Пустяк

    У Криушиных – новоселье. Оно в самом разгаре: женщины поют «Ромашки спрятались…», а мужики, воспользовавшись алкогольной паузой, вышли покурить. В просторной горнице, где накрыт стол, с бабами остался только Иван Прокопьевич. Он пришел с опозданием, поэтому вынужден был, восседая на самом видном месте, под образами, налегать на закуску – даже в ущерб своему желанию присоединиться к нестройному хору застольных певуний, уже заметно разгоряченных обильной выпивкой.
    Из-за ранних морозов, пригнавших в Заволжье зиму уже в начале ноября, только единицы отважились выйти во двор покурить, остальные предпочли губить свое здоровье на застекленной веранде.
    Стоял приглушенный гул, сизый дым стелился под потолком и, казалось, ничто не предвещало беды. Даже Николай Петров – сорокалетний тракторист, работавший в поселковском ЖКХ, и которого все звали «Шумиловым», вел себя непривычно тихо: больше слушал, чем говорил, и не матерился, пугая людей зычным голосом. Вообще-то Шумилов, несмотря на свой грозный вид и габариты, слыл в поселке добрейшим человеком, при первом же случае готовым броситься на помощь всем, даже малознакомым людям.
    Хозяин дома всячески старался угодить Ивану Прокопьевичу, всю жизнь проходившему в больших начальниках: придвигал к нему одну тарелку за другой и не забывал наполнять бокал.
    Хотя Ивану Прокопьевичу было приятно такое внимание к своей персоне, тем не менее, дождавшись размочаленного финала хорового пения, решил выйти из-за стола и присоединиться к основной массе мужиков.
    Иван Прокопьевич вытер губы бумажной салфеткой и чуть приподнялся. И – о, ужас! – в пьяный гвалт гостей диссонансом ворвался звук, вырвавшийся из штанов самого важного гостя.
   Иван Прокопьевич опустил голову и невнятно промолвил:
   – Простите…
   Если бы он остался за столом, возможно, никто не обратил бы внимания на инцидент, потому что лишь два-три человека, сидящие рядом, услышали экслюзивный звук,  но сконфуженный гость встал и, беспрестанно извиняясь, начал пробираться к выходу. К несчастью, именно в этот момент в дом вошел Шумилов. Он окинул взором гостей и сразу понял: произошло нечто такое, которое требует его помощи.
    – Что? Что случилось? – спросил он, озабоченно оглядывая по сторонам.
    – Да ничего, Николай, – поспешили успокоить его женщины, – ничего. Ты иди, покури еще.
    Но обмануть Шумилова было трудно. Чутье подсказывало: тут что-то не то.
   – Да объясните же, наконец, – повысил он голос, – что стряслось?
   Одна из женщин подошла к нему и тихо сообщила:
   – Ничего особенного…Просто Прокопич, таво…случайно…Ну, сам понимаешь…
Шумилов напряженно хмурил брови. Наконец, до него дошло.
   – Ах, вон оно что!
   Так совпало, что именно в этот момент мимо него проходил обложавшийся VIP-гость.
   Шумилов, недолго думая, схватил его руку.
    – Прокопич! Да куда ты? Подумашь, пукнул! Стоит ли из-за этого расстраиваться? Вот я в армии…
   – Да не расстраиваюсь я, – досадно поморщился Иван Прокопьевич. – Просто хочу выйти, подышать свежим воздухом. 
   – Как не расстраиваешься? – удивленно воскликнул Шумилов. – Расстраиваешься! По глазам вижу. А из-за чего? Из-за того, что случайно пёрнул. Нашел из-за чего переживать! Вот я в армии, когда генерала…
   Но договорить он не успел, так как бросился вслед за Иваном Прокопьевичем, который уже почти выбрался на веранду.
   – Постой, Прокопич! – кричал на весь дом Шумилов. – Куда ты!? Не уходи! Не расстраивайся! Подумашь, пукнул! С кем не быват! Вот, я, когда в армии…   
Мужики, стоявшие на веранде, с недоумением уставились на возмутителя спокойствия.
Шумилов, как бы ища сочувствия, обратился к ним.
   – И че, он так переживат? Ну, подумашь, пукнул. Говорю же, с кем не быват.
   Пока Шумилов разъяснял ситуацию мужикам, Иван Прокопьевич успел снять с вешалки куртку и выбежать на улицу. Но от Шумилова редко кому удавалось легко избавиться. Вот и нас сей раз ветеран даже не успел пересечь дорогу, как его настиг тракторист.
  – Прокопич! Иван Прокопич! – орал он, пугая редких прохожих. – Куда ты!? Вертайся! Подумашь, пукнул!
   Иван Прокопьевич, проявив удивительную прыть, перебежал дорогу и под изумленными взглядами поселковских баб благополучно скрылся за углом.
Шумилов разочарованно развел руки и вернулся в дом.
    – Не понимаю, – начал откровенничать он перед мужиками, уже успевшими занять места за столом, – как можно так расстраиваться из-за пустяка? Я к нему всей душой, а он…давай, драпать. Самое главное, было бы из-за чаво. Подумашь, пукнул! С кем не быват. Вот, я, когда в армии…