Игры нашего детства

    
  У нас не было компьютеров и мобильников,мы ходили в кино не чаще двух раз в месяц, но наши игры развивали в нас ловкость, силу,быстроту реакции, воображение, учили нас взаимопомощи и взаимовыручке.
        Как только родители отпускали нас на улицу, мы спешили на лавочку возле Протчевых - это было место сбора. В ожидании, пока подтянутся        все,прыгали со скакалками, играли в садовника, в штандер,салочки,вышибалу, в ножички, в чижика. Здесь на хорошо утоптанной и выровненной площадке были аккуратно начерчены классики для игры с баночкой и классики-солнышко. Всё это не простаивало. Играли азартно, оспаривая нечестные приёмы и не совсем чистые выигрыши.
        Любимыми местами наших игр были лужайка перед домом Протчевых и  футбольное поле. На лужайке, заросшей безлепестковой ромашкой, мы прыгали со скакалками, играли в классики, лапту, чижика, вышибалу, догонялки, салки, в разные игры с мячами: города, имена, реки, столицы  - это когда на каждый удар мяча по алфавиту назвать город, имя, … и т.д. - в зависимости от того, какую категорию мы выбирали.Во время тёплого летнего ливня  эта лужайка становилась глубокой лужей.И мы торопились, пока она не просохла,с наслаждением пошлёпать в ней босиком. Иногда ливень был таким сильным, что уровень воды в этой луже доходил нам до пупка.И мы представляли, что это море, хотя никто из нас никогда моря не видел. А на футбольном поле по вечерам собирались все вместе – мальчишки и девчонки разного возраста, разбивались на две команды и гоняли мяч до темноты, яростно оспаривая каждый гол и каждый аут.
        На опушке леса за Королёвыми была хорошо взрыхляемая ежедневно мальчишками яма для прыжков в длину. Здесь  мы соревновались, кто дальше прыгнет. Я прыгала хуже всех, поэтому избегала участия в таких соревнованиях. Но зато когда мы устраивали представление и приглашали на него родителей, я участвовала в наших концертах охотно – читала стихи, пела со всеми вместе, играла роли в наших самодеятельных пьесках. Сейчас я удивляюсь, что родители всегда, отложив все дела,  приходили на наши концерты, оживленно обсуждали наши номера, смеялись, аплодировали. Это нас настраивало на придумывание новых номеров.
       Вся ребятня нашей улицы жила дружно. Не повезло только Толику Кузнецову, которого дразнили: «ТолЯ бу-бу». Это был тихий, спокойный мальчик с задержкой психического развития. Его в игры не принимали.Мне было обидно за него и я иногда приглашала его поиграть у нас во дворе.Он сам нашел себе колесо, согнул толстую проволоку и дни напролёт катал это колесо по улице.    У каждого мальчишки было такое колесо. Они часто устраивали соревнования – кто быстрее и дальше его прокатит. Было у них и не очень приятное развлечение: делали бумажные трубочки и стреляли горохом.  Если попадали, было чувствительно. Весной новое развлечение – пищалки из зелёных стручков жёлтой акации.Некоторые умельцы умудрялись высвистывать на них простенькие мелодии.Мне это умение не давалось - с большим трудом я выдувала жалкие отрывистые попискивания и очень завидовала виртуозам-пищальщикам.
      Я  была в 4-м классе, когда придумали игру в семью. Для этого разбивались на «семьи», распределяли роли и шли к огороду Королёвых играть – там был жёлтый песок, в котором мы строили квартиры для кукол и куча глины, чтобы «варить обед», обильно росла трава для «салатов», рядом была опушка леса, где мы собирали цветы «мышиного горошка» для украшения кукольных комнат.  Главным режиссером этих игр была  Нелли Гайдар, которая на ходу придумывала интересные сюжеты. Мы так заигрывались, что иногда забывали, что родителям пора приходить с работы и те громко нас звали, а мы, бросив всё, бежали на их зов.
      Зимой каждый вечер был катанием на санках. Мы связывали  все санки «паровозиком» и разбивались на две попеременно сменяющиеся  группы: одна усаживалась в санки, а другая впрягалась и мчала этот поезд от Протчевых до Мачехиных, а то и до Мотылёвых, стараясь в конце развернуться так стремительно, чтобы «седоки» повалились в снег.
Это было так весело! Мы не успевали замерзнуть, сидя в санях, как наступал наш черёд впрягаться. А бежали так, что от нас пар валил! Не было более горького наказания, чем сидеть дома, провинившись, и слышать смех ребят на улице.
     В оттепель, когда снег становился липким, наступало время строительства снежной крепости. Наши мальчишки воевали с мальчишками улицы Новой. Главным прорабом на этой стройке был Валера Кузнецов по кличке «Гусь». Он был немного постарше нас, учился в ФЗУ (фабрично-заводское училище, позже их переименовали в ПТУ – профессионально-технические училища, а в 2010-12-м и вовсе упразднили, а жаль – это была кузница рабочих кадров).Валера, как уже рабочий человек,  слегка свысока смотрел на возню мелюзги, но отказать себе в удовольствии строительства крепости не мог.
    Наша крепость была самой неприступной в округе. Мы выстраивали её от ворот и вдоль тесового забора Протчевых на всю её длину полукругом, оставляя узкие проёмы бойниц, с прилавком для снежков вдоль всей стены. В ней можно было стоять во весь рост, не сгибаясь. Было жесткое правило: снежки можно было заготавливать впрок, но если они обледеневали – подлежали замене обязательно, чтобы не нанести травму противнику. Стены были такой толщины, что нашим врагам ни разу не удалось её разрушить. Так она и стояла, пока солнышко не растопит. Наши мальчишки никогда не брали нас, девчонок с собой в набеги на противника, ссылаясь на то, что нас могут взять в плен, т.к. мы хуже бегаем. Почти всегда они приходили с победой – хлипкая крепость не могла устоять под натиском наших непобедимых бойцов.
      Было у нас и жестокое развлечение – стукАлочка.  На булавку подвешивался грузик, к которому привязывалась нитка  с катушкой. Зная, что в каком – либо доме  вечером  осталась одинокая женщина, мы, стоя гурьбой в отдалении, посылали лазутчика прикрепит стукалочку к раме окна. Он тихонько подкрадывался и, прикрепив её, возвращался, разматывая катушку. Тогда мы начинали подергивать нитку и стучать грузиком в стекло. Бедная женщина выглядывала в окно и не могла понять, кто стучит, если никого нет. Конечно же, ей становилось страшно. А мы веселились! Однажды, когда мы поставили стукалочку одиноким тете Маше и тёте Кате Денисовым, одна из них догадалась, в чем дело и выбежала на улицу, намереваясь кого-нибудь поймать. Мы – врассыпную! А я в темноте не заметила кучу размокшей от дождя глины и упала, обняв её.  Наутро мне не в чем было идти в школу. Больше я в этих развлечениях не участвовала. Не потому, что испачкалась, а потому что тетя Маша кричала: «Вы почему такие жестокие? У Кати больное сердце, разве можно её так пугать?»  Мы не были жестокими, просто не понимали, что испугать можно действительно «до смерти». Спасибо тёте Маше – просветила.
     Глядя на своих внучек, у которых нет желания выйти во двор, потому что никто ни во что не играет, я вспоминаю своё полуголодное детство на рабочей окраине города и думаю, насколько оно было счастливее теперешнего, благополучного.