Северный путь к благодать Часть 2 глава XXI

XXI

Как страсть, изменчивое море
Колеблет сон души моей
И, пребывая в вечной ссоре
С рассудком, говорит: «Скорей

Войди в приют нежданный, странный,
Отверзни двери в океан,
Из чёрной точки – в свет желанный,
Из тихой песни – в ураган».

  Кроме того, что потеря Лады Оночки стала для Инойка Загора трагедией, которую он не пытался смягчить всю последующую жизнь, гибель возлюбленной окончательно разорвала те путы, которые сдерживали поздневекового учёного от дальнейших изысканий «цифр глубин», которые посредством личного волеизъявления давали выход в межпространство. Вероятно, оставшись в одиночестве, Инойк вошёл в «вечную ссору с рассудком», как с якорем, держащим его в мире постоянных войн. С этого момента начался поиск тех самых «дверей в океан», где «свет желанный» даёт свободу отдельному человеку и всему человечеству. Отдавшись поиску древней Над-Ветрии, Загор уже шёл к цели, ведомой пока лишь ему одному, но перевернувшей жизнь остатков Цивилизации 1.3. 
  В «Сгоревших дневниках» сам исследователь писал об этом следующее: «Я и ученица Оночки, Кали Удойга, медленно подходили к дельте широкой реки Инизей, которая впадает в Лапотное море. Каменные глыбы закрывали нам обзор, но мы услышали стрекотание, которое издают возбуждённые челосекты не далее, чем в двадцати метрах от нас. Осторожно выглянув из-за гигантских валунов, я увидел трёх людно-насекомых. Одно существо женского пола неторопливо и тщательно обгладывало то, что ещё недавно было человеком. Две нежити, самец и самка, вили замысловатые петли вокруг друг друга, с ускорением сходились и расходились, готовясь к соитию. Они были сыты. Каждое их соприкосновение рождало непревычный для человеческого уха звук – хитиновая кожа двух «влюблённых» потрескивала, словно мокрое дерево, брошенное в огонь.   
  Мы скрывались с подветренной стороны, поэтому подготовить атаку не составило особого труда. Кали легко забежала на горку и жестом показала на одинокую самку, пожирающую людскую плоть. Та сидела чуть дальше от нас, и семизарядный карабин её деда как нельзя лучше подходил для уничтожения такой цели. Я как стрелок менее опытный, но обладающий автоматом с рожком в 30 патронов, должен был расстрелять флиртующих челосектов. На какое-то мгновение мне показалось, что нежить почувствовала наше присутствие. Двутелая фигура разъединилась и посмотрела в нашу сторону. Фасеточные глаза наших трансформированных собратьев имели, в отличие от природных насекомых, нежные, с золотистым отливом веки*, а их взгляд казался каким-то болезненно тоскливым, как дно старого колодца…
  Голова женщины-инсекта нелепо дёрнулась в сторону: пуля, выпущенная из оружия моей спутницы, вошла в подобие надбровной дуги и вышла из затылка вместе с фонтаном оранжевой крови. В это же время я нажал на курок и длинной очередью срезал двух людонасекомых, которые на мгновение показались мне близкими людням существами. Самка на месте забилась в конвульсиях, молотя длинными голенями по мшаннику. Самец неистово прыгнул в мою сторону, но на большее сил у него не хватило, он распластался на скудной северной растительности, теряя остатки жизни в виде оранжевых струй, брызгающих из нескольких ранений.
  Обойдя издыхающих челосектов, мы направились к остаткам человека.   Удойга, будучи коренным жителем Срединного За-полярья, ненамеренно легко обогнала меня и застыла перед кусками тела и одежды. Подошёл и я. Меня слегка мутило, и я не сразу осознал, что я вижу. Обрывки кухлянки с чёрно-бело-голубым орнаментом по краю оторочки принадлежали Ладе Оночке!..»**
  К сожалению, иных данных об этом происшествии не сохранилось, однако, некоторые поздние исследования (Долохор 2393,  Рампуцл 2395) утверждают, что, несмотря на исчезновение одного из величайших Учителей Среднеполярья бесследно, факт гибели не был ни подтверждён, ни опровергнут в то время.   Возможно, Загор и Удойга вынуждены были спешно покинуть место боя с челосектами, не выяснив до конца, действительно ли это их подруга, или они утратили образцы тканей для генетической экспертизы, в любом случае упоминания о Ладе Оночки остаются только в воспоминаниях Инойка и мифах заполярцев. 

* Скорее всего, речь идёт о так называемых «людно-богомолах», наиболее распространённом и опасном подвиде челосектов.
** Загор, Инойк. «Сгоревшие дневники», фолд 41.