Победа

Спасатели появились неожиданно. Тренер стоял под бугром у края просеки, прорубленной среди сосен, откуда тренировочная трасса скоростного спуска была ему видна лучше, чем с любой другой точки. Тренер видел, как высоко наверху выскакивала из-за перегиба фигурка лыжника, как она стремительно неслась по длинной дуге, скрывалась за скальной грядой и вылетала ниже; как она исчезала за снежным холмом, на секунду появлялась над линией леса, а потом показывалась уже прямо над головой, высоко подброшенная бугром и летящая в воздухе. Ребята парили, разбросав в стороны руки, и приземлялись, хлопая лыжами. Мгновенно обретя равновесие, они складывались, прижимая тело к бедрам и пропустив палки под мышками, по прямой уносились круто вниз. Лыжи, вибрируя на малейших неровностях, вспарывали тишину реактивным свистом. Уже вдали, перенося вес тела на одну лыжу, ребята плавно входили в поворот и исчезали за кустарником. Дальше тренер их не видел.
Несколько секунд после этого он мог любоваться вершинами гор, словно наклеенными на синюю бумагу неба. Был ноябрь, но погода стояла мартовская – снегу выпало много, он блестел до рези в глазах, а слюдяной воздух колыхался над трассой и щемяще пахнул таянием. Через несколько секунд появлялась новая фигурка, и тренер внимательно следил за ней. В темных очках и касках, затянутые в эластичные комбинезоны, ребята выглядели взрослыми. Все они спускались примерно одинаково, только Малыш, как ласково звал его тренер, заметно стремительнее других, и прыгнул он тоже дальше всех.
– Отлично! – не удержавшись, крикнул ему тренер. Малыш был его удачей, его находкой, его победой. Той большой победой, к которой он полз, лез, карабкался, зная, как знает заранее любой победитель, что должен победить и становясь упорней от неудач.
В спорте ему не повезло с самого начала: он сломался. Его швырнуло вперед на огромной скорости и крутило, крутило через голову, через лыжи, взрывая утрамбованный снег. Он знал, что лыжи не отстегнутся, потому что намертво закрутил маркера – не дай бог слетела бы лыжа на спуске! – и слышал, как что-то ломается, но боли не было, а было удивление. Боль пришла позже, когда накладывали шины, – он сломал обе ноги. В секунды облегчения он обнаруживал себя как бы лежащим на дне колодца, над которым, теснясь, склонились озабоченные лица. Потом эти лица раздвинулись, и в то первое мгновение, когда над ним возникли в пустоте большие добрые глаза тренера, ему поверилось, что сейчас кончатся муки, что тренер весело подмигнет, и боль исчезнет, и, вскочив на ноги, он снова ринется вниз. Но уже в следующее мгновение он видел, как глаза тренера налились печалью, лицо стало чужим, сострадательно покачало над ним и опять он оказался на дне колодца, а тренер, его тренер с горечью тихо сказал кому-то: «Не повезло парню».
А парень слышал эти слова и поверил им. Когда он снова встал на лыжи, то каждый раз перед спуском вспоминал падение, боль, вспоминал слова тренера, и у него появлялся страх. Отныне он не закручивал намертво маркера и трассу никогда не проходил на предельной скорости. А финишировав, презирал себя, но ничего не мог с собой поделать. Но он знал, как знает заранее каждый победитель, что должен победить, и окончив институт физкультуры, уехал в глушь, где про горные лыжи ничего не знали, но где были горы и снег.
И первое, что он сделал – провел в каждой из четырех школ городка беседу о горных лыжах с показом диапозитивов. В следующее воскресенье  сотня ребятишек на простеньких лыжах с ременными креплениями, в валенках, а кто и в зимнем пальтишке усеяли склон, на котором проводился отбор в горнолыжную секцию. Склон этот, длинный и пологий, казался с виду совсем простым, но внизу тренер нарыл бугры. Скорость там нарастала, и удержаться на ногах было нелегко. То и дело какой-нибудь герой, лихо подпрыгнув, начинал кувыркаться, теряя лыжи, палки, порой даже валенки.
Среди двадцати счастливцев, отобранных в секцию, оказался и Малыш. Он выделялся маленьким ростом и тем, что вместо двух лыж у него была одна, а палок не было вовсе. Когда этот чудак подошел к старту, над ним никто не смеялся, наоборот, раздалось восторженное шушуканье сверстников.
— Что ж ты так на одной лыже и поедешь? – спросил его тренер.
— Я и на одной лучше их пройду! – уверенно ответил паренек.
— А может быть, тебе все-таки дать вторую?
— Нет. – Мальчик плотно сжал пухлые губы и на щеках его вдавились ямочки.
— Смотри, – сказал тренер, – упадешь, в секцию не возьму.
Мальчик двумя руками натянул поглубже ушанку, толкнулся свободной ногой, еще раз, еще и, набрав скорость, поставил эту ногу на лыжу так, что походил на индейца в каноэ, только руки были приподняты. А когда начало подкидывать на буграх, раскинул руки в стороны, сбросил ногу с лыжи и, балансируя точно на канате, сумел удержаться, да ко всему прочему вольно или невольно завершил спуск в позе ласточки.
Занятия с детьми казались тренеру кратким блаженным отдыхом между другими делами: до изнурения валил лес, прорубая трассу, монтировал подъемник, затаскивая на себе опоры (помогали, конечно, немногие энтузиасты), выколачивая у вышестоящих инвентарь. Круглый год – старался не зимой – ему приходилось носиться по разным центрам, ругаться со всяческими начальниками (ох, этот опальный вид спорта!).
А на первенстве области, первых в сезоне соревнованиях Малыш стал чемпионом. Правда, первенство области не бог весть какие соревнования, но теперь у тренера не было никаких сомнений: каждый победитель заранее знает, что победит. К концу сезона Малыш пришел уже чемпионом республики. После этого подалась каменная стена: мягче стали начальники, любезней бухгалтеры, пришла долгожданная партия лыж, ботинки (всю зиму мальчишки одну пару лыж на двоих делили). Да и эти ноябрьские сборы были плодом первых побед, уже прошлогодних. А пока есть кого побеждать, надо делать все, чтобы победить, и тренер не намерен был останавливаться на полдороге. Он готовился через три месяца повезти ребят на всесоюзные соревнования – вся зима строилась как подготовка к этому решающему первенству. А судя по тому, как проносились сейчас по трассе его бойцы, у команды были шансы занять хорошее место. Что же касается Малыша, то, пожалуй, вряд ли найдется такой противник, кто сумеет серьезно ему противостоять.
После Малыша мимо тренера пронесся еще один лыжник, потом еще один, а потом он увидел спасателей. Сначала он различил два малиновых пятна их пуховых курток и подумал, что это рабочие по трассе, но когда они вынырнули из-под скальной гряды и между ними блеснула «Акья» – металлическая лодка для спуска пострадавшего, к горлу подступила тошнотворная волна. Где? Где эти спасатели?
Тренер зачем-то торопливо начал подниматься лесенкой вверх, но не успел подняться и несколько метров, как спасатели уже выскочили на верши вершину бугра и, громыхая «Акьей», спускались широкими через всю просеку дугами. Около тренера они притормозили, один из них, на ходу повернув скуластое тускло-коричневое лицо, крикнул: «Твой сломался!»
Опять плеснуло тошнотворной волной. Тренер оперся на палки, подпрыгнул, кинулся вниз. Он был без очков, и ветер застил трассу. На контруклоне его вдавило в склон, он с усилием вошел в поворот, с трудом удержался на ногах, подброшенный незнакомой выбоиной, и, притормозив, сразу увидел впереди у кустов несколько человек.
Тренер нагнулся и нервно, не сразу расстегнул лыжи. Перед ним расступились. Он вошел в круг и сразу увидел Малыша. Кто-то подложил под мальчика куртку, а лыжи, очки и каску с него сняли. Затянутые в эластик ноги его были повернуты внутрь, как у поломавшейся игрушки, а позеленевшее, заострившееся лицо выглядело совсем детским. Глаза его были полузакрыты, белесые ресницы то и дело вздрагивали. В общем, все ясно: Малыш шел на большой скорости, не успел войти в поворот и вылетел в кусты – снег здесь здорово разворочен. Маркера, конечно, не отстегнулись, и он сломал обе голени. Тренер молча застыл над Малышом. И внутри, и вокруг была какая-то сковывающая пустота. А потом в эту пустоту хлынула жалость, жалость и обида: лишний метр, лишняя доля секунды… Извечная досада на необратимость проклятого времени. Тренер неподвижно стоял над Малышом, морщины на его лице невольно заглублялись, уголки губ опускались вниз...
– Да, не повезло парню, – тихо вздохнул кто-то за спиной. – Теперь для него всё.
– Что всё? – спокойно, но с ноткой напряжения спросил тренер, глядя в сочувственно прищуренные глаза говорившего. – У него впереди всё! Это настоящий лыжник, ясно?
Тренер зло оглядел окружающих, то были лыжники-любители, а чуть в сторонке он заметил своего воспитанника, испуганно глядевшего на Малыша.
– Ты что застыл? – обратился к нему тренер. – Дуй вниз, найди врача и предупреди, что сейчас приедем. – Он оглядел собравшихся и спросил: – Ну чего встали? Проходите живее!
Когда спасатели начали накладывать Малышу шины, он закричал. Тренер знал, что редкий врач сумеет наложить шины аккуратней – опыт… Но перелом не царапина, и ему хотелось кричать вместе с Малышом, он напрягся, как под ударами, чтобы не дать жалости подмять себя.
– Замолчи! – вдруг приказал он. – Ты спортсмен! Слышишь? Ты должен быть всегда готов к этому!
Побледневшие губы Малыша сжались и мутные глаза с вздрагивающими веками уставились на тренера. При спуске Малыш вскрикнул только раз или два, когда «Акью» неожиданно подбрасывало на буграх. Внизу на плотно укатанной лыжами поляне, окруженной магазинчиками, их уже ждал санитарный «рафик». Врач сделал Малышу обезболивающий укол, его переложили на носилки и поместили в машину. Тренер сунул лыжи кому-то из своих и пошел к Малышу.
Машина тронулась. Тренер старался придерживать носилки, чтобы их меньше мотало, и теперь, когда напряжение спало, стал думать о том, что вот и рухнули его планы: без Малыша команда вряд ли сумеет в марте войти даже в пятерку, да и с Малышом неизвестно как. Месяца три на лыжах ему не стоять, от ребят отстанет, из первых в последние… Нужна сила воли догнать, хватит ли? А вдруг вообще кончился боец?
– Сколько я пролежу? – спросил вдруг Малыш.
– Немного.
Но Малыш вопросительно смотрел на тренера широко раскрытыми глазами; после обезболивающего укола на щеках его появился румянец.
– Месяц, не больше… Через месяц все заживет, – для убедительности тренер подмигнул ему.
– Значит... два месяца, – задумчиво сказал Малыш.
– Что два месяца? – не понял тренер.
– …останется до соревнований.
       – Да, – соврал тренер, – но ты не думай об этом, лежи.
       – Я выиграю все равно, – убежденно сказал Малыш. – Все равно выиграю! – повторил он уже для самого себя и, успокоившись, закрыл глаза.
И тренер понял, что Малыш действительно выиграет, в этом ли, в следующем или в другом сезоне. Ведь победители заранее знают, что победят, тем более что победа была уже им одержана.