Запасной

Только что позавтракав, Виктор вышел из столовой пансионата, где жили горнолыжники, и тащился через фойе. При каждом шаге голеностопы его пронзало болью и он с трудом сохранял на лице спокойное выражение.
– Ты что это еле плетешься? – догнал его тренер. – Не здоров?
– Почему, здоров…
– Тогда давай, давай поживее! – тренер ласково похлопал его по спине. – Собирайся, и на тренировку!
– Мне надо еще палки отремонтировать, – солгал Виктор.
– Фьюить! – присвистнул тренер. Одна бровь его резко вскинулась и зеленый глаз под ней расширился; но тотчас бровь встала на место. – Ты что же это?! Вчера – крепления, сегодня – палки. Так, милый мой, не годится. Дуй быстрей, ремонтируй палки и сразу на тренировку. Что-то ты у меня совсем распустился.
Они уже подошли к лестнице, и, опередив Виктора, тренер легко взлетел вверх.
Виктор жил на первом этаже, в двухместном номере вместе со Славиком, товарищем по команде, и когда он вошел в комнату, Славик уже натягивал эластичный комбинезон. Виктор сел на кровать и взял с тумбочки журнал.
– А ты чего не спешишь? – спросил Славик.
– Да палки нужно отремонтировать, – с нарочитой небрежностью ответил Виктор. – Я попозже приду.

Комбинезон плотно, словно толстая кожа, обтягивал приземистое тело Славика и при каждом его движении под тканью шевелились мышцы.
«Такой упадет – полгоры сроет, а ногам хоть что, – думал Виктор, механически листая журнал и поглядывая на сильные ноги товарища. – Ничего, я еще не такие конечности накачаю, тогда узнаете! Да когда же ты уйдешь, наконец!» – досадовал он. Славик взял с подоконника перчатки и снял с гвоздика над кроватью очки и шлем.

– Ну давай! – сказал он. – Смотри особенно не задерживайся! – и шаркая шлепанцами, направился в подвал, где располагались лыжехранилище, камера хранения для ботинок и мастерская.
«Не задерживайся!» – мысленно передразнил его Виктор.

– Тоже мне, тренер нашелся!.. И что они меня все опекают?!
Он бросил журнал на тумбочку и, запустив руку глубоко под кровать, вытащил оттуда тазик, который вчера выпросил у коридорной якобы для стирки. В душевой при номере Виктор наполнил тазик горячей водой и поставил его у кровати. Сняв носки, он начал разматывать эластичные бинты. Оба голеностопа распухли и от бинтов на них остались полосы. Опухоль не спала, и Виктора полоснуло испугом – а вдруг боль совсем не пройдет? Он тут же отогнал эту мысль.

Опустив ноги в обжигающую воду, Виктор откинулся спиной к стене. «Хорошо еще потянул оба голеностопа, – усмехнулся он про себя, – иначе бы хромал, тогда бы мне точно не выступать!»

За окном вдали Виктор видел часть снежного склона с протянувшимися вдоль него двумя нитками канатной дороги, а над склоном густо-синее небо. Виктор несколько раз менял воду в тазике, и за это время канатка начала работать, и кресла, как горошины, на равном расстоянии нанизанные на нитки, поползли навстречу друг другу. На склоне появились крохотные фигурки горнолыжников, Виктор даже различал за ними шлейфы снега, если кто-то на большой скорости шел по длинной дуге. Все это вызывало у него досаду на самого себя.
Он приехал на соревнования запасным. Но это вовсе не означало, что он был слабее основного состава. Просто ему только исполнилось четырнадцать лет и по молодости его никак не принимали всерьез. Действительно, он пока проигрывал старшим, но попробуйте-ка выиграть на таких лыжах! У них «Кэсли», ботиночки из пластмассы, а у него? Стыдно сказать, облезлые «Металлы», да ботинки дедовской модели. Хорошо еще он на уроке труда в школе приклепал к ботинкам металлические щитки для жесткости. А то бы и в запасные не попал. Эх! Вот если бы дали ему хорошие лыжни, вот тогда бы он показал! Вот тогда бы они все пожалели, что его зажимали! Только бы начать, а там от соревнований к соревнованиям и Союз можно выиграть! Он-то в себе уверен.
Вот так обстояли дела. И нетрудно понять, как был обрадован Виктор, когда неделю назад один из членов состава потянул ногу. Виктор, конечно, сочувствовал товарищу – не злодей, но сочувствовал не от души, а скорее потому, что так уж положено. Да и что растяжение? Тоже еще травма называется! Виктору представился тот самый случай, о котором он мечтал. Тренер Аркадий Алексеевич сам вручил ему лыжи одной из лучших австрийских марок, на белой блестящей поверхности которых тянулась строгая черная надпись: «Белые звезды».

– Давай начинай их обкатывать потихоньку, – сказал тренер. – Будешь выступать. – В груди у Виктора от восторга защекотало.
На новых лыжах он тренировался несколько дней.
– Отлично! – сказал ему тренер. – Я даже не ожидал… Если так и дальше пойдет, ты у меня скоро чемпионом станешь…

И все было бы замечательно, если бы позавчера, возвращаясь с тренировки Виктору не вздумалось спуститься по трассе скоростного спуска. Он знал, что трасса в плохом состоянии, и все время сдерживал скорость, но в нижней части, где трасса была мягче и ровнее, все-таки отпустил лыжи. И вот, когда он обогнул сосны, его неожиданно бросило с бугра, которого раньше здесь не было. Он пролетел метров двадцать, а там, где он приземлился, трасса оказалась иссеченной желобками. Лыжи в желоба не попали, Виктор не удержался и его несколько раз перевернуло через голову. Лыжи-то, к счастью, не пострадали, да сам вот он потянул оба голеностопа. Оставалась только надежда, что до соревнований ему удастся тайком подлечиться. Шел уже второй день, как Виктор пропускал тренировки и занимался самолечением.

Голеностопы стали розовыми и гладкими. Виктор насухо вытер их, достал из тумбочки тюбик змеиного яда и тщательно втер белый прохладный крем в опухшие места. От мази появилось приятное жжение. Виктор снова забинтовал голеностопы, задвинул под кровать тазик и открыл форточку, чтобы выветрить резкий запах змеиного яда.
До конца тренировки оставалось еще два часа. Соревнования начинались послезавтра, а завтра предстоял день отдыха – значит мастерская будет забита спортсменами. Виктор решил, что удобнее всего подготовить лыжи к соревнованиям сейчас, когда в мастерской никого нет. Он выдвинул из-под кровати рюкзак, вынул из него инструменты, завернутые в старую рубашку, и отправился в подвал. На лестнице снова вступила боль, Виктора опять полоснуло испугом, что она не пройдет.

Лыжехранилище освещала единственная лампочка на длинном шнуре, и желтоватые лучики струились по лыжам, которые, словно огромные цветные карандаши, были расставлены в стеллажах. Прежде чем взять свои «Звезды», Виктор нежно, кончиками пальцев провел по их глянцевой поверхности, отчего от пальцев по всему телу прошел трепет.

В мастерской, зажав лыжи в тиски, Виктор сначала длинными движениями заточил напильником металлические канты (при этом он ногтем большого пальца проверял их остроту, как делают, когда точат коньки), затем поджег кусочек пластмассы и закапал все до мельчайшей царапинки на скользящих поверхностях лыж, потом тщательно отциклевал их бритвой. И все время пока он возился с лыжами, ноги его ныли, а когда он поставил лыжи на место и стал подниматься по лестнице, боль вступила с новой силой.

Войдя в комнату, он сразу лег на кровать. Мысль о том, что ноги до соревнований не подлечатся, становилась ему все более очевидной. Даже лежа он ощущал в голеностопах тяжесть. С такими ногами он будет волочиться по трассе, как таракан. Подведет команду, себя. Не видать ему тогда больше «Звезд», да и на соревнования не скоро возьмут… А годы-то идут, вон уже четырнадцать, а еще никакого звания… Так, глядишь, до седых волос запасным и останешься.

«Если признаваться, – думал он, – то сейчас. Подняться к тренеру и перехватить до обеда – он поймет. Влетит, конечно, мальчишка, скажут, вот и гоняет где не надо. Да тот же Славик первым назидать начнет. Воспитатель… – усмехнулся Виктор. – А сам-то только в прошлом году школу кончил… Ну и пусть! По заслугам, сам виноват!»

Виктор взглянул на часы: тренировка уже закончилась и следовало поспешить, чтобы поймать тренера, но он продолжал все так же неподвижно лежать. Внезапно за дверью послышались быстрые шаги. Виктор сбросил с постели ноги, сел, и в тот же момент дверь распахнулась. Перед ним, загромождая дверной проем, стоял сам тренер. Он был в стеганой куртке и, очевидно, еще даже не поднимался к себе.

– Та-ак... – спокойно протянул тренер, глядя строго на Виктора.
Виктор встал и было уже открыл рот, чтобы все объяснить, как неожиданно увидел выглядывающую из-за плеча тренера широкую и круглую физиономию Славика. И хуже всего, что серые глаза этого «воспитателя» глядели на него с укором. «Ну, уж нет! Не дождешься, чурбан полированный!» – подумал Виктор, имея в виду лоснящуюся от загара физиономию Славика, и плотно сжал губы.
Одна бровь тренера вдруг полезла вверх.

– Та-ак, – с усмешкой сказал он, и бровь встала на место. – Почивать изволите? Может быть, ты мне объяснишь, что с тобой происходит?
     – Я пока палки ремонтировал, лыжехранилище закрыли, – скороговоркой произнес Виктор.
– Та-ак... А на самом деле что?
       – На-самом-деле. Просто-так-получилось-я-не виноват-я-не-хотел...
       – Просто, говоришь… – оборвал его тренер. – Ну что ж, у нас это тоже просто делается: на самолет и домой. Сегодня – здесь, а завтра – там. Как ты считаешь? – обернулся он к Славику. – Нужны нам сачки в команде?
«Выгонят, точно выгонят!» – с отчаянием подумал Виктор. – А будь, что будет! Скажу».
      – Я... у меня... – запинаясь, начал он.
Но в этот момент в строгом лице тренера промелькнуло какое-то соображение.
– Ладно, – сказал он, – на этот раз я тебя прощаю. Но учти: в другой раз спрошу вдвойне! – резко повернувшись, тренер вышел.
Виктор с облегчением опустился на кровать – грозу пронесло, теперь он приготовился отражать нападки Славика. Но вместо того, чтобы читать нотации, Славик принялся молча раздеваться. Видно было, что он чем-то расстроен.
      – Случилось что-нибудь? – спросил Виктор.
      – Лыжу погнул, – ответил Славик.
      – Ты?! – удивился Виктор. – Упал, что ли?
      – Хорошо еще ноги целы, как булыжник кувыркался.
      – На чем же ты выступать будешь?
     – Да кое-как выпрямил... Теперь у меня лыжи не лучше твоих «Металлов», – усмехнулся он. – Плохо, расслоилась вся – завтра весь день клепать придется.
       – Ну и угораздило тебя!
       – Угораздило… – вздохнул Славик. – По-скоростному пошел, а там как экскаватором перерыто. Дурак!
Виктор с трудом сдержал улыбку. «Ага! – думал он. – Вон  ты какой взрослый, а тоже понесло, куда не надо… Значит, не один я тут мальчишка!» Но в то же время ему стало искренне жаль Славика.
      – Ты не расстраивайся! – сказал он ласково и тихо добавил: – Может, тебе еще и мои «Звезды» достанутся.
     – Твои, это твои! – Славик перекинул через шею махровое полотенце. – А мне поделом, оболтусу!.. – и вышел в душевую.

Когда в обед Виктор сидел за столом, он увидел, как в дверях столовой появился горнолыжник, вместо которого он должен был выступать. Тот уже почти не хромал. Рядом с ним шел тренер и заботливо его о чем-то спрашивал, по-видимому, интересовался, как нога. Глядя на них, Виктор почувствовал себя очень одиноким, ему захотелось, чтобы его кто-нибудь пожалел, и он так толкнул ложку супа в рот, что поперхнулся и закашлялся.

Во второй половине дня, когда Славик дремал, а Виктор думал, глядя в учебник физики, идти или не идти сейчас к тренеру, Аркадий Алексеевич сам заглянул к ним в комнату.
      – Давай-ка, – сказал он, – дуй быстрей к врачу! Он тебя ждет. Только не задерживайся! – и закрыв дверь, исчез.
Направляясь в медпункт, Виктор подумал, что это к лучшему, врач сам скажет тренеру. Может, тогда и ругать меньше будет.
Врач был человек пожилой, сухопарый, с седыми усиками и встретил он Виктора добрым внимательным взглядом.
– А, герой! – сказал он. – Что это ты еле волочишься, колени, никак, заржавели? А ну, раздевайся! Снимай рубашку!

«Рубашку? Почему рубашку?» – недоуменно подумал Виктор.
Только потом, уже возвращаясь в свой номер, Виктор сообразил, что как только он вошел в медпункт, боль в голеностопах каким-то чудом исчезла и появилась вновь, едва он оттуда вышел. Врач прослушал его со всех сторон, заставил сделать двадцать приседаний, опять прослушал и вынес заключение: «Здоров, как бык. Вялость – прочь, хандру – прочь! Бодрей, смелей и будешь чемпионом. Так я твоему тренеру и скажу».

Тем не менее Виктор решил покончить со своим двусмысленным положением и сразу после ужина отправился к Аркадию Алексеевичу.
Но дверь в его комнату оказалась запертой. В начале коридора, сразу за лестницей, находился холл. Виктор расположился там в кресле под пальмой в кадке. Пропустить тренера отсюда было невозможно. Просидел он довольно долго, потом глаза его сами собой закрылись...

Проснулся Виктор разом, будто его кто-то толкнул, и в первое мгновение никак не мог сообразить, где он находится. Было уже темно – время отбоя миновало, свет в коридорах погасили. Тяжело опираясь на лестничные перила, Виктор спустился на первый этаж, со сна ноги болели особенно сильно.
Славик уже спал, не раздеваясь, в темноте. Виктор двинул стул, и Славик проснулся.

– Аркадий тебя искал, несколько раз заходил. Влетит тебе завтра, – пробормотал он и тотчас опять заснул.
Тренер нагрянул рано утром. Глаза его потемнели, а брови вдвинулись к переносице и беспорядочно прыгали.
— Вон как… Я-то думал, что ты заболел, – напустился он на Виктора, – а ты по ночам черт знает где шляешься! Ну что ж, раз ты такой асс, что тебе тренироваться не обязательно, я думаю, тебе все равно и на каких лыжах выступать. Сделаем так: рост у вас одинаковый, так что «Звезды» отдашь ему, – он кивнул на Славика. – А сам хочешь – можешь на своих выступать, хочешь – можешь его лыжу заклепать. В следующий раз будешь дисциплинированней, – уже спокойно заключил тренер и повернулся к Славику. – Сразу после завтрака возьмешь у него лыжи и дуй на гору – немного к трассе попривыкнешь, лыжи хорошие.

Пока тренер говорил, у Виктора было ощущение, подобное тому, как бывает во сне, он словно падал в бездонную пропасть, тело его при этом было невесомым, а голеностопы отделились и летали рядом.
— Доигрался, – сочувственно сказал Славик, когда тренер вышел. – Где ты хоть был-то ночью?
Виктор молчал. И опять же, как бывает во сне, когда человек цепенеет, не в силах вымолвить ни слова, ни пошевелиться перед чем-то ужасным, так и он чувствовал сейчас, что никакая сила не может предотвратить его выступления на соревнованиях.
— Ладно, не переживай, – сказал Славик. – Я себе лыжу заклепаю, но Аркадий прав…
— Да тебе-то какое дело! – почти выкрикнул Виктор. – Мне велели, я и заклепаю! Забирай свои «Звезды», а я и без тебя обойдусь!
— Ну, ну, ну, не волнуйся! – снисходительно улыбнулся Славик. Нельзя же так из-за лыж.
— Ну чего ты ко мне пристал! Я же сказал: забирай свои «Звезды»!
Виктор распахнул дверь в душевую и так резко шагнул туда, что аж присел от боли, но дверь успела закрыться, и Славик ничего не заметил. «Ну и пусть! – чуть не плача думал Виктор. – Пусть хоть ноги сломаю, пусть хоть калекой стану, все равно – на зубах трассу пройду. Пусть, пусть!.. Вот тогда они пожалеют, тогда им всем стыдно станет», – эти беспорядочные мысли несколько успокоили его.

Не решив еще на каких лыжах выступать, Виктор после завтрака отправился в мастерскую, чтобы заклепать лыжу Славика. Как он и предполагал, тут было полно народу, стояла духота, шум. Тиски оказались заняты, и Виктор долго ждал, пока они освободятся, потом ждал, пока освободится дрель, и когда он, наконец, принялся сверлить лыжу, чья-то рука с силой сжала его локоть. Виктор резко обернулся – перед ним стоял Славик.

— Поработал? – улыбнулся Славик. – Ну, а теперь проваливай отсюда, – добродушно сказал он.
— Никуда я не пойду!
— Еще как пойдешь! – Славик сунул руку перед грудью Виктора и легко его отодвинул. Спорить было бесполезно.

Виктор поднялся в комнату и ничком бросился на кровать. Боль измучила его и он молил Бога, чтобы он послал чудо, чтобы началась непогода и соревнования перенесли, или чтобы у него поднялась температура, и его положили в постель, или что-нибудь еще что-нибудь случилось.

Вечером тренер принес им номера.
– Ну как самочувствие? – весело спросил он, словно и не было утренней истории. – Надеюсь, настроение боевое? Сегодня пораньше спать, и завтра чтоб... – тренер сжал перед грудью кулак и подмигнул. – Первое место мы обязательно должны выиграть!

В эту ночь Виктор впервые в жизни испытал бессонницу. Он то лежал с открытыми глазами, стараясь ни о чем не думать, и глядел на луну, которая перемещалась в верхней части окна, а к утру исчезла за черным силуэтом горы, то дремал, видел сны и тут же забывал их. Но утром он почувствовал себя неожиданно свежим и полным решимости пройти трассу как можно лучше. Многое представлялось ему сегодня в ином свете, нежели вчера. Так, например, он был даже рад, что на «Звездах» поедет Славик: улучшит свое время, команде очки принесет. А ему самому, наоборот, лучше на плохих лыжах – будет на что в оправдание сослаться. И поэтому, когда в лыжехранилище Славик как свою законную собственность вынул из стеллажей «Звезды», Виктор не испытал никакой зависти. Сам он предпочел лыжи Славика – все-таки австрийская марка, да к тому же сразу два оправдания: не привык и заклепки, лыжа неуправляемая.
Однако когда на горе Виктор слез с кресла канатной дороги и осторожно сделал первый поворот, то понял, что положение его – хуже некуда. Снегопада давно не было и склоны, облизанные ветром и лыжами, заледенели. Надо было сильно подавать к склону колени, чтобы канты лыж зацепились за него, а это взрывало голеностопы болью.

Трасса слалома, виляя и горбясь, уползала на полкилометра вниз, напоминая молодую поросль с красными, синими и желтыми флажками вместо листвы. Вдоль трассы разминались спортсмены, из-под со скрежетом метающихся лыж выбрызгивалась снежная пыль. Виктор смотрел на своих соперников, как новичок на мастеров. Сам он, спускаясь к финишу, останавливался после каждого поворота, и в какое-то мгновение им даже овладел страх перед физической болью, но когда он присоединился к группе спортсменов, которая поднималась лесенкой, изучая трассу, на душе стало спокойней. Он запоминал расположение ворот, обдумывал, как лучше проходить их, и невольно забыл про боль.
Виктор еще поднимался, когда вниз стали уходить первые номера. Спортсмены словно заныривали в ворота и выныривали ниже, быстро уменьшаясь и превращаясь у финиша в маленькие черные фигурки.

Стоя неподалеку от старта, Виктор смотрел на первые ворота и старался убедить себя, что если хорошо пройти их, то дальше будет проще и что боль не так уж страшна.
– Снимай лыжи! – вдруг услышал Виктор голос Славика. Тот стоял рядом, держа в руках «Звезды». Шерстяная шапочка его была натянута до самых бровей, серые глаза смотрели строго и смуглое лицо в самом деле казалось деревянным и отполированным.
— Отстань! – огрызнулся Виктор.
— Снимай быстрей – мне на старт сейчас!
— Иди ты!
Славик положил «Звезды» на снег и ловко отстегнул крепления на лыжах Виктора.
— Ты что? – растерянно смотрел Виктор на спину товарища.
Славик, не разгибаясь, плечом оттолкнул Виктора, вмиг одел лыжи, а в следующий момент его уже вызвали на старт.

Виктор застегнул крепления. Мечта сбывалась, но как! Он бы предпочел, чтобы эти «Звезды» треснули сейчас пополам.
Потом объявили его номер. Перед грудью шлагбаумом возник флажок, на плечи легла рука стартера. Виктору казалось, будто он медленно, словно на воздушном шаре, начал подниматься вместе с лыжами, становясь все легче, легче...
— Участник готов? – долетело откуда-то издалека.
— Готов! – Это даже как будто не он ответил, а что-то сработало внутри него.
Флажок взлетел вверх. Виктор мощно толкнулся палками, точно коньком, добавил скорости лыжей...
Каждое мгновение Виктор видел теперь новый участок трассы впереди, чувствовал, как запястья раздвигают палки, и только внизу, на простом участке, у него мелькнула мысль: «Выдержал!» Он сделал толчок руками и влетел в финишные ворота. Голеностопы вдруг залило болью, лыжи потеряли управление и, видя, что его несет к обрыву, Виктор упал на бок. Не вставая, он отстегнул лыжи и принялся расшнуровывать ботинки.
Первым к нему подбежал тренер:
— Приподнимись! – сказал он, протягивая теплую куртку.
— Я сам. – Виктор взял куртку и подстелил ее под себя. При этом он неудачно пошевелился и застонал от боли.
— Что с ногами? – спросил тренер.
— Потянул.
— Давно?
— Дня три.
— Надул меня все-таки, – сказал тренер. – Одно тебя спасает: из наших пока лучшее время. – И Виктор увидел где-то высоко-высоко во все небо ласковую улыбку Аркадия Алексеевича.