22 Сентября

Прохладный, обманчиво-солнечный сентябрьский полдень. Пятница. Кафе в сотне метров от местного университета. Большая обеденная перемена только что закончилась, но воздух внутри еще трепетал от увиденной пять минут назад суеты. Внутри сидели несколько старшекурсников, которые уже уяснили, что приходить по звонку на пару - это моветон. Были и те, кто ждали начала своих пар. Преподаватели почти никогда сюда не заходили, предпочитая питаться в более «престижной» столовой при университете. Несколько случайно зашедших прохожих, чтобы выпить кружку кофе, почитать книгу или посёрфить в интернете, сидели за столиками и получали эстетическое удовольствие. В очереди оставались стоять двое человек.

- Посмотри, пожалуйста без сдачи, - подмигивая, сказал парнишка-кассир юной девушке, ожидающей свой кофе.

- Извините, но у меня нету, - ответила та, старательно роясь в своей сумке.

- Ну, тогда я буду должен. Можешь зайти после пар, и я верну тебе сдачу, - он надул пузырь из жвачки и громко лопнул.
 
- А сейчас совсем никак не получится? Я могу задержаться допоздна, вы к тому времени скорее всего уже закроетесь…

- Вот держи, - стоящий за девушкой парень, положил на стойку две купюры и несколько монет. – Сделай мне, пожалуйста, большой капучино. Теперь я буду должен этой девушке за кофе.

Пока кассир соображал что к чему, незнакомец протянул ей «сдачу».
 
- Спасибо, - она улыбнулась и прошла к столику в самом углу у окна.

Парень забрал свой кофе и сел через столик от нее. Он снял свой пиджак и повесил на рядом стоящую вешалку. Девушка взяла свою кружку, сумочку и подошла к нему, отодвинула стул и села напротив незнакомца.

- Надеюсь, вы не возражаете? Могу я себе позволить такую наглость? Как говориться: «мы в ответе за тех, кого приручили»?

Он, наблюдавший за всеми ее движениями с удивленным видом, конечно же, растерялся, но быстро собрался.

- Да, разумеется, - ему пришлось закрыть книгу, которую он только что открыл.

- Я, так понимаю, вы готовитесь к серьезному разговору? – спросила она незнакомца, указывая на книгу, и улыбнулась.

- А вы разве не для этого сюда сели? – еще больше удивился он.

- Замечательно. Значит, вы не против такого разговора, – она пристроила свою сумку на соседнем стуле.

- Меня зовут Алекс, - представился парень.

- Это от Алексея или от Александра?

- От Александра. Хотя, можно и Саша. А как ваше имя? – он продолжал улыбаться, но так и не притронулся к уже почти переставшей дымиться кружке.

- Если вы Алекс, тогда я – Вэл, - ее эта шутка очень позабавила, теперь и она улыбалась. Но сразу же решила скрыть свою детскую радость за глотком кофе. – Валентина я.

- Приятно познакомиться, Валентина. А почему не Валя? – он сидел совершенно расслаблено.

- Как-то просто совсем. А Вэл – и молодежно, и коротко, и слух не режет. Вы хотели бы пообсуждать имена? – напористо и довольно твердо произнесла она. – Если так, то я могу вернуться за свой столик и не мешать вам читать книгу.

- Раз уж вы спрашиваете, то я бы хотел просто поговорить, – все также спокойно ответил Алекс.

- О чем же?

- О людях, о жизни, о мыслях, о Вас. Как вам такие темы?

Ее такое начало удивило. Но, почему бы и нет.

- Мне слух режет это «вы»! Как будто мне сорок лет, я сижу здесь с бокальчиком глинтвейна, а рядом бегают мои кошки.

- А сколько тебе лет?
 
- Двадцать один, - она подумала и добавила: - надеюсь ты не маньяк?

- А ты думаешь, что я вот так прямо тебе об этом сказал бы? – он усмехнулся и сделал глоток кофе.

- Это твое замечание звучит пугающе…

- И тебе страшно?

- Нет. Почему-то ты не создаешь впечатления человека, которого нужно бояться. – после этих слов, Вэл принялась зрительно изучать своего собеседника. – А тебе сколько лет?

- Двадцать восемь, - и опять улыбка, больше напоминающая наглую ухмылку, проскользнула по его лицу.
 
Он смотрел пристально на нее, но как-то мягко, по-доброму. Вэл это видела, поэтому не боялась и почти не чувствовала стеснения. Она находила Алекса довольно симпатичным. Высокий и стройный, но не худой. Уверенные движения, как и походка. Матовая темно-синяя рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Часы на кожаном ремешке. Длинные тонкие пальцы, ухоженные ногти. Колец нет. Волосы не длинные, но и не короткие. Светло-русые. Укладки не было, но лежали аккуратно. Щетина цвета волос, но совсем короткая. В целом его лицо можно было назвать милым, но не модельно-красивым. Общаться с ним ей было очень даже приятно.
 
- На кого ты учишься, Вэл? – он сделал небольшой глоток кофе, оставивший тонкий слой кремовой пенки на его верхней губе. Алекс это сразу почувствовал, взял салфетку и промокнул губу, при этом его уверенность в себе нисколько не пострадала.

- Вот скажи, Саш, тебе правда все это интересно? – его глаза округлились. – Я имею в виду… Ну, ты просто сначала сказал, что хочешь поговорить со мной о людях. По-твоему, именно такая информация способна открыть тебе настоящего человека?
 
- Разумеется, нет…

- Так зачем эти вопросы? Зачем мы тратим на это время? Через час я пойду на пары, и вероятность того, что мы увидимся снова ничтожно мала.

- Я это понимаю. Но, чтобы узнать, что ты за человек на самом деле, мне бы потребовалось несколько месяцев, а то и лет.

- Нет, достаточно нескольких вопросов. Но только при условии, что мы оба будем отвечать абсолютно честно. – Она подняла одну бровь, как бы вызывая Александра на дуэль.

- А как ты это проверишь? Люди врут постоянно, даже иногда не понимая смысла в своей лжи. Как я могу верить тебе на сто процентов? – его этот разговор зацепил.

- А потому что мне незачем тебе врать. У меня нет цели выскочить за тебя замуж. У меня хватает других более амбициозных стремлений. Я тебя не знаю и вижу в первый раз. Мне нет смысла казаться лучше и что-то скрывать, понимаешь?

- Понимаю. То есть это будет что-то вроде исповеди?

- Только обоюдной. Какое сегодня число?

- Двадцать второе сентября. – он, на всякий случай, сверился с датой на часах и кивнул.

- Отлично! У нас есть двадцать два вопроса. Задаем по очереди. Спрашиваешь, получаешь ответ, отвечаешь сам. Правило только одно – абсолютная честность. Договорились? – ей нравилось такое развитие событий, сердце стучало чаще, щеки покрылись легким румянцем.

- Договорились. О чем можно спрашивать?

- О чем захочешь. Представь, что можешь получить на любой свой вопрос абсолютно честный ответ. Но тебе придется потом также честно на него отвечать, не забывай об этом. В любом случае, держи в голове мысль о том, что мы больше никогда друг друга не увидим.

- Хорошо, получается, у нас по одиннадцать вопросов, – он отложил в сторону свою книгу и устроился поудобней. – Кто начинает?
 
- Начинай ты, - Вэл убрала упавшую на лицо прядь каштановых вьющихся волос за ухо, опустила глаза и улыбнулась.

Безусловно, она ему нравилась: её живое общение, легкость, звонкий приятный голос, красивые черты прямого лица, изящный разрез больших карих глаз. Алекс понимал, что она не привыкла так себя вести с незнакомыми людьми – это больше было похоже на вызов самой себе: «да, я могу сделать это» - задержать дыхание и прыгнуть в пучину неизведанных новых эмоций. Но он также заметил, что уверенность она обретала очень быстро. Каждая фраза, каждая улыбка, каждое движение придавало ей сил и уверенности – она женщина, флирт у нее в крови. А Вэл к тому же еще и красивая, но она, видимо, привыкла убеждать себя в обратном.

- Что для тебя «судьба»? – начало положено, посмотрим, что из этого выйдет. Алекс был заинтригован такой игрой.

- Философия? Интересно. Для меня судьба – это путь. Нет, скорее даже - это вектор моей жизни, на который нанизываются разные события. Сам вектор я изменить не могу, а вот события, которые к нему притягиваются – уже моя заслуга, - она сделала глоток кофе. – Хорошее начало. Мне нравится. Теперь ты должен ответить на свой вопрос.

- Да, я помню. Для меня судьба – это череда последствий от бесконечного количества сделанных мною выборов. В какой бы точке я не оказался – это только моя заслуга, - он немного подумал и добавил: - или вина.
   
- Окей, моя очередь. Какая твоя самая заветная мечта?

- Стать известным писателем, книги которого смогут менять образ мышления молодежи даже после моей смерти, - он и глазом не моргнул - как будто ответ был всегда наготове.

- Ого! А я хотела бы стать журналистом, чтобы писать правду. Я понимаю, что она у каждого своя, но ведь есть и факты. И пусть уже люди сами решают, что с этими фактами делать, - после сказанного, Вэл углубилась в изучение содержимого своей кружки.

- Во что ты веришь? Я имею в виду что-то глобальное, - почти не думая, спросил Алекс.

- Это как-то слишком поверхностно. Но ладно, сам виноват. Я верю в свою судьбу, в любовь и стараюсь верить в людей. В то, что все мы изначально хорошие. А ты?

- А я считаю, что настоящая искренняя вера во что-то способна творить чудеса. Она для человека, как суперспособность.

- Расскажи мне о своем самом большом страхе. Чего ты больше всего боишься? – также почти не размышляя, «сходила» юная девушка.

- Я стараюсь не сосредотачиваться на своих страхах. Считаю, что они, как и любые сильные мысли, имеют свойство притягиваться.

- Так не пойдет…

- Хорошо. Я боюсь боли. Такой боли, которую не смогу терпеть. Боюсь, той боли, которая находится на границе с болевым шоком.

- А я боюсь стать инвалидом. Ладно еще без ноги или руки, ну а если совсем: только сознание в бесполезном куске мяса. Брррр.

После этого ответа они оба погрузились в свои размышления. Тишину нарушил Алекс:

- Давай отойдем от грустных тем. Что ты понимаешь под словом «любовь»?

- О! Я в старших классах часто об этом задумывалась, - Вэл засияла. – Для меня любовь, как для тебя вера. Только испытываешь ее благодаря кому-то. Она может окрылять, вдохновлять… А потом может также разбивать о скалы реальности, - она опять загрустила, но быстро пришла в себя. – Тут как повезет.

- А я думаю, что любовь - это просто совокупность множества других чувств: дружба, забота, уважение, влечение, страсть и так далее. Но есть и влюбленность, способная отключать мозг. Бывает и такое, не спорю. Правда, чем старше – тем реже.

- Часто смотришь порно? – от такого вопроса глаза Алекса чуть не выпали глаза из орбит. – Повышаем градус. И не забывай, мы больше не увидимся, а значит, максимально честно.

- Да уж. Ну и вопросы у тебя…

- Ну а что? Мне всегда было интересно. А тут такая возможность выпала.

- Ну ладно. Значит, честно. В среднем – раз в неделю. Бывает и раз в две недели, - Алекс немного покраснел, но быстро с собой справился. – Теперь ты!

- А ты думал, я отмалчиваться буду? Я примерно также. Только иногда бывает и два раза в неделю. Ничего особенного – мы же взрослые люди, - Вэл ехидно улыбнулась и снова поправила непослушную прядь.

- Хорошо, Вэл. Расскажи мне историю. Когда ты испытала самый сильный стыд в своей жизни, - теперь уже была его очередь хитро улыбаться.

- Хм, дайка вспомнить… Это случилось, когда мне было лет пять или шесть. На лето родители меня отвозили в деревню. У нас там игра бала – кто попадет гнилой ранеткой, которые валились под ногами, в открытое окно на чердаке одного дома. Там старушка жила. Она была неразговорчивая, угрюмая такая. Дом у нее был полуразвалившийся. И вот кидали мы туда эти ранетки, а она вышла на крыльцо и увидела нас. Запомнила почему-то только меня. Вечером пришла к нам и рассказала все моей бабушке. Та меня отругала. Оказывается, на втором этаже того дома дед больной лежал. И яблоки гнилые попадали в него, а он умереть мог в любой момент. Жуткое ощущение. Я как вспомню, сразу себя такой маленькой чувствую, - Алексу стало стыдно за такой вопрос – игра в честность иногда неблагоприятно складывается на старых ранах. Особенно, когда ты честен сам с собой.

- У меня примерно такие же эмоции, когда свою ситуацию вспоминаю. Мне было лет пятнадцать. Я пришел со школы, на диване лежал кот, и почему-то я на него накинулся. Без причины. Начал его бить по морде. Он вырывался, но у него ничего не получалось. А сильно он меня оцарапать или укусить не мог – сильно добрый был. Во мне как будто зверь проснулся. Когда успокоился и понял, что сделал, так плохо стало. Плохо от стыда, что аж слезы навернулись. Я лег с ним рядом на пол, прижался к нему и прощения просил.

- И как, простил? – как-то зло спросила Вэл.

- Не знаю, но больше я себе такого не позволял.
 
- Саш, расскажи мне о своей самой дикой фантазии. Не о мечте, которая все же может сбыться, а о фантазии.

 - Я бы хотел быть в числе тех первых людей, которые отправятся заселять Луну. Или Марс. Или какую другую планету. Хочу начать новую жизнь, в новом мире, с новой моралью.

- Ну, тут мы в чем-то похожи. Я бы хотел узнать, что нас ждет после смерти, увидеть это своими глазами, а потом вернуться к своей жизни, но уже с этими знаниями.

- Хитрая какая, - в горле у Алекса пересохло, и он сделал большой глоток своего капучино, который уже почти остыл.

- Да, и ты тоже хитер – свалить с разваливающейся планеты.

- Так, моя очередь. Раз уж мы заговорили об этом, то я хотел бы узнать твою самую сокровенную фантазию в постели. Именно фантазия, а не мечта. Ты должна помнить, в чем разница между ними, - он оперся подбородком на свою правую руку и приготовился внимательно слушать.

- Вот, значит, как, да? – Удивленная загадочная улыбка и легкий румянец на щеках от всего того, что посетило голову Вэл в этот момент. – Я бы хотела…

- Я уже напоминал о честности? – он продолжал улыбаться. Алекс был похож на кота, который играет с пойманной мышкой.

- Да-да, я помню. И пытаюсь сосредоточиться, между прочим! – рявкнула она него, даже не посмотрев в его сторону. – Я сомневаюсь, чего хочу больше: переспать с героем Олега Меньшикова из «Утомленных солнцем» или с Моникой Беллуччи. Он просто неподражаем, а в ней такая сила! Я такого не чувствовала ни в ком.

- Экстравагантно. А я бы хотел переспать сразу с тремя женщинами, но так чтобы они были в полном и безоговорочном моем подчинении. Как будто я властелин мира или рок-звезда, а от полученного мною удовольствия зависит их жизнь. Полную самоотдачу ради партнера редко можно встретить в наше время – все эгоисты.

- Расскажи мне о своей самой страшной тайне, о которой никто не знает, - Вэл убрала волосы назад, оголив шею. В какой-то степени это является элементом подсознательного флирта. И Алекс это знал.

- Хм, тут подумать нужно. Так сразу и не вспомнишь.
 
- А я тебя и не тороплю, у нас еще около сорока минут. А я бы хотела использовать все свои одиннадцать вопросов.

- Хорошо-хорошо. Когда я учился в школе, мои одноклассники подбили сделать на цветном принтере ксерокопии сторублевой купюры. Потом они на них поздно вечером покупали себе пиво и сигареты. Вот такой вот я криминал. Потом мне долго было страшно, что это может где-то всплыть. И даже кошмары по ночам снились.

- Действительно, просто Дон Корлеоне! – она громко хихикнула. – А мне преподаватель химии, у нас это был мужчина, за пятерку в аттестате предложил отсосать. Я была в шоке. Сказал, что если кто-то об этом разговоре узнает, то он сделает так, что меня выгонят из школы. Я никому не рассказывала об этом, но и школу закончила без медали.

- Да, тяжелая у девушек жизнь. Столько всего в этом мире крутится вокруг секса, наличие которого в жизни мужчин-натуралов зависит только от желания женщины.

- Это ты его так защищаешь? – она нахмурила бровки.

- Нет, я против такого поведения людей, обладающих определенной властью. Грустно, что так происходит. А ты – молодец. Не жалеешь, что никому тогда не рассказала?

- Скорее нет, чем да. Ведь я не знаю, как тогда бы все было.

Оба они опять попали в водоворот каких-то своих мыслей, тяжелых, тянущих их вниз. Но от того, что они озвучивали свои страхи, тайны или фантазии, им становилось легче. «Разговор случайного попутчика» - сбрасывает камень с души. Жаль, что такие люди попадаются крайне редко.

- У нас еще по шесть вопросов осталось, Саш. Нужно поторопиться.

- Как скажешь. Ты изменяла когда-нибудь? – с серьезным видом спросил Алекс.

- Смотря, что считать изменой. Был перерыв в отношениях, как оказалось. Это он так считал. А я окончательно с ним порвала. А через пару недель переспала с бывшим. Он об этом от кого-то узнал и обвинил меня в измене. Измена это?

- Это тебе решать. Все дело в недосказанности – люди разучились между собой говорить. Если он считал, что у вас перерыв, то и твоя в этом вина есть – ты недостаточно дала ему понять, что все кончено.

- Да, ты прав. В общем, вот такая «измена» была в моей жизни. Теперь ты.

- Я изменял много в студенческие годы. Гордиться тут совершенно нечем. Мне было удобно и комфортно с одной, но я хотел попробовать еще с несколькими. Опыты такие ставил. Но потом одна девушка заставила меня измениться. Да, бывает такое. Я верю, что люди меняются. Правда, не все на это способны. Точнее, не все искренне хотят изменить себя – чаще это выглядит, как одолжение.

- Расскажи мне о своем первом сексе, – она пристально на него посмотрела, чуть прищурив глаза.

- О, это было эпичной неудачей, - Алекс засмеялся. – Но что было, то было. Она была моего возраста, но опытнее меня. Делала все сама. Странно, мне совсем не хотелось с ней спать. Нет, я конечно понимал, что пора бы уже распрощаться с этим ужасным званием «девственник», но с ней хотелось просто лежать, прижавшись друг к другу и целоваться. Поэтому у меня не встал. Может быть, это был страх или какая-то неуверенность, но и потом такое повторялось несколько раз с другими моими «влюбленностями». Позже, примерно через две-три недели все пришло в норму, и мы стали полноценно изучать мир плотских утех. Может быть, я перестал ее стесняться. Или влюбленность прошла. Не знаю…

- У одного моего парня была такая же ситуация. Я тогда во всем обвиняла себя.

- Да, если самооценка недостаточно высокая, то обвиняем себя. А если наоборот – то других. Твой первый раз как прошел?

- Он был старше меня, я в него влюбилась, он лишил меня девственности, разбил сердце, потом я его не видела. Сам процесс… Было странно. Страшно, больно и стыдно за то, что я замарала кровью его покрывало. Приятно было только от мысли, что я его люблю, и он со мной – с маленькой, глупенькой, неказистой девочкой, а не со своими взрослыми подругами. Я его любила и отдавала всю себя, не прося ничего взамен. Именно поэтому он и был со мной, но осознание этого пришло через несколько лет.
 
К нашему столику подошла официантка и спросила будем ли мы что-нибудь заказывать еще. Алекс посмотрел на свою собеседницу и спросил:

- Ты будешь, что-нибудь? – та отрицательно покачала головой и спросила его:

- А ты? – он ответил официантке, что ничего не нужно, и та удалилась.

- Так, мой вопрос, - приготовился Алекс.

- Не спеши, ты свой только что израсходовал, - игриво заулыбалась Вэл.

- Как это?!

- Ты спросил меня, буду ли я кофе. Я ответила, что не хочу. Потом задала тебе вопрос: «А ты?», на который ты также ответил отказом. Все честно.

- По правилам, но не справедливо, Вэл. Это большая разница. – Алекса этот ход собеседницы немного вывел из себя.

- Итак, приготовься отвечать на мой вопрос, важный дядя, - она заговорщицки улыбалась, сияя своими красивыми большими глазами. – Что ты выберешь в сексе: дикую страсть или нежную романтику?

- Легко. Это зависит от настроения, юная вредина. Не могу заранее знать, что захочу сделать со своей партнершей в следующий момент.

- Согласна, сглупила. Нужно было предугадать такой ответ, потому что и сама я отвечу также. 

- Давно хотел задать один вопрос представительнице прекрасного пола, при условии, что она абсолютно честно ответит на него. Догадываешься, о чем я?

- Сколько у меня было мужиков в постели? Неужели настолько примитивно?

- Да. Раньше я к этому относился менее демократично. Сейчас все проще.

- А зачем тогда спрашивать?

- Просто есть такая возможность. Почему бы не спросить. Только ответь честно, - Алекс включился в игру, затеянную Вэл. И, похоже, ему это нравилось. Мужчина всегда остается ребенком, просто некоторые умеют отбирать у него игрушки.

- Их было семь. И заметь, это чуть больше одного в год. Потому что половую жизнь я начала вести в шестнадцать лет. Семь партнеров за пять лет, - она громко обиженно выдохнула, чтобы Алекс понял, что она недовольна.

- Я не собираюсь делать каких-то выводов, Вэл. Могла бы просто назвать цифру. У меня их было девятнадцать.

- Да, но ты ведь мужик! Почему для вас так важна эта цифра?

- Это твой вопрос?

- Нет! Стой! У меня другой вопрос. Что тебе во мне нравится? – Алекс думал, что больше его уже ничего не удивит.
 
- А это по правилам? – он вопросительно поднял бровь и сделал большой глоток остывшего кофе.

- А почему нет? Очень даже по правилам. Мне ведь тоже отвечать на этот вопрос.

- Хорошо. Мне в тебе нравится твоя не вульгарная открытость. Ты – думающий человек, у которого есть свое мнение. Ты – личность, а это не может не нравится. Всегда приятно пообщаться с симпатичным интересным человеком.

Когда он закончил «отвешивать ей комплименты», ей было сложно скрыть недовольную гримасу. Вэл хотела сейчас быть чуть больше, чем просто интересной личностью – она хотела быть желанной. Все эти «интересности» во многом сводятся к тому, чтобы мужчины выбирали именно ее. И ей хотелось доказать, что она может быть не только «интересной».

- А мне в тебе нравится твоя уверенность в себе. При этом ты не напыщенный индюк. Такое ощущение, что ты уже добился всего, чего хотел. Еще мне нравится твой стиль – без пошлого блеска, но все в тебе подчеркивает уверенность. Даже запах парфюма. Твой образ мышления и манера говорить притягивают. Ты – симпатичный мужчина: не с обложки, конечно, но есть какие-то черты, которые делают тебя особенным.

Алекс был доволен. Ему было очень приятно слышать такие лестные слова от молодой и красивой девушки. Но он знал, что продолжения не будет – таков был уговор. Никому из них это не нужно.
 
- Спасибо, мне очень приятно. Но теперь моя очередь спрашивать…

- Извини, мне нужно в дамскую комнату.

Вэл встала из-за стола и пошла в сторону туалета. В голове у нее была только одна мысль: она себя обвиняла в том, что сейчас наговорила лишнего и открыла свои карты. Вдруг он женат, или у него есть девушка. С другой стороны, почему бы и нет? Почему нельзя позволить себе говорить правду, без страха последствий? В любом случае, это игра, от которой можно просто получать удовольствие.
 
- Хорошо, можем продолжать, - она ему подмигнула, поправила волосы и отхлебнула кофе.

- Был ли у тебя «одноразовый» секс?

- Опять секс. Ну что ж, сама виновата, - Алекс кивнул. – Да, был. Двое из моих семи партнеров, как говориться, случайные. Ты что скажешь?

- Пять из девятнадцати. Были отношения, которые начинались со случайного секса. И это достаточно печальный опыт. Но все же опыт.

- Окей, продолжаем тему секса. Какой был твой самый отвязный секс?
 
- Это было, когда я учился в универе на пятом курсе. Иногда приходилось задерживаться допоздна. Была какая-то консультация. Мы с ней выбрали самый пустынный этаж и закрылись в аудитории. И все было бы вполне обычно, если бы туда не наведался охранник, который стал туда ломиться. Я быстро подтянул штаны и поднял какие-то листочки с пола, она опустила юбку и села рядом. Он открыл дверь свои ключом, зашел и спросил, что мы там делали, а я ответил, что готовимся к пересдаче бухучета, назвал ему фамилию препода. Сказал, что она нас там закрыла снаружи. Он кивнул и ушел.

- Это был один из твоих одноразовых сексов? – почему-то ей было неприятно все это слушать. Как будто он рассказывал, как ей изменял. Вэл вдруг поняла, что он стал для нее гораздо ближе.

- Нет, это была моя самая большая любовь. А у тебя как с этим?

- У меня все гораздо скромнее: мы занимались сексом, когда в соседней комнате, за тонкой стеной были его родители. Приходилось молчать изо всех сил. И дверь в его комнату не закрывалась – родители могли зайти в любую минуту.

- Тоже экстрим. Опять мой вопрос?

- Ага. У нас осталось всего по два вопроса и пятнадцать минут. Успеем?

- Постараемся. Твоя любимая поза? – она опять удивилась, хотя это был вполне «мужской» вопрос.

- Когда как, зависит от настроения. Также как с выбором «романтика или страсть».
 
- Да, похоже, я тоже сглупил…

- Нет, ты сейчас врешь! А мы договаривались быть честными, - он не понимал. Как она его разгадала.

- Хорошо. Поза «69», когда девушка сверху, - Вэл была удивлена. Она ожидала чего-то вроде доги-стайла.

- Ты меня хочешь? – она сама не понимала, каким образом этот вопрос у нее вырвался. Может быть, это было ее тайное желание. И она сама не знала, как будет отвечать на свой вопрос.

- Видимо, так и бывает секс между случайными попутчиками в поезде. Твоя игра «в честность» может легко к этому привести, надо взять на заметку. Ты уверена, что хочешь оставить именно этот вопрос?

Вэл кивнула. Было видно, как она заволновалась. Ей было неловко поднять свой взгляд и посмотреть на Алекса. Она нервно взяла свою кружку, которая была пуста. Попробовала сделать вид, что пьет. Затем также нервно поставила на стол.
 
- Ты красивая девушка. И да, я тебя хочу. Сколько мужчин тебе отвечали «нет» на этот вопрос? – Алекс улыбнулся. А ей было важно, чтобы именно он сейчас ответил «да».

- Я тоже. Кхм, - она сделала вид, что кашлянула, прикрыв свой рот рукой. – Твой вопрос. Давай уже закончим с этим, и я пойду на пары.

- Хорошо. Свобода – что это для тебя? – он продолжал также спокойно на нее смотреть. И где-то внутри этого взгляда была сосредоточена искренняя теплая жалость к ней. А она хотела видеть в этом взгляде восхищение, желание, страсть. Этого хочет каждая женщина от своего мужчины. Но только ли мужчины виноваты в том, что их взгляд наполнен жалостью?

- Свобода? Не знаю, - Вэл было сложно собраться с мыслями. – Независимость. Отсутствие рамок во всем. Возможность делать то, что я захочу…

- Ты и сейчас можешь делать то, что ты хочешь, разве нет?

- Увы, - то, чего ей сейчас хотелось, она сделать никак не могла.

- Я тебя понимаю, Вэл. Нет никакой свободы. Это вымышленная единица, чтобы люди могли оценивать степень тяжести своих оков. И, кстати, степень их необходимости тоже. Я считаю, что человек не может быть свободен никогда. Даже будучи свободным морально, он остается в рабской зависимости от своего тела – ему нужно есть, пить, справлять естественную нужду. Поэтому свобода – это относительная величина, а не абсолютная. Можно быть или не быть свободным только относительно каких-то рамок. Свобода – это пейзаж, который мы видим через решетку окна в своей камере. И каждый там видит что-то свое.

- Это грустно, Саш, - глаза Вэл больше так не сверкали. Она выглядела уставшей.

- Это зависит от того, с какой стороны смотреть.

- Да, с какой не посмотри – получается, что ты смотришь на пейзаж через решетку своей камеры.

Алекс виновато улыбнулся. Он чувствовал вину за то, что заразил ее своей меланхолией «видавшего жизнь». Она сама должна прийти к этому. И пусть лучше это случится как можно позже. Все мы рано или поздно завянем – потеряем свою красоту, ради того, чтобы оставить после себя семена. А если это неизбежно, то зачем к этому стремиться?

- Твой вопрос, Вэл.

Она подумала, посмотрела на часы, затем на Алекса, убрала прядь с лица и выпрямила спину, как будто приготовилась к последнему прыжку. Потом мило улыбнулась – и это было самое честное событие, из всех происходивших за этим столом сегодня.

- Хотел бы ты еще раз со мной встретиться, после того, что узнал сегодня обо мне?

Алекс улыбнулся. Он всегда знал, чего хочет. И в любой другой ситуации он бы что-нибудь придумал, чтобы скрыть реальные мысли. Но он пообещал этой девочке быть с ней честным. И не важно, увидятся они еще или нет.

- Да, я хотел бы. Но…

- Остановись! Хоть раз ответь без «но» - сделай мне приятно, - она выдохнула, собралась с силами и продолжила. – Спасибо. Я бы тоже хотела с тобой еще встретиться, Саш. Ты – классный. А теперь мне пора идти на пары.

Она поднялась, взяла свою сумочку с соседнего стула и ушла. Что делал он в этот момент, Вэл не видела. День был все такой же солнечный. Впереди её ждали три скучнейшие пары. Было грустно и как-то тяжело на душе. Комок стоял в горле. Надежда была на одногруппниц, способных отвлечь ее от этих мыслей своей пустой болтовнёй. Иногда такая болтовня куда лучше серьезных разговоров. И большинство «взрослых» людей об этом знают, поэтому и не разговаривают на такие темы. Пустые разговоры – спасают мир от вечной депрессии. Так она размышляла, пока шла до университета.

Первая пара тянулась ожидаемо долго - как и все остальные в хорошую сентябрьскую погоду, когда солнце ласково светит в окно учебной аудитории. Она вдруг ощутила себя запертой в камере, через которую видела осенний пейзаж. Почувствовала обманчивое тепло этого солнца, запах листвы под ногами – это ощущение свободы. И тогда она поняла, что имел в виду Алекс: нельзя узнать, что такое свобода, не побывав запертым в клетке. Только тогда начинаешь ценить эту свободу.
Эта мысль подняла ей настроение так, что хотелось кричать «эврика». Вэл даже решила записать это на последней странице в тетради. Прозвенел звонок на следующую пару. Она сидела в самом конце аудитории, спрятавшись ото всех. Ей хотелось побыть наедине со своим состоянием легкой тоски. В аудиторию зашел преподаватель.

- Добрый день, студенты! Меня зовут Александр, и я сегодня буду замещать вашего преподавателя по философии. Надеюсь, что только сегодня, - он посмотрел в окно, собрался с мыслями и продолжил. – Тема занятия - «Честность».