Наследник

С некоторых  пор Иосиф Давыдович стал задумываться о том, что пора бы ему как-то устраивать личную жизнь. В свои тридцать три он успел обзавестись животиком, заметно поредела его кудрявая шевелюра – других достижений просто не было. Работа не то, чтобы не нравилась, просто тяготила своей рутинностью, но менять её не хотелось – на что?! Кругом кризис!

Фирма, в которой работал  Иосиф Давыдович, называлась просто: «Мир Человечества», и от других, торгующих компьютерами и программным обеспечением, отличалась, разве что хорошо запоминающейся фамилией гендиректора – Святодухов.

Чтобы занять рядовую должность, надо было пройти серьёзный конкурсный отбор; имея в кармане кандидатскую степень учёного-физика, переучиться на программиста, вытерпеть унизительное собеседование с менеджером по кадрам, и только после этого…
Нет, самому Святодухову Иосиф Давыдович представлен не был. «Вам позвонят», - вежливо сказали в «кадрах».

Позвонили ровно через две недели – принят.

Вот уже два года он исправно ходит на работу, пописывает программки, которые не очень-то покупают. Иногда ездит в короткие, скучные командировки. Его посылают туда, куда никто из сотрудников фирмы не хочет ехать.

«Да, пора что-то менять! Разве это жизнь?»  – в очередной раз зашевелилась залежавшаяся мысль. Да и бабушка, Софья Марковна, всё о том же:

– Кушай, Изя! Кушай, мой мальчик, – ласково приговаривала она, потчуя его своей фирменной фаршированной щукой, - я таки сделала, как ты любишь.

Восемьдесят семь лет, казалось, не давили на неё тяжким грузом. Эта замечательная старушенция, перенесшая блокаду в Ленинграде, выглядела достаточно крепкой и энергичной женщиной. Некоторую пикантность её аристократичному виду придавала привычка курить папиросы, оставшаяся с войны. Причём курила исключительно «Беломор».  Где она его доставала, одному богу известно.

– Изенька, мальчик мой, – переходила Софья Марковна  к любимой теме, перебирая  сухими пальцами кудри на голове внука, – и когда ты таки за ум возьмешься? Вон уже лысеть начал…

– Мать с отцом не дождались, так хоть меня бы правнуками порадовал, – продолжала она, –  выпустив изо рта колечко папиросного дыма и тяжело вздохнув, добавила, – Эх, был бы жив твой отец…

– Спасибо, бабуль! Очень вкусно! Я побежал! – заторопился Иосиф  Давыдович, целуя бабушку на прощание.

– Когда ты уже, бестолочь, женишься? – Софья Марковна, картинно подбоченясь, перекрыла внуку выход.

– Умоляю, бабу-у-ль, на ко-о-о-м? – протянул он в ответ, подчёркивая, таким образом, всю безмерность окружающей его пустоты.

– Посмотри, у Сары, какая дочка выросла!.. Чем не невеста?.. И, сколько тебе говорить, не называй меня «бабуль»!..

Иосиф Давыдович изловчился и выскочил на лестничную площадку:

– Пока-а-а, Софья Ма-арковна-а-а…

Жениться… Иришку, Сарыну дочку, Иосиф Давыдович всерьёз не воспринимал: девочка только школу закончила – какая она невеста? Женщины, которые нравились, почему-то сторонились его, а те, которые искали с ним сближения, не нравились Иосифу! Его пугали то ли явная, как ему казалось, навязчивость, то ли страх потерять собственную «независимость».
А, может быть, просто сказывалось бабушкино воспитание.
Родители рано ушли из жизни, и воспитание любимого внука стало главной заботой и смыслом, как она говорила, «остатка отпущенных дней». Бабушка буквально пестовала маленького Ёсика, баловала его, водила за руку в школу, неся его портфель, и встречала после занятий.
И, конечно, как же без этого! Скрипка занимала все свободное время мальчика. Софья Марковна очень трепетно относилась к музицированию внука, искренне старалась пробудить спящий в нём талант. Музыкальный репетитор, старый еврей Модест Зингельман, дважды в неделю приходил к ним домой давать уроки. Стоило это недёшево, но бабушка не скупилась ради любимого чада, во многом отказывая себе.

Мама умерла раньше отца от какой-то болезни, которую врачи так и не смогли распознать. Отец, Давид Ионович Бронштейн, полный тёзка известного гроссмейстера, в шахматы не играл – он был засекреченным учёным-физиком. Погиб при каких-то испытаниях, пережив супругу всего на два года.

Словом, при общении с женщинами, Иосиф Давыдович был не по летам застенчив и по-детски краснел. Иосиф был девственником.

День, когда в офисе появилась Машенька, перевернул его сознание; юное непорочное создание легкокрылой бабочкой порхало от компьютера к компьютеру, из кабинета в кабинет, а Иосиф Давыдович, забывая о работе, не мог оторвать от девушки глаз.  Жизнь стала светлей и радостней, в ней появился смысл!
«Машенька, нет, моя Мария!» - мысленно обращался он к предмету своего вожделения, оказывал всяческие знаки внимания девушке, но долго не решался подойти к ней, переступить через себя…

Всё произошло как-то само собой. Однажды, чего раньше с ним не случалось, Иосиф Давыдович принял участие в корпоративе. В коллективе отмечали, кажется, чей-то день рождения. Ах, да! – это был юбилей Святодухова.

Случайно они с Машей оказались за одним столиком.
И вечеринка отошла на второй план. Иосиф обнаружил в
Марии общительного человека и интересного собеседника.
Потом они долго бродили по ночному городу; Иосиф Давыдович читал ей стихи Бродского, Мандельштама, Пастернака. Марии тоже, как она призналась, нравилась поэзия – Ахматова, Цветаева, Гумилев, но чаще, в ответ на декламацию своего спутника, она читала Пушкина, которого полюбила с детства. Так незаметно Иосиф проводил девушку домой.

С той памятной ночи, молодые люди сблизились, их  чаще можно было увидеть вместе: то в театре, то в филармонии, то в кино; совместные прогулки при луне стали привычным делом.

Время летело незаметно. Иосиф Давыдович  настолько привязался к Марии, что уже не представлял без неё своего существования. Но на главный шаг, о котором мечтал, решиться не осмеливался.

Однажды, при расставании у подъезда, Мария спросила:

– Иосиф, скажи, а ты задумывался когда-нибудь о том, что может связывать мужчину и женщину, кроме прогулок при луне?

– Н-нет, – заикаясь, автоматически ответил тот.

– Тогда, может, поднимешься ко мне, поговорим на эту тему? У меня хороший кофе…

– Машенька, понимаешь, время уже позднее. Неудобно как-то. Что соседи подумают? Да и бабушка уже волнуется, наверное. Я п-пойду…

Иосиф, будучи человеком праведным – так его воспитала Софья Марковна – не хотел ославить порядочную девушку.

– Моисей всегда говорил, – начала как-то за ужином Софья Марковна, – Это я о деде твоём, Изя, ты его не помнишь, – уточнила она, подкладывая внуку в тарелку куриную лодыжку, – Хороший был человек. Так вот, Моисей всегда говорил, что хотел иметь наследника. Я уже не доживу, – голос её задрожал, и она запнулась, пряча слёзы.

Иосиф Давыдович поперхнулся и отодвинул тарелку. Он понял: бабушка завела свою любимую пластинку.

– Всё. Всё, бабуль! Прости, моя дорогая Софочка! Я решил сделать Марии предложение.

– Правда? Когда? – просияла бабушка, и слёзы её тут же высохли.

– Как только вернусь из командировки.

– И что, её таки нельзя перенести? Я так давно ждала этого!

– Нет, бабуль. Да я и сам бы не хотел. Два месяца стажировки в Швейцарии – мне и мечтать об этом не приходилось! А там, смотришь, и повышение по службе…

– О, мой Бог! Моё бедное старое сердце, боюсь, не выдержит такой двойной радости!

…Из командировки Иосиф Давыдович возвращался, полон впечатлений и радужных планов.  Он сразу же поспешил к Марии, даже не позвонив ни ей, ни Софье Марковне.

– Что случилось? – встревожено спросил Иосиф Давыдович, не переступая порога. Глаза Марии, открывшей дверь, не излучали радости.
 
– Что случилось? – повторил он, войдя, наконец, в прихожую.

– Я должна тебе, что-то сказать. Очень важное.

Сердце оборвалось при  этих словах у Иосифа; он  выронил букет роз, прихваченный по дороге, неловко бросился подбирать цветы; руки дрожали, сердце бешено колотилось, предчувствуя недоброе. Кто-то выключил мажорную музыку, звучавшую в его сердце.

– Я беременна.

Радость вспыхнула и мгновенно погасла: Иосиф Давыдович вспомнил, что у него с Марией ещё не…

– Но,.. – он вопросительно посмотрел в глаза любимой; старая скрипка с потрескавшимся лаком, мучившая в далёком детстве, снова заскрипела где-то там, внутри, где должна быть душа – её не было, она покинула несчастного Иосифа…

– У меня был Он, Ему нужен наследник.

– ???

– Я не могу назвать Его имя. Мне запретили.

Скрипичная струна оборвалась, и мир погрузился во мрак.
Жизнь для Иосифа Давыдовича закончилась.

– Тогда я пойду? – выдавил он вполголоса, почти извиняясь, и тихо закрыл за собой входную дверь.

Иосиф, будучи человеком праведным – так его воспитала Софья Марковна – решил не оглашать случившегося и отпустить Марию с миром, без скандала. Он очень её любил! «Но что сказать бабушке? – мучила мысль, - она так ждала»…

Улица встретила мокрой пощёчиной дождя.

– Иосиф Давыдович Бронштейн? – подошли два респектабельных джентльмена в чёрном, прикрывая его от дождя зонтом.

– Пройдите в машину! – незнакомый мужчина, широко улыбаясь, распахнул заднюю дверцу чёрного «Шевроле» с тонированными стёклами, остановившегося рядом.

Ноги Иосифа стали ватными, он хотел, было воспротивиться, но второй джентльмен, не снимая с лица улыбки, прорычал сквозь зубы:

Слушай, ты – сын Давидов! Не дёргайся! Делай, что сказано! – он слегка отодвинул полу пиджака: из-за пояса торчала рукоятка «Макарова».

Со стороны всё выглядело, наверное, достаточно пристойно, но Иосифу показалось, что он уже давно сидит на заднем сидении «Шевроле» и не понимает, кого и зачем ждёт.

Когда дверцы «ловушки» захлопнулись, он оказался зажатым между «двух в чёрном». Сердце Иосифа Давыдовича было готово либо выпрыгнуть из груди, либо остановиться.

– Ты женишься на ней! –  жёстко сказал тот, что справа; улыбаться  у него уже не было необходимости.

– Она родит сына! Он спасёт наш «Мир Человечества» – Он унаследует нашу фирму! А назовешь его так, –  перед самым носом Иосифа возник белый листок с начертанным от руки печатными буквами именем.

– Запомнил?! Сделаешь, как сказано – будет тебе счастье. А теперь проваливай! И помалкивай! Помни: мы твои Ангелы-хранители!

…Свадьбу сыграли по всем правилам. Больше всех радовалась бабушка. Софья Марковна повела себя так, словно, до сих пор, у неё не было человека роднее и ближе Марии.

Иосиф Давыдович получил повышение по службе – стал заместителем генерального; чаще, продолжительнее, и, главное, интереснее стали служебные командировки; Святодухов стал крёстным отцом Эммануила – так назвали мальчика.

…Заканчивалась очередная командировка.
Все дела были успешно завершены, и в оставшиеся два дня можно было немного расслабиться.
Уютно расположившись в шезлонге, Иосиф Давыдович, нежился в ласковых лучах южного солнца, наблюдал за белыми барашками набегающих средиземноморских волн и, благоговейно глядя в чистое лазурное небо, думал: «Как хорошо, что Он у меня есть!»

…В гостиничном номере его ждали те самые «двое в чёрном»; он узнал их сразу; правда, теперь они были в белых строгих костюмах.

– У нас мало времени, Иосиф Давыдович! Собирайтесь! – без всяких предисловий заявил один из них, – Ваш самолёт через час сорок.

Опешивший Бронштейн не мог вставить слова.

– Впрочем, вещи уже собраны! Не медлите, Иосиф Давыдович, вы должны срочно принять дела фирмы и организовать похороны шефа.

- ???

– Святодухов вчера погиб в автокатастрофе. У него больше никого нет – он из детдомовских. Поэтому и фамилия такая. По завещанию владельцем фирмы по достижению совершеннолетия становится Эммануил. Ваш сын.

Иосиф Давыдович слушал, ничего не понимая.

– Да. Пришло время сказать правду. Мы родные братья Марии, а Эммануил действительно ваш родной сын. Просто мы убедили сестру, что  вы не должны об этом узнать до определённого времени. Решили, что так будет лучше… И историю с её беременностью тоже придумали мы… Софья Марковна надоумила, если честно… Мы любим свою сестру, вы оба любите друг друга… Нам глубоко не безразлична её судьба, с кем она связала бы свою жизнь…

Нависла пауза. Под потолком прожужжала неизвестно откуда взявшаяся муха и села на люстру.

– Чего скрывать? Ты нам тоже по душе! Прости за то, что тогда «наехали», но иначе ты бы ещё долго не решился, Иосиф!

– Н-но я н-нич-чего не знал о братьях Марии…

Братья взорвались дружным добродушным смехом и кинулись тискать Иосифа в объятиях, приводя его в чувства… Это уже были не «двое в чёрном».

«Как хорошо, что Он у меня есть!» – снова вспомнил о своём наследнике Иосиф Давыдович, – как хорошо! Слава Богу!»

24.09.2011