Я рядом. Глава 36 - 40

36
После встречи с Ольгой Ирина развила бурную деятельность: встретилась с адвокатом, которого к ней прислала Илона из северной столицы, договорилась, чтобы он от её лица собрал необходимые документы, а сама, пользуясь связями и опытом работы в Санкт-Петербурге, устроилась в самую лучшую танцевальную школу работать хореографом. Когда юрист намекнул, что людям, состоящим в браке, суды охотнее присуждают опеку над детьми, она мягко, издалека намекнула об этом Вене.
Они, обнявшись, сидели в гостиной на диване и смотрели, как за окном медленно и как будто с некой ленцой опускался на землю крупный пушистый белый снег.
— Оля всегда любила такую погоду, — произнесла Ирина. Её голос посреди этой тишины и умиротворения раздался резко и был похож на скрип заржавевших дверных петель, от этого звука ей самой стало неприятно, и она поморщилась.
Немного погодя, с некоторым сожалением Веня ответил:
— Сидела бы она сейчас, любовалась бы на снегопад спокойно, ан нет, подпортили мы с тобой ей настроение.
— Ты что, жалеешь её? — Ира отстранилась и сердито посмотрела на него.
— Я не жалею её, а сожалею, что мы вообще затеяли эту историю с судом.
— Хочешь сказать, что я не должна хотеть вернуть своего сына? — Ира сердилась всё сильнее. — Значит, ты мне врал, когда говорил, что любишь меня и примешь моего сына, каким бы он ни был?
— Нет, я не врал тебе. Я действительно готов принять и полюбить мальчика. Но какой смысл отнимать его у сестры, ведь он ЕЁ считает своей мамой! — пытался втолковать ей свою точку зрения Веня.
— Что ты несешь? — закричала Ирина. — Я не хочу тебя слушать!
— Нет, ты послушай меня, — тоже закричал он. — Не лучше было бы не враждовать, а объединиться? Мы могли бы все вместе растить Луку — ты, я, Ольга и её муж, или кто он ей, я не знаю.
Оскорблённая до глубины души Ира зло посмотрела на него и собралась уйти из квартиры, но, уже надев верхнюю одежду, вернулась в комнату и сказала:
— Не ожидала от тебя!
— Ира, послушай! Я очень люблю тебя и хочу быть с тобой. Но я не желаю, чтобы наша семейная жизнь начиналась с ненависти и злобы по отношению к нашим близким.
— Ты отказываешься мне помогать?
— Я уже тебе помогаю... — обреченно сказал Веня.
— Я говорю о бракосочетании, — напомнила Ира.
— Конечно же, я тебе помогу... Только не так я видел нашу свадьбу, — он посмотрел на неё, ожидая ответной реакции, а она ждала продолжения. — Когда я делал тебе предложение, то представлял большое красивое торжество, ты — в великолепном белом платье — похожа на принцессу, рядом с нами наши самые близкие и родные люди: родные, друзья, куча цветов и подарков. Разве это не повод, чтобы, наконец, помириться с сестрой и вместе воспитывать ребёнка?
У Ирины на глазах навернулись слёзы, но она не показала их, как не показала и того, как ей было приятно слышать то, что сейчас сказал Веня, как бы она хотела повернуть время вспять и не наделать тех ошибок, которые совершила уже после возвращения из Питера. Но её упрямство оказалось сильнее её самой, и она, ничего не сказав, ушла в день, который так хорошо начинался, но грустно заканчивался.
Она снова вернулась в квартиру к родителям, и теперь она, а не Ольга делила комнату с Андреем. За ужином отец поинтересовался:
— Ты надолго к нам? — Ангелина Тимофеевна тихонько шикнула на него из-за спины дочери, но он быстро оборвал её: — Мне просто интересно... А то ведь вы с сестрой взяли моду — то живёте дома, то не живёте... А если отсудишь у Ольги мальчишку ; снова его к нам на шею посадишь?
— Не беспокойся, папа, я скоро съеду. Найду квартиру и освобожу вашу жилплощадь. И ребёнка к вам на шею сажать не собираюсь, у меня своя шея есть, — она очень обиделась на отца за эти слова.
— Живи, сколько хочешь, доченька, — попыталась сгладить неловкость мама, но ужин был испорчен.
После ужина Ирина ушла в их с Андреем комнату и больше не показывалась оттуда. Она решила, во что бы то ни стало, снять квартиру и больше не зависеть ни от мужчины, ни от отца. Она сидела в своём старом любимом кресле, за место в котором они с Ольгой в детстве устраивали целые бои, теперь оно было полностью в её распоряжении. Уткнувшись в экран ай-пэда, девушка искала съемную квартиру, но пока ничего проходящего не находила — либо жильё было слишком убогое, и там требовался капитальный ремонт, либо было слишком далеко добираться до новой работы. За этим занятием её застала Ангелина Тимофеевна. Она вошла, как раньше — в детстве, без стука и присела на краешек кровати Андрея. В первые мгновения они сидели молча и подбирали слова, чтобы начать разговор, ни мать, ни дочь впервые в жизни не знали, что сказать друг другу.
— Не обижайся на отца, Ириш, — были первые слова, сказанные матерью. — Он не думает то, что говорит. На самом деле он очень любит и тебя, и Олю, просто его достало то, что между вами происходит. Нас всех это достало... — она грустно потупила взгляд.
— Он не понимает, что своими словами он меня обидел, — возмутилась Ирина.
— Иногда нужно фильтровать то, что слышишь. Отец имел виду вовсе не то, что ты ему мешаешь...
— А что же? — перебила Ира.
— Он хочет, чтобы вы с сестрой перестали, наконец, враждовать. Ты знаешь, как тяжело ему дался твой отъезд, тогда? Ведь раньше он не был таким чёрствым, ты же помнишь! А когда ты исчезла, он совсем раскис, злился и срывался на всех, Ольге доставалось больше всех...
— Значит, во всём виновата только я... — грустно произнесла Ира.
— Я не сказала, что виновата только ты одна, мы все несём ответственность за то, что сейчас происходит и я — больше всех, — сказала Ангелина Тимофеевна, и дочь вопросительно посмотрела на неё. — Потому что не воспитала в вас взаимоуважение друг к другу.
— Мне очень жаль.
В воздухе повисло напряжение, обе женщины молчали, каждая думала о своём. Наконец, старшая решила: «Будь что будет!» и резко разрубила эту тишину.
— Ира, ты меня совсем не слышишь? Не хочешь услышать? Или просто делаешь вид? — спросила она резко.
— О чем ты, мама?
— Всё о том же. Брось эту борьбу за Луку, наладь отношения с сестрой и живите дружно!
— Почему ты говоришь это мне, а не ей? — Ирина возмутилась, услышав это предложение.
— Я разговаривала с ней на эту тему, она не против, но это ты затеяла судебную тяжбу.
— Понятно...
— Не жалеешь Ольгу, не жалеешь нас с отцом, так подумай о мальчике. Ты только представь, какая для него будет травма, если у него отнимут маму, которую он знал всю свою жизнь, а вместо неё появится другая!
— Ты заранее уверена, что я буду плохой матерью для своего сына? — обиделась дочка.
— Ты будешь прекрасной матерью... но другим своим детям. Ира, если бы ему был хотя бы годик, я полностью была бы на твоей стороне, но Луке уже шесть. Он безумно любит Ольгу, а она его... Ты пока не знаешь, как она боролась за его жизнь, когда забрала из роддома, сколько сил и времени она потратила, чтобы он стал полноценным. Я не отдавала вам столько любви и заботы, сколько это сделала она для него... — она ещё долго сидела рядом с дочерью и рассказывала о детстве Луки, о его болезнях, о том, как он рос до сегодняшнего дня. Уже поздно вечером Андрей вошел в комнату и, привалившись к косяку, пошутил, что спать ему сегодня придётся в гостиной, потому что его постель мокрая от слёз: мать и дочь сидели рядышком на его постели, обнявшись, обе заплаканные. Перед уходом Ангелина Тимофеевна поцеловала Ирину в ещё мокрую щеку и сказала: — Подумай над моими словами и постарайся сделать правильные выводы. И, пожалуйста, не обижайся. Доброй ночи, дети мои! — сказала она и вышла.

37
В понедельник Оля, как обычно, повезла детей в город на занятия, Милу — в танцевальный кружок, а Луку — в центр развития. Оставив девочку в танцевальном зале, Ольга пообещала, что заедет за ней, как только сделает свои дела. Передав Луку на руки их любимой воспитательницы Веры Владимировны, она отправилась на встречу с адвокатом, которого нашёл для неё Георгий и был уверен, что именно он может им помочь. Им оказался ещё очень крепкий старичок с седой бородкой и очень умными серьезными глазами. Он внимательно выслушал Ольгу, изучил все документы и задал вопрос:
— А помириться с сестрой Вы не желаете?
— Я очень этого хочу! Но дело в том, что как только мы встречаемся, Ирина сразу заводит разговор о суде. А я очень боюсь потерять сына, — грустно закончила она.
— В таком случае, мы с Вами будем бороться, — он ободряюще ей улыбнулся.
Обсудив детали предстоящего суда, Оля поехала забирать Милу с танцев, вместе они отправились в издательство, чтобы обсудить новый заказ. Пока Ольга разговаривала с редактором, обсуждая новую кулинарную книгу, наделавшую много шума в Европе, которую ей предстояло переводить, Мила прогуливалась вдоль высоких — до потолка — книжных стеллажей и разглядывала яркие обложки.
Когда разговор был завершён, и они уже собирались уходить, девочка спросила:
— Почему здесь книжки только про еду?
— Потому что я редактирую литературу по кулинарии, — сказала редактор, переглянувшись с Олей. — Детские книги в другом отделе. Ты можешь зайти посмотреть их в магазине на первом этаже.
— Спасибо! Мы обязательно посмотрим, что там есть. Да? — Мила вопросительно посмотрела на Ольгу, та в ответ кивнула.
— У вас чудесная дочка, Ольга, — сделала женщина комплимент.
От этих слов Оля зарделась и с гордостью сказала:
— Спасибо, я знаю!
Спустившись вниз, Оля и Мила зашли в фирменный магазин издательства и долго бродили среди полок. Выяснилось, что девочка очень любит читать и научилась этому в пять лет.
— В таком случае, почему в доме почти нет книг? — недоумевала Оля.
— Нуу... Папа говорит, что книги можно брать в библиотеке, да и у нашей соседки их целая комната, мы часто берём у неё что-нибудь почитать, — объяснила девочка.
— Безобразие! — делано возмутилась Ольга, набирая в стопку понравившиеся им томики. — Мы должны, во что бы то ни стало, это исправить. Отныне, в нашем доме всегда будет много книг!
Мила с восторгом наблюдала, как Ольга без раздумий забирает с полок яркие красивые издания «Поллианны», «Денискиных рассказов», «Малыша и Карлсона», «Простоквашино», кое-что для Луки — новые сказки и стишки для малышей и пару новых книг для себя — чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, занимавших её мысли всё последнее время.
— Это на первое время. А потом ещё что-нибудь прикупим, — пояснила Оля. А после книжного они поехали забирать Луку.
Войдя в здание центра, Мила огляделась и сказала, что здесь, почти как в детском садике, в который она ходила. Навстречу им вышла воспитательница и радостно поприветствовала Ольгу и Милу.
— У вас очаровательная дочка! Почему же вы её к нам не водите, у нас все детки занимаются — и здоровые тоже, — второй раз за день Милу называли Ольгиной дочерью, и им обеим это начинало нравиться.
— Я же уже в школе учусь! — заявила девочка.
— Ааа! Ну, прости старушку! — рассмеялась ещё совсем не старая женщина, и тихо, чтобы Мила не услышала, добавила: — Очень харизматичная девочка!
Когда они вошли в комнату, где в этот момент занимались дети, Лука, увидев их, бросил игру и с радостным возгласом побежал к ним навстречу. Он был ужасно рад видеть маму и подружку — почти сестру — и поскорее хотел что-то рассказать.
— Мама, у нас теперь есть Ве-а! Она такая хо-ошая!
— Кто? Кто у вас есть? — переспросила Оля.
— Вера! — чётко произнесла Мила. — Ты разве не понимаешь? Он не выговаривает букву «р», получается — Вера. Кто такая Вера, Лука?
Ольге стало немного не по себе от того, что она, его мама, не смогла разобрать, о чем он говорит, а девочка, знающая его не так долго, прекрасно его понимает. Она улыбалась, глядя на то, как общаются дети.
— Ве-а хорошая и доб-ая, как мама. Туда! — он потянул их в игровую.
В комнате, куда они пришли, было шумно и весело — дети бегали и резвились, играя в какую-то игру, среди них была слегка полноватая, но очень подвижная женщина, лица Оля рассмотреть не могла, потому что она всё время бегала по комнате, играя с ребятишками. Лука стоял рядом с Олей и Милой, подпрыгивая на месте от нетерпения — так ему хотелось поскорее познакомить маму и Веру.
Наконец, Вера заметила стоящих в стороне Ольгу и детей и, улыбаясь, подошла к ним. По мере её приближения у Оли постепенно отвисала челюсть от удивления — у новой воспитательницы центра был Синдром Дауна. Конечно, мама Луки всегда знала, что люди с данной особенностью могут развиваться и достойно жить, примером тому были Паскаль Дюкенн, Мария Ланговая, а так же многочисленные истории, прочитанные ею за эти годы, но сейчас она впервые в жизни встретилась с реальным человеком с этой особенностью и она была приятно удивлена тому, насколько эта женщина была образована и умна. Мила и Лука, немного побыв рядом, вскоре присоединились к другим детям, поскольку им стало неинтересно слушать, о чём разговаривают взрослые.
Когда мальчик и девочка покинули их и начали играть, Вера, чтобы дать им время пообщаться с другими детьми, предложила Ольге присесть на маленький диванчик, стоящий у стены.
— Вы удивились, когда увидели меня, — заметила она в начале разговора.
— Вовсе нет! — Оле стало неудобно за свою реакцию, и ей пришлось солгать.
— Не смущайтесь, — улыбнулась Вера. — Люди зачастую так реагируют. Всё потому что они, как правило, даже не догадываются о наших реальных возможностях.
— Я знаю. И именно поэтому я стараюсь сделать всё, чтобы мой сын в будущем стал более самостоятельным и свободным от ярлыков, которые на людей с Синдромом вешает общество.
Женщины очень быстро нашли общий язык и за разговором даже не заметили, как быстро шло время. Вера как-то сразу раскрылась перед Ольгой и рассказала ей о себе.
— Я очень обязана своим родителям всем, что у меня сейчас есть, — сказала она. Она родилась в начале восьмидесятых, когда о Синдроме Дауна не было никакой информации, кроме нескольких абзацев в Большой Советской Энциклопедии, и те раскрывали перед читателем ужасающие вещи. В роддоме маме Веры настоятельно советовали оставить девочку и завести другого — здорового — ребёнка, что она и сделала, но через две недели она вместе с мужем — отцом Верочки — вернулась за ней. Это Вера узнала уже в зрелом возрасте от матери.
Развивалась девочка, как и все даунята, с задержкой — пошла в два с половиной годика, а заговорила только к пяти. Но от этого любовь её родителей не становилась меньше, они обожали маленькую Веру и старались сделать всё, чтобы она не чувствовала себя в чём-то обделённой: красивые наряды, игрушки и, конечно же, любовь, внимание и забота родителей были всегда в избытке.
В те годы, когда Вера должна была учиться в школе, таких детей не принимали, специализированных учебных заведений не существовало, кроме, пожалуй, спец-интернатов для умственно-отсталых, но этот вариант сразу же был отвергнут родителями Веры. Поэтому занятия с девочкой проводили сами родители, начиная обучать её самым простейшим вещам и постепенно наращивая сложность, папа занимался с ней математикой и прочими точными науками, мама — гуманитарными, и ещё рисованием. Помимо этого, девочка посещала уроки музыки и танцев. Когда ей было восемь лет, у нее родился брат, а ещё через два года — сестра. Вера очень любила этих малышей и всегда с удовольствием проводила с ними время, а став чуть-чуть постарше, занималась с ними уроками и была настоящей старшей сестрой.
Не смотря на всё трудности, в восемнадцать лет Вера сдала школьные экзамены, чем несказанно удивила педагогов. А после школы она пыталась поступить в педучилище на дошкольный факультет — поскольку очень любила маленьких детей и всегда с огромным удовольствием занималась с ними, будь то родные брат и сестра, дети друзей и родственников или просто играющие малыши на детской площадке, но там, увидев диагноз Веры, её завалили на первом же экзамене, не смотря на то, что она была готова лучше, чем многие абитуриенты. Конечно же, девушка ужасно огорчилась, к тому моменту она ещё до конца не понимала, что не все люди способны поступать порядочно и честно. Не поступив в училище, она, тем не менее, продолжала готовиться, и ходила на специальные подготовительные курсы, благодаря которым у неё появилось много новых друзей. А не за долго до Нового года к ним домой пришла знакомая её мамы — заведующая детским садом — и предложила Вере поработать нянечкой вместо одной из сотрудниц, ушедшей в декрет. Сказать, что для Веры это стало огромной радостью и стимулом продолжать учиться дальше, значит, ничего не сказать. Она была рада этой работе, новому опыту и новым знаниям, которые её ожидали на новой работе, но ещё больше она радовалась доверию, оказанному ей.
Со своим мужем Вера познакомилась во время поездки на Олимпийские игры в Пекине, их места оказались рядом на соревнованиях по стрельбе из лука, и они оба болели за одного и того же спортсмена. Их знакомство началось с того, что Вера негромко сказала, что она мечтает научиться хотя бы правильно держать лук. В ответ рядом сидящий мужчина сказал, что готов поспособствовать этому.
Сначала это была всего лишь дружба — Максим (так звали её нового знакомого) учил Веру стрельбе из лука, он тоже раньше увлекался этим видом спорта, иногда они ходили вместе в театр или на премьеру нового фильма. Никто из них даже не думал о том, что эта дружба может перерасти в нечто большее. Когда они стали встречаться, многие не понимали, как такое возможно: он — здоровый красивый мужчина, она — даун. Но, не смотря на все пересуды, через полтора года после знакомства, они поженились. Вскоре Вера забеременела, она и её муж были счастливы и готовились к появлению ребёнка, но счастье длилось недолго — случился выкидыш. Вторая беременность тоже закончилась потерей малыша. Эти две неудачные беременности выбили Веру из колеи, она очень страдала из-за этого и совсем замкнулась в себе.
Из депрессии Вере помог выйти её муж. Он всячески подбадривал её и уверял, что они могут усыновить ребёнка, если захотят, хотя сам втайне желал, чтобы у них родился свой ребёнок. А когда у них обоих начались отпуска, он устроил Вере сюрприз — романтическую поездку на Маврикий, где белоснежные пляжи, тёплое море, дайвинг, надеясь, что тем самым поднимет жене настроение. Вернувшись домой, они оба чувствовали себя свежими, отдохнувшими и счастливыми, а спустя девять месяцев у них родилась здоровенькая девочка — счастье и радость мамы и папы.
Когда дочка немного подросла, Вера пошла работать в даун-центр в городе, где они с семьёй на тот момент жили, там же их дочка Сашенька пошла в первый класс. А несколько месяцев назад мужу Веры предложили хорошую работу в этом городе, и она, нисколько не задумываясь, поехала вместе с ним.
— Я очень счастлива, — поделилась Вера в конце своего рассказа. — И своим счастьем я обязана своим родителям и мужу. Если бы мама с папой в детстве не занимались со мной столько, если бы они не отдавали мне столько своей любви, я сейчас была бы совсем иной. А мой дорогой, любимый муж помог мне раскрыться и доказал, что семейное счастье доступно даже для таких, как я.
На обратном пути домой Оля летела, словно на крыльях. Теперь она была уверена: если она продолжит бороться за жизнь своего сына, за его развитие и покой, то в будущем он, возможно, будет самостоятельным и сможет сам себя обеспечить. Она мечтала, что однажды Лука найдет своё призвание и будет иметь достойную профессию. А пока они ехали в маршрутке домой, где их ждал Жора.
Это был очень насыщенный и суетный день. Под вечер Лука устал и раскапризничался, и Оле пришлось уложить его пораньше, Мила тоже устала и снова решила показать свой характер. Когда все, наконец, угомонились, Ольга откинулась в своём любимом кресле рядом с камином, а Георгий принёс ей бокал красного вина и присел рядом с ней.
— Завтра мне срочно придётся уехать на пару дней. Справишься одна?
— Справлюсь... А куда ты? — разволновалась Оля, раньше он ещё никуда не уезжал, и для неё это было непривычно.
— Сегодня позвонили из офиса и сказали, что нужно поехать в область, чтобы установить программу и показать, как с ней работать.
— Хорошо, поезжай, если нужно, — сказала Оля и поцеловала его. — Только возвращайся поскорее — я буду очень скучать.
— Уверяю, ты даже соскучиться не успеешь, как я уже вернусь — с нашими-то сорванцами!

38
И действительно — следующий день выдался очень хлопотным — с самого утра Оля бегала, как заведённая. Сначала у неё не сработал будильник, и она проспала на целых полчаса, вскочив с кровати, разбудив детей и быстро приняв душ, приготовила завтрак. После повезла Милу в школу, а Луку — на занятия, а сама отправилась на встречу с адвокатом. Они обсудили тактику на предстоящем суде, который должен состояться через шесть дней и все возможные ходы, в случае печального исхода дела. Выйдя от юриста, Оля, чтобы потянуть время, прошлась по магазинам, но так ничего и не купила.
Забрав детей, Оля зашла вместе с ними в гипермаркет, чтобы купить что-нибудь на ужин.
— Поехали к бабушке, — вдруг сказал мальчик, когда они уже оплачивали покупки. Оля замешкалась, она не была уверена, что это правильно: Ирина могла также прийти домой к родителям. Но после того, как Луку поддержала Мила, Ольга сдалась, и они отправились в гости к её родителям.
Поднявшись на нужный этаж и встав перед знакомой дверью, Оля замерла на мгновение и, вдруг, в голову ей пришла мысль, от которой её бросило в жар: «Ирина тоже может оказаться там». Но отступать было уже поздно — рядом стояли Мила и Лука, которые ждали, что она вот-вот позвонит в дверь. Им открыл Андрей и, увидев сестру и детей, очень обрадовался. Их родителей в этот момент не оказалось дома ; они, как всегда, были на работе.
— А ты что, ничего не знаешь? — спросил он, взбивая яйца на омлет.
— Нет. А что я должна знать? Просвети, — Оля едва заметно насторожилась.
— Ну, то, что Ира сейчас с нами живёт... — от неожиданности она опешила и чуть было не сорвалась с места, чтобы поскорее убежать из этого дома, а мальчик сделал вид, что ничего не заметил и продолжил говорить: — Где-то, месяц назад поругалась со своим парнем и переехала домой. Я понял, что он не захотел жениться из-за того, что для неё это просто формальность, а он хотел свадьбу, гостей, торт, голубей и прочую мишуру...
— Откуда ты всё знаешь? — поразилась Оля.
— Вообще-то, я здесь живу! А ещё, он предложил ей отказаться от суда, помириться с тобой и заниматься Лукой всем вместе.
— Кто? Её парень?
— Да. И мама говорила с ней об этом же.
— Андрюш, спасибо тебе. Ты самый лучший в мире брат.
— Я знаю, — он лукаво подмигнул ей.
В этот момент в прихожей хлопнула входная дверь, и раздался голос Ирины:
— Я дома!
Оля с Андреем переглянулись, и он заметил её испуг, а младшие заметно оживились, предвидя новое знакомство с новым человеком. Ира, не зная, что на кухне кто-то есть, прошла мимо неё в свою комнату, даже не заглянув. Когда она скрылась, Оля прошептала Андрею:
— Мы лучше поедем...
— А может, стоит остаться? Хватит бегать друг от друга, просто поговорите нормально, — предложил он.
— Уже пробовали — не получается, — вздохнула Оля.
— Ну, попробуй поговорить ещё разок, вдруг, на этот раз получится!
— Не знаю... — задумалась она. — Всё-таки, лучше мы пойдем — не хочу портить настроение, — но не успела она закончить фразу, как на пороге появилась её сестра. Сначала девушки уставились друг на друга, потом взгляд Ирины упал на Луку и Милу, до этого с аппетитом уплетавших омлет с кусочками ветчины, а сейчас разглядывавших то Иру, то Олю.
Она на мгновение смутилась и растерялась, но быстро взяла себя в руки и, пожелав приятного аппетита, с улыбкой на лице села за стол рядом с братом, как раз напротив Ольги и мальчика. Она долго и пристально разглядывала, даже не пытаясь это скрыть. За столом повисла неловкая пауза. К облегчению Ольги, вскоре приехали мама с отцом и, оценив обстановку, завели нейтральный разговор, стараясь вовлечь в него всех.
Ира долго изучала черты лица мальчика и вскоре поняла, что любуется им. Он был весёлым, дружелюбным, очень смышлёным и не производил впечатление, что у него проблемы с развитием.
— Бабуля, — обратился он к Ангелине Тимофеевне, — папа купил нам такой огромный пазл, что мы уже давно все вместе не можем его собрать, — мальчик с трудом выговорил эту фразу, но занятия по развитию речи и у логопеда не прошли даром.
— Ты любишь пазлы? — спросила у него Ира.
— Да! Мы с мамой всегда вместе собираем.
— У нас где-то тоже были разные наборы. Пойдем, покажу, — она встала из-за стола и протянула мальчику руку. Он помедлил, не решаясь подать свою, и она мягко подбодрила его: — Не бойся, я тебя не съем.
Когда Ирина увела Луку, Оля дала волю эмоциям:
— Что она себе позволяет? — возмутилась она, когда Ирина вместе с сыном ушли в другую комнату.
— Ну, подожди, пускай они поближе познакомятся, узнают друг друга получше, всё-таки, они не чужие люди, — начала успокаивать её мама, но это никак не повлияло на Олю, и она продолжала сидеть, как на иголках, готовая в любой момент сорваться и побежать к сыну.
А в этот момент Ира впервые в жизни прикоснулась к детству своего шестилетнего сына. Она ещё ничего толком не знала о нём — ей только предстояло познакомиться с ним — а она уже обожала его. Она гладила его белокурые шелковые волосы, вглядывалась, какого цвета его, чуть раскосые глаза, впервые в жизни видела, как он играет, и в этот момент трепетала каждая клеточка её тела, наполняясь восторгом и счастьем. Лука разглядывал картинки на коробках с кусочками мозаики и отправлял самые простые и неинтересные, на его взгляд, в стопку подальше, а те, что получше — раскладывал веером вокруг себя. Вдруг, мальчику на глаза попалась большая красивая коробка с изображением двух очень красивых лошадей — белой и золотисто-рыжей, увидев их, он просиял.
— Можно? — с надеждой спросил малыш, глядя на Иру.
— Конечно, можно, — разрешила она. — Тебе нравятся лошади?
— Да, мы с моей мамой часто ездим на подром.
— Подром? — не понимая нахмурилась Ира, а потом, догадавшись, о чем он, поправила: — На ипподром?
— Да... — бросил в ответ Лука и, сорвавшись с места, побежал, крича во весь голос: — Мама! Мама, тётя Иа подарила мне этих лошадей! У-а!
Ира осталась одна сидеть в комнате на полу, среди разбросанных коробок с головоломками, слушая голоса, раздававшиеся из кухни и чувствуя себя одинокой и несчастной. Через полчаса Оля с детьми уехали к себе домой. На прощание мальчик поцеловал Ирину в щёку, но потом крепко схватил Ольгу за руку и до тех пор, пока они не ушли, не отпускал.
Вечером Ира ушла спать пораньше, сославшись на мигрень, но сон не шёл. Она раз за разом прокручивала события прошедшего дня и пыталась удержать в памяти те чувства, которые она испытывала, когда была наедине с сынишкой, и когда он поцеловал её на прощание. А теперь, сидя в старом кресле в своей бывшей детской и глядя в темноту, она ощущала, как изнутри её заполняет пустота. Какая-то высасывающая всю радость жизни тоска росла и ширилась под ложечкой, вытесняя все остальные чувства и эмоции, оставляя только грусть и одиночество.
 — Я не верю, что всё это происходит со мной... — прошептала Ира в тишину. Она потянулась за айфоном, лежащим рядом на тумбочке, чтобы узнать время. Было уже почти одиннадцать, но, не смотря на это, она набрала номер своего адвоката. Трубку долго не брали, но Ира не сдавалась, она набирала снова и снова и когда уже была готова отключиться, она услышала знакомый голос, ответивший с явной неохотой.
 — Да, Ирина. Что-нибудь случилось?
 — Добрый вечер, Эльвира Константиновна. Я звоню, чтобы сообщить, что никакого суда не будет...
 — Что значит — не будет? — женщина была удивлена и, Ирине показалось, что в голосе промелькнули обиженные нотки. — Мы с вами столько готовились, а вы хотите всё отменить?
 — Да, обстоятельства изменились, и я больше не хочу этим заниматься.
 — Это ваше право...
 — И ещё… Будьте добры — отзовите мой иск и известите об этом адвоката моей сестры. Все издержки я, разумеется, оплачу.
— Хорошо, я пришлю счёт, — не сказав больше ни слова, обиженная решением Ирины адвокатесса положила трубку. Однако самой Ире после этого разговора стало легче. Нет, она не избавилась от грусти и пустоты, но пропал внутренний дискомфорт, мешающий ей дышать все последние месяцы — это то чувство, что она снова делает что-то не так, снова ломает чужую жизнь.

39
В первое утро зимы Оля проснулась с мыслью, что сегодня произойдет что-то очень хорошее — на небе не было ни облачка, а от белизны снега слепило глаза, и на несколько минут она забыла, что вскоре ей предстоит тяжёлое испытание. Однако, когда зазвонил телефон, и на дисплее высветился номер её адвоката, хорошее настроение сразу пропало — ничего хорошего от общения с ним она не ждала. Она с осторожностью взяла в руки трезвонящий аппарат и произнесла:
 — Алло...
 — Доброе утро, Ольга! Как у вас это получилось? — голос у него был радостный.
 — Простите, что получилось? — не поняла Оля.
 — Как вам удалось убедить вашу сестру отозвать иск? Вы что, ничего не знаете..? — он запнулся на этом вопросе.
 — Ира отозвала иск? — изумилась Оля. — Не может быть! Я встречалась с ней вчера в доме наших родителей, и ничего не предвещало этого.
 — А сегодня мне позвонил её адвокат и сообщил, что Ирина забрала своё заявление и не будет с вами судиться.
Сердечно поблагодарив человека, принесшего ей такую замечательную весть в это утро, Оля с радостным криком запрыгнула на кровать и начала тормошить спящего Жору. Накануне он допоздна работал, и сегодня в его планы не входило так рано вставать.
 — В чём дело? Землетрясение? Пожар? Детей украли? — проворчал он, не открывая глаз.
 — Тьфу-тьфу! Не говори глупостей. Наоборот — всё хорошо! Позвонил Федор Михайлович и сообщил радостную весть — Ира отозвала свой иск, и суда не будет! Ура! — от радости Оля не могла сдержать эмоций. А у Георгия сразу прошёл весь сон, и он сел в кровати.
 — Да ты что? Вот это новость!
 — Я сейчас так счастлива!
 — Я тоже счастлив! — он взял её лицо в свои руки и посмотрел прямо в глаза. — Ты сегодня по-особенному красивая... — она прижалась к нему и обняла за шею.
 — Ты знаешь, я подумала, что должна позвонить и... поблагодарить Иру.
 — Всё правильно! — согласился Жора. — А ещё лучше — пригласи её к нам на ужин. Пусть поближе познакомится  Лукой, мы не должны лишать её этого права.
 — Я сегодня же ей позвоню, — улыбнулась Оля.
Она собралась позвонить сестре сразу же, но проснулись дети и Оля пошла готовить завтрак, пока домочадцы совершают водные процедуры. Потом Жора повез Луку на сеанс иппотерапии и Мила поехала с ними, а Оля осталась дома, чтобы спокойно поработать, поскольку в последнее время она практически не занималась переводами: её голова была занята мыслями о суде. Только оставшись одна, Оля вспомнила о том, что собиралась сделать. Перед тем, как набрать номер, она несколько минут собиралась с мыслями и настраивалась перед разговором с сестрой. Ей это напомнило те времена, когда она ещё училась: вроде бы и готовилась к экзамену, и всё знаешь, а прежде чем подойти и взять билет, приходится унимать дрожь. Так же и Оля — прежде чем набрать номер, долго собиралась с духом, мысленно подбирала и репетировала слова и тон, которым она собиралась говорить. Наконец, она решилась и нажала кнопку вызова.
Напрасно Оля искала слова — сестра была вне зоны. Тогда она позвонила маме и выяснила, что Ира уехала обратно в Питер так же внезапно, как и приехала оттуда. Просто собрала свои вещи и рано утром уехала на вокзал.
 — Мама, она ничего не говорила о суде?
 — Нет. Только сказала, что теперь мешать не будет, — с грустью ответила мама. — Оль, мне кажется, мы что-то сделали не так.
 — Мне тоже так кажется...

40
Прошло полгода. Лука за эти месяцы заметно подрос, окреп и стал совсем самостоятельным, теперь ему не требовалась помощь взрослых, чтобы умыться или одеться. Оля радовалась каждому достижению мальчика и считала, что всё это благодаря сеансам иппотерапии, которые они посещали два-три раза в неделю. Лошади были большой страстью мальчика, он любил их, заботился о «своей» и в каждое  своё посещение приносил для неё какое-нибудь лакомство.
В начале весны на базу, где Лука и другие детишки с проблемами со здоровьем общались с животным и ездили верхом, приехал по каким-то своим делам очень известный в области тренер по конному спорту. Это был немолодой, но крепкий мужчина лет шестидесяти; невысокий, коренастый, с копной давно не стриженных волос и невероятно добрыми глазами. Он долго наблюдал за тем, как Лука держится в седле и как управляется с конем, а после того, как у него вышло время, и мальчик подбежал к Оле и начал рассказать, как сегодня всё прошло, мужчина подошёл к ним и с восхищением признался:
 — Давненько я не встречал таких увлеченных и влюбленных в лошадей детей!
От похвалы Лука засмущался и уткнулся лицом Оле в живот, она вместо него поблагодарила и рассказала историю любви между её сыном и этими удивительными животными. Напоследок их новый знакомый протянул визитку и настаивал, чтобы они позвонили и что Луке просто необходимо заниматься верховой ездой профессионально.
С тех пор Лука вместе с кем-то из сопровождающих стал ездить на другой конец города на тренировки, и ему очень нравилась новая обстановка, он очень быстро освоился, выучил всех лошадей по именам и завёл много друзей.

А Ольге всё это время не давала покоя мысль об Ирине. Странное дело: после рождения Луки и до её приезда Оля очень редко вспоминала о сестре, но стоило ей появиться — все мысли теперь были только о ней. Она ещё не раз пыталась дозвониться и связаться с ней через страницу в Вконтакте, но всё было безрезультатно: Ирина не брала трубку и не читала сообщения.
«Ну, что ж, раз гора не идёт к Магомеду, тогда Магомед пойдет к горе!» — подумала Оля и решила по-иному связаться с сестрой. Она, с помощью Ангелины Тимофеевны, разыскала человека, с которым жила Ира, и каково было её удивление, когда она узнала в нём своего друга детства. Поговорив об Ирине, они решили вместе поехать в Питер и разыскать её. Веня знал предыдущее место, где она работала, её прежний адрес и, если там её не окажется, позвонит адвокату, которого порекомендовала её питерская подруга.
Они приехали в Северную столицу дождливым апрельским вечером, было сыро и холодно. Оля сразу поехала в гостиницу, отказавшись от предложения Вени переночевать у его родственников; они договорились встретиться утром и вместе ехать к Ирине — если она ещё живёт по старому адресу.
Наконец, оказавшись у себя в номере, Оля приняла горячий душ, чтобы согреться и набрала номер Георгия — прошло всего несколько часов, как они расстались, а она уже скучала по нему и по детям. На том конце долго не брали трубку, и она уже начала волноваться, как в трубке раздался хриплый ото сна голос Жоры.
 — Ну, как вы добрались, моя хорошая?
 — Всё хорошо, я уже в гостинице, — Оля улыбнулась в трубку. — Скоро буду спать.
 — Ты не пробовала ещё раз позвонить сестре?
 — Нет. Завтра мы едем к ней по старому адресу, надеюсь, она там и живёт.
 — Я буду держать за тебя кулаки.
 — Спасибо! Я люблю тебя! А как там наши дети?
 — Это не дети, а терминаторы какие-то! Как ты с ними справляешься? Они меня совсем не слушают, — сокрушался Жора.
 — Потерпи чуть-чуть, я скоро приеду. А хочешь, я маме позвоню? Она приедет, поможет тебе.
 — Пусть все вместе приезжают, но не для того, чтобы мне помогать, а чтобы отдохнуть на свежем воздухе.
 — Спасибо, я передам, — ёй было очень приятно, что он думает о ее близких.
 — Я тут подумал: может быть, нам стоит нанять няню? Тебе в помощь?
 — Ну, уж нет! Со своими детьми я как-нибудь справлюсь сама! — Оля была категорична в этом вопросе, она ни на секунду не допускала мысль о том, чтобы детьми занималась посторонняя женщина.
Они ещё долго разговаривали, делились событиями прошедшего дня и волнениями, связанными с днём грядущим, лежа каждый на своей стороне кровати «лицом друг к другу» и предоставляя, что в этот момент они вместе.
Рано утром Вениамин заехал за Ольгой на такси, и они, в надежде, что застанут Ирину, отправились к ней. По дороге Оля разглядывала улицы города из окна автомобиля и мечтала, что когда она, наконец, помирится с сестрой, сбросит с плеч груз, давящий на неё с момента их размолвки, то обязательно приедет сюда вместе с детьми и Георгием, и они все вместе смогут насладиться очарованием северной столицы. Замечтавшись, она не заметила, как они приехали — машина въехала во двор большого старого дома с арками на окнах и огромными парадными. «Мрачновато, — подумала Оля, оглядевшись: со всех сторон их обступали тёмно-серые стены дома. От чувства, что они вот-вот сомкнутся и раздавят тебя, не спасала даже свежая, по-весеннему яркая и сочная зелень сирени, растущей по периметру двора, — Не понимаю, как Ира может здесь жить...»
Они поднялись на третий этаж, где находилась съемная квартира Иры, Веня занес руку, чтобы позвонить, но Оля остановила его — у неё началась паника. Весь предыдущий день и всё утро она чувствовала себя спокойно и уравновешенно, как будто ничего особенного не происходило, а сейчас она, вдруг, струсила.
 — Подожди, не звони пока, — она начала метаться по лестничной клетке. — А вдруг, мне не нужно было приезжать? Что будет, если я всё испорчу? Может быть, тебе стоит сначала самому поговорить с ней?
 — Откуда такая неуверенность в себе, Оля?
 — Я боюсь... — честно призналась она.
 — Не дрейфь, — подмигнул он ей. — В конце концов, если вы сейчас не поговорите и не выясните ваши отношения, это будет тянуться ещё очень и очень долго.
Он нажал на кнопку звонка, но ничего не произошло, никто им не открыл. Потоптавшись у двери пару минут, Веня ещё раз позвонил, но снова безрезультатно, и только когда они уже начали спускаться вниз по лестнице, дверь распахнулась.
На пороге стояла Ирина — в мятой ото сна голубой пижаме с мишками, растрепанная и заспанная. Она в недоумении долго разглядывала гостей, а потом, опомнившись, пригласила их войти.
 — Проходите на кухню, — Ира указала, куда идти и скрылась в единственной комнате, бросив на ходу: — Я сейчас приду.
Оля и её спутник неловко топтались посреди огромной кухни, оборудованной по последнему слову техники, не решаясь присесть. Из комнаты, которая служила гостиной и спальней одновременно, раздавались звуки моментальной уборки: хлопали дверцы шкафа, было слышно, как складывают диван; потом зашумела вода в душе. Пока Ирина отсутствовала, Веня сказал Оле, что оставит их наедине, чтобы девушки могли без посторонних ушей поговорить.
 — А как же ты? — спросила Оля.
 — А что я? Я поговорю с ней потом, нам тоже нужно многое обсудить. А пока что мне нужно кое-куда съездить, — он подмигнул и заговорщицки улыбнулся. Оля всё поняла и тоже улыбнулась, дальше они не смогли продолжить свой разговор, потому что в кухню вошла Ира. Вид у неё был настороженный, она, явно, не поджидала от них ничего хорошего.
 — Что вы будете? Чай? Кофе? К сожалению, мне нечего больше поставить на стол — я ничего не готовлю для себя одной, — по голосу было слышно, как Ира волнуется.
 — Я ничего не буду! Мне пора идти! — с напускной веселостью сказал Веня. — Можешь не провожать, я найду дорогу.
Когда сёстры остались вдвоём, в помещении повисла неловкая пауза. Недолго они молча стояли друг напротив друга, не зная, что сказать.
 — Мне — как обычно... — Оля хотела закончить словом «чаю», но оказалось, что Ирина помнила, КАК именно любила её сестра и закончила фразу сама:
 —  Чаю с корицей, — улыбнулась она.
Первое напряжение было снято, и, пока Ирина заваривала ароматный напиток, Ольга присела на высокий стул у барной стойки, так как от волнения ноги у неё всё ещё дрожали.
 — У меня, правда, кроме крекеров больше ничего нет... — оправдывалась хозяйка, ставя посредине корзинку с печеньем.
 — Ничего страшного, — заверила её Оля. Она была немногословна, потому что очень волновалась и всё слилась вспомнить слова, которые репетировала накануне.
 — Что-нибудь случилось дома? Или с... Лукой? — упавшим от внезапной страшной мысли голосом спросила Ира.
 — Нет, дома всё хорошо, у Луки тоже всё в порядке. Я приехала, чтобы... помириться с тобой.
Ресницы Ирины дрогнули, и в глазах заблестели слёзы. Она опустила веки, чтобы скрыть это, но Оля заметила и тоже всхлипнула.
 — Нам, ведь, нечего делить! — с жаром прошептала Оля, но потом, спохватившись, поправила себя: — Вернее, есть что... кого... У нас с тобой один сын на двоих, и именно ради него мы должны объединиться! — она перевела дыхание. — Я очень благодарна тебе за то, что ты отозвала свой иск в суде, я хочу оставаться мамой для Луки до конца моей жизни, но я также хочу, чтобы и ты участвовала в его жизни, ведь ты родила его, и уже за одно это я обязана тебе всем... Он очень часто вспоминает о тебе, говорит: «Когда же мы поедем в гости к тете Ире?»
Ира уже не стеснялась своих слёз, она открыто плакала, без конца вытирая мокрые щёки одноразовыми платочками.
 — Какая же я глупая! Как же я была неправа, когда оставила моего сыночка! Боже! Сколько же я потеряла! И как же я виновата перед ним! — Ира причитала, раскачиваясь из стороны в сторону. Оля хотела успокоить её, но подумала, что лучше дать сестре выпустить эмоции наружу и молча ждала, пока та успокоится. — Оля, прости меня за то, что я хотела отнять у тебя сына — я, кажется, была не в себе. А когда я увидела, как он тебя любит, я поняла, что лишняя здесь.
 — Ты не лишняя! Ты нужна нам всем: мне, Луке, маме и папе, Андрею, Вене... Даже Мила, моя приёмная дочка мечтает поближе познакомиться с тобой!
Ирина слегка улыбнулась, но потом снова нахмурилась:
 — Я очень обидела Веню, вряд ли он меня простит...
 — Уже простил! Поехал покупать тебе кольцо, — не удержалась и рассекретила Оля. — Наверное, чтобы снова не сбежала.
 — Это ОН тебе рассказал?
 — Намекнул.
Спустя час девушки сидели в гостиной и не могли наговориться за все упущенные годы, что они не виделись и не разговаривали. Оля показывала фотографии детей на ай-пэде и рассказывала о любви Луки к лошадям, когда позвонил Жора и радостным голосом сообщил:
 — Поздравляю, мамочка! Твои старания не прошли даром — наш мальчик будет участвовать в соревнованиях.
 — Как в соревнованиях? Он же ещё совсем маленький! — Оля обрадовалась, но волнение  за сына взяло верх.
 — Среди таких же малышей, как и он. Тренер им очень доволен, говорит, что у него давно не было таких одаренных учеников.
 — Невероятно! А сам он как отреагировал?
 — Счастлив до небес, — Жора засмеялся в трубку. — Машет тебе рукой.
 — Отлично! Поцелуй его и Милу за меня и скажи, что я по ним скучаю и скоро приеду домой.
Завершив разговор, Оля посмотрела на сестру, которая сидела рядом и всё слышала: она улыбалась сквозь слёзы.