История одного офиса. Часть III Глава 7

Приближались новогодние праздники, и мы всем отделом закрывали квартал. Никаких докладных и служебных записок, направленных против меня больше не поступало. Я спокойно работал и ждал, когда скинут мою, обрезанную на половину, премию. Все шло достаточно неплохо, пока в один прекрасный момент не появилась Лаврентьева. Она собрала общее собрание в своем кабинете и двинула речь:
- В общем, так, все прекрасно знают, что надо готовиться к новогоднему корпоративу. Чтобы всё прошло компанейски и дружно, нужно всем скинуться по тысяче, и так будет в каждом отделе. Корпоратив будет проходить в N, там очень хорошая восточная кухня. Что касательно тысячи, то ее нужно сдать сразу после получения премии. И, самое главное – ВСЕМ РАБОТНИКАМ ОТДЕЛА НА КОРПОРАТИВЕ БЫТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО! Есть вопросы?
Возражать рискнула только Лариса Александровна:
- Марина Александровна, Вы же знаете, мне с моей болячкой нельзя. Там духота, людей много…
- Хорошо, я знаю, - прервала жалобы Лаврентьева, - Что касается остальных – всем быть!
Идти на идиотский корпоратив вообще не хотелось. Но особого выбора не было. Несмотря на мое недовольство всей системой, я уже свыкся с ней. Много людей ругает свою работу, но всё равно, они чувствуют свою привязанность к ней, к рабочему коллективу и так далее. Я много раз слышал от других, что бывали случаи увольнения, но через некоторое время люди всё равно возвращались к работе, которую терпеть не могли, а всё как раз из-за привычки, а оправданием служили слова «а где я лучше найду, я же пытался».   
Вот и я решился идти, и после получения премии, отдал заветную тысячу.
Ресторан, в котором предстояло праздновать такое «великое» событие, представлял собой просторное помещение, состоящее из несколько просторных комнат оформленных в восточном стиле, с большими диванами и тахтами. Когда мы дружной толпой стали заходить в помещенье, то конферансье, одетый как Алладин из Голливудского мультфильма приветствовал нас словами:
- О, проходите дорогие чужеземцы, Вас ждет чудесный мир Востока!
Мда, люди разными путями зарабатывают на хлеб насущный.
Нашему отделу вместе с кадрами досталась комната (одна комната делилась на два отдела) рядом со входом в ресторан. Все комнаты располагались по периметру большого зала в, центре которого находился большой банкетный стол. Именно за ним мы всей фирмой должны были сидеть во время развлекательной программы.
К семи вечера почти все было готово. Столы накрыты, конферансье бегал в комнату артистов, спрашивая про их готовность к выступлению.
Я чувствовал себя совершенно чужим. Несмотря на приказ начальства всем быть, Серёга не пошел на корпоратив. Ему было просто наплевать, потому что он собрался писать заявление об увольнение после праздников, и он не считал нужным быть на всеобщей пьянке.
Мне досталось место с края большого синего дивана, обхватывающего нашу комнату полукругом. По левую руку от меня находилась Марина, а по правую – Дима, одетый в простую белую рубашку с черным галстуком. Напротив меня, вместе с безопасником сидела Алена и тыкала свой айпфон. На ней было одето ярко-желтое платье, а прическа на голове была безупречно уложена. Она абсолютно не интересовалась происходящим – ее мир был ограничен экраном гаджета. Изредка, безопасник что-то спрашивал у нее, и она отрывисто отвечала на его вопросы, даже не глядя на него.
Последними в ресторан пришли информационнщики и отдел контроля. Главные массовики-затейники любого праздника на этот раз были без своего начальника. Борков уволился из фирмы, не дожидаясь сокращения, про которое мне рассказывал Серёга. Исполняющим обязанности начальника отдела назначали Мишу-футболиста, который теперь был главным заводилой мероприятия. Весь отдел наших технических гениев был одет на манер гангстеров из Америки начала двадцатых годов прошлого века. На самом деле, глядя со стороны, они выглядели клоунами с сигарами и нарисованными усиками. Женщины отдела (а их было три) были одеты в короткие платья с меховыми манто и «курили» бутафорские сигареты через мундштук.
Отдел контроля тоже постарался. Они приперлись уже пьяными (начали ещё на работе) и с белыми ангельскими крыльями за спиной. Начальницу отдела в зал ресторана ввел под руку Маленков, и весь отдел веселился как вне себя. Они долго пытались найти свою комнату, и это им удалось только с помощью Натальи Ивановны, которая в отсутствие директора исполняла все руководящие роли на праздниках.
  После того, как все нашли свои места, Наталья Ивановна стала ходить по комнатам и звать всех в зал.
- Давайте быстрей в зал! Сейчас весёлый вечер начнётся.
Каким будет этот веселый вечер, я уже изначально чувствовал. Толпа пьяных менеджеров, артисты при кабаке в идиотских нарядах и прочая прелесть предпраздничных сезонов уже широко известна. Люди готовы выпить как следует, чтобы после окончания праздников припереться на работу и ждать очередного повода посплетничать друг на друга. Людей не объединяет несчастье. Их объединяет мимолетная тупая радость забытья в алкоголе с людьми, которых они через пару дней снова будут хаять с ног до головы.
Мы все вышли из комнат и принялись занимать места за большим банкетным столом. Мест всем могло не хватить, но я и не стремился садиться с кем-то рядом. Мне хватало коллег и в комнате. Я встал за столом и взял себе бутылку водки и стакан. Я откровенно хотел напиться и свалить домой в забытье. Серёга пообещал забрать меня на машине после корпоратива, так что, во всяком случае, надо было ему позвонить.
Весёлый вечер начался с восторженной речи конферансье:
- Дорогие чужеземцы! Добро пожаловать в дивный мир Востока! Прямо сейчас, для чужеземных красавиц исполнят танец лучшие мужчины нашего города!
Вышли два качка раздетые до пояса. На них были одеты чалмы и широкие шаровары, а в руках они держали этнические барабаны. Женщины встречали их восторженными, нетрезвыми воплями, а мужики – либо молчанием, либо сухими аплодисментами. Я вышел на улицу, не забыв прихватить бутылку водки.
На улице было холодно, а я стоял в одном пиджаке и с голой головой. Прохожих было мало, а те, что были, шли из магазинов с покупками. Они то и дело глядели на меня. Кто с равнодушием, а кто с недовольством. Одна женщина, проходящая с двумя детьми, чуть ли не поравнялась со мной, но во время заметила «опасное» сближение и отдернула детей. Я равнодушно посмотрел на неё и отглотнул большую порцию из бутылки. Понимаю, неприятная картина. Пьяный мужик в пиджаке, около ресторана, из которого орет музыка и раздаются женские восторженные вопли. Ну, а что они хотели? Это уважаемые члены общества, которых везде ждут. Эти самые члены везде заводят друзей, их все любят – и соседи, и коллеги. В какой-нибудь важный патриотический праздник, вроде Дня Победы или Дня России, они надевают ленточки с флагами и ведут своих детей в центр города, приобщая последних к патриотизму. Они ходят по городу с колясками, но дети потом подрастают и им в руки, вместо погремушек, вручается планшет, мол «поиграй, дитя, пока мама с папой на работе». Потом дети уже не дети, и нужны новые игрушки, вроде учебы, построения карьеры и так далее. Мне многого не надо – работа, праздник и флажок. Можно ещё уверенность в завтрашнем дне, которую никакой флажок не даст.
Дверь ресторана раскрылась и на улицу вышел безопасник.
- Что, мерзнешь? – спросил он меня, закуривая сигарету.
- Наоборот, греюсь.
- Шел бы в помещение. Если ты тут пьяный упадешь и замерзнешь, никто не заметит.
- Зато в ресторане не замерзнут.
- Это точно.
Я решил зайти в помещение.
Веселья было в самом разгаре. Анжела уже стояла рядом с одним из качков и колотила своими ухоженными ручками по барабану. Остальные в зале хлопали ладошками, наполняли бокалы, радовались.
Качок поднял Анжелу на руки, немного покрутил под одобрительные крики из зала, а потом поставил на место, не забыв поцеловать. Девушка чуть не умерла от счастья. Качки ушли из зала под одобрительные крики.
Дальше включили, привычную нам, попсу, и все отправились танцевать. Я присел на освободившееся место за столом, продолжая попивать из бутылки. Водка окончательно затуманила мой разум. Я так бы тихо и сидел, спиваясь в свои двадцать три года, пока не увидел Алёну, танцующую с Маленковым. Молодая девушка, старше меня года на два, танцевала с мелким ублюдком, любимцем всего нашего начальства. Маленков похотливо заулыбался, когда Алена во время танца под один современный эстрадный хит, повернулась к нему спиной и стала тереться об него. Я был на взводе. Чувство ревности к человеку, которому я просто по рабочему мстил, но одновременно испытывал чувства симпатии в свое время, поглощало меня. Перед моим лицом проносился карнавал из платьев и цветастых сорочек людей, которых все любили. ВСЕ! Ненависть к ним и ненависть к самому себе, как представителю такого же «рабочего класса» нарастала всё больше. Мне стало плевать на свое будущее, будущее с такими людьми, преданными алтарю современной коммерции.
Я встал из-за стола, чуть покачиваясь, как раз в тот момент, когда музыка смокла, и все дружно аплодировали. В центре зала стояла Наталья Ивановна. Она держала в руках микрофон и готовилась произнести праздничную речь. Я направился в её сторону.
- Дорогие друзья… - начала Наталья Ивановна, но в этот момент подошел я, с глумливой и пьяной улыбкой.
- Наталья Ивановна, позвольте микрофон, - я протянул к заму директора трясущиеся руки, собираясь забрать микрофон.
Весь зал наблюдал эту картину со стороны и не мог понять, то ли это часть веселого вечера, то ли моё сольное выступление.
- Сядьте, - прошипела Наталья Ивановна испепеляющим взглядом. Она даже не знала моего имени.
Я вцепился в микрофон и, в конечном итоге, отобрал его, грубо отпихнув зама.
- Не надо, не надо, Наталья Ивановн-а-а-а! – я издевался, - Просто хочу кое-что сказать.
Я до сих пор помню взгляд Марины. Она с интересом смотрела на происходящее, и, по-моему, первая поняла, что всё это не часть общего веселья.
      Наталья Ивановна пошла быстрым шагом в зал по направлению к безопаснику.
- Дорогие друзья! – начал я свой бесполезный пьяный бунт, - Как я рад, что присутствую среди таких уродов, как вы! Меня просто тошнит от одного вашего вида. Вы просто отходы, отрыжка демократии, - я незаметно перешел на политику, - Страна может гордиться вами. Все могут вами гордиться! Вы научите ваших детей делать деньги и презирать других; вы научите ваших детей пить как акулы и, наверняка, передадите потомкам ваше прекрасное чувство плоского, рабочего юмора.   
Я переводил свой пьяный взгляд от одного угла зала до другого. Реакция у всех была разная. Алёна явно отошла от своего танцевально экстаза и её взгляд, направленный на меня просто горел злобой; Лаврентьева, удивленно расширила глаза и что-то шептала на ухо сидящей рядом Надежде, своему заму;  Маленков весь напрягся и был готов кинуться на меня.
- Алёна, твой танец был потрясен, - продолжал я свою речь, - Надеюсь, Юрас трахнет тебя где-нибудь в туалете.
Маленков кинулся на меня и сбил с ног. Он начал пинать меня ногами, но в это время подбежал безопасник, вызванный Натальей Павловной, и оттащил Юраса от меня.
Я быстро встал на ноги и сам пошел в атаку. Меня постарался остановить безопасник, но я боднул его в брюхо и он сам упал на пол. Женщины закричали. Конферансье забежал в служебное помещение, Наталья Павловна за ним.
Пока безопасник приходил в себя, я уже накинулся на Маленкова. Он явно не ожидал, что после его пинков я встану и пойду в контратаку. В его маленьких глазах отразился страх, я уловил это. Я злобно и пьяно ухмыльнулся и нанес ему удар в челюсть. Маленков пошатнулся, и следующим ударом в лицо я сбил его с ног. Подоспели информационнщики, которые скрутили и выволокли меня на улицу.
На улице шоу продолжилось. Когда я поднимался из сугроба, в котором лежал и в который меня заботливо кинули компьютерные гении, то услышал слова Миши, нового начальника информационного отдела:
- Полежи, остынь, - он развернулся и направился обратно ко входу в ресторан.
- Смотри, сам не остынь, - злобно огрызнулся я, - А то, как Борков закончишь. Везде был звездой, а теперь ни одна скотина здесь о нем не вспоминает. 
- Что? – Миша повернулся, и в этот момент я накинулся на него.
Миша увернулся и я упал. Я чуть-чуть приподнялся, когда почувствовал сильный удар ноги по ребрам, а потом был еще один по почкам. Я мысленно смерился с остальными ударами, но они не последовали.
- Вы что творите?! – этот голос вернул меня из забытья.
Голос был Сани. Он наскоро накинул дубленку и выскочил за мной на улицу.
- Вы что творите? – повторил начальник с характером «неначальника».
- Этот дебил сам на всех прыгает, - Миша повернулся в сторону Сани и агрессивно на него смотрел.
- Перепил пацан. Я сам разберусь.
- Уверен?
- Более чем.
Информационнщики вернулись в кабак, из которого уже собирались выходить женщины нашей фирмы, чтобы поглазеть на меня. Информационнщики не дали им полюбоваться на это зрелище.
- Как до дому будешь добираться? – спросил Саня меня, помогая подняться.
- Меня Серёга обещал забрать после корпоратива.
- Хорошо. Я сейчас ему позвоню.
Я не хотел, чтобы Серёга видел меня таким, но и домой добираться надо. Я присел на корточки возле входа в ресторан, а Саня принес мне мой пуховик из гардероба. Он позвонил Серёге, и через десять минут мой друг был на месте. Он посадил меня в машину.
Я сидел в салоне и наблюдал, как Саня очень спокойно рассказывал Серёге о произошедшем. Потом они пожали друг другу руки, и Серега вернулся в машину.
- Ты уже в курсе? – спросил я, когда Серёга завел двигатель.
- Пожалуйста, заткнись, - мы поехали. Всю дорогу мой друг тихо матерился.

***
После корпоратива надо было ещё отработать три рабочих дня до праздничных выходных, но я не вышел. Понятно почему.
Первые дни, у меня жутко болели ребра, но благодаря эластичным бинтам, наложенным моей матерью, боль утихла. Дома родным я сказал, что подрался с хулиганами, скрыв правду, чтобы не слышать охи-вздохи матери и гневные речи своего отца.
Я так и проводил свои праздничные дни, ожидая двенадцатого числа – дня выхода на работу после праздников. Одиннадцатого числа мне позвонили.
- Алло, Лёша? – услышал я знакомый голос в трубке, но не мог вспомнить, кому он принадлежит.
- Да.
 - Это Татьяна Николаевна, - я вспомнил, что так зовут начальницу отдела кадров, - Я звоню тебе по поводу твоей трудовой книжки. Она у директора, и он сказал, чтобы ты сам лично пришел забрать её у него. В фирме никого нет, он специально за день до начала работы тебя позвал, чтобы никаких проблем не возникало. Ты придешь сегодня?
- Хорошо.
Татьяна Николаевна повесила трубку, не попрощавшись.
Через два часа я был уже в здании. Сонный охранник удивился, что кто-то пришел на работу на день раньше, но пропустил меня. Я сразу поднялся на третий этаж и зашел в приемную. Она была пуста. Я знал дверь кабинета директора, поэтому сразу подошел к ней, тихо постучался, а потом вошел.
Сергей Борисович сидел за столом, одетый в черную водолазку и без своих очков в тонкой оправе. Это был первый и последний раз, когда я увидел своего директора без очков.
- Ооо, вот и молодой бунтарь, - весело приветствовал меня директор.
Я ожидал чего угодно: сурового лица и потока матерных слов, но никак такой радости от директора, который был вечно холоден ко всему происходящему.
- Присаживайся, - Борисович встал, одновременно указывая мне рукой на кресло, - Выпить хочешь?
- Спасибо, нет.
- Наслышан о твоем выступлении на корпоративе, - директор сел на стул, прямо напротив меня, - Только одного не могу понять – кого ты хотел удивить? Банду этих придурков?
Я удивленно посмотрел на шефа.
- Не смотри на меня так. Я люблю их не больше твоего. Просто, кто виноват, что все общество сейчас такое.
- Я думаю, что такие люди как Вы, - смело ответил я.
Директор расхохотался. Это был по-настоящему дъявольский смех. Не наигранный, как в голливудских фильмах или в мультиках, а настоящий смех демократического, либерального дьявола.
- Ты хочешь сказать, - глубоко иронично проговаривая слова, продолжил Борисович, - Если бы не было таких директоров, как я, люди были бы лучше?
Я молчал. Мне и вправду нечего было сказать.
- А если Маленков был бы на моем месте, он бы уж точно навел справедливые порядки, - директор подошел к буфету, достал оттуда фужер и бутылку дорого коньяка.
- И за что Вы так их не любите? - я решил поогрызаться, - Они же Ваше детище.
 - Не смеши меня, - директор вернулся на свое место с фужером, - Они такое же мое детище, как и твое. По-твоему, раз они моё, как ты выразился, детище, то, значит, они были нормальные до прихода сюда, а я сделал из них подонков?
- Возможно.
 Директор снова расхохотался.
- Ты куда более болван, чем я думал, - я не обиделся на его слова, - Не поверишь, но я в некотором смысле даже спас наше демократическое общество. Например, наш безопасник – бывший милиционер, уволенный из ментовки за то, что распускал руки на задержанных.
- Зато теперь он спокойно растит брюхо в своем кабинете.
- Да, растит. Но растит его под моим надзором, который куда более сильный, чем государственный, - шеф отпил из фужера, - Слушай, ты вправду не хочешь выпить? Очень хороший коньяк, на корпоративах такой не наливают.
- Нет, спасибо. Я хотел бы получить свою трудовую.
- Ах, да. Стаж, который поможет найти тебе новую работу, где, увидев твою запись в трудовой, скажут – «о, у него есть опыт, берем его». Не смеши меня. От силы ты увидишь вредную бабу с недотрахом, которая на собеседовании тебе скажет – «Алексей, понимаете, но у нас несколько другая специфика, чем на вашем предыдущем месте работы»
- Значит, мне от вас не следует никуда не уходить?
- После всего произошедшего? Да, Бог с тобою! Конечно, ты уйдешь. Мне даже жаль тебя. Да, да, именно жаль.  Как это ни странно, но мне знакомо это чувство. Куда теперь пойдешь?   
- Подальше отсюда.
Директор встал и подошел к столу. Он открыл верхний ящик и достал мою трудовую. Я поднялся и сам направился к шефу.
- Мог бы сидеть, - заметил Борисович, - Я бы подал.
- У нищих слуг нет.
Директор снова рассмеялся.
- Ты мне нравишься, - заметил он, поднимаясь, - Надо было сделать тебя своим замом, но уже поздно.
- А что с Борковым?
Я как-то неожиданно вспомнил про эту жертву сокращений.
- А что с ним? – директор удивленно поднял глаза.
- Он был Вам верен, а Вы его выперли.
- Он был верен не мне, а дешевому уважению, которое ему давалось за счет участия во всяких конкурсах. Пускай знает свое место.
Я взял трудовую книжку со стола.
- Спасибо за приятную беседу. Мне пора, - я направился к двери.
- Алексей, Алёшенька, сынок, - саркастично произнес уже бывший мой шеф, - Это не твоё и даже не моё будущее. Это будущее людей, готовых засунуть себе в любое отверстие триколор и махать им до посинения, пока их дети ходят в школы и детские сады, а сами они живут в благоустроенных квартирах. Но в один прекрасный момент, к ним придут люди в форме, ткнут какой-нибудь официальной бумажкой под нос и выкинут их отовсюду, и тогда, они начнут вопить, взывать к справедливости и к системе, которая так поступила с ними.
- До свидания, - я закрыл дверь и ушел из этого здания навсегда.
На улице стоял легкий морозец, а я ехал в тёплом трамвае. Я решил открыть свою трудовую книжку и прочитать строку об увольнении. Надпись гласила: УВОЛЕН ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ. ПРИКАЗ № 234\2. Отлично, можно идти по жизни дальше.
После канцелярской фирмы, я проработал еще в кое-каких предприятиях и еще многое что увидел. Могу сказать одно – мы тратим большую часть жизни на работу, а остальную часть на разговоры о ней. Ведем эти разговоры с семьёй, друзьями, наверное, по причине того, что хотим получить какое-то удовлетворение или поддержку от близких. Нам так необходимо знать, что мы важны и на работе, и дома.
Серёга уволился следом за мной. Директор не вел с ним такие глубокомысленные разговоры, как со мной. Трудовую он получал в отделе кадров, как положено. Про остальных я ничего так и не слышал, но мне и неинтересно. Я не встречаю их на улице, а если бы даже и встретил, то прошел бы мимо. Думаю, они тоже.