Разумовская. ты уже гниешь в могиле 20 лет А Лидия

выбирать себе деликатесы

Да? – она обрадовалась. – Погоди, я мигом. – И бросилась в ванную комнату. И ровно через пять минут, когда он, скучая, слушал радио на кухне, вернулась, выиграв чемпионат мира среди женщин по скоростному раскрашиванию лица, сооружению замысловатой причёски и одеванию,
        Она натянула джинсы – такие же застирано-голубые, какие любила носить Аня,  тонкую белую водолазку, обрисовавшую её пышную, на фоне тонких рук, грудь. Желтые, «кошачьи» глаза, в накрашенных густых ресницах смотрели на него насмешливо. Словно эта кошка заранее была уверена, что добыча не уйдет от неё.            
       
       Они ехали зайцами на троллейбусе, деньги у Сандро иссякли ещё вчера, но об этом смешном обстоятельстве он умолчал. Всю дорогу  он развлекал Марину всевозможными байками и анекдотами из своей жизни и жизни своих приятелей. Например, он рассказал ей, как тот же Кучеров изобрёл минетный аппарат.
        - Какой, какой аппарат? – Марина взглянула на него с весёлым ужасом.
        - Мосотсос. – Заржал Сандро.
        - Какая пошлость! – Нарочито возмутилась Марина.
        - Тогда молчу, не смею оскорблять дамские ушки всякой бякой.
        - Нет уж, дудки, распалил воображение, так кончай.
        - Кончаю… - он закатил глаза и продолжил. – В общем, врубил он пылесос и вставил в трубку, сама знаешь что. И этот дорогой для любого мужика предмет мгновенно засосало внутрь узенькой трубы, и вместо оргазма пришлось Кучеру вызывать Скорую.  Представляешь, сколько стояло хохота во Склифе, куда его доставили с железной трубкой на конце.  Циничные врачи сообщили, что извлечь посторонний предмет из трубы никак-с не могут, и будут отрезать кончик. Кучер чуть не свалился в обморок, тут же всё его несчастливое будущее предстало в воображении – мужское достоинство, лишённое главного атрибута – головки, и годное теперь только для выполнения функции выведения из организма лишней жидкости. Было от чего прийти в уныние.
        - Скажешь тоже, уныние. Катастрофа! – Засмеялась Марина. Она вообще, всю дорогу слишком много смеялась.
        Рассказывая напропалую скабрезные истории, и уже подъезжая к дому, он с ужасом почувствовал, что снова возбудился.  Он понял, что эта кошка начинает ему нравится. Она хохотала над его остротами, она выслушивала его рассказы, вставляла заинтересованные реплики. В общем, очаровывала. Очаровала и внешностью, и тем, что  живо внимала его руладам.
        Возле подъезда он очнулся от этого наваждения.
        Надо с ней закругляться.  Сейчас он поднимется, возьмет книжку отца и вынесет ей. И всё! Прощай, Коломбина!

        Дома была мать. Стареющая женщина, привыкшая к тому, что у нее есть прислуга, статус жены нереально популярного поэта и прочее, чего так не хватало миллионам женщинам в СССР. Квартира – не типовая, а специально спланированная в большом кирпичном доме для элиты. Дача, где все делали для нее собственная ее мамочка и прислуга. Но сейчас, на пороге 58 лет все кончилось. Внезапно. Стареющий поэт вдруг сообщил что уходит. Её подруга, чтица Москонцерта, наконец, добралась до жертвы. Знала, знала мать, как ей завидует Раздумовская, даже отлучила когда-то ее от дома, но… той - 60!  Причем и в молодости она не отличалась красотой, а сейчас просто походила на засушенную обезьяну. Слепому поэту этого было не видно. А сама Алиночка шла к этому много лет. И вот, наконец, убедила пиита, что жена его не любит, изменяет ему… Изменяла всегда! А над ним, несчастным инвалидом хохочет весь Союз писателей. Эта была наглая ложь! Мать темпераментом не отличалась. Да и терять ради адьютера  и венца его - неприятного полового акта обеспеченную жизнь она не стала бы.

      Познакомились они с Раздумовской давно, еще за 6 лет до рождения Сандро. Она уже тогда поняла, что ей очень хочется замуж за поэта, стихи которого переписывали от руки. В девичьих альбомчиках его трогательные вирши занимали почетное место.  Она читала их  со сцены, и купалась в восхищении и аплодисментах. Они вместе гастролировали… Еще немного, и он попадет в сплетенную сеть, но эта дура сделала победный шаг - родила мальчика. И поэт полюбил его. Уйти из семьи? Ты, смеешься, Алина?
 
      После рождения сына прошло более четверти века.
      Когда закончились публичные выступления и гастроли, тут же мощным потоком пошли издания и переиздания книг Касадова, мгновенно сметаемых с прилавков ордой «поклонниц», как мысленно именовала Раздумовская, потребительниц сей рифмованной продукции, и места, в участии создания  которых, ей не было, она затаилась. Конечно, Галина Валерьяновна приезжала к Касадовым в гости не с пустыми руками – ребёнку она дарила самые мальчиковые подарки - пистолеты, автомат «тиггер» - игрушку японского производства – автомат был покрыт алым лаком, с нарисованной мордой тигра,  и при стрельбе из его дула вылетали разноцветные искры. Такого оружия не было ни у кого из окрестных мальчишек, и Сандро сразу получил большую фору в иерархии дворовой ребятни. Она перманентно была ласкова с ребенком, но он её не любил. Он боялся её – глаза женщины были всегда злыми. Ребёнок чувствовал, что эта тетя его ненавидит, и не мог понять - за что?    Эмоциональный и чувствительный с детства мальчик чуял смутную опасность в этой женщине – которая всегда говорила только хорошие вещи, но тоном слишком слащавым и неискреннем, чтобы верить ей. 
      Когда же Сандро подрос, он прямым текстом объявил матери, чтобы она опасалась Раздумовскую. Что у той единственная цель – увести богатого и знаменитого мужа из семьи. Но мать ему не поверила, что всё настолько серьезно. Слишком много лет они пробыли рядом. Однако, Раздумовскую на семейные праздники более не приглашали. Хотя она часто звонила и буквально навязывалась в гости. Однажды, когда мужу исполнялось пятьдесят, они отмечали его юбилей в ресторане ЦДЛ и, путем интриг, о месте проведения мероприятия разузнала Раздумовская. Стоит ли говорить, что в тот вечер она была в ресторане. Словно случайно. В общем, избавиться от общества этой дамы навсегда не представлялось возможным.
        А потом отца хватил инфаркт.
        И вот она снова здесь. Она всегда являлась к больному с подарками – то с упаковкой дефицитнейших бананов, то с малюсеньким кассетным магнитофончиком с наушниками – чудом японского минимализма. Занятные японские штучки водились у неё постоянно – родной брат жил во Владивостоке и был моряком. Раздумовская, встревоженная не менее жены здоровьем поэта, умри он, и все её многолетние планы и интриги улетят псу под хвост, заявилась с каким-то очень дефицитным импортным лекарством – о нем обмолвился в её присутствии лечащий врач, и в наших аптеках это лекарство было не сыскать днём с огнём. А вот Аличка нашла…  Она, вообще, показала себя с самой лучшей стороны – нежно заботилась о друзьях. Сочувствовала жене – её усталости.  Проблемы со здоровьем возникли и у самой уже далеко не юной женщины – приливы-отливы, тахикардия, нервозность, слезливость.
     Алина, так она себя называла, откинув банальное имя Галина, будучи старше матери на три года, недавно пережила этот кризисный возраст. В общем, когда мать сказала, что больше не может выносить болезненную тиранию несчастного, слепого мужа, Алина серьезно посоветовала ей съездить в санаторий. А заботы о друге она готова была взять на себя. Мать расслабилась – ей показалось, что шестидесятилетняя Раздумовская  больше ей не страшна.
        И жестоко ошиблась.
        Сандро, войдя в квартиру, поморщился. Мать, лежа на диване, плакалась по телефону сестре. Тема – «все мужики козлы», стала ее основной мелодией. Он быстро разыскал томик стихов отца, чиркнул сам автограф. И спустился к Коломбине, очень внимательно оглядывающей его дом, подъезд, и лоджии, коими был украшен даже первый этаж. Мысленно она уже прикинула, как славно ей будет жить в доме поэта.  А для осуществления этой мечты она должна поработить сыночка поэта сексом – самым мощным женским оружием.