Жизнь без правил, или ССР 2

Этюды субъективности – 3.1


Как измеряется жизнь, бывает днями, скажем так, девять дней одного года.
Кавычки опущу. Всего за девять дней можно прожить целую жизнь, после чего спокойно пойти на пенсию. Достойный опыт, можно сравнивать, перенимать, и вот кто-то уже размножает, девять дней одной шахты. И то верно, если в шахте есть жизнь, жизнь эта кипит, почему бы не дать такой шахте целых девять дней. А потом? Закрыть, как неперспективную, в крайнем случае, хотя бы на капитальный ремонт. Но это к слову. Закрывались в основном деревни, или другие мелкие населенные пункты Нечерноземной зоны. Шахты, напротив, открывали, иногда приятно спуститься в открытую тобой шахту. Понятно, не для того, чтобы там оставаться. Нет-нет, спуститься, чтобы выйти, и чтобы вся страна увидела этот торжественный выход. Выходка, превращенная в выход,
зачем тебе это, любимый человек страны,
ты ведь так и не решился стать первым человеком страны. Неужели он верил в фантом коллективного (= коллегиального) руководства.

1.
Он, уверенный в себе, отвечал…
Геллер/Некрич

Быть уверенным ; продолжать, скажем, назло партии ввести новую экономическую политику , тем самым? Продолжать свою прежнюю политику, по сути себя самого, новыми средствами. Отсюда, простой способ, даже в переломный момент надо продолжать, что? Одна политика уже в прошлом, другая политика, ее время тоже придет, вернее, пройдет, что нужно продолжать, свою роль. Будет роль, будет и уверенность, и в чем эта роль? Через год в Европе забудут о коммунизме, «ибо вся Европа будет коммунистической». А там начнется борьба за коммунизм в Америке. Что дальше, дальше будет Азия, Австралия. А потом? Потом упадут все костяшки, весь мир забудет о коммунизме, потому что будет коммунистическим. Чтобы забыть о роли нужно уверенно войти в эту роль. Уверенность роли ведет к коммунизму, роль уверенности доказывает неизбежность коммунизма, содрогайтесь, ибо грядет. А если все-таки не грянет?
останется одно, страх, на кого сбросить свой страх, сначала сбросить, потом мстить, мстить.
В итоге, «переломать хребет всем», из числа противников. Поэтому обратимся к наследнику номер один, была такая проблема в Союзе. Отец-основатель не оставил наследника, зачем выделять. Как себя заменить, он подскажет, надо перейти предел, то есть увеличить число членов ЦК вдвое. Но кем заменить, увольте! идет чуть дальше, дисквалифицирует двух наиболее вероятных кандидатов. Отец народов, уступил двум коллегам роль старших партнеров, тем самым? Подготовил силовую роль для себя, не себя к роли, давно примерился, роль к себе. Тем самым, доказал, есть кому заменить Основателя. Когда сам встал у черты, понятно, тоже не оставил, просто не мог оставить наследника. Но допустим, и у него был, нашелся такой наследник. Кто он? Прагматик + исполнитель, хотя может быть, на первое место надо поставить исполнительность, сколько лет на вторых ролях. И не устал, не выработался. Можно сказать, ему повезло. Другой вариант, хватило ума, но может быть, просто терпения. Или это не так просто, как кажется на взгляд  постороннего? терпеть и защищаться, терпеть и защищаться, снова защищаться. Не терпение силы,
только сила терпения и сила чутья, в сумме сверх–осторожность.
…
На днях прибывает делегация из дружественной страны, как всегда, многочисленная.
Как всегда, с протянутой рукой, нужна помощь. Глава дружественной страны подчеркивает, просим только самое необходимое, без чего наше успешное развитие не состоится. Не обычная жизнь, ее мы сами наладим, но успешное и быстрое развитие. Разве вы, наши надежные советские друзья, не поддерживаете наш курс на всестороннее развитие. Что это, надежда угадать будущее? Или обычное желание оградить свое будущее от чрезмерного внимания советских друзей. Ничего не обычного, вернее, обычное человеческое стремление к автономии, чувство, известное каждому подчиненному.
Глава делегации высказался, голоса свиты, будь такие, здесь неуместны, его выслушали.
Перед ним небольшая группа, всего несколько человек, высшие руководители СССР. Настроение, почти лирическое. Они улыбаются, как это знакомо. Государство берет, «основную часть жертв», на себя, таким государством, добровольно, согласился быть наш новый союзник. Часть жертв, крохи!.. должно взять на себя советское государство. Сателлит хмурится, конечно, в душе. Дружба чего-то стоит, докажите, что ваша дружба достойна нашей. Остался пустяк, надо решить, чья дружба должна стоить, и какова цена этой дружбы. Не волнуйся, приятель, нерушимая дружба. Действительно, пустяк, руководители сверхдержавы позволяют себе отвлечься, их собственные отношения влекут их куда сильнее. Началась перебранка, получился небольшой спектакль. Режиссер, за ним же ведущая роль, рядовая роль, = мальчик для битья, далее статисты. А  где же глава дружественной страны, ему досталась роль зрителя. Досадно,
он-то мечтал о равенстве, о братстве, здесь же товарищи.
А тут, в самом деле, что он такое увидел. Так, может быть, он ожидал встретить нечто иное, некий образец, даже эталон, перед которым уже была готова склониться его непокорная голова. А тут, нет, ему захотелось вскинуть головенку. Что же такое ему открылось, наверное, на языке вертелось что-то вроде, отставание сознания. Ведь наше сознание может только отставать от бытия, а как же твое собственное сознание, оно-то разве отстало? Оно непробиваемо, а вот эти!.. Его чистое сознание старательно наполняет грудь отвращением. Похоже, он изобрел нечто новенькое, = воздух отвращения, если пойти чуть дальше, атмосфера. Необходимая атмосфера создана, теперь можно наблюдать, наблюдение, разумеется, должно подтвердить постулаты.
…
На месте людей – странные фигуры, плохо ли, главное не страшные.
Не свалить ли их, по старой привычке, в болото ревизионизма, а то и вовсе, отнести к призракам. Вот первый, он что-то говорит, вернее изрекает. Голос громкий, махает руками, это понятно, но как ему удается махать головой?.. фокусник, да и только. Лицо первого, он уже вошел в роль Первого, как буду называться я? Мне это не важно! мы не могли подписать протоколы заседаний, почему? четверо секретарей, но не было старшего, и подписать некому. Отсюда один шаг, делается охотно, партия не может быть чьим-то органом, даже органом Совета Министров. Лицо второго, одно желтое лицо, ни одного движения, ни телом, ни рукой. Даже голова неподвижна. Голос из свиты, пост премьера очень важен, называется одна причина, другая. Лицо второго мгновенно бледнеет, уже не лицо, полотно, что вышивать на этом полотне. Первый улыбается, вышивать, топтать, очень подходящее полотно. Второй молчит, и так все ясно, он скользит, «по наклонной плоскости». Действительно призрак, чего? Варианты известные, товарищеского сотрудничества, братской взаимопомощи.
Но вернемся на сцену.
А на сцене, обстановка самая подходящая для развертывания бессмертного сюжета.
Огромный кабинет, столь же огромный стол, чем не поле, в каком-то смысле, боевое. На этом боевом поле раскинулся стан, бойцы вспоминают, единоличный вектор памяти задает, кто это? первый секретарь, если коротко и по существу, Первый. Чуть иначе, главное действующее лицо, он выделяется, чем? имеет свое политическое лицо, единственный из всех, его исключительное право. И что дает ему такое право. Перед ним несколько ролей, главного архитектора, верховного судьи, высшего администратора, старшего товарища. Или даже так, первый среди равных, что он выберет. Конечно, он выбирает дружбу, а настоящая дружба, доведенная до конца, до предела, предполагает и дружескую критику, прямо в лицо, если угодно, в лоб. Кто-то должен подставить свой лоб, не щелкать же Первому себя по лбу, добровольцы! Первый доволен, он и учитель, он и вождь, и в очередной раз убедился в этом. А если ошибается, о чем речь, его же подчиненные убедили его, трудно было, но смогли, ты – наш вождь.
Что это?
Архитектура идеологии, не на уровне рядовой массы, а на высшем уровне, выше этих людей в Союзе никого нет.
…
Итак, второе лицо, мальчик для битья, это Маленков. Он забыл, подобно Троцкому недооценил, так, небольшая деталь, видимо, увлекся. Бывает такое, когда чутье терпения отходит на второй план. Самый любимый человек страны вдруг стал самым нелюбимым человеком партийного аппарата страны. Или, может быть, напротив, он забыл, что живет в стране партийного аппарата, партийного контроля, партийной сознательности. Обычно молчаливый, однажды встал перед этим аппаратом, произнес недолгую речь. Обнаружил прекрасный русский язык, но в этом языке преобладали суровые оттенки. Всего несколько слов, и на него упала тень, его заслонил другой человек, уверенный в себе и настроенный куда как решительно. Так неожиданно решилась судьба вершителя судеб, принцип домино обратился против него, из того, кто роняет костяшки, он стал той самой костяшкой, которую надо уронить в первую очередь. Но может быть, все гораздо проще, не искал политики, большой личной политики, поэтому его нашла история. Одинаковое лицо, среди столь же одинаковых лиц, исчезло, сразу и не заметишь.
Осторожность поведения?
Первым словом литературы стало слово «искренность».
Не лучше ли уверенность оставить за самим аппаратом, пусть это будет основной чертой самого аппарата. Если угодно, единое лицо + единый стиль поведения аппаратчиков. А мне, прижаться к силе, притулиться, как заметил историк, – забыть об автономии, насчет независимости лучше не заикаться, гораздо безопаснее проявлять рвение при выполнении поручений. Вы мне только поручите, и я проявлю чудеса работоспособности, явлю неведомую миру изобретательность, все будет сделано в срок. Быть самим собой – иметь свое лицо, не сливаться, вести свою линию. Как ни странно, быть собой – не выделяться, не спорить. В первом, быть субъектом. Во втором, быть своим.
Какую роль выбираете?

Необходимое дополнение
Разумеется, это не дополнение, вывод. Для краткости можно показать его так: Этюд 3.0 + Этюд 3.1 = вывод. Как всегда, вывод обладает относительной независимостью от породившего его материала, можно отделить, перебросить. Или вовсе, ограничиться одним выводом. Итак, приступаем, то есть, те же самые грабли, наступаем.
…
Мы существуем как субъективности и только через нашу субъективность?
Гордо предъявляем миру свою субъективность = себя, мир отвечает, судьба! Судьба Троцкого, через некоторое время судьба Маленкова позволяют раскрыть смысл феномена, который, с долей условности, можно назвать пространством поведения. Это то, позволю себе толику произвола, что принуждает нас к правильному поведению. Иначе, к общественно-принятому, общественно-разрешенному. Понятно, речь идет, прежде всего, о нашем политическом поведении. Выглядело это пространство, с учетом советской специфики, примерно так.
Работа + План + Кампания = Трудовая этика
Факты + Марксизм + История = Подбор правильных ориентиров
Керенский + Троцкий + Маленков + Шелепин = Личный противник вождя

В сумме: Силовая роль лидера + Аппарат (Номенклатура) + Политический баланс
…
А вот теперь, то самое необходимое дополнение, чего-то здесь не хватает?
Линия сознательности, октябренок, пионер, комсомолец, членство в партии, не сложно. Политика кнута и пряника, чего проще, кнут в руке, мягкий пряник за спиной. Политический багаж, не мешает, и не сдерживает. Что-то не то? Не виден субъект творчества, хочешь – не хочешь, но творить, хотя бы для истории, приходится. Действительный творец истории, конечно, народ. Почему же он ждет, когда новому лидеру надоест поминать кур, и прочую актуальную живность, и он задаст курс. Ждет, гадает, продолжится прежний курс или будет проложен новый курс. И опять, пробуждение. Работали, жертвовали, несли. И вдруг, творец истории заявляет, «процесс пробуждения начался», в который раз. Это называется? Конечно,
Связь времен.

Литература:
1. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. Кн.1. – М.: МИК, 1995.
2. Пыжиков А. Хрущевская «оттепель». – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
3. Ходжа Э. Хрущевцы // Родина, 1990, № 12.