке, от неё веяло добром. Мягкий цвет её платья по длине на ладонь ниже колен чудно обрисовывал тело, от этих форм перехватывало дыхание… Медленные движения широких бёдер, отрывали Павла от пола, и восхищали дух от надоевших плоских скелетов в джинсовых трубочках. В ней чувствовалась настоящая ответственность женщины за близких её людей. Несомненно, её справные формы манили кувырнуться в койку,  они же и возвращали мужскую угнетённость к надежде на яркие счастливые события. Они обращали к уважению не вымершую подлинную мужскую силу! Павел с замиранием сердца обглядывал каждый изгиб славной женской фигуры, руки, ноги, лицо… Здесь не слышалось подворотной швали и светской тусовности, скорее, да нет, наверняка, эта девушка вышла из приемлемой семьи, где  воспитания устоев почиталась строгость и целомудренность. Пусть даже она не девственница, пусть она окунывалась в развратные лужи, это часть организма человека двадцатого человека. Её спокойные движения и отсутствие парня или друга, посылают весьма уверенное предположение, что девственность у неё внутри. Фантастическое явление! Прекрасная особа, да ещё и без мужа! Без жениха! Сожителя. Павел шагнул ближе, аккуратно поглядывая на одинокую шатенку… Чем больше проходило времени, тем сильней он начинал любить её за то, что существуют на земле настоящие красавицы. И в мыслях уже пропала злость и возмущение, а если она улыбнётся и приветливо кивнёт головой, мир станет раем… Безумно спокойно находится рядом, с непосредственно нежной натурой. Её ярко украшают чёрные глаза, обезоруживают и услаждают. Может быть эти глаза и не чёрные, но в купе с чёрными ресницами и бровями, они выглядят спелой чёрной смородиной. Лицо шатенки светилось мягкостью, свежестью. Ей нравилось всё, и на печали она смотрела сверху. Павел млел от дивного творения, и считал бы себя окончательным дебилом, если б не заговорил с  цветочком губ, опыленного розовым блеском.
          – Вы даже не представляете, как радостно увидеть настоящий образ женской красоты, на такой встрече… – сказал Павел шатенке в спину.
             – Спа-сибо… – растерянно повернулась шатенка, и улыбнулась от приятной неожиданности.
             – Не за что, это не комплимент. Вы не часто ходите по театрам?
             – Да, не часто, а вы?
             – Я бывал на нечто похожем. Вы здесь одна?
             – Да.
             Приятная дрожь прошла по всему существу Павла.
             – Это здорово. Я тоже один. Я вам не мешаю?
             – Нет.
             Этого ответа было больше чем достаточно, чтобы не вклинивать опасный вопрос: вы замужем?
             – Кого из артистов больше ждёте? Или хотели бы увидеть?
             – Все хорошие, мне больше нравятся мастера. С удовольствием посмотрела бы на Наталью Варлей, Александра Абдулова, Георгия Вицина, Нону Мордюкову…
               
              – У вас хороший вкус. Жаль, что такие талантливые личности сейчас мало, кому нужны. Кстати, у Натальи Варлей была интереснейшая роль в «Волкодаве», необычная, как и сама она.
            – Вы разбираетесь в кино, у вас хороший вкус…
            – Думаете?
                – Замечаю. Вы всё правильно сказали: «интересная роль», «необычная женщина», Варлей действительно необычная… Вы следите за культурными событиями, и не похожи на тинейджера, выглядите молодо, а рассуждаете серьёзно… Кто вы?
                – Меня многое интересует. Моё имя Павел, я можно сказать «наблюдатель» за человеческими душами.
                – Очень смело, интересно. А я Людмила, библиотекарь.
                О-хо-хо… Не так уж всё плохо с женскими мозгами, с ней может быть найдётся о чём поговорить…
                «Что ж,  – задумался Павел над качествами «книголюба»,  «Приятно познакомиться. Ты такая молодая и красивая, а повлекло тебя в скромное и тихое русло».
               – Вам не больше двадцати на вид, и уже библиотекарь? Право, это заслуживает уважения. 
                – Да, мне двадцать с лишним, я люблю читать и анализировать, мне нравится русский язык, поэты и писатели, – тихим голосом ответила Людмила.
                – Русский, или славянский? – нагнул Павел голову в бок, тонко допытываясь до истинной культуры.
                – Было бы неплохо выучить славянский, это красивый язык, наш родной!
                – Людмила, давай на «ты»… Считаю, что люди все родные, и должны общаться на простом «ты», без официальности и брудершафты не обязательны. Знакомы по именам, значит свои люди, и вообще, имя многое говорит о человеке. А «вы-кания» слишком далеки, холодны в общении.
                – Всё правильно. Ты правильно думаешь. Давай  на «ты».
                – Как хорошо, что мы сходимся во мнениях, плохо, что начинается встреча. У нас с тобой есть прекрасный шанс подарить друг другу добрые эмоции, ты не будешь против, после этого мероприятия погулять? 
               Людмила подняла чёрные брови в вопросе…
               – Не бойся, ты же сама сказала: «ты не похож на тинэйджера». Мы мило поболтаем, а может даже поговорим… Да, поговорим, о наших увлечениях и целях, окружающем нас.
              – С удовольствием. Идём, уже все заходят в зал.
              «Изумительно»! – подумал Павел, всё идёт по задуманному! Павел и Людмила прошли в зал, здесь иногда показывали новинки кино, громкие хиты сезона, раз в месяц выступал цирк, а в основном устраивались самодеятельные выступления местных и областных ансамблей. Павел шёл чуть поодаль Людмилы, он был очень доволен, что поймал такую блестящую рыбку! Она увлекла простотой движений, разговора, чистотой мыслей… А полукруглые бёдра!.. Ими невозможно было не увлечься! Не многие умели ходить так волнительно, плавно. В них замечались свойства натуральной красоты, здоровья. Павел засёк прозорливым глазом мягкие прыгания  овальных выпуклостей, ягодицы чувствительно задели пах парня. Её скромная одежда несравненно сильней взволновала мужскую наблюдательность, нежели коротенькие шортики и юбочки на проторенных щелях. Всё внимание Павла сосредоточилось не на актёрской встрече, а на Людмиле. Аккуратная причёска, чёткие брови, выразительные глаза и пухленький рот… Однако, внешний портрет не самое главное. Её мысли, мнения и охотность разговаривать со странным типом, – вот, что согревало Павла. Он сильно сомневался, если Людмила так легко идёт на контакт с ним, где гарантия, что не пойдёт с каждым встречным культурным ловеласом?.. Ах, эта женская невнимательность, глупенькая компанейность и согласность мужскому крепкому плечу… Женщины почему-то млеют от больших парней в дорогих одеждах, с цветами в руках, без цветов ухажеры не котируются…  Людмила хороша собой, приятна… Но она женщина, как и многие женщины… Не в коем случае не расслабляться. Нужно знать, помнить себя, своё дело.
              Их общие знания в области гуманитарных сфер, их философский склад натуры, сблизили их и погрузили в мягкую нишу взаимопонимания. Мягкий уравновешенный и проникновенный голос Людмилы, природная красота, обрушили на страдальца долгожданный прилив. Девушка соглашалась со многими репликами нового знакомого, не отводила свой обаятельный жгучий взгляд от Павла полвечера, даже не отклоняла лёгкие объятия… Она мало спрашивала его о работе, происхождении, только об увлечениях. Павел разразился рыданием внутри себя, наступил его звёздный час! Но, время пришло, он не мог отказаться от своих планов, не имел право нарушить обещание самому себе…
               Встреча с гильдией актёров кино и театра, продолжалась час с лишним, вместо двух обещанных на афише. Не все звёзды смогли (захотели) посетить обычный провинциальный город. Начались вопросы зрителей, и Павел с Людмилой тихо вышли из зала.
                – Почему не захотела спросить чего-нибудь у Жарикова?.. Интересный он мужичок…
                – Он скажет одно, а на самом деле думент по-другому…
                – Людмила, прости за дурацкий вопрос: какое вино предпочитаешь?
                – Самое лёгкое, и самое вкусное.
                – Понял, сейчас что-нибудь придумаю, а заодно и вызову для нас такси.
                – Мы же хотели погулять…
                – Люда, я хочу показать тебе свой дом, в нём много интересного что связано с искусством, он  находиться за городом, мы можем пройтись пару кварталов, а после сядем в машину.
                – Согласна.
                Павел не очень хорошо разбирался в винных напитках, так как почти не пил, поэтому взял с прилавка первую попавшуюся бутылку дорогого портвейна.
                – А как понять: наблюдатель за человеческими душами? – коснулась девушка рода занятия Павла.
                – Мне нравится всё необычное, детали людских характеров, манеры поведения, предпочтения, которые редко кто замечает. Я люблю разговаривать о душе, о слабостях, интересах…О физике.  Вобщем, путеводитель по жизненным колдобинам…
                – Мыслитель, философ, мудрец, духовник… – улыбнулась Людмила необычному направлению в профессии.
                – Некоторые говорят «ангел».
                – Ты семинары не устраиваешь?
                – Иногда устраиваю, не все верят, что с помощью элетропитания можно решить острые проблемы, физика и физиология, это глубокие науки. В странах Запада духовные разговоры на высоте, там без них жить не могут. А как сейчас живёт некоммерческая библиотека?
                – Бедновато, как материально, так и духовно.
                – Годы и гады времён перестройки сделали своё дело, многие серьёзные книги были сожжены, и запрещены до сих пор.
                –Да, точно. Но если хочешь, всегда можно добиться своего, от каждого дела получить удовольствие.
                – Почему вы не замужем, Людмила? Вы ведь такая привлекательная…
                – Опять на «вы»? – весело поймала девушка парня на отстранённости.
                – Я не могу поверить, что такие красоты  не заняты, что они одиноки!..
                – Я не очень люблю подчиняться чужой воле, точней сказать, я боюсь, что придётся жертвовать чем-то неприкосновенным.
                – Воля мужа, разве чужая?
                – Я говорю обобщённо. Может быть, но я ещё не готова…
                «Да, а может быть, эгоизм берёт верх», – подумал Павел. «А может быть самолюбие, или непокорность…».
                Павел с Людмилой прогулялись по вечерней аллеи, прошли мимо парка отдыха, и Павел вызвал такси, машина быстро вырулила из города, и плавно подъехала к обновлённому красивому дому.
                – Ты живёшь за городом, тебе приходится каждый день далеко ходить на работу, по магазинам, наверное…
                – Не совсем, этот мой очаровательный домик, для дорогих мне людей, а так я живу в черте города.
                – Это, твой личный дом??
                – Да, жизнь дарит мне иногда хорошие сюрпризы, небедное влачение существования. Прошу, проходи…
                Павел сунул длинный ключ в коричневую массивную дверь, и отворил вход.
                – Здорово… – мечтательно повертела Людмила головой вдоль и поперёк.
                Двухэтажное жилище желтовато-зелёного цвета с красными наличниками, произвело на девушку сильное впечатление. Людмила шагала по просторной прихожей, устланной коричневым ковром, и дивилась скромности, и в тоже время изящности убранства. С самого начала приятно поражала цветовая гамма стен, тёмно алый закат солнца переходил в яркий объёмный восход, далее преобладали извилистые узоры, белый и голубые тона – они вызывали легкость, и изумление. Прихожая отличалась искренней простотой, и даже нарочитой бедностью: обычные дешёвенькие обои, длинное узкое зеркало в декоративной рамке, и небольшая деревянная вешалка для одежды.
                – У тебя очень симпатично, со вкусом, чувствуется творческий подход.
                – Приятно слышать, значит, ты тоже творческая личность. Одень вон, те тапочки, – показал Павел на мягкие пушистые топтушки, – В них твоим ногам будет комфортно и легко. Проходи в малую гостиную, я открою вино и приду.
                – Людмиле бросились в глаза предметы искусства: книги, картины, фотографии, виниловые пластинки… Всё это занимало довольно много места на длинных белых полках стеллажах, протянутых на чёрных кронштейнах вдоль стен. С точки зрения Людмилы, у Павла наблюдался очень изящный и тонкий вкус старинно-классическо-современного стиля. Освещение для книг и музыкальных пластинок было вмонтировано в стеллажи, из обычных досок. Фотографии размещались в альбомах фасона восьмидесятых, с позолоченным тиснением. Людмила рассматривала обстановку, труды мировых авторов, и зачарованно открывала рот… В этом доме оставалась русская душа, в отличие от стремительного распространяющейся европейской стилистики.
                – Здесь не всё, что может пожелать твоя душа, но самое главное есть, – сказал вошедший в комнату Павел, с бутылкой в одной руке, и бокалами в другой, – Мне хотелось подобрать самое интересное, на самый утончённый вкус, чтоб каждый заходящий ко мне человек, оставался довольным, не важно, какого возраста…
                Павел присел на подлокотник плюшевого синего кресла, и ненасытно обвёл Людмилу взглядом, как это делает ребёнок с новой игрушкой.
                – У тебя превосходно получилось оформить дом… За знакомство? – подняла девушка бокал тремя пальцами.
                – Нет, не хочется следовать истёртой до дыр традиции алкогольных гурманов и суеверных боязливых сладострастников, лучше за встречу…
                Они тихонько звякнули краями тёмно зелёных бокалов, и отглотнули светлую жидкость. Их разговоры об искусстве, религии и любви полились быстрей и слаще вина. Павел деликатно выражался, не дотрагиваясь до Людмилы даже пальцами, только скромно улыбался и менял позы: вначале сидел скромно, затем вразвалку, потом клал ногу на ногу как это делают пижоны. Он говорил в полголоса, редко смотрел в глаза девушки, не хотел показать возможную агрессию, или ввести в неудобное положение… Он сам плохо понимал, из какого доброго участка раненой души, вылезает его лояльность…
                – Павел, откуда ты знаешь обо всём этом? С тобой так необыкновенно интересно…
                – Необыкновенно? – повёл лицом Павел, не отводя глаз с Людмилы.
                – Обычно мужчины по-другому покоряют женщин…
                – А я никого не покоряю, мне нравится разговаривать о тонком мире, для меня это удовольствие, а не средство затащить кого-то в постель. Мне очень не нравится ухаживать за женщинами по-джентельменски, лучше быть самим собой. Говорю о том, что видел, слышал, чувствовал… Мы друг другу нравимся… Никаких приставаний, наглых и мерзких лобзаний, интимной музыки – это очень необычно в наши дни. Мне не хочется идти глупым путём, не интересно. Трудно оставаться человеком, но можно, если захотеть, чтобы прийти к цели.
                – Какая у тебя цель?
                – Объяснить людям, что мы люди, а не мрази.
                – Ты глубокий человек. Каждое твоё выражение содержит много смысла.
                – Может быть, потому что для меня радость составляет нечто большее, чем одна ночь с женщиной.
                Павел с нетерпением ждал, когда же произойдёт то, что он задумал…
                В глазах Людмилы стало двоиться, в теле появилась приятная немощь, ей это ощущение понравилось, но стало как-то страшно, как будто она начала проваливаться вниз…

*** *** ***
                Яркий сильный свет большой лампы, какие монтируются в хирургических операционных, привёл девушку в себя. Всё её ослабленное тело было пригвождено к чему-то твёрдому, жёсткому, холодному. Она попыталась подняться, но ничего не получилось, руки и ноги оказались плотно и крепко пристёгнуты кожаными ремнями. Когда Людмила пришла в себя, она поняла, что находиться в комнате довольно просторной, однотонно тёмно-серой… Ничего не понятно!.. Вдруг всё освещение разом перешло на узкую дверь, в проходе которой стоял и довольно улыбался Павел… Он стоял в выправленной кремовой рубашке и чёрных переливающихся брюках.
                – Ещё вина? Может водочки? Или пивка? Всё, что пожелает милая дама моя… – выговорил он культурно, и медленно, вальяжно, стал подходить к Людмиле, привязанной к кушетке на высокой подставке.
                – Что, что происходит?.. – туманно проговорила Людмила, её рассудок ещё не собрался после снотворного, которое было растворено в бокале с вином.
                – Этот вопрос ты будешь задавать мне очень часто, достанешь ты меня этим вопросом… Постарайся запомнить. Происходит урок нравственности, в ходе которого ты поймёшь, где твоё женское место в жизни, и какова твоя роль перед мужчиной. Не бойся, больно тебе не будет, бить не буду, насиловать тоже не буду, только очищу. Если у тебя в голове есть мозги, то ты быстро поймёшь и всё усвоишь. Ну, а если вместо мозгов у тебя каша, то мне придётся тебя учить, кропотливо и терпеливо.
                Слова парня прозвучали как гром среди белого дня, он говорил чётко, негромко, но пронзительно…
                – Паша, ты о чём… – передёрнулась девушка, – Что происходит? – всё больше пугалась девушка, оглядывая мрачную серую комнату, уже без красивых обоев, книг и приятного освещения, – По-моему, мы выпили лишнего, где мы?..
                – Ты у меня дома, в так называемой карантинной комнате.
                – Отвяжи меня, это противно.
                Павел стал медленно прохаживаться вокруг небольшой  кушетки, он засунул руки в карманы и подошёл к ней с левой стороны, целуя душистую мочку уха.
                – Какой запах, не каждая женщина так пахнет, не каждая так следит за собой.
                – Павел, что ты делаешь, ты что, ненормальный?..
                Ой, как это предположение походило на правду… Воображение Павла конкретно отличалось от скудных и ограниченных обывателей. Он простил ей подозрение в сумасшествии, с первого взгляда оно было оправдано.
                – Да, ты права, я ненормальный, я превосходный. Я тот, кто знает, как должна себя вести женщина в сегодняшней жизни, и как совсем не должна. Перед тобой тот, кто знает, как исправить испорченную ситуацию. Ты временно будешь принадлежать мне, только мне, я буду решать, что ты будешь делать и когда, сейчас и в следующие пять минут.
                – Это что, шутка какая-то?.. – огляделась в очередной раз Людмила, задавая вопрос о жуткой перемене действительности, – Павел, у нас ведь всё было хорошо, ты наверное перепил, или подумал что-нибудь неправильно… Ты соображаешь, что делаешь? Отпусти меня! – заговорила девушка испуганно громко, не соглашаясь с неудобной и противной ситуацией, пытаясь вырвать из кожаных ремней, она старалась мягко и ненавязчиво уговорить парня, чувствуя, что у него серьёзные отклонения в психике.
                Павел улыбнулся, и зашёл с другой стороны, справой, он думал, что правая сторона у людей быстрей и правильней принимает информацию.
                – Людмила, ты выглядишь умней, чем получается. Не зря говорят: внешность очень обманчива. Ты будешь в моём доме до тех пор, пока я не удовлетворюсь твоим обществом, твоим удовлетворительным поведением в удовлетворительную сторону. Я научу тебя быть покорной перед мужчиной, достойной названия «девушка». Ты драгоценный камень, требующий хорошей огранки. Ты видишь человека, который будет полировать и оттачивать тебя, чтобы ты стала чистейшим бриллиантом, украшающим себя и окружающих. Запомни, теперь мы исключим из рациона вредную пищу, алкоголь, лживые теле и радиопередачи, светскую прессу. Разговоры с подругами нам тоже не понадобятся, от них горе одно. Ты ещё не до конца испорчена сладостями этой жизни, грязью… Тебя легко вылечить, ты нужна мне здоровой, особенно психически.
                Людмила с каждым последующим чётко звучащим словом, мягкого, но внушительного тона, начинала включаться в сложность своего положения. Молодой человек выглядел привлекательно, артистично, жёстковато, статно, он ласкал девушку прикосновениями, и его неожиданное поведение походило на спектакль в незаурядной постановке.  Людмиле надоело лежать распластанной на жёсткой кушетке!
                – Паша, если ты пытаешься так авангардно меня влюбить в себя, то это напрасно. Будет лучше освободить мне руки и ноги, и мы спокойно разойдёмся. Бред какой-то, – брезгливо вздрогнула девушка от жёсткой кушетки.
                Раздался мужской смех…
                – Ты что, совсем дура?! Такая же, как и все бабы? – закричал он уже без доли юмора и улыбки, – Ты отрезана от мира! Только ты и я! – со вздохом поправил он свои волосы назад, – Ты только моя, никто не услышит тебя и твой истерический рёв. Будешь слушаться меня – потом большое спасибо скажешь.
                – А если не буду?
                – Себе же самой хуже сделаешь. У тебя мало выбора, ради твоего же блага. Искать тебя не будут, родителям твоим я дам знать, что ты уехала по приглашению директора той самой гильдии актёров, на встречу которой пошла в театр. Я даже объясню, почему ты сама не позвонила им. Всё хорошо, никто не будет переживать. Я могу этого и не делать, тогда твои родные с ума сойдут… Как хочешь. Ты никому не говорила, куда идёшь, таксист не запомнил внешность, у него сотни пассажиров… Тебя видели только работники театра, да и то не обратили большого внимания, все были поглощены звёздами экрана. Только я один ждал твоего появления!.. Давно ждал. Скажу сразу: я не душевно больной, я полноценный человек, видящий неполноценность других людей. Я хотел выбрать девушку не только для удовольствия, поверь, мне будет очень приятно, что хоть одна красавица заимеет мозги, и что они заработают в правильном направлении.
                – Ты больной! – с опасением вскрикнула Людмила.
                – Я всего лишь хочу изменить женский деформированный менталитет. Всё, на сегодня достаточно. Освобожу тебе руки, чтоб ты могла сходить в туалет. Судно под кушеткой.
                Павел быстро вышел из небольшой полукруглой серой комнаты, и свет большой лампы погас наполовину. Людмила осталась наедине с собой и напряжённым обстоятельством. Для того чтобы сохранить максимум спокойствия, ей понадобилось собраться с мыслями, понять, что она жива и это хорошо. Девушка  боязливо взирала в тёмный потолок, в тёмные стены, устрашающую лампу, и начала упрекать себя в неосторожности поведения с незнакомыми людьми! Хотя, кто мог знать, что так получится?.. Что за ситуация?.. Почему??

***   ***   ***

                Пробуждение сопровождалось спокойным и учтивым голосом Павла, он говорил медленно, без эмоций, слегка улыбаясь.
                – Как спалось тебе, Людмила? Твоё скудненькое женское сознание немного поняло, где ты, и зачем?
                – Не совсем, – строго выдала девушка.
                – Я не буду больше мучить тебя этой мрачной комнатой, ты займёшь лучшие залы моего дома. А первое, что тебе сейчас необходимо, это принять ванну и поесть, – проговорил Павел извинительно уважительно.
                Он быстро и ловко расстегнул два оставшиеся упругие ремня связывающие женщину за ноги, поднял девушку на руках и понёс на второй этаж. Людмила смотрела на Павла настороженно, с отвращением, что будет дальше?.. Кричать или нет, сопротивляться?.. Есть ли в этом смысл? Что происходит, неужели это со мной?.. Неужели, это не страшный сон? Вчера вечером обаятельный и образованный молодой человек, ночью мерзкий жестокий маньяк, а сегодня… Он сдержанный и заботливый!.. И, у него приятные сильные руки…
                – Вот, шампуни, мыло, гели и прочее. Делай свои женские дела, возвращайся в свой облик, приятного омовения. А потом вкусное лакомство на завтрак.
               В кухне её ожидал круглый торт, он был выполнен из разных цветов, нескольких сортов крема и  развеселил бы даже унылого привереду своим манящим видом и пьянящим вкусом. Людмила присела на крайний стул и робко оценила лакомый торт.
               – Не стесняйся, отрезай, сколько хочешь, с любой стороны. А хочешь, я поухаживаю за тобой?
              Людмилу не интересовали ни торт, ни ухаживание, ни его цель, с которой он заманил её сюда… Что будет дальше?..
              – Что ты хочешь?
              – Я уже сказал, ну, не люблю повторяться, ты слышала, помнишь.
              – Ты меня заманил, украл, хочешь распоряжаться мной как вещью… А ты ничего не путаешь? Немного ли на себя берёшь?
              – Нет, все мы чего-нибудь друг у друга воруем, присваиваем, обманываем. Вы женщины склонны к этому. Я тебя не украл и не заманил, ты сама пошла, это было твоё решение. Я тебе понравился, иначе бы не пошла… Ты получишь не сравнено больше, чем ожидала.
              – Да, бывают глупые ухаживания, пьяные приставания, не серьёзные отношения, но что вытворяешь ты, не влезает ни в какие рамки, это безумие!
              – Не влезает в рамки нашего спятившего общества, где ценности изменили и осквернили, где из женщин сделали небесных королев и богинь. Люди заблудились. Потеряли человеческий вид, образ. Ты мне понравилась, в тебе нет пока той гнили, фальши, погони за жестокой роскошью… Твоя натура пока не избалована, поэтому перерождение получиться быстрее и легче.
              Павел отпил из бокала сок, и был рад, что ветреные взгляды молодой девчушки, возьмётся воспитывать благородными плодами он, – любящий человек, а не телевизор, улица и подруги. Он с большой радостью просмотрел все записи тайных видеокамер. Людмила оказалась действительно очень красивой, в ванной, её не модельное, а женственное тело ослепляло здоровыми формами, руки, ноги, грудь, бёдра… Ничего лишнего и недоразвитого, никаких диет и стяжек от джинсовой одежды… Неожиданный приятный шок! Павел нашёл, взял! Такую очаровательную куколку! Слышать её тихий нежный голос, давать ей советы, внедрять правильные мысли и видеть их исполнение,  – превышало земные патологические удовольствия. Видеть дивную пухленькую фигурку в любой момент в разных ракурсах, компенсировало утерянное наслаждение прошлых лет…
              – Людмилочка, как хорошо, что мы с тобой встретились! Мне даже не вериться… Теперь будем жить по-людски! – ликовал он, глядя в её настороженные глаза, – Если что-нибудь захочешь, сразу говори. Деньги ничто, они суета, человеческое здравие самое главное, его не купишь ни за какие доллары.
              Девушка тяжело вздохнула и повернула голову в окно, две видеокамеры встроенные в стены кухни взяли её милое лицо крупным планом…
              – Паша, почему ты так негативно относишься к женщинам? Они тебя обижали? Предавали?
              – Предавали… Обидеть вы не можете, вы глупые по природе своей. Вы забыли, кто вы? Где вы?.. Вы частая причина соблазнов, конфликтов и войн, это малая частичка ингредиентов, с добавкой которых жизнь становится мучительной и беспокойной.
              – А вы, мужчины, идеальные, да?..
               – Идеального в нашем мире ничего нет, люди не могут существовать в чистом свете, но мужчины стремятся многое обратить в хорошее. А вы женщины, в последние годы потеряли своё качество. Эта потеря внесла порчу в вас самих. Вы стали бессердечны, грубы, корыстны, из-за корысти не понимаете, что всё разрушаете. Есть среди вас нормальные, спокойные, заслуживающие уважения жёны, но их единицы…
               – Может быть тебе просто попадались злые неудачницы… Ведь женщины не такие, какими выглядят, какими мужчины их видят… Мы гораздо слабее, чем кажемся.
               – «Просто попадались злые неудачницы…», – процитировал Павел её слова и подумал… – Хорошее мнение. Достаточно умный, то есть добрый человек, может признать свою слабость, а самовлюблённый идиот всегда себя возвышает. Моральные уроды себя называют самыми лучшими, самыми достойными, они оправдывают любые свои поступки, придумывают логичные (с их точки зрения) оправдания и навязывают свою правоту. Ты это хочешь сказать? Если я регулярно знакомлюсь с неудачницами? Значит их действительно много! Или неудачник я?.. Да, нельзя в человеке видеть только плохое, много и хороших качеств, но к огромному сожалению, плохое прёт из всех щелей, давит хорошее, впивается в глаза и живот! Трудно любоваться садистскими проявлениями, а уж как трудно и тяжело их переваривать!..
               Людмила наклонила голову, она начала понимать, что перед ней уникальный человек, не простой ухажер с банальными цветами и шампанским. А интеллектуальный философ, решивший восстать против узаконенного беспорядка. Самое страшное и главное заключалось в разгаданном: что дальше собирается делать этот прогневанный муж(чина) со своей нашкодившей пленницей женой(щиной)…
               – Какие у тебя планы на счёт меня? Изнасилуешь, расчленишь?..
               – Ой, до чего ж глупо и низко… Зачем мне тебя насиловать, и тем более кромсать, убивать? Никто не имеет право отнимать жизнь у человека и животного, даже у самого себя. Убивают только закомплексованные кретины. От изнасилования я не получу никакого удовольствия, да и ты тоже. Мне нравится делать всё по взаимному согласию, чтобы всем было приятно, я не возбуждаюсь от строптивых и капризных женщин. Так вот, такой я…  – развёл руками Павел в лёгкой иронии к себе и к теме.
               – А что тебя волнует? Что тебе нужно от жизни?
               – Правильней сказать: что  нужно для жизни?
               Волнует весенняя и летняя одержимость, многие кричать о ней в песнях, порножурналах и фильмах. Вдумайся в следующие слова… «О! Как же я хочу женщину (мужчину)!!! Это неимоверная боль! Нестерпимая жажда! Сумасшедшее обстоятельство! Оно жарит меня, поднимает и грохает о землю! Сексуальный напор сжимает меня огромными тисками, и тиски эти те самые ляжки, широкие плечи, бёдра и груди. Чёрные мохнатые лобки!...» Это Людмила, говорят люди, которых охватывает возбуждение, одержимость сексуальным желанием. Для них перестаёт существовать любимая работа, семья, телепередачи и огород, они мнут подушки и одеяла в постели и воют… «Пусть она будет в жёлтом лёгком полупрозрачном платьице, пусть мы будем ехать с ней в мягком комфортном автобусе на заднем, нет, на среднем сиденье, чтоб нас кто-нибудь увидел из пассажиров. Мне без разницы кто она (блондинка, брюнетка, серо-буро-малиновая)… Главное, чтобы она хотела так же, как я! Мы смотрим на себя, понимаем чего хотим, она слегка разводит свои ноги и расслабляет живот… Моя рука просовывается под подол платья, проникает под трусики и оказывается на промежности, потом в промежности! Она тёпленькая и влажненькая, вздрагивает от моих прикосновений…»  Вот, Людмилочка, что такое возбуждение. Возбуждение, Люда, это когда женщины хотят мужских крепких рук, стоячего большого члена, открывают части тела и заманивают кобелей… Это когда мужики видят неприкрытые голые ляжки женщин и засовывают промеж них свои лапы… И звучит вульгарный шёпот: о, поглубже, ты хочешь, я знаю, я тоже хочу тебя, давай, порви меня… Грязненькие словечки вылетают из красивых накрашенных губ. Возбуждение, Людочка, это одержимость, не важно, мужик одержим, или баба. Мужики считают во всём виноватыми баб, а те наоборот. Эх, да, мужики, бабы, мальчики, девочки-целочки, паиньки, в девять баиньки…
               – Кто больше виноват?.. – смотрела Людмила отчаянно в окно.
               – Кто больше стремиться быть красивым и ухоженным, – посмотрел Павел куда-то вдаль, вспоминая что-то из своего прошлого, – Страсть, она очень красива, очень притягательна, очень приятна, идёт обычно через вино. И чем более реализуема, тем неутолима. Стоит только посмотреть в неё, и погиб человек, впал в безумие. Страсть виновата, Людочка, и тот, кто её больше хочет, поддаётся ей. На вопрос, что мне нужно для жизни, отвечу позже. Разрешаю тебе делать всё, что хочешь, что нужно проси, я дам. К твоим услугам литература, кино, неопасные игры и избранные факты нашей истории, те правдивые, а не те, что нам втюхивались за школьной партой.
                – Почему ты уходишь?
                – Твоё одиночество, это один из элементов наказания и исправления женской самовлюблённости и своеволия. Мне удобно смотреть за тобой чувственно. Ты думаешь, что я исчадие ада, но то, что я даю тебе, мечтает получить каждая вторая женщина.
                Шикарная клетка с множеством прелестей (плюс невообразимый плюс, не надо работать) закрылась с хорошенькой птичкой канарейкой, на время известное одному хозяину. Невозможно было вырваться и убежать, потому как окна были зарешечены, входная дверь из толстого металла. Павел внимательно наблюдал за своей добычей со всех камер, он исследовал девушку: вкусы, поведение, настроение, степень сексуальной испорченности, доли извращенностей. Людмила жила довольно таки скромно, смотрела комедии, исторические мелодрамы, читала русскую классику, иногда пустынно смотрела в окно, выходящее в бесконечную железную дорогу. Она подолгу стояла у окна, прижавшись к стене плечом и головой, в разуме её не умещалось, что здесь творилось… Красивый дом, бережное отношение хозяина, и невиданная жестокость, жажда мести. Медленное, мучительное передвижение стрелок часов заставляло Людмилу задуматься над своей жизнью, может быть, она  сделала, что-нибудь неправильное? Может быть Павел послан Богом в её бытие?.. Ничего не происходит просто так…
                Прошла неделя…
                Людмила пользовалась бельём лучшего качества, Павел не терпел китайских  пошивок. Питалась девушка растительной пищей и не ощущала себя хуже, напротив, лучше, легче и бодрей. Павел решил выйти к ней, когда на одном из мониторов увидел нечто странное: Людмила часто ходила в туалет, держалась рукой за живот… Павел чесал висок и слегка ругал себя, что не вставил хотя бы одну камеру в туалет… И тут же хвалил себя, что он не извращенец.
                – Что с тобой? – нахмурил он тёмные брови в волнительной заботе.
                – О, явление мессии… – выдала Людмила нескрываемый сарказм.
                – Дорогая, ты заболела? Люда, что с тобой? – повторил он громче, и подойдя к девушке, обнял за плечи.
                – Можно сказать и так. Если ты такой просвещенный, должен знать, что у женщин периодически бывают больные дни. Они составляют некоторый дискомфорт.
                – Всё понятно, давно они у тебя начались?
                – Недавно. Туалетная бумага не очень хорошо подходит.
                – Потерпи немного, я скоро…
                Павел быстро вышел из комнаты, из дома, тяжёлая дверь мягко задвинулась. Людмила вздохнула и покачала головой, надо же, он сказал «потерпи», быстро встал и бегом помчался куда-то… Он ненормальный… Добрый, непонятный… Получасом позже Павел вернулся с пакетом.
                – Возьми, тут  то, что тебе понадобится.
                – Ты что, их сам покупал?.. – улыбнулась Людмила, увидев в пакеты прокладки…
                – Неважно, важно, твоё удобство.
                Людмила направилась в туалет, но Павел задержал её…
                – Нет, не уходи, сделай это при мне, я хочу посмотреть.
                – Слушай! – взбесилась она выпирающему парадоксу, – Ты в самом деле больной что ли?!
                – Все мы больные, кто-то серьёзно. Кто-то слегка, каждый в своей вещи. Есть такое определение, как «сексуальная красота», она не каждому доступна, открыта, чтобы понять, нужно почувствовать.
                – А ещё есть определение, как «сексуальные извращенцы»!
                – Все люди извращенцы, и среди них есть тонкие ценители, их называют «гурманами».
                Павел не отступал, он упрямо не отпускал девушку, чтобы смотреть на неё. Парень гладил её по щеке и подтверждал своё намерение кивком головы с подмигиванием.
                – Ну, смотри…
                Девушка показательно подняла край платья, прижала подол к полненьким бёдрам, и отогнув бельё, проложила  прокладку далеко под волосатый лобок. Павел, молча, наблюдал и понимал, невыразимую красоту женской тайны, сексуальности менструального периода.
                – Насладился? Доволен? – посмотрела Людмила косо, и поправила платье.
                – Ты потрясающе смотришься, – сказал он искренно, возбуждённым дыханием.
                – Я даже не знаю, как тебя назвать… – с отвращением сморщилась она, будто увидела больного поедающего отходы соседа.
                – Что, кончился словарный запас? – красиво отшутился Павел, глядя прищурено в глаза.
                – Может, обнюхаешь ещё, и оближешь эту затычку?..
                – Нет, это вредно, – сморщился он в ответ.
                Людмила выбрала из стеллажа исторические приключения и уселась в кресло, в надежде, хоть мысленно уйти из  страшного психологического обстрела и унижения. Время в роскошном доме тянулось умопомрачительно тяжело, хуже всех унижений – непредсказуемость в следующие  полчаса, час, день…. Девушка даже примерно не знала, как уговорить неглупого молодого человека, да что там уговорить, просто вступить в лёгкий слабенький контакт, заиметь чуточку своего мнения, маленькое право влиять на ход событий… Радикальных предприятий Людмила близко к себе не подпускала, прогоняла идеи зажигающиеся от страха и отчаяния. Соблазнить мучителя на секс и всадить нож в спину… Нет, он подготовлен к обману. Огромное преимущество на его стороне. Она прохаживалась по комнатам, отмечая их обстановку снова и снова, поражалась, как Павлу удаётся содержать в чистоте и красоте немаленькое жилище… Ни одной детали прибитой и прикрученной просто так, всё продуманно, тщательно. Ковры с синими и белыми расцветками, картины с ангельскими ликами, экзотическая природа, старинная резьба, мебель украшенная последним писком моды. Преобладали оттенки зелёного, салатового, в самых причудливых местах, при дальнейшем глубоком внимании, они признавались чрезвычайно красивыми и неотъемлемыми. Людмила удивлялась приятному явлению, у другого человека, разум не догадался бы расписать потолок красками живого неба, а круг у люстры выделить лучами солнца, в виде мягко красных и огнено жёлтых полос… Ему не лень было искать краски схожие с живыми явлениями природы. Кто-нибудь поспорил бы с тем, что хозяин жилища шизофреник, или недоразвитый младенец… Подумать только, как верно, загадочно и мудро сопоставлены высшие романтические, святые строения в жилом доме! Какая интересная символизация! Люстра – солнце… Потолок – небо. Несомненно, здесь струилась и возвышалась энергия жизни и радости, несомненно, исходила она от Павла… Каждая комната имело своё настроение, свою цель. Людмила пыталась понять, почему он такой воинственный? Необычный? Закрытый на жизнь?.. Или закрывшийся?.. Ополченный…. Она ходила и чувствовала, как Павел мыслит, что им руководит, какие раны он прикрывает, какого терпения ему стоит жить с болью… Что-то здесь не так… Не мог такую изысканную красоту сотворить жестокий, злой человек… Кровь в организме пульсировала и вытекала в мягкую ткань прокладки, в такие дни Людмила не любила принимать никаких серьёзных решений, и даже показываться на людях. Павел сидел в плюшевом малиновом кресле с чёрными узорами, в чёрных шёлковых брюках и чёрной полурасстёгнутой рубашке с блесками на плечах и рукавах, он любил сидеть и наблюдать. Нога на ногу, согнув треугольником, поглаживая подбородок, он нажимал на клавиши, и в мониторах показывалась Людмила в крупных планах. Она не догадывалась, что позирует неподражаемо красивым телом, даже лёжа, или при уборке ковра пылесосом… Павел управлял джойстиками камер и ловил нужные ему виды, объектив одной из камер вывернулся и показал центр женской славы, потрясающая картина вынудила Павла дёрнуться в кресле! Он резко вздохнул и округлил глаза от контрастного вида промелькнувшей белой полоски трусиков с задней стороны. Не так сильно ударил молнией возбуждения манящий блеск нижнего белья, как прикосновение к ним рукой самой Людмилы! Она очевидно проверяла, насколько промокло её состояние… Хозяин положения опьяневший  страстью, подошёл к девушке и посмотрел млеющим глазом, нежно погладил её по щекам и возбуждённо улыбнулся.
                – Ох, Людмилочка, как же здорово ты это делаешь, далеко не все женщины одеваются и поправляются так сексуально… Ты восхитительна, – проглотил он слюну на последнем слове.
                – Паша, по-моему, ты болен, это не очень опасно, но факт.
                – Влечение к красоте, ощущение волнения от интимных тонкостей, это что, болезнь?.. – в сомнении повёл он голову в сторону.
                – Ненормально ощущать сексуальное волнение от женщины с прокладками. Это скверно!
                – Тогда, значит и сам секс в основной его части ненормален, он ведь тоже грязь… – копнул Павел глубокую тему в тонкостях, – Потому что после него иногда тоскливо и противно. Особенно, если бывает секс случайно, особенно с добавочными «наворотами»… А когда за деньги, вообще мерзость!
                – Что за «навороты»?
                – У некоторых не получается в нормальном, классическом акте наслаждаться, им нужен кто-нибудь третий, некоторые не любят контакт вообще, довольствуются мастурбацией, некоторые предпочитают спать с братьями и сёстрами, с собаками. И все они думают и доказывают, что их секс самый лучший и правильный. Продвинутый. Прости, Людмила, люди скоро забудут любовь, в сознании останется одна ебля. Так что, я не такой уж больной, как ты думаешь…
                – У тебя хорошо получается говорить, убеждать. И ты хочешь меня убедить, что я красиво запихиваю прокладку в трусы?.. Что у меня красивые месячные? И что это искусство?! – чуть не плюнула Людмила.
                – Твои месячные – это рубиновая речка, выливающая тебя в серебро. Ты превосходно меняешь прокладки…
                – Выходит, можно отнести извращения, типа мочеиспускания и клизмы, к естественному ключу к эрекции? Секс не самое главное в жизни, тебе просто понравилось, как я прогибаюсь, тебе чего-то не хватает…
                – Я об этом и говорю, секс, точнее сказать слияние тела и духа, не самое главное, оно важное, приятное, прекрасное… Оно тушить скандал, излечивает страдание. Ты красива в приближённых к слиянию делах, ты впечатляешь, волнуешь, приносишь энергию к действиям. Но есть более тонкие детали вокруг слияний. Незначительная и на первая взгляд маленькая деталь, может взорвать голодной организм и насытить его неиссякаемой пищей. Мне не хватает одного: девушки-женщины, понявшей моё видение. Тогда будет рай на душе и теле.
                – У меня такое ощущение, – прищурилась Людмила свои тёмные глаза, – Что тебе нравится онанизм…
                Волна непонимания прошла между двумя думающими людьми… Людмила сама не поняла, какую ослепительно интригованную идею она подала! Тайное предположение онанизма подняло парня до потолка, он не был причастен к упомянутому занятию, а вот, новое и нестандартное, вдохновляло его на высокие подвиги. Идеи из женских уст кружили разум…
                – Нет, милая, онанизм мне не нравится, но я не откажусь, если мне окажешь это блаженство, ты.
                – О нет! Павел, ты спятил!..
                – Не настолько, как тебе кажется.
                Павел дотронулся до её плеча пальцами рук, и провёл ровную линию вдоль локтя.
                –Да, это будет восхитительно! Слияние пока слишком рано, мы ещё не созрели. А сотворить приятное  руками друг друга, мы можем. У тебя мягкие и нежные пальчики… Идём в спальню… А хотя нет, прямо здесь будет сочней и острей!
                – Паша! Я не хочу этого делать!
                – Тебе понравится, милая моя…
                Павел передвинул кресло на середину комнаты, свободно расположился в нём полужёла, расстегнул серебристую бляшку ремня…
                – Дорогая, мне было бы приятно, если б ты расстегнула мне брюки и сделала остальное … А потом я поласкаю тебя.
                Тяжелейший вздох сопроводил Людмилу, когда она присела на корточки.
                – Ну, и что теперь я должна делать? Я никогда этого не делала… – тоненьким голоском бессилия простонала светская статная барышня, прижимаясь ладонями к бёдрам Павла.
                – Людмила, неужели ты никогда не видела, как доят коров?.. – осветил Павел обстановку, чёрным юмором.
                Страх и брезгливость охватили милую женщину, она не понимала толком, за что ей даются такие мерзости? Почему она должна выполнять маньячные приказы?.. Он не хочет как все люди, ему нужно по-особенному, ему нужно копаться в помоях… К чему это приведёт? Неужели мужчинам, извращенные штучки приносят удовольствия?.. Ой, только бы не стошнило, только бы не сойти с ума…
                – Ну же, мне кажется, ты способна на большее, давай же! Милая моя… – выговаривал он шёпотом с паузами…
                Она стала сама не своя от вида окаменелого  отростка, от тяжести происходящего. Он закрыл глаза… Обмяк в кресле, застонал…

*** *** ***
                – Я могу отдохнуть? – положила Людмила голову на край подлокотника кресла.
                – А как же ты? Теперь моя очередь ублажить тебя…
                – Прошу тебя, отстань от меня, я хочу в душ, – дрожали губы Людмилы  в сугубом отвращении…
                Она встала и убито пошла в ванную, её чудовищно тошнило, точно после зондирования, она не понимала, от чего получают удовольствие некоторые люди?.. Нервная система молодой библиотекарши не выдерживала безумных звериных выходок, она стала подтачиваться. Людмила стояла под тёплыми струями душа, ноги её подкашивались от возможных приближающихся уроков и экспериментов Павла… Кто знает, что взбредёт в неадекватную голову философа через ещё?.. Может он захочет наблюдать, как она ходит в туалет? Или что-нибудь нелепо садистское с детским оправданным уклоном? Навязывать своё мнение ему бессмысленно, поскольку он органически не терпит любое мнение, исходящее от женщины. Готовиться к худшему? Попытаться стать другой? Найти понимание? Как понять шизофреника психа, взявшего на себя миссию исправить мир?.. Как выжить в стенах одного дома с душевно искалеченным человеком? Не глупым человеком! Людмила сползла по сырому бело-синему кафелю, и заплакала. Где выход из страшного особняка? Почему такие люди живут среди людей? Почему они такие? Кто в этом виноват? Почему…
                Павел лениво смотрел, как Людмила омывала лицо, грудь, живот… Он отмечал про себя: сотворил же бог такое прекрасное чудо, великолепное тело, крупные стоячие соски, приятной небольшой полноты живот, круглые бёдра, – их невозможно оценить словами и сравнениями, ибо они лучезарны, блаженны!.. Такие девушки, как Людмила рождены в утешение и радость! Она похожа на настоящую жену, скромную, преданную, воплощает в себе непробиваемую никакими вражескими ударами уютную нишу, защищающую семью от предрассудков. В ней нет бытовых ураганов, в ней муж стремиться к совершенству, от победы к победе, от добычи к добыче, улыбаясь и восхваляя свою любимую.
                Людмила от нечего делать прохаживалась по комнатам, начинала скучать по дому, по родным, работе, веселью с подругами… Красивые стены в доме Павла не приносили удовольствия, комфорт издавал холод, желание бежать, далеко, подальше отсюда… Единственная связь с миром поддерживалась окнами, в них виднелся город, проезжали машины, автобусы, поезда с людьми… О, как бы сейчас Людмиле хотелось ехать в поезде с её подружками в купе, обсуждать планы по завоеванию мужских сердец в курортном городке, нормальных мужчин, не таких как этот моральный урод Паша. На этих мечтаниях девушка почувствовала протечку, и вспомнила странную вещь: как Павел увидел её болезненный вид, когда у неё начались месячные?.. Людмила пришла в шок…
                – Паша! Паша!! Мне нужно с тобой поговорить! – закричала Людмила в потолок и стены.
                Он вышел из широкой арки, и прислонился к ней плечом.
                – Как ты наблюдаешь за мной? Как ты меня видишь?!
                – Ну, ты меня удивляешь, в наш продвинутый век – век электронных цифровых технологий, есть приспособления, видеокамеры, микрофоны… Через них идёт картина на экран монитора, и я вижу тебя в телевизоре… Кино с твоей миленькой мордашкой можно даже записать, и смотреть с утра до ночи, – объяснил Павел по-детски.
                – Зачем тебе это нужно?! Какое ты имеешь право?
                – Тихо, тихо, успокойся. Раз уж ты у меня, я не могу отказать себе в лицезрении и наслаждении прекрасных картинок с твоим изумительным изображением, оно просто чудесно! Скажи я тебе, ты не расслабилась бы, и вся красота пропала бы. Мой дом и моя тяга к искусству, дали мне право вкушать твой самый спелый фрукт, твой образ.
                – Я для тебя фрукт?.. Ты точно больной, ты сдвинутый псих! Что ты о себе возомнил? – заплакала девушка, и со слезами стеснения упала на диван.
                – Ну, что такое? – тихо и медленно начал он вытирать слёзы раздражённой и угнетённой девушке, – Я не люблю слёзы, ты становишься некрасивой, несчастной и глупенькой. Прекрати, Людмилочка, тебе не идёт, – нежно говорил Павел, и гладил раздосадованную малышку по волосам, – Ты фрукт, милая моя, прекрасная, яркая, и сочная, ты лучше самого персика!
                – Почему персик? – всхлипнула пленница в недоумении.
                – Нет вкусней и краше фрукта, чем персик!
                Павел прислонился лбом ко лбу Людмилы, а ладонь робко дотронулась до изгиба бедра…
               
                – Персик, красивый? – смотрела Людмила на своего мучителя с верой.
                – Да, и изысканный, как женская изюминка, – чуть заметно улыбнулся Павел, и слегка покраснел.
                Дрожащим движением Павел помял мягкую ягодицу, и его лицо налилось краской… Воздушная мякоть волнующего места, поразила парня до исступления!..
                Людмила нахмурила чёрные брови, но не возмутилась…
                –Что ты сейчас почувствовал? Ты испугался? – заинтересовалась Людмила реакцией парня.
                – Страшное, чарованное возбуждение… – говорил Павел, внимательно глядя на притягательные полушария, – Страшное, потому что сильное, ничто так не манит и не встряхивает, как женские широкие бёдра и пышные ягодицы, они возвращают к жизни даже безнадёжных доходяг. Пожалуйста, постарайся меня понять не как подсматривающего, а как мужчину… Если б в моём возрасте мне нравились заводные игрушечные машинки на батарейках, ты сказала бы, что я нуждаюсь в психиатрической помощи. Меня привлекает твоя фигура, ей можно жить, мне нравятся твои бёдра, они не постыдные, они особо притягательны! Но в тебе притягательна не только фигура, а и то, что под ней, душа…
                – От чего моя фигура притягательна? Как ей можно жить?..
                – От того, что нет на земле ничего красивей, мужчины и женщины. Так задумано свыше. И не надо никого обвинять, что большинство отношений носят характер животной страсти… Невозможно мужчине прикасаться к симпатичной женщине, гладить по лицу, и не хотеть дотронуться до шеи, груди… У вас в бёдрах, как и у животных самок, расположен центр чувственных точек, они творят с организмом непостижимо приятнейшие явления. Никуда от возбуждения не деться, ни вам, ни нам.
                – Хочешь сказать, в женщине основная красота, в заднице?.. – с грустью начинала говорить Людмила, приходя в себя.
                – Основная, чувствительная сексуальная красота. Она и страсть, и преимущество. Без неё жить невозможно, помимо наслаждения, широта бёдер делает женщину женщиной, улучшает роды…
                – А что в мужчине основное?
                –Плечи. Они подтверждение его физической силы, здоровья, выносливости, мужественности…
                – Да… Похоже на то…
                Людмила вытерла последние капли слёз, и спокойно посмотрела на Павла.
                – Откуда ты знаешь эти детали?
                – Много чем интересовался, много читал, многое слышал, видел. Между прочим, на этих деталях строится счастье каждого из нас. Человек начинает узнавать жизнь по мере прихода в неё болячек и стегания кнута страстей. Пороки и потакания им, многому учат.
                Людмила заметила, что Павел взволнован, но почему-то не делает никаких резких движений, напротив, старается сдерживать свои эмоциональные нахлёсты, он терпелив и душевен. Что же с ним?.. Маньяк он, или нет?.. Разбойник надумавший сломать дверь, не будет мыть её, и красить… Бесстыдник никогда не покраснеет, и не подберёт для выражений красивых образов.
                – Паша, а ты на самом деле не такой, каким хочешь быть, ты другой.
                – Ты пользуешься методикой папаши Фрейда?.. Я с ним не  согласен.
                – Хм, «папаша» Фрейд?.. Чем он тебе не пришёлся?
                – Заблуждался он, и людей заблуждал, хоть и к истине был близок. Есть у психологов приёмы по влезанию в доверие к ненормальным, только они помогают на время…
                – Нет, я не влезаю к тебе в доверие, просто сказала немного своего впечатления о тебе. Ты отвергаешь гипотезы великих психоаналитиков?
                – Не всех. Психоаналитики и философы тоже люди, у каждого своё мнение. Врачи бывают больней больных. Часто они сами не знают, что лечат, и как лечат, а попросту калечат.
                – Ну, а ты что думаешь на счёт здоровья и счастья?
                – Мы сами себя не знаем, мы слабее, чем хотим казаться, у вас женщин есть огромное оружие в теле. Кроме того, вы гибкие, настырные и коварные в натуре. Особенно в достижении цели. Ваше оружие срабатывает при прямой оценке со стороны (лестью мужчин в комплиментах). Комплимент, это противный и банальный обман. Мужчины, при всей своей видимой мужественности, падкие на лакомства. Страсти начинают бушевать в крови с младенчества и отуманивают ум. Человек добрый тогда, когда исполняются его желания, если нет, в нём закипает злоба, обида, тоска. Он становится обиженным на весь мир. Мы не любим трудности, тяжести, плохо терпим их, хотим что то взять быстрей и послаще. За желаниями проявляется настоящее человеческое «я», оно отлично видно в неудачах. Хорошо располагать дела свои так, чтобы низменные слабости оставались на втором, третьем месте, и не закрывали лица, и ещё надо быть честным перед самим собой, и не опускаться ниже скотства.
                – Ниже скотства? Ты считаешь, людей грязней животных?
                Павел угрюмо посмотрел в окно, вдаль, в город, в центр, где по ночам кипели сабантуи… Он даже знал дома, квартиры, в которых лилось вино и беспредельный хаос сутками, шум стоял за километр…
                – Мы, люди, стали хуже скотов, потому что не скоты а люди разумные, но делающие такое, что и скоты не ведают. Скоты – это собаки, кошки, кони, коровы… Мы погрязли в грехах, преступлениях. Бог нас прощает, безгранично милует, терпит каждого уродующего себя нарушениями законов. Мы обещаем ему стать лучше, и самое мерзкое и подлое – не выполняем своих обещаний! И прекрасно знаем, что иногда уподобляемся низким мразям, низменным страстям, и ни грамма не пытаемся, не хотим меняться, продолжаем творить чернь. Мы любим грех, грязь, пороки, потому что не знаем чистоты, до того привыкли к сатанинским деликатесам, что без них нам плохо… Любви настоящей становится меньше и меньше. Людмила, хватит с тебя на сегодня.
                – А что побеждает, что выше: добро или зло? – крикнула девушка в след, желая услышать ошибочное мнение.
                – Терпение, – ответил он тихо, и ушёл не оборачиваясь.
                Людмила покачала головой в размышлении, после последнего слова Павла… Она обнаружила, что этот парень никакой не извращенец, и не больной, не шизофреник и даже не маньяк… Своим ответом он вполне утёр ей нос… Теперь она растерялась… Что делать? Никак не получалось настроиться на его волну. Он как будто всё время чуть выше её… Людмила чувствовала себя несчастной овцой перед забоем.
                «Из-за чего его выбор пал именно на меня? Ведь в городе есть девчонки намного красивей меня…» – спрашивала Людмила саму себя, и прокручивала в памяти поступки своего последнего времени… За что судьба так наказала? Красивые наряды, правильное питание, а заодно и ограничение в пространстве! Быть только с тем, кто руководит тобой. Зачем ему это нужно…
                Павел очень внимательно наблюдал за своей пленницей, он просматривал каждый отрезок времени после разговора с ней, делал выводы, насколько хорошо до девушки доходит то, что он внедряет… Сидя в малиновом бархатном кресле и нажимая на клавиши, он мог легко наслаждаться любыми фрагментами в прекрасном качестве. Крохотные видеокамеры замаскированные в деталях интерьера, с большим радиусом обзора, отлично показывали парню пикантные частички, из которых можно было уловить истинный характер девушки. Микрофоны с высокой частотой, доносили малейшие вздохи и шорохи. Ну, кто же заставлял женщин быть непокорными и неблагодарными? Они вынудили придумать им для их же спасения такую курортную лечебницу. Женщины, общество, загрузили молодого привлекательного блондина тяжелейшей работой, ради неё он не пожалел своего времени, сил и средств, во имя одной единственной цели: вернуть уходящую красоту на своё место. Павел имел полную власть над ней, власть над женской гордостью и самолюбием, он контролировал ход действий, разворачивая их разноцветными тонами, дабы смягчить переживания. Людмила гуляла по его «перинным полям», слушала ласковый и твёрдый тон и, незаметно для себя…менялась! Этот восстановленный дом на окраине города с необычными законами жизни, был пиком удовольствия, временем победы над женской строптивостью. Людмила – этакая цивильная барышня, предмет чаяния и поклонения мужчин, сидит на ковровом полу прижавшись к стене, и что-то шепчет… Слёзы бессилия, и отчаяния капают на колени… Что она шепчет? Молитву? Наверное, это великолепно, это отлично, это результат!.. Павла охватывала глубокая любовь и нестерпимая ненависть, они бросали его из стороны в сторону, одна другой сильней и безумней, он смотрел на обречённое лицо своей дамы, признающую свою поганую ситуацию, и радовался. Павел добился что хотел. Но радость могла стать недолгой, освободи эту глупенькую девчонку – всё пропадёт… Людмила снова станет считать себя великой и сильной красавицей, её мнение подтвердят десятки кобелей к ней клеящихся, скажут, что она достойна сокровищ мира у ног. Подойди к ней, начни успокаивать, ласкать – это значит говорить ей, что она мечта, и грубо говоря, что мир без неё невозможен. Нет,  подход джентльменского рыцаря тут недопустим, не нужно подавать и целовать руки, не нужно. Прежде необходимо показать женскую роль, привить уважение к мужчине, к жизни. Образ улыбчивого, с долей жестокости философа удобен и полезен. С неподдельной красотой и яркостью показывать слабые места, чтобы выводить «адамово ребро» из опасных районов грешного светского окружения, удобней и легче для самой же Людмилы. А почему нет? Почему не спасти её? Лучше провести девушку мимо заминированных областей, и напитать натуральными семенами женщины, чем кормить сладкой смертельной ложью. Почему не дать девушке почувствовать мужской ум и талант? Почувствовать его природную силу, о которой уже мало кто знает… Людмила обязательно оценит истинное необъятное удовольствие, несравнимое с убийственным флиртом и ночными забавами. Пусть она гасит свою женскую похоть в молчаливой спокойной среде, а не бесится в жарких объятиях неизвестной, инородной породы самцов.
                Павел выходил из своей тайной комнаты дважды в день, чтобы увидеть свою любимую «курочку», которую он ненавидел как многих, за кусачий и надменный нрав. Иногда Павел обедал с ней, выслушивал обидчивые фразы и моментально находил объяснения на претензии. Кто давал ему силы? Право? Тот, кто дал ему жизнь, Тот, кто дал всем жизнь.
                – Тебя возбуждает, красота или безобразие? – старалась прокрасться в душу Павла  Людмила.
                – Не возбуждает, а пробуждает, – отвёл Павел налагаемый подвох, – Конечно красота. Она относительна, каждый воспринимает и видит её по-своему. Нет не красивых людей, есть невнимательное отношение, и человека способного оценить что либо. А с другой стороны, нет красивых людей… Есть приятные и привлекательные. Нас привлекает и завоёвывает выразительность, чёткость и маленькая, совсем незначительная, крохотная частичка вульгарности. Мы рождаемся с вульгарностью. Дальше появляется привязанность, потом привычка. Красивая внешность приносит и счастье и несчастье… Как я уже говорил, нет сильней и опасней оружия, женской красоты.
                – А что тебя пробуждает, поднимает от земли? – подняла брови Людмила.
                – Зависит от настроения. Помнишь, как в сказке: мёртвая вода затягивает раны, а живая возвращает к жизни. В дурном настроении принимаешь негатив, в светлом паришь в позитиве. А тебя, Людмила?
                – Приятное общение с хорошими людьми. Люблю заботу, искренность, когда дарят цветы.
                – Замечательно. Мы все это любим. Цветы и забота очень приятны. А ты пробовала ответить хорошим на плохое?.. А? Не думаю, наверное, начинаешь ощетиниваться.
                – А почему я ощетиниваюсь?..
                – Потому что слабость в нас сидит, ничтожность, льстивые мы по самые уши, не можем выдерживать злые атаки. Любви мало, в ней сила и добро. Поэтому и болеем.
                – Где мы заражаемся болезнями?
                – На улице, в компаниях, в телевизорах. Мы от вас, вы от нас и пошло-поехало.
                – Но ведь вы, мужчины, делайте что-нибудь, защищайте нас, предохраняйте, учите…
                – Делаем, делаем… – прищурено оглядел Павел девушку.
                На этой благодушной ноте Павел откланялся, и пожелал Людмиле спокойной ночи. Он привычно влился в своё мягкое кресло и вывел на монитор нужный момент. Ему была интересна каждая деталь крупных планов: движения губ, моргания ресниц, чёткий немигающий взгляд… Сокровенность ракурсов приобретала интерес при просмотре через электронные спецэффекты, плоские кристаллические экраны делали лицо Людмилы кинематографически панорамным. В живом разговоре многих тонкостей уловить невозможно, аппаратура показывает, неуловимые глазом линии мыслей. Симпатия, желание! Желание дать Людмиле богатство любви, кипело в душе Павла. Стоило ему понаблюдать за мониторами минут двадцать, и лицо его полностью становилось светлым, ясным и вдохновенным! Эта милая девушка полностью соответствовала своему имени, она смотрела свежо и душисто. Но она заразилась грязью, и сама того не зная, носила ростки соблазна и кокетства. Павел приподнял ровные брови в уверенном блеске, и сказал в услужливый экран монитора: моя милая Людочка, ты обязательно дашь мне удовольствие видеть тебя удовлетворённой твоим обновлённым происхождением. Ты будешь делать, что делает истинная девушка, невеста, жена, мать.
               – Павел!!! – закричала пленница во всё горло, – Я так больше не могу!!! Я ни в чём перед тобой не виновата! Я ничего тебе не сделала! Выпусти меня! Я хочу домой… – зарыдала девушка, и в слезах спустилась по стене на пол, – Если хочешь убить меня – сделай это прямо сейчас, я не хочу больше видеть тебя и твой грёбаный дом!
               Он всё понял, вышел со спокойным лицом, он предполагал  подобную реакцию, она была неизбежна, психический срыв.
               – Люда, что за шум?
               – Мне очень плохо, я устала, я видеть тебя не могу, я начинаю сходить с ума, выпусти меня, пожалуйста… – начала она умолять его тихим, смиренным голосом.
               – Твоя просьба ошибочна, и пока невыполнима. Тебе не плохо, ты просто не можешь привыкнуть к здоровому образу жизни, скромному нравственному поведению… Ты мне нужна, – проговорил он заботливо, и присел рядом.
              – Зачем я тебе, издеваться?
              – Да что за гадкие мысли такие? Я хочу сделать из тебя культурную девушку, а ты меня отвергаешь. Ну, нельзя так, – говорил Павел юмором и всерьёз, – Я покажу тебе, как быть с мужчиной, чтобы быть любимой и любить. Ты будешь совсем другой, образцовой женщиной.
              – Мне не нужны твои параноидальные уроки, мне не нужны твои деньги, я не хочу, понимаешь, не хочу здесь быть, и выслушивать твои идеальные взгляды на здоровые отношения!
              Павел поправил свои длинные волосы, тяжело вздохнул и покачал головой.
              –Милая моя, ты сама всё усложняешь, тебя ведь никто не бьёт, не насилует, не морит голодом… Тебе просто нужно расслабиться и принять обстановку такой, как она есть, а не такой, как ты её рисуешь в испуганном сознании. Ты боишься, потому что не знаешь, что такое чистота. Сейчас тебе будет легче, – подмигнул  Павел, и пошёл к бару, – Вот, возьми, выпей до дна, сейчас коньяк не коньяк, а лекарство.
              Людмила взяла в дрожащие пальцы стакан, и морщась опрокинула в рот. Ей нужно было забыться, любым путём…
              – Пойми, ты мне нужна не для мужской ебли, не для идиотских аристократических походов в рестораны, чтобы сверкнуть там бриликами перед толпой пьяных деловых людей… я хочу с тобой разговаривать, выяснять и совершенствовать возможности и желания, недостатки и преимущества. Только так, взаимным нежным и аккуратным подходом друг к другу, мы сможем приблизиться к мягкому взаимопониманию, гармоничному миру между собой.
               – Тебя, явно ранили женщины, они, что, не видели в тебе твоё достоинство? Не ценили его? – как-то странно заговорила Людмила.
              Павел молча разглядывал грустную физиономию своей прекрасной добычи в отражении разноцветных кусочков зеркал потолка.  Людмила выглядела понимающей. Именно в этот момент, Павел повеселел, ему показалось, что до девчонки дошло, что она поняла, как нужно рассматривать мужчину… Не в потребительском виде, не в финансовом,  исполняющем ультиматумы за постельные подачки, как в сумасшедшем современном  обществе, а в достойном, могучем, высшем, хозяйственным виде, как в здравом святом обществе.
               – Не на меня не обращали внимания, на мою любовь и интеллект, этого боятся, это изменяет душу, заставляет жертвовать. Разум и идеи не всем по зубам. Люди выбирают грубую силу и похоть, ни к чему не обязывающие отношения.
              – По-моему, ты самовлюблённый тип. Знаешь Паш, насильно мил не будешь.
              – Да, мудрое выражение, только его можно истолковывать в разных формах. Конечно, не удержишь человека деньгами, комфортом и силой. Вот, то, о чём ты пытаешься сказать. Но есть более глубокий смысл, более тонкий, в него мало кто проникает… Любовь преодолевает любые преграды, она ломает любые логичные противоречия. По сути, люди влюбляются и отдаются против своей воли, они отдаются во власть высшего духа. Значительную роль играет красота телесная, она дополняет, либо разрывает отношения. Вспомни фразу: ну, как тут не влюбится, он покорил меня своей улыбкой, ростом, фигурой. Я никого не держал и не покупал силой, я спрашивал согласия. Твоя изоляция, это способ оторвать тебя от грязи, зафиксировать твоё внимание на правильной стезе. Видишь, при своей видимой жестокости, я желаю только добра, перемен, от кокетливой порчи к оживляющим поцелуям. Не реагируют женщины на мелодию высшего чувства, потерялся инстинкт к целительному свойству…
                – Красиво говорить ты научился, умные и интересные гипотезы строить. Мозги морочишь!
                –Морочить мозги, прерогатива женщин. Ты подумай, над тем, что я сказал, сама согласишься…
                – Но Паша! Ну, не может быть всё так плохо, как тебе кажется. Любовь есть в мире, она у каждого своя. Люди чувствуют её, находят, проходят через испытания и находят!
                – Любовь… – Павел повернулся лицом к Людмиле и задумался, он повидал немало женщин признающихся в любви… – Любовь приходит, но прежде неё проходишь беды, скорби. Для кого-то это святое чувство так и не открывается. Любовь самая высочайшая благодать в мире, в мирах! Её невозможно измерить никакими достатками, она выше приятных ощущений! Многие люди даже не понимают, что такое «любовь»… Это понятие затуманено у представителей однополых контактов. Самое дебильное словосочетание из привившихся к человеческому менталитету, – «давай займёмся любовью». А как можно заняться ей?.. Она что, какое-то дело?.. Пиление дров? Готовка пищи?.. Как можно бессердечное спаривание двух тел, ради спаривания, называть любовью?! Как можно слияние тела, души и духа, – называть ЗАНЯТИЕМ? Люди выпивают трафирующее мозги вино, чтобы аннулировать стыд, этот автоматический барьер позволяющий человеческому существу видеть себя в здравой оценке. Они валятся на шёлковые простыни и состыковывая похотливые тела называют свои дела «любовью»… Сотни мелодрам и популярных книг разводят антимонию «занятия любовью», «занятие сексом». Невозможно заниматься любовью, недопустимо. Возможно, любить. И секс не делается, а влечётся. «Делать» – это приказное понятие, оно не от души идёт, а от нужды. Знаешь, что говорят светские образованные леди? Они в своих интимных играх извращают высшее наслаждение в помойную утиль. «Давай встретимся в обед, я хочу тебя. А что будем делать? Сначала покушаем, чаю попьём, а потом любовью займёмся, трах-трах-ух-ух»… Отвратительно тупо. Трудно верить, что любовь живёт в наших сердцах… Она есть, но до какой же степени искажена… Любить можно на расстоянии, не прикасаясь, ни за что, любить, потому что мы люди.
               Психика Людмилы стала терять реальность, и даже стала привыкать к моральным пыткам и физическому ограничению. А плен ли этот дом? А может и не плен вовсе?.. Людмила сомневалась, должна ли она выбираться из западни?.. Павлу это было нужно, психологический и моральный перелом женской самонадеянности, привыкший к обращению «ваша милость», к уничтожающей лести, ложного величия! Он смотрел на девушку в монитор и был рад тому, как женщина ведёт себя без ласки, с некоторыми унижениями к ней, как она начинает осознавать свою беспомощность, слабость и готовность уступить место сильнейшему, умнейшему. Удручающим для девушки было то, что она забыла прихватить мобильник, в тот самый вечер посещения театра. В настоящее время достижения науки в телефонной связи, послужило бы ей драгоценным спасением.
                Как бы придумать, как бы завести понимающий разговор с чудовищно обаятельным и мудрым монстром… Совсем уже нет сил смотреть на красивые зловещие стены и исполнять строгие в них законы. Неопределённость скребёт душу, только провал в сон помогает уйти от медленного искусного страдания, только забытье смягчает страдание…
                Павла мало интересовали сексуальные утехи с Людмилой, он не любил этого слова, предпочитал называть интимные отношения «близостью». Удовольствие он видел в чистом общении под вечерним и ночным небом, с тихими мелодиями. В музыкальном фоне своего дома, Павел видел улыбающуюся и понимающую девушку, ставшую его родственной частичкой. Он ждал лирических мелодичных оттенков, разноцветных вспышек на кругленьком личике Людмилы… Глядя в мониторы, Павел признавался честно: у Людмилы прекрасная фигура, она ему отнюдь не безразлична, она получила от бога сияющую красоту, сияние её могло пробудить даже дауна, невидящего перед своими недвижимыми мозгами  ничего кроме чёрного квадрата. К слепому, вернулось бы зрение, он открыл бы, кто такие лакомые и тёпленькие создания как Людмила, что дают они, какие чудесные плоды. Как трудно бороться с женским очарованием. Павел сжимал зубы от страсти к круглым плавным и ровным коленям, чуть полноватым ляжкам и круглой попе. Нет! Они непобедимы! Но не они главные. Ему нужно от Людмилы понимание. Понимание женского предназначения и его мыслей. Если она опуститься с облаков лести и хмельного обольщения своего могущества, он даст ей то, о чём Людмила и не мечтает! О, Господь, дай этой женщине ум, ради её же блага… Только бы она прозрела, выздоровела, тогда бы не пришлось идти на унижения. Тогда бы только ласка и непрерывное уважение, непрестанные поцелуи и самые надёжные объятия. Заполучить и освятить женщину с помощью напыщенных дорогих подарков, увы, нельзя. Дождаться взаимной душевной симпатии, возможно путём ущерба, лишений, скорби. Они скрепляют отношения. В ювелирных и антикварных магазинах, в роскошных курортах, в достатке и изобилии, – человек полюбит не человека, а лишь его средства. Павел не поддался искушению, он закрыл, зажмурил глаза от сочных пахнущих ног девушки и ломового разреза попы! Павел избрал иной путь, он решил поставить эту роковую девушку на пьедестал казни, для испуга до шокового состояния, дабы она узнала, что есть мужчина, любовь, и сколько она стоит. Павел пошёл по трудному и долгому пути,  полезному для гордых и беспечных натур. Если уж Людмила, довольно добрая и нежная дама, нуждается в исправлении, то что же говорить о тысячах гниющих от пороков ночных бабочках, которые подыхают от смертельных болезней приобретаемых известным нижним путём?
                Неординарная любовь Павла не останавливалась, она окрашивалась в новую, слегка абстрактную манеру. Он долго смотрел в монитор, неожиданно цокнул губой, и вышел к девушке.
               Людмила подняла брови, карий оттенок глаз блеснул в приближающего парня…
                – Люда, я хочу, чтобы ты легла… – сказал он тихо, – Ляг на пол на спинку, подними платье до груди… – добавил он, махнув рукой на синие платье, закрывающее красоту.
               Команда-просьба была неспешно выполнена.
               – Что ты надумал? – загорелись её напряжённые глаза, и налились чёрным дымом.
               – Ничего опасного и смертельного.  Сними пожалуйста свои прелестные трусики…
               – Что?! – не поверила девушка ушам своим, – Ты же говорил, не хочешь секса…
               – Секса не будет, – отсёк он её страх и возмущение.
               – Зачем снимать трусы?!
               – Пожалуйста, ненадолго, – шептал он нежно и ласково, нагибая голову в бок.
              Павел подошёл к ней ближе, влюблено оглядел ровный животик, волнистые очертания бёдер и…со спокойным лицом начал мочиться…
              – Что ты делаешь, подонок?! Свинья!!! – выкатила чёрные очи, растерянная девушка…
              – Так нужно,  – спокойно сказал Павел и слегка покраснел.
              – А что интересно, ты хотел??! – в бешенстве зарыдала Людмила…
              Паве молчал, потом подпёр губы и нагнул голову вниз.
              –Тебе меньше надо смотреть порнофильмы и читать всякую дрянь! – укоризненно рявкнула Людмила, – Мне надо в душ.
               – Да, конечно, – отошёл Павел в сторону, дыша напряжённо.
              Остаться наедине, в отсутствии этого неформала, красавца с гнусными требованиями, для Людмилы было, как ненадолго на свободу попасть, на просторную лужайку со свежим воздухом, даже в окружении видеокамер.
              «Успокойся, любимая, милая моя Людочка, я придумаю для тебя неистовые наслаждения, тебе будет приятно…» – размышлял Павел, подперев тремя пальцами волевой подбородок, не сводя светлых глаз с экрана монитора. Его глубоко пронзал вид её голого пухленького и складного тела. Людмила производила натуральные первозданные черты своим телом, от которых ожили бы импотенты, о которых мечтали в галлюцинациях режиссёры эротических фильмов. Добрые искорки в глазах мелькали неповторимостью, превысить их мягкость могло лишь всевидящее око богородицы.  Сегодняшние многие дамы меняют её на агрессию и сексапильность.
               – О, как бы я был счастлив, если б ты согласилась стать мне женой… – неожиданно произнёс со всей своей серьёзностью  Павел, закрывая глаза…
               Он быстро вскочил с кресла и побежал в кухню, вскипятил чайник, налил травяной сбор, добавил коньяк и поплыл на встречу своей милой жертве.


Глава третья
«ПРОБУЖДЕНИЕ»

                Павел чуть не обомлел от неожиданного поворота реакции… Людмила вышла в розовом халате, и кротко улыбнулась!
                – Тебе лучше, радость моя? – опешил Павел от столь обаятельного этюда…
                – Да, спасибо, мне лучше. Паша, мне было бы гораздо приятней, если б ты меня так не доводил, не удивлял… Даже если я заслуживаю чего-то больного…
                Павел стоял как вкопанный, он не знал, улыбаться, или хмуриться… Неужели свершилось?? Неужели сознание девушки изменилось? Это создание увидело себя в настоящем, не комплементном виде?.. Так быстро?..
                – Точно, всё в порядке?.. Люда? – переспросил парень, обмеряя девушку взглядом музыкального настройщика, как мягко перенастроенную.
                – Да, я чувствую себя заново рождённой.
               Павел застыл, он не знал что делать, что сказать, как дать анализ такой очевидной и контрастной перемене… Грандиозно! Великолепно. Даже страшно… Всегда ли Люда будет такой лояльной и… нет слов… Может у неё временный заскок, или хитрость?..
                – Паша, я поняла твоё поведение! – радостно сообщила она, – Меня что-то осенило, десять минут назад, я желала тебе жестокой смерти, сейчас вдруг мне что-то открылось!.. Ты неординарный, внутри ты добрый и нежный, стоит тебя приласкать, и ты будешь любить до конца жизни, и все гадости простишь, и жизнь свою отдашь, если почувствуешь, что тебя любят. Твоя жестокость не твоя, она родилась от женской глупости. Ты хороший, потрясающий парень, и всё правильно делаешь, – выговорила Людмила с восторгом быстро, точно провела своим голосом по Павлу  линию разряда тока.
               Жёсткость, жестокость и унизительные помышления вмиг вылетели из головы философа-террориста, они исчезли, растаяли в нежном облаке спокойствия.
               – И что же ты поняла?
               –Ты заботливый и добрый, только этих золотых качеств никто не заметил. Эта проблема общества, ты прав, люди берут, что блестит, а подлинные сокровища не видят. По-моему, ты просто обиделся на развратный и самоуничтожающий мир. Я видела твоё лицо после того, как ты помочился. Ты словно совершил благородный поступок, словно кнутом ударил по холере. А злой человек не имеет  понятия об уничтожении микробов и жертвенности.
               Павел вспотел, Людмила многое поняла, он ничего не мог ответить, она оказалась права… Девушка приложила свои волосы, и попробовала настой трав с коньяком, в ней вроде не таилось никаких ухищрений, она объясняла своему похитителю его стремление указать на второстепенную обязанность слабой половины человечества. Павел слушал с большим вниманием, чего-то отбрасывал как мусор, с чем-то соглашался. Людмила наносила удар за ударом по всеобщей гордыне и страсти к материальным богатствам. Павел оценивал правильность девушки, но слабо верил, что она искренна, что с ним согласна.  Людмила тепло улыбалась, ласково одобряла взгляды Павла, и понимающе смотрела на ситуацию сверху.   
               – Ай да молодечка! – со щелчком пальца вскрикнул парень, – Даже не знаю, что сказать… Ты почти во всём права, ты стала иметь право на уважение! Но, объясни-ка мне: с чего ты вдруг стала этакой любезной?..
               – Потому что только добром можно уничтожить зло. Ты очень не глупый… Ты прав во многом, но есть вещи, не подвластные людям. Удачу не ждут, её ищут. На всё своё время.
              – Ой! Молодая «библиотекарша» просветлела, решила и меня чуток просветить, но удача не гуляет, её найти невозможно, её нужно лишь ожидать.
              Павел лёг на бок, подложил ладонь под голову на локте, и  слушал, что дальше скажет Людмила…
              –Ты хочешь намекнуть, что не пришло моё время? Что я, должен не смотря на гниль общества, дарить людям «поцелуи»? И, как долго, не подскажешь? Как долго терпеть бред сумасшедших? Я ведь не Христос…
              – Одному Ему и известно…
              – Трудно вас женщин слушать, а понимать и подавно, – сказал Павел без эмоций, и отвернул голову к книжным полкам, – И с вами плохо, и без вас ещё хуже… Умеете вы порой елей на рану положить, но взбредёт какая-нибудь ерундовина в ваш напудренный черепок, и соскребёте вы эту рану вновь до костей. Тяжело вам верить, – окончил Павел с траурным лицом, – Одни беды и войны из-за вас.
              – Всё равно нужно верить. Без веры человек погибает. Не все грязные, как ты считаешь.
              – Странно, что ты считаешь меня человеком, я ведь в твоём недавнем понимании маньяк… И вообще, мы, люди – стадо баранов, мы делаем правильные вещи только чувствуя кнут, без него мы подчиняемся своим шалостям. Мы  не послушные, Люда…
              – Но ведь я тебя поняла, Паша… Я говорю с тобой, соглашаюсь…. Да, ты похож на маньяка, но похож на него с точки зрения сугубых материалистов. Пойми, не так всё плохо, не бывает слишком плохо долго, после великого груза тяжести, обязательно становиться облегчение, и ты добился своего.
              Павел вслушивался в каждое слово, и быстро переваривал его, слёзы радости наворачивались на его светлые глаза, парень понимал, что девушка говорит с лаской, она начинает жить правильным взглядом… При таких разворачивающихся обстоятельствах, романтики поднимают глаза в небо и благодарят всемогущего. Павел сейчас же хотел взять Людмилу в руки и взлететь с ней на крышу дома своего, на ясные белые облака, несущие невиданную теплоту. Руки и сердце Павла немного потрясывались, ледяное недоверие оттаивало, Павел ждал, что ещё скажет Людмила, не обманывает ли она. Не проколется ли где-нибудь…
              – А тебе выгоден этот разговор, ты может быть хочешь въехать мне в душу, чтоб я очаровался тобой и отпустил, – пожимал он крепкие плечи в неверии, – Твоё отношение похоже на жалость, а жалость губительна. Да и добро не всегда приносит желаемого. Частенько добрый и влюблённый человек, совершенно слеп и беспомощен, открыт для нападений, не видит опасности. Вот, если я тебя сейчас сделаю королевой, а себя прислугой (как у русских повелось), ты сотворишь со мной, что подскажет тебе твоя женская логика. А логика у женщин, сама знаешь какая и где…
               – Да, Паша, в большинстве случаев так и есть, но мне кажется добрый и влюблённый человек светится ярче солнца, любовь это страшная сила, слова любимого способны поразить печаль и горе! – вдохновенно взмахивала руками свежепахнущая девушка.
              – Да, согласен… – прищурился Павел и сел рядом с Людмилой, получился отличный дуэт…
              – Даже если любовь безответна, всё равно она большая сила! Неважно как относится к тебе человек, важно, как ты к нему относишься. Если будешь каждый раз отвечать ему добром на зло – он скоро поймёт, и одарит тебя во много раз больше. Я увидела твоё доброе сердце, твоё желание навести чистоту. Ты дал мне любовь. А зло на зло образует негативную субстанцию, эта субстанция может уничтожить всех и вся. Возьмем, к примеру, тот же секс, «близость», как ты называешь его. Допустим, ты хочешь меня, тебе нравится моя фигура, и ты всячески стремишься овладеть мной. Силой ты просто начнёшь меня давить, делать больно, я буду царапаться, кусаться и визжать. Моё сопротивление повредит твоему удовольствию, вызовет у тебя зверство, и мы можем покалечить друг друга. Но если я позволю тебе поласкать себя, дам то, что тебе хочется, тебе будет противно делать мне больно, ты захочешь мне счастья и забудешь про насильство.
              – В том-то и дрянь, что люди не хотят идти на уступки, не хотят делиться с другими людьми, они считают, что только они должны хавать всё, а другие перебьются. А другие отчаиваются, злятся, болеют и теряют смысл.
               – Поверь мне, мир меняется, каждый со временем поймёт, что лучше решать вопросы по-хорошему…
               – Мир меняется не в лучшую сторону, и ты видишь эти изменения. А есть любители остроты, они ловят кайф от насилия, завоевания. От грубости, резкости!.. И вообще, секс это грязная субстанция, после него скучно и пустынно, он оскверняет отношения, даже в законном браке, только в нём осквернения микроскопические. Секс хорош только тогда, когда люди подходят друг другу, а это бывает крайне редко. Чрезмерное интимное наслаждение наносит порчу здоровью, особенно нелегальное. А я так хочу давать любовь, ласку, теплоту… – закрыл Павел в усталости глаза, и поднял голову вверх… – Тому человеку, который мне нравится, не смотря на жизненную суету. Но я не вижу взаимности. Я люблю, исправляю психологические ошибки, а взамен все гавкают и грызутся.
               – Когда-нибудь не будет злости, не будет кипящей ненависти, грубости, а будет всеобщее умиротворение…
               Павел косо поглядывал на улыбающееся нежное личико девушки, и улыбался сам. Он представлял картину будущего, и допускал возможную правоту Людмилы.
               – И откуда тебе это известно?..
               –Ты забыл, я женщина, а женщина существо тонкое, мы чувствуем строение жизненного потока.
               – И ещё вы чувствуете, где выгодно, а где нет…
               –Ты сам говорил: все не без греха. У нас повышенный инстинкт выживания, материнский инстинкт.
               –Не у многих он остался… Вином его затопили, сигаретами закурили, и ненасытностью задавили.
               – Не у всех, но остался…
               – Люда, девушки признают в жизни только две необходимые вещи: когда им приносят чемодан с деньгами, и когда их трахают до бессилия.
               – Да плюнь ты на таких девушек, забудь, настанет время, придёт к ним понимание жизни. Перестань думать о них, искать в них плохое, иначе оно постоянно будет стоять на твоём пути.
               – А на моём пути всегда одно дни фекалии, мне на них уже слюны жалко, я вижу не плохое а реальное, а ты стараешься видеть сказку. Надо быть жёстче, или ублюдки будут над тобой командовать.
              –Да, но без гнева и мести, относись чуть-чуть мягче, проще, реакция будет невероятной.
              – Нет, гнев как раз нужен, иначе ты сама ничего не поняла бы. А дарение падали цветов, это нелепо.
              – Просто уходи и забывай.
              – У меня феноменальная память.
              – Паша! Ты добрый, это самое главное и вечное! Этим ты сильный.
              – Ах, Люда, не всё так просто, как тебе кажется. Красота очень страшная сила, и опасная вещь! Ты хорошая, я почувствовал тебя, как только увидел… Почему думаешь, мир охвачен магией? Кругом порчи, привороты, гипноз… Красота обольщает, красивые мужчины и женщины заставляют терять голову, красивые вещи, машины и квартиры искушают убивать, грабить, подло воровать… Мне чудовищно не нравится такой принцип жизни. Люди гибнут за иллюзию… Им нужно раскрывать глаза.
              – Тем же подлым путём, каким действуют эти красавчики и красавицы?.. А может, ты ошибаешься? Может, не так страшна магия? Может полезна? Как урок, приводящий к доброму выводу?.. Есть ли во мне магия?
             – Она во всех есть.
             – Паша, как не крути, ты сделал очень умно но и подловато.
             – Из больших зол я выбрал меньшее, освободил мир от капли страданий под названием «флирт».
             – Ты случайно не знаешь, убьешь меня, или нет?
             – Ни в коем случае, твоё убийство было бы убийственным… – засмеялся Павел…
             – Поделись хоть чуточку…
             – После этого, тебе будет легче?..
             – Да.
             – Ладно, скажу…
             – Вот, видишь, ты добрый, просто у тебя не было человека, способного открыть, осознать твою душу.
             – Не закрыл бы я тебя, не открыла бы ты меня…
             – Да, ты прав… – задумалась Людмила.
             Людмила взяла руки Павла в свои, и посмотрела дружелюбно и согласно.
              – Да, ты прав. Давай не будем больше мучить себя, давай мириться, делаться родными людьми?
             – Ой, до чего ж шоколадно это звучит.
             – Странно, Паша, я хочу, чтобы тебе стало хорошо со мной. Я чувствую от своего желания необыкновенную лёгкость в груди.
             – А кто тебе сказал, что мне плохо? – подмигнул Павел.
             – Было бы тебе хорошо, ты бы не стал исправлять никого.
             – В чём видишь странность?
             – Я никогда такого не испытывала, мне необычно приятно, приятно от того, что хочу тебе помочь. На моём месте тебе хотели бы сурового наказания, а мне кажется, что ты заслуживаешь благодарности! Я чувствую это где-то вдалеке…
             – Что в твоём понимании «хорошо», и «счастье»?
             – Двое людей, в огромном желании быть вместе, и реализующие его.
             – Не совсем, – прищурился в простой улыбке Павел, и взял в обе ладони голову Людмилы, – Двум влюблённым людям должно чего-то не хватать, и они должны стремиться к поставленной цели. Если будет всего хватать, они начнут ругаться и сойдут с ума.
             – Ты будешь стремиться, не переделывать мир, если я останусь с тобой? Я не хочу чтобы ты занимался таким тяжёлым делом, я хочу быть с тобой,  – нежно подняла Людмила карие глазки, – Ой, что я такое говорю, – стеснительно закрыла она лицо.
              – Говоришь то, что из души твоей вырывается, – смело сказал Павел, и так же смело прислонил её голову к своей груди. Нам с тобой чего-то не хватает…
             Людмила не поняла, о чём думает Павел, одно распахнуло её мягкую грудь: парень держал её голову своими  ладонями, и прижимал, защищая от всякого нелепого повода.
             –Ты удивительный человек… – восхищённо, в полусне прошептала девушка, как любимый младенец…
              – Ах, Люда, ты ещё не знаешь меня, а уже говоришь «удивительный». 
             – Ты сам ещё не знаешь, какой ты, а я чувствую…
             – Я тебе что, нравлюсь что ли?
             – Да…
             Павел в жуткой иронии покачал головой, и хихикнул.
             – Даже не уточняешь, в каком смысле…
             – Во всех, но прежде, в человеческом!
              – Здорово, нравящегося  и любящегося человека понимают всего, без остатка. У нас с тобой и дальше будет такая идиллия?
             – Да. Просто я долго не понимала, какая я.
             – Я точно знаю, что ты мне делаешь погоду, но где гарантия в правоте твоих слов? Сейчас ты меня утешаешь, а через пять минут скажешь, что у тебя было временное затмение…
             – Что для тебя трудней всего?
             – Для всех людей, тяжела работа не грузчика, и не строителя, а организация и поддерживание семейных отношений. Некоторые люди мучаются в одиночестве. Чудовищно страшно жить одному, или в непонимании. Я не имею в виду без отца и мамы, а без понимающих тебя единомышленников. Несказанно трудно идти по жизненным колдобинам в отсутствии родственной души, близкой по духу, с человеком не понимающим даже смысла жизни.
             – Паша, в жизни бывает разное… Скажи, какое место я занимаю в твоей жизни? Какую погоду делаю?
             – Кроме того, что ты принадлежишь к людям ярко выраженным (а я люблю выразительные вещи, оживаю от них), ты Люда подходящий человек, с которым можно идти по жизни, преодолевать трудности, радоваться. Маленькая беда кроется в твоей симпатичности, ты её инстинктивно пускаешь в публику. Хреновенькая штука эта симпатичность… Мир спасёт доброта, а не красота. Надо упражняться в милости, так же как в соитиях, чтобы было обоюдно хорошо.
              – А что в вас, в мужиках живёт? Как только увидите бабу в чём-нибудь неприкрытом, или одну, без мужчины, сразу хотите обладать ей… Только обладать, и больше ничего…
             – Так вы ходите прикрытыми, учитесь у старославян, у восточных женщин, у цыган в конце концов. И какие мысли у нас могут появляться кроме обладательных, когда перед глазами полураздетая баба? Инстинкт падшей природы – нормальное явления, оно характеризует мужское здоровье.
             – Ты хочешь спасти мир?
             – Свой собственный, и вообще, хочу, чтоб любовь возвысилась, а ****ство и деньги вознились. Вы правокаторы. Не захотите вы – не сделаем мы. В любом случае, я не представляю, что можно хотеть от голых женских титек и ляжек, как не облобызать и ощупать их?.. Молока что ли? Чушь.
             – Чувство красоты. Необязательно сразу внедрять свои руки в лифчики и трусики… Вы же не мясники, чтобы рыться в курицах.
             – Зависит от женщины. На что призывает своим поведением. Вы сами не даёте отчёт себе во внешнем облике, а он показатель скрытых душевных наклонностей. Вам кажется, что всё вполне прилично: развитая грудь, складненькие ножки, почему бы и не приоткрыть? Почему бы и не покрасоваться?.. Ведь только уроды закрывают ноги и руки. А мужчины видят реально, в полном спектре, нам видна прямая картина вашей красоты. Вы искушаете не только кобелей, не понимающих чистого неба со звёздами, но и порядочных мужей.
             – Чистое небо?.. – недопоняла Людмила образа.
             – Кобелям знакома единственная красота на земле: длинные ноги женские, да то, что под трусами. Они не чувствуют высоких чувств, чистых. Одним поцелуй взасос на камеру, привычное дело, заработать деньги и кайф получить, а другим целовать чужую жену бестактность и грязь. Нормальная женщина должна вызывать желание у своего единственного мужа, а не у прохожих мужей.
              – Не все же женщины так себя ведут?..
               – Почти все, и это очень страшно. Поверь мне, я успел поизучать вас. Мало осталось истинных девушек. Надеваете на себя дерьмо западное, портите свою чистоту.
              – Паша, дело в том, что многие люди по природе своей сладострастники, и это полбеды, так их беззащитные слабые натуры растормаживают фильмы и литература, советы нездоровых сексологов толкают их к страшным болезням.
              –Ничего неизлечимого нет, нужно думать головами, а не промежностями. Мир погружён в повальный блуд, обстановка дальше некуда. Сексуальным развратом легче разрушить семейные отношения, чем идеологическим, или религиозным. А семьёй разрушается и общество, вот высшее мировое правительство сим и занято.
               – Люди сами принимают вредную информацию, хотят попробовать новое, забыли, что настоящее удовольствие в скромности, бескорыстности, а не в публичной раскрепощённости и контракте.
               Павел слушал и довольно улыбался, по его лицу замечалась свежесть, румяность, цветение…
               – Около семидесяти процентов супружеской жизни состоит из удовольствия… Мужчины и женщины разные, только лекарство от болезней одно: удовлетворённость. Тут один нюанс, любым лекарством можно отравиться, если потреблять его неправильно, как посоветует нерадивый врач, реклама, или собственная похоть. Мы сами должны чувствовать, что нам полезно, а что нет. Людмила, поправь меня если я не прав в чём то… Хочешь уйти – иди, но знай: останешься, узнаешь любовь ни с чем не сравнимую.
               Абстрактное  извинение так пронзило девушку, так убедило, что Павел повернулся в её шоколадных глазах совсем другим!..
               – Я уже немало тебя знаю, ты уникальный, и уникально показал мне человеческие минусы и плюсы. Я увидела в твоих желаниях тягу к совершенству и гармонии… В жестах, голосе.
               – Да в чём же ты увидела гармонию, в лишении свободы? В подглядывании? – усмехнулся Павел, тонко проверяя намерения Людмилы.
               – В изолировании от мира, я поняла, что жила во тьме, негодной пище, негодных развлечениях. Раньше я думала, что театры, клубы и дискотеки, – это неплохие места поправить настроение… Ты не подглядывал, ты наблюдал, по-своему любовался и предохранял меня, – благодарила Людмила своего учителя, и тихонько стукнулась с ним лбом, – Ты помог мне измениться.
               – А если б я тебя изнасиловал? Если б не сдержался?..
               – Нет, я помню, как ты дрожал, когда трогал мою попу… Твоя дрожь была чистой, невинной, юношеской, робкой…
               Павел медленно обнял Людмилу, и поцеловал в щёку, ещё медленней в губы… Он с облегчением вздохнул, и с юмором глянул в расставленные видеокамеры.
                – Я не ошибся в своих намерениях, ты осознала, кто ты. Ты не такая, как все женщины. Спасибо, что ты появилась в моей жизни.
                Павел отошёл в сторону, он держался строго, культурно, но в словах и мимике чувствовались мягкие малиновые пупырышки, ягодная лёгкая музыка для медленного танца души. Музыка наполняла все комнаты, она звучала тихо и ласково, и отгоняла уличную безжалостность. Низкие сексуальные потребности сошли на нет, единственное, что осталось, это любование Людмилой в ванной, да и то, в те моменты, которые она хотела сама. Успокоившаяся девушка не препятствовала лицезрению своего тела одной камерой, она пыталась найти ключи к мужскому устройству, идущему громкой войной с принципами и неполадками светской бытности. Павел не терпел повороты и кюветы в обращениях. Людмила захотела собой перевернуть отвращение к женщинам, к порокам в них, перетерпеть временную боль и горячую импульсивность, жаждущую одним взмахом строгой правильной руки перекроить вселенную. Девушка собрала свои силы, прекрасно понимая, что Павел в большей степени прав… Его злостные плевки в гниющее общество, оправдывались разнузданностью и похабностью происходящего зловония. Она кружилась под тёплым душем, улыбаясь в видеокамеру, и с лёгкостью свергала гневный дух из исконно доброго и внимательного сердца Павла. Он остро реагировал на любую фальшь самого завуалированного типа, мог разразиться скандалом, изрыгивая ругательства на приросшую годами несправедливость. Вопрос, чего конкретно делать с Людмилой, настораживал его, он не мог точно решить, отпустить девушку, или продолжить общение?.. Людмиле оставалось проявлять женственное обхождение, столь катастрофически недостающее в женщинах. Павел с опасением шёл на душевный контакт, он выжидал, что дальше пойдёт из Людмилы. Наиболее серьёзные и интимные места прикрывал умными и смешными фразами. Не проходило и дня, чтобы Павел забывал сказать своей пленнице, какая она милая. И в месте с этим, парень не терял равновесия, был весьма краток, находил в себе силы сжимать руки и штаны перед волнительной красотой. Галантный способ, не впадающий в пакость, целовать в губы лёгким прикосновением, изумлял девушку платонической манерой. Принятые в подкаблучных семьях подношения кофе в постель, Павел никогда не признавал за любовные ухаживания, он делал намного умней: осторожно целовал Люду утром в глаза, и шёпотом ласкал ухо…
               – На сегодняшний день, ты самая красивая, что я увидел перед собой… – говорил он просыпаясь.
              Умилённая девушка первая обнимала Павла, и заливалась благодарным хихиканьем от его тайных словечек.
              – Чтобы тебе сегодня хотелось, милашка моя?
              – Ой, Паша, мне так хочется кое-что… – потягивалась она загадочно.
              – Внимательно тебя слушаю, милая моя…
              – Я хочу говорить с тобой, говорить и говорить…
              – Уж не о любви ли?
              – О ней самой!
              Люда брала его под руку, и прижавшись, смотрела в глаза.
               – Ох, и сильное же обаяние твоих черешневых переспелых глаз, Люда… Ты можешь пленить меня ими.
              – Ты боишься моих глаз?
               – Идеальной красоты не стыдно бояться.  Я хочу, чтобы стала моей женой.
              – Это так неожиданно… – вздрогнула девушка.
              – В нашей жизни всё неожиданно.
              Павел посмотрел ей в глаза, без злости, без радости, скорее просто ожидающе…
              Заметив серьёзные намерения в лице Павла, спокойном и нейтральном, Людмила дёрнулась и телом и рассудком. Умом она понимала, что дать согласие, значит пойти на рискованный шаг, один бог знает, какие апартаменты приготовит неординарный жених в будущем. А сердцем Людмила раскрывала и тянулась к нежному существу, она чувствовала в парне любовь.
                – Люда, скажи мне, да или нет…
                – Я… Я согласна, – кротко изрекла она с умилёнными глазами, – Только можно тебя попросить.
                – Проси…
                – Давай кое-что изменим. Я не смогу здесь жить, этот дом не будет гармонией для нас, я не смогу любить тебя здесь в полную силу, на меня будут давить чёрные воспоминания.
                – Ха-ха-ха-ха… – присчастливо и удивлённо захлопал Павел в ладоши от пустяковой просьбы… – Я тебя понял. Будем жить, где захочешь, – сказал Павел в огромной радости, которая перехватила его горло, – У меня есть квартира, а можно этот дом продать и купить отличный домик в деревушке, подальше от городской Содомы.
                Людмила улыбнулась и покачала головой в огромном недоумении.
                – Паша! Паша, зачем я тебе нужна? Ты можешь найти себе девушку в десять раз лучше меня.
                – А меня не интересуют светские девушки, без комплексные и избалованные. Зачем искать чего-то, если рядом ты? Видел я многих… Я успел посмотреть на тебя, привыкнуть к тебе, удостовериться, что ты не озабочена деньгами, сексом, ну и у тебя есть какие-никакие мозги, – озорливо стукнулся он своим лбом о её лоб, –  Мне с тобой хорошо.
                – А если я чем-нибудь разочарую тебя? Например, скажу, что мне не нравится футбол, буду ревновать тебя, в постели что-то не так сделаю…
                –Так, объясняю: футбол я не люблю, для ревности повода ты не получишь, а в остальном, ни одна семья не обходится без острых углов.  Люди могут прожить душа в душу десять, пятнадцать лет, а потом найдут, что они совершенно разные. Любую науку, в том числе и постельную, постигать терпением и лаской вдвоём, надобно, для того и совместная жизнь.
               – Ты уже, наверное, многое понял?..
               – Не многое, послушав тебя, я уловил, что не все мои взгляды правильные. Ты разбавила их своим мнением. Мы откроем новые высоты, но только после венчания.
               – И когда приступим к новому ответственному шагу в нашей жизни?
               – А с завтрашнего дня!..
               – Как?.. – дёрнулась в скорой неожиданности Людмила.
               – Просто. Проснёмся, потянемся, встанем, и пойдём писать заявление. Подберём мне костюм, тебе платье, я хочу, чтобы всё было белое, яркое, пышное, чтобы это был лучший день в нашей жизни, – воскликнул Павел, обнимая свою невесту за плечи, и мечтательно поглядел в её спину…
               – Тебе мало той одежды, что на нас сейчас?
                – Хорошо, что ты так скромно мыслишь, но уж если есть деньги, пусть они послужат нам в роскошь. Красота это восторг, а я обожаю восторг. Я горю желанием купаться в твоей красоте, пить её не пресыщаясь! И так же с избытком дарить свою. Видишь, к чему приводит понимание обеих сторон? К блаженству!..



Глава четвёртая
«НОВЫЙ МИР»

               Ты хочешь сказать, что женщины могут изменять мужчин?
                – Без сомнений. Вы женщины можете влиять на сильных, и даже беспредельных мужчин, доброта, или злоба зависит от ваших намерений. Не удивляюсь, я об этом и раньше догадывался, и советовал многим. Ты открыла мне частичку своей чистоты, она мне понравилась, озарила меня.  Может показаться похотливо, но я готов облизывать тебя с головы до ног, днями и ночами напролёт!
                – Ну, прям любовный воин! И не устанешь?..
                – Ни грамма! Любимая ноша рук не оттягивает… – весело посмеялся он.
                – Мне кажется, у тебя просто кипит энергия!
                – Да нет, просто здоровый мужчина, а слюнтяи лучше что ли?..
                – Нет, хуже… – поморщила Людмила тонкий аккуратный носик, – Может просто, не было девушки, с которой ты выпускал бы свою энергию?..
                – Может… Кому-то хватает и трёх раз в неделю, а кому-то пяти раз в ночь мало… Я отношусь к последним.
                – В кого же ты такой темпераментный?
                – Какая разница? Главное я есть, и это значит, не вымерло русское население… – весело подмигнул он…
                – Ой, как громко сказано.
                – Ага, лучше любить, себя, чем не любить. Только не говори, что тебе было бы приятней, если б я был холодным и безразличным.
                – Нет, ты мне нравишься таким, энергичным, таинственным, строгим.
                – А ты мне нравишься своей скромностью. Высшие силы наверное нас свели.
                – Ты веришь в бога?
                – Да, он есть, он высший разум. Энергия – это хорошее здоровье, если она кипит и вышибается на каждую встречную, это нарушение закона, а на одну единственную и любимую, это святое дело. Я только тебя одну хочу ласкать, ради твоего удовольствия, а не ради потребления и возвышения своих возможностей.
                – Вы мужчины все так, сначала любовью завлечёте, а потом налево идёте, – покосилась Людмила играючи.
                – Я не завлекаю, я предлагаю. Люда, я не в беспокойстве, просто хочу жить в уютном домике, и ты именно та, кто сможет этот уют поддерживать. А ты хочешь, чтоб мне стало легче?.. – склонялся Павел к глубоким сантиментам, и убеждался в расположении Люды.
               – Хочу, – послала она  воздух высшего счастья.
               Не может быть… Не может быть. Павел смотрел на Люду, как на невероятный цветок неповторимого запаха после дождичка. Он мотал головой и не верил в реальность. Да, девушка не лгала, не хитрила. Похоже, она прониклась к нему  любовью а не только симпатией и влюблённостью.
               – Мы должны повенчаться, – серьёзно сказал Павел.
               – Ты так серьёзно относишься к браку?
               – Мне кажется, семья получившая благословение у бога, живёт на небесах, и не в брак вступает, а в союз.
               – Как мне с тобой хорошо, – гладила девушка лицо любимого парня.
                – Я всегда верил в высшие силы, любил тайны, кто верит, тот получает. Правда? Мне не нужны однодневные и одноночные встречи, мне нужна любовь навсегда.
               – Да… ты в который раз совершенно прав, Паша.
               Что может выглядеть и ощущаться благодатней, чем обнимающие молодые люди?.. Наступает настоящий праздник души и тела, когда нашедшие любовь, после конфликтов и поединков на почве собственной глупости, произносят святые клятвы! Лёгкие, чуть заметные поцелуи и теплейшие объятия, говорящие о неразлучности в любых передрягах – надёжнейшее средство для создания счастья рода человеческого. Неповторимая музыка взлёта духа…

***   ***   ***

                В необычном свадебном платье на индивидуальный заказ, Людмила боялась даже в зеркало посмотреться, оно ведь выполнялось по специальным требованиям Павла.
               Он не хотел использовать современную ткань, предлагаемую фирменными салонами, он настоял на дорогом оригинале, и выбирал из журналов искусные изюминки в фасонах. Павел отшвыривал журнал за журналом, провожая их негодными словами паразитами.
                – Паша, ну что ты мучаешься? Давай сделаем всё стандартно, – уговаривала своего жениха Людмила, поглаживая по голове.
                Именно эти утешения, заботливой и ласковой невесты, давали повод парню доказательство того, что Люда действительно настоящая жена, а не жена по симпатии и деньгам. Он хотел, чтобы его невеста выглядела как принцесса,  и он добился своего! Прошли сутки кропотливого поиска и отбора. Людмила трепетала от волоска до ноготочка, она чувствовала себя, принцессой! Со страхом, осторожно, она прошагала цокая каблуками белых туфель к зеркалу, и ахнула!.. Какая она стройненькая очаровашка!!! Неужели, это, она?!
                – Людмилочка, миленькая моя, что с тобой?! Тебе плохо?.. – спросил Паша после примерки платья.
                – Паша, со мной порядок, но ты уверен, что я надела, своё платье? Это же нереальные деньги…
                – Это твоё платье.
                Людмила сглотнула слюну и легко выдохнула…
                – Я думала, оно для какой-нибудь королевы.
                –  Оно сшито так, как указал я, вплоть до сантиметра.
                – Сумасшедшая роскошь!..
                – А, ты про золотую отделку?.. Ну, я люблю золото… А драгоценные камни я люблю с детства, они как сладкие леденчики, вкусные и красивые.
                – Но это же огромная цена!..
                – Ну, кто чего может… Мне хочется, чтобы ты надела наряд соответствующий твоей природной красоте… Сегодня у меня есть деньги, завтра нет, останется память. Свадьба – главное событие в жизни молодых. Она должна случаться раз в жизни.
                – А ты допускаешь только одну свадьбу?
                – Конечно. Надо сердцем думать, чтоб не было вторых и третьих свадеб.
                – Паша, мало ли что в жизни бывает. Люди сходятся, расходятся, возникают разные обстоятельства, любовь охладевает, потом снова загорается.
                Павел добротно кивал в ответ, обнимал Людмилу за плечи, и целовал в голову. Она не совсем правильно представляла себе жизнь.
                – Понимаешь, Люда, любовь, это такая вещь хм-хм… Её нельзя потерять или остудить, а потом найти в другом человеке. Любовь не может взять да и остынуть, а несколько лет спустя воспламенится. Если она зашла в человека, она не выйдет. Просто многие пары сходятся не по любви а по страсти и глупости. Предают друг друга, делают подлости. Артисты сеют дерьмо, объясняя свои страстные похождения «любовью». У них нет любви, у них увлечения. Любовь не уходит! Плотская страсть крутит головы и головки. В штанах стоит, да в юбках течёт.  Бывает конечно, испытания на прочность, там уж терпение нужно.
                – Откуда ты всё это знаешь,   – с наивной любопытностью смотрела Людмила на своего любимого жениха
                – Жизнь показала. Так тебе нравится твоё платье?
                – Оно изум… превосходно! – развела невеста руками, задыхаясь от радости и глотая слова, – Оно чудесно…
                – Прекрасно.
                Людмила смотрела, как заворачивали платье, как бережно смотрит на неё Павел, и задумалась. Она перекрутила в своей жизни радостные и печальные моменты, и поняла: ярче события, чем сегодняшнее – не существовало в её жизни. Никогда ещё она не испытывала такого шквального счастья. Незаурядный Павел открыл ей карие глаза на истинное предназначение женщины в семье. Этот молодой и сложный молодой человек, стал для неё  лучше всех! А что до его чудовищных обвинений на слабый пол, так при беспристрастной оценке, он во многом прав. «Да, действительно, разболтались мы женщины в последнее время… Кое-кому надо бы поддать ремешка», – глядела Людмила на себя в зеркало, и на прохожих на улице. «Забыли мы, женщины, для чего созданы»… Люда глядела на себя, и принимала новую радость, первоначальный свой образ, нежный, пушистый. Образ хранительницы домашнего очага. Единственной целью жизни которой, будет понимание и забота о муже. Безграничную любовь и защиту, даст ей он. Людмила встала, подошла к жениху, и обняла его за шею.
                – Паша, ты мой самый дорогой и любимый человек!
                – Правда чтоли?.. – сощурил он глаза.
                – Самая что ни на есть чистая.
                – Я рад, что мы друг друга поняли, – сказал Павел, и улыбнулся, с шеи исчез тяжёлый груз…
                – Паша, я хочу, чтобы нас обручили, как можно быстрей!..
                – Ни-ка-ких проблем…
                Павел съездил в ЗАГС, и упросил регистратора оформить брак на следующий день.
                – Что ж вы так торопитесь? Совсем терпения нет?.. – покачала головой услужливая работница ЗАГСа.
                – Мы очень сильно полюбили друг друга, и хотим немедленно стать мужем и женой, – поднял он  брови в упоительном удовольствии.
               
***   ***   ***

             – Объявляю вас, мужем и женой!.. Жених, поцелуйте невесту, – торжественно провозгласила регистратор.
             Мёд официального поцелуя помазал алые, нетронутые развратом губы улыбающейся невесты.
             – Теперь я по-настоящему твоя жена, а ты мой муж. Это здорово… – любовалась Людмила обручальным кольцом, и своим положением…
             – В народном отношении да, это для официальности.
             – А как ещё?..
              – По-настоящему, мужем и женой мы с тобой станем после святого венчания, после того, как бог благословит нас.
             Людмила от недоумения высокой морали Павла, потеряла дар речи, она не нашла слов к великому честному подходу. Другой бы надел кольца и в койку, а этот выжидает своего законного места. Люда прослезилась…
             – Паша, пусть будет так, как ты считаешь нужным, я тебе полностью доверяю, ты настоящий мужчина, и должен быть главой в семье.
             – Спасибо, милая моя. Ты считаешь меня настоящим мужчиной?  – проверял Павел мысли своей невесты.
             – Да. Не тот мужчина, кто зарабатывает кучу денег и умеет командовать, не тот кто ростом с дверь и шириной, а кто знает, как открыть эту дверь…
             Последовала благодатная реакция Павла. В его душу вдохнули надежду целого мира. Он переменил некоторые свои подозрения, в Людмиле.  Факт женской глупости стал отходить… Он загорелся огнём понимания, нежности и необъятной заботы.
             – Я изо всех сил буду стараться, чтобы ты стала самой счастливой женой…
             Проливной дождь взаимопонимания под праздничную музыку накрыл двоих. Павлу и Людмиле не нужно было ни  смачных засосов, ни  раздражений гениталий. Они начали жить величайшим наслаждением от общения без слов, они крепко держались за руки и смотрели в глаза друг другу. Они думали, как продлить своё великолепное время. Новый мир раскрылся перед новой семьёй: без драк, ссор, измен, насильства.  Одна только мысль, мечта и смысл
             – Мне не нужно ничего, кроме твоего дыхания..


«Необходимые тернии, на пути к земному счастью»
объяснение автора

              Знаю, догадываюсь, ожидаю, что моя история может показаться пошловатой и мерзковатой. А чего удивляться?.. По жизненной обстановке, описанный мной сюжет вполне нормален. Меня частенько спрашивают, как ты пишешь, с чего начал? Так сложил бог, что моя жизнь, – это интереснейшее контрастное переплетение нитей. Они, как многогранный лабиринт. Они красные, белые и чёрные. Эти насыщенные цвета характеризуют мои шаги и находки. Я люблю всё красивое, мягкое и приятное, особенно женщин. Эта природная потребность и подтолкнула мою творческую эмоциональную натуру к отражению мыслей на бумаге. Каждый человек склонен выражать свои чувства чем-нибудь. Мне очень нравится писать о людях, самых необычных, о том, что нам всем доставляет наибольшее удовольствие, а именно, – сфера интимных отношений. Благодаря ей, рождается и живёт род человеческий, и всякая тварь живая. Я хорошо чувствую людей, быстро влюбляюсь в женщин, и в порыве страсти готов отдать человеку всё. Наверное, поэтому, инстинктивно я рассказываю о людях, близких по характеру мне. Какие только женщины не попадались моей страстной душе!.. В них вся моя пища. Женщина, та субстанция, без которой наше существование никогда не будет плавным и стабильным. Она единственная сущность, способная вносить гармонию и уют в тревожный быт мужчин. Герои моих рассказов обычные и не очень. Печален тот факт, что люди мало встречают ответную любовь. Многие признаются «мне было хорошо» и на этих словах связь кончается… Всё вокруг материализовалось, пропала духовность, общество упало во тьму… В своей истории я даю картину с намёком реального выхода из тьмы. Рассказами я даю светлую жизнь, думаю, они могут нести людям частичку светлого лучика. Главное моей задачей в романе «Через тернии к любви» стояло показать то, что уже невозможно увидеть счастье без какого-нибудь страшного переворота, удара по заснувшему человеку, впавшему в безумие. И то, как настоящая любовь способна переменить в человеке совершенно все его ошибочные представления. Эту историю я услышал от случайного пассажира, когда ехал в электропоезде, мне понравился его драма, но я изменил финал и добавил немного себя самого. Шикарный дом, качественная одежда и надменное поведение с сексуальным отклонением, показывают контраст который царит в земном мире. И ещё, пора разорвать толстую пелену плотских утех, скопившуюся среди компьютерной молодёжи, им просто и легко щёлкнуть пальцем и виртуальный партнёр под боком. Заметьте: ПАРТНЁР а не человек! Где тайна? Где жизнь? Где глубинные сокровища? В некоторые диалоги  этой истории я вставил высокие ценности напоминающие и раскрывающие наше паразитическое положение, и смысл истинного бытия. Да, бывает и так, бывает и хуже, не нужно выть, нужно прикладывать усилия, чтобы любовь победила! Нужно стараться обоим сторонам семьи. Земная жизнь это тернии, но она настолько коротка, что глупо, чудовищно глупо давить, грызть и мучить друг друга, особенно по пустякам.
               Про финальную фразу: «Мне не нужно ничего, кроме твоего дыхания»…. Не все поняли, что именно я вложил в неё. «Мне не нужно богатств, бриллиантов, машин и дворцов, мне не нужно слов, чтобы понять тебя, мне не нужно горячего секса чтобы насладиться тобой.... мне нужно только одно – твоё дыхание, чтобы знать и чувствовать тебя.
             Трудно представить, насколько история была бы жёстче, если бы Людмила оказалась не библиотекарем, а скажем, диспетчером, или секретарём?.. Из этого следует: вот, как мы живём… Даже с виду безобидный и скромный человек выпачкан грязью по колено. А что происходит с без комплексными авангардистами? Через какие тернии, надлежит пройти им, чтобы зажить по-людски?..
              Добрых вам перемен.
Автор.
03. 09. 2009.