Инквизитор

Юджин Дайгон     Инквизитор
Меня разбудили рано. Я – окружной инквизитор, а в соседнем селении обнаружилась ведьма. Во всяком случае, подозревали в этом одну тетку. В последний год по округе вместе с беженцами осело немало сестер из Союза Гиен. Идет такая почтенная мать с подростком-послушницей и говорит, что это ее дочка. Кто их не примет? Одна еще может работать, а у другой – вся жизнь впереди.
Вообще-то, здесь округ мормонов. Чистоплотные люди – вот и завели у себя инквизицию. После Покоса много развелось мутантов, балующихся новыми силами – каждый Гриб был выпущенным в наш мир свежее рожденным джинном. И орденов они понаобразовывали. Вот и эти сестры – всех считают за скот. А они, значит, хищницы.
Я завел своего коня. Атомные батареи сядут еще не скоро – если не часто выдвигать крылья для полета, а больше полагаться на два колеса. Отец Каспар и старпом его, Тибул, уже сидели в своих седлах. И мы тронулись… Черная кожаная сутана хлопала на ветру, как крылья летающей твари. Из-за этого нас, инквизиторов, звали воронами.
-Ворон, сверни за бархан.
Серые песчаные холмы – пыль разрушенных городов пополам с золой сгоревших лесов. Кое-что растет на этом очень даже хорошо – плесень, мох, грибы. Пейзаж замедлил встречный бег, затем уехал вправо.
-Посмотри, что у нас!
Развернули кусок брезента: кости младенца, перевязанные черной ниткой, обрывок пергамента (из его же кожи?) с кошачьим силуэтом и отвратительной зубастой мордой.
-Четвертой женой к себе взял полгода назад. Говорила – из брошенных катакомб.
Это место такое, там прятались остатки штабов нашей доблестной армии от праведного гнева своего гражданского населения. Когда у них патроны кончились, их всех там передушили – месяцев восемь назад. Часть успела разбежаться. Они сначала пытались здесь военное положение устроить, но тем, кто выжил, эти нахлебники были уже не нужны. Особенно мормонам – они сами себе власть.
-Гиена? – Каспар ждал моего подтверждения.
-Гиена, - а кто еще рисует таких кошек?
Старейшина сплюнул в песок. Тибул сурово молчал.
Мы завели своих коней и поехали дальше. Дорога широкая, мимо какой-то насыпи, закрывающей ее от ветра и наносов праха старого мира. Прах под нами, прах над нами. Везде развалины – на земле, и на небе. Те, что на небе, падают иногда. Там тоже были поселения, замки, корабли какие-то – все теперь переломано.
Впереди показались два столба. На каждом – ржавое колесо с какой-то военной техники, а выше – череп. «Норы праведных» - назвали место в честь одной главы из какого-то своего Писания. Сам-то я не мормон, просто был раньше не то кюре, не то пастором – помню только, что на большом плавучем аэродроме. Нас взорвал чей-то гнев – прямое попадание из-за горизонта. Выбросило волной на берег в лодке – Патрон прикрыл, наверное. Больше ничего не помню. Пошарахался по побережью то с ватагами дикими, то с отрядами военной полиции. Код на сетчатке – во всех базах данных, звание – машины тогда еще работали – меня проверяли по базам и принимали на службу, пока еще существовали гарнизоны. Но они постепенно распадались или уничтожались «местной аристократией». Никому не нужны были проблемы с лишней властью – слишком мало осталось того, над чем можно было властвовать. Постепенно добрался до этой округи. Здесь редкий порядок. Как они сюда приехали не то двести, не то триста лет назад (Покос уничтожил время – годы, сутки и часы с минутами), так у них этот порядок и держится. Даже хронометры у них в округе более-менее что-то однородное показывают, а не разбегаются за сутки на пять-шесть часов у соседей, землянки которых разделяет всего сто метров. А в других местах так. А то и на твой час тебе скажут: «три часа прошло дорогой», - а то и все пять.
Аккуратные курганы. Широкие входы – не люки, как у многих. Хотя, когда надо, и здесь все закапывают, и столбы валят и зарывают, так что через десять минут легкий ветерок делает поселение неотличимым от дикой необжитой пустыни. Поля мормоны держат в стороне.
Еще один столб – в центре круга обращенных внутрь входов. К нему привязана баба. Молодая, лет тридцать. Рыжая. Глаза, заплывшие, вроде зеленые. Голые руки и плечи захватаны, в синяках, в паре мест видны порезы. Домашний скандал. Я на них на побережье насмотрелся – как у мужей с женами резоны в карьерах да финансах после Покоса пропали, так там такие бои без правил в семьях начались – на куски друг друга рвали, хлеще, чем банды налетчиков случайных прохожих. Эти не сбывшиеся надежды, все потраченные зря годы, годы самоограничения в кайфе жизни вымещали. А те так, для развлечения. Если не в жертву приносили, и не вырезку искали для бифштексов.
Все население «нор» - около сотни, может, чуть больше – собралось на курганах. Пара плечистых бородатых мужиков в песочных пластиковых комбинезонах, в которые не проникает развеиваемый ветром прах – у столба, с канистрой спирта. Его из мха и плесени гонят.
Мы подъехали прямо к столбу, развернули наших коней и слезли на утоптанную ногами мормонских детишек площадь.
-Доказательства веские, - говорю и приветствую жителей «нор» взмахом руки. – Именем грозного нашего Прародителя, Создателя его и Судьи всего мира… Признается ведьмой из Братства Гиен.
-Ордена, отче, - вяло поправил, почти протянул какой-то парень с трубкой в зубах. Курит, подлец, не иначе, как священный кактус, высушенный и предназначающийся для таинств. Ну, так суд над ведьмой – проявление воли Судьи.
-Ордена, сын мой, но мерзкое это согласие было первоначально собрано вокруг Братства Псоглавых Котов. А потом уже ведьмы извели в нем всех, кто был не женского пола, оставив уродов – сочетающих, противно воле Прародителя, признаки обоих начал, и ведьм, не имеющих ни уважения, ни привязанности к духу Отца… Виновна в принесении в жертву младенца.
-Она нашла эти кости в бархане! Они старые! И детей у нас не пропадало! – крикнул другой, более юный голос. Женщина явно пользовалась тут популярностью. Вот и второй пререкающийся юнец. Блуд? Околдованы? И где – у мормонов!
-Она заколдовала эти кости и они приняли вид старых костей, сын мой. А ребенок мог быть вовсе не отсюда.
И, подойдя к бесчувственной ведьме, я прижег ей ладонь зажигалкой. Потом и волос на голове подпалил, так что явно завоняло. А ей хоть бы что – не покраснела рука, не дернулось веко, ни стона не издала ведьма.
-Она не прошла испытание огнем. И пагубно влияет на вас, очаровывая вас в свою защиту. Бойтесь греха. Бойтесь заразы. Бойтесь разрушить Порядок.
Вот уже и другие мормоны достали трубки и забивают в них из кисетов таинственный кактус. Серое небо, замедлившие свой бег небесные холмы туч. Ни дуновения. Ни песчинки не шелохнется – мир замер в предвкушении казни.
-Приговаривается к сожжению, во избежание мести духа ее тем, кто осудил ее и казнил. Аминь.
Бородач лениво плеснул из канистры на ноги ведьмы, а потом опрокинул всю канистру у нее над головой и продолжал лить спирт, пока вся хлопковая хламида на ведьме не пропиталась этим спиртом. Потом допил остаток спирта из горла канистры и передал ее второму – тот сделал последний глоток и, плеснув ко мне, каплями нарисовал дорожку, которую я поджег.
Пламя быстро подбежало к ногам осужденной и охватило ее с таким гулом, словно сам Сатана явился, чтобы обнять свою дочь и унести ее домой, подальше от распознавших ее слуг Создателя. И тут она проснулась – нашла, тоже, время прийти в себя. Ведьма завизжала, как сирена. Она изрыгала незнакомые слова – видимо, богохульства. Но она быстро замолчала и почернела. Пошел густой черный дым – это проклятый дух выходил из тела. Поднявшийся ветер развеял его над пустошью. Ведьме уже никогда не собраться в единое целое, не воплотиться для мести, не вернуться младенцем и не вселиться в слабых верой домочадцев отцов мормонских семейств.
Сидя на порогах своих курганов, люди дымили вовсю, постигая суровую волю Судьи.
Инквизиция – вещь необходимая. И я не люблю волокиты в этих делах. За это и держат. Мормоны дармоедов не жалуют – а от меня им реальная польза. Да и то – должен же на семнадцать селений быть хоть один инквизитор. Не настоятелю же Каспару всем этим одному заниматься. И другого суда здесь нет. Судят только за грехи.
И смерть осужденный должен принят по решению духовного лица.
Я зашел, по приглашающему жесту, в жилище Каспара. Мы отметили избавление «нор» от нечистой силы, да так, что обратно я ехал покачиваясь, словно убаюканный первенец в люльке в пещере Создателя. Но доехал до своего бункера (какой-то в прошлом подземный гараж), загнал внутрь коня, закрыл ворота и закидал их прахом и, скользнув в щель, снял сдерживавшие над ней прах створки. После чего, герметично закрывшись изнутри, уснул под изображением Прародителя, наклеенным на столб, на котором висело колесо, а венчал его череп. Длань господня, приведя в движение ветер, за пять минут замела снаружи все следы моей обители. Я видел это сквозь сон и сквозь толщу праха.
Мне снилось: Толедо и аутодафе, допрос немецкой ведьмы, казнь астронома?
Нет, мне снился бар – портовый бар, любимое мое место и времяпрепровождение до Покоса и даже до семинарии.