6

Мне стало казаться, что вся эта моя маскировка так и не даст должного результата. В голове моей начала формироваться идея, которая, явно, была сродни суициду. Но, говорят, камикадзе были героями? Эх, была не была, иду ва-банк!

Разобрав так тщательно сконструированную на голове композицию из яблок, цветов и корзины, я, пожалуй, слишком вызывающе громко водрузила её на соседний столик. Но мне это было необходимо, чтобы набраться решимости.

-Вы позволите сударь? -спросила я, отодвигая стул от столика бороды и её хозяина и, не дожидаясь ответа, быстренько на него плюхнулась.

-Прошу прощения за некоторую навязчивость и наглость, но мы же с вами взрослые люди, не так ли? Сегодня чудесная погода, Вы не находите? Как Вам наш городок? И зачем Вы пытались вырвать мне волосы и почему Вы так на меня реагируете?

И тут моя решимость мне изменила, я залилась ярким пунцом и пропищала -Я Вас уже боюсь…

Краем глаза заметила, как Катюnya, мило улыбаясь, пронесла мимо нас на подносе к столику двух босяков, карманы одного из которых подозрительно оттопыривались, свежезаваренный дымящийся “Доширак”.

Тут один из босяков, при ближайшем рассмотрении оказавшийся тем самым клептоманом, протянул из-за её спины руку к моим декорациям, высунув от напряжения язык. Не меняя выражения лица, всё с той же очаровательной улыбкой, эта добрая девушка воткнула ему в руку вилку и произнесла:

-Я тебя на кол посажу. От кола и осанка прямее, и язык за зубами держать сподручнее…

Вынув вилку из руки потерявшего дар речи Нянк-эт Няшный Десу, она с той же улыбкой отерла её о передник, положила на поднос и пошла за стойку.

Нет, по-моему её, явно, подменили…

Этот инцидент дал мне время снова собраться с силами и повернувшись к своему опешившему оппоненту, я, даже, смогла с максимальной наглостью процедить сквозь зубы: -Ну?

В ответ он внезапно плеснул мне в бокал чаю прямо из своего термоса и, склонившись над столом, произнёс:

- Позвольте угостить вас пеко бугаготинского купажа с экстактом стволовых клеток. - а потом добавил, понизив голос почти до шепота - Вообще-то вы мне сегодня снились. Вы верите в вещие сны?

***

...Все, как было. Только странная
Воцарилась тишина.
И в окне твоем – туманная
Только улица страшна...


В голове крутились эти строки, как нельзя лучше характеризуя образовавшийся в ней вакуум, глухой, как после контузии.


Ну, приехали…. Чего-чего я, ну, никак не ожидала, так это того, что этот любитель чая попытается заговорить мне зубы ТАКИМ отвлекающим манёвром. Снилась я ему, видите ли. Ха! Я что, похожа на мотыльковую наивность? Явно, яяявно, что-то замыслил нехорошее… Зря я так глупо себя обнаружила, ой, зряяя… Может, он – маньяк? О_о


И что теперь делать? Как начать отступать, не теряя достоинства? Ведь откровенного ответа, я уже поняла, я не получу.


Неожиданно для самой себя, покопавшись в закромах своего интеллекта и души, извлекла на свет божий невесть откуда там завалявшуюся очаровательнейшую улыбку, смахнула с неё пыль и водрузила на своё ошарашенное лицо.


-Что Вы говорите? – отчаянно защебетала я – Неужели? Надеюсь я в Вашем сне вела себя, как подобает благовоспитанной девице? ( Только бы не переборщить и не превратить девичью наивность в жизнерадостный кретинизм ) -Ну, конечно, тогда Ваше поведение, более чем, понятным становится. Ой, а я тут уже чего только не подумала…- нервный смешок сделал попытку вырваться из моего рта, но я решительно запихала его обратно.


-Ну, не смею Вас более отвлекать от ритуала чаепития… Хотя… Может, у Вас найдётся, что ещё мне сказать?


На всякий случай я растянула улыбку ещё шире, так, что даже самые дальние зубы элегантно сверкнули в свете трактирных огней. ( надеюсь он не станет ассоциировать это с оскалом? )

“Чем дальше в лес, тем злее партизаны….”

Неожиданно этот верзила без предупреждений сгрёб мою руку своей конечностью. Страшная догадка пронзила мой, воспалённый от всех этих событий мозг, – он ищет органы для трансплантации! Волосы уже осмотрел, теперь, вот, до руки дело дошло…

Бежать, бежать, как можно скорее, пока он не произвел подробный осмотр всего моего организма и не начал разбирать его на запчасти!

Буквально, вывинтив свою ладошку из его руки, сбиваясь и краснея от страха, забормотала что-то о том, что у меня дома сидит голодный лампожуй и надо его кормить… Ой, то есть, не дома, тут, под потолком, но надо отвести его домой и… В общем, уже почти со слезой в голосе: - Прошу меня простить, но я, вдруг, вспомнила о доброй дюжине неоконченных дел, которые требуют моего неотложного вмешательства!

Зацепив от волнения по пути столик, корзинку, картину, картонку, яблоки, цветы, босяков и маленькую собачонку, я пронеслась к выходу, едва успев схватить свисающий с потолка кончик Тимонова поводка.

Раздался хруст, в трактире стало темнее, а довольный лампожуй спешно проглотил так удачно оторванную лампочку.

Отступление было настолько стремительным, разносящим всё на своём пути в пух и прах, и лишённым какого бы там ни было достоинства, что я совершенно забыла, за кого хотела голосовать сегодня.

***

Уже ворвавшись с той же скоростью домой и, тщательно заперев дверь (на всякий случай, помимо замков, замочков, щеколд и цепочек, подперев её метлой), с тоской поняла, что Тимону опять ничего из трактира не прихватила.

Пришлось снова, проклиная свою забывчивость, всё это отпирать-отворять-отодвигать и уныло брести в сторону того самого места, из которого ещё совсем недавно спасалась хаотичным бегством.

Конечно же, входить туда мне совсем не хотелось, поэтому я, слегка приотворив дверь, сначала просунула в образовавшуюся щёлочку нос и один глаз. Слава Богам Годвилля! Страшный человек спал и даже борода его дремала, уютно свернувшись калачиком у него на груди.

Потихоньку проскользнув в чуть более широко приоткрывшуюся дверь, на цыпочках пробралась к стойке бара и шёпотом попросила: “Катюня, пожалуйста, что-нибудь пожевать моему питомцу на ужин, в пакетик, навынос"

Добрая девушка насыпала мне полный бумажный пакет всяких вкусностей, не забыв положить туда же лампочку. - На десерт. – мило улыбаясь, сообщила она. Сунув ей в руку, не пересчитывая, всю наличность, которую выгребла из карманов, я уже собиралась, было, снова потихоньку сбежать, как, вдруг, моё внимание привлекла борода.

Не веря своим глазам, наблюдала, как мирно спящая курчавая бородка начала потихоньку окрашиваться во всевозможные оттенки синего – от берлинской лазури к индиго и маренго, от них – до персидской сини и ультрамарина…

Услужливая память тут же подсунула образ персонажа заморских сказок: кровожадный рыцарь, убивший за любопытство шестерых своих жён. Убил бы и седьмую, если бы его вовремя не обезвредили.

Судорожно икнув, снова прокляла свою глупость, заставившую меня так неосторожно сунуться с вопросами к страшному господину.

Но, даже будучи в панике, боясь этого человека, понимала, что цвет бороды – всего лишь субъективное впечатление, но на улику, пока, во всяком случае, никак не тянет. Поэтому, снова обернувшись к Катюне, не повышая громкости своего прежнего шёпота, попросила: “Дорогая, не будете ли вы так добры, чтобы передать, если будут спрашивать, что мне кажется крайне подозрительной Эйдис и голосую сегодня я против неё? А то, знаете ли, что-то меня знобит, боюсь, не смогу выйти из дома для голосования…”

Заручившись её обещанием передать всё дословно нашему мэру, я на всех парах понеслась домой, чтобы там спрятаться от всех своих страхов.