Кто-нибудь

Ведь нужен кто-нибудь, кто разбудит вас утром и скажет: «Вставай; я узнал: всё, теперь, наконец, можно – пошли» – «Да я же по утрам ни на что не годен, – промямлите вы, – мне нужно принять ванну, выпить чашечку кофе...» – «Ничего, – должен сказать кто-нибудь, – вот тебе кофе, я уже сварил, а без ванны как-нибудь обойдешься сегодня. Пей и – пошли». «Но я не умею ходить, – ответите вы тихо-тихо, шепотом. – Вернее, разучился; я умел когда-то давно, хорошо умел и ходил, очень часто, туда и сюда – давно когда-то, но теперь у меня не получается, я могу только сюда – а туда – никак не получается, я пробовал, много раз, но – теперь никак, ты извини» – «Ничего, вставай, я тебе помогу» – и стянет вас с вашей скомканной и, по правде сказать, не очень свежей постели. Но когда вы поневоле подниметесь на подгибающиеся после всех прожитых лет и пройденных дорог – но особенно после вчерашнего – ноги свои, и ничего у вас не получится, и вы неуклюже и позорно опуститесь на четвереньки возле развороченной, будто бомбовая воронка, постели – кто-то не бросит вас, поглядывая на часы со словами: «Ну, а теперь прости, мне нужно спешить, ты здесь потренируйся пока, я загляну к тебе завтра. Или послезавтра. Словом как-нибудь потом». «Ничего, – он должен сказать, – ничего страшного; подымайся, я подожду. Даже если мы придем и после одиннадцатого часа – ничего страшного. Вот твой кофе». Не станет глядеть на вас брезгливо и раздраженно, а поможет вам подняться и сделать шаг.

И после, когда вы пойдете, вернее, поедете, вернее, перистальтикой бесконечных улиц, переходов, турникетов и эскалаторов будете проталкиваться все дальше и дальше к кажущейся вам совершенно уже недостижимой цели, утирая капли холодного пота с побелевшего лба, проклиная день и час, когда вы появились на свет – кто-то все время будет рядом с вами и не скажет: «Мдаа, вижу, дела у тебя и правда плохи. Так, конечно, ничего не выйдет». «Ничего, ничего, – скажет он, – достань свои таблетки. Да к тому же – смотри – и осталось-то совсем немного: дотянем. Все будет хорошо».

И так и случится – по сказанному им; и когда вы уже дотянули, когда вас не заставили ждать в тесном и душном коридоре три часа с такими же бедолагами как и вы, когда кто-то пошел и сказал – кому следует – что вы уже приехали и пора бы поторопиться, потому что вы занятой и не очень здоровый человек, когда вы сказали все, что нужно было сказать, и вас поблагодарили, и даже один раз раздались аплодисменты – кто-то был с вами все это время и тихо потом сказал через плечо: «Ну, я тебе говорил, что все будет хорошо?» И ехал с вами обратно, всю дорогу, добродушно болтая о том о сем и грозя пальцем, чтобы вы в следующий раз не выходили из строя так, как после вчерашнего, и пожал руку на прощанье, и улыбнулся, и в улыбке этой была – уверенность.

Понимаете? Тот, кто не сказал и никогда, никогда не скажет вам: «Только нужно очень верить». А когда у вас ничегошеньки не получится, а только и захочется, что сунуть голову в петлю – не покивает назидательно, или сочувственно: «Ну, значит, ты все же недостаточно верил. Не беда – ты в следующий раз верь больше, и тогда все получится. Может быть». Кто не станет мылить вам мозги тем, что «Нужно настроиться на успех – и все придет само» – а возьмет это, черт его возьми, и принесет. Или скажет – где взять. Точно. Пойти и взять. Минуя трансцендентальные состояния.

Понимаете... Коварна оказалась эта формула – насчет горчичного зерна и передвижения гор с его помощью. Коварна – потому что к ней немедленно придумали продолжение, начинающееся со слов: «А если не получилось, то...». С его помощью можно оправдать любую, самую наглую ложь – чем все и пользуются: от карточных шулеров до сайентологов.

Если учишь чему-то, то учение твое должно работать – независимо от того, верит в него кто-либо, или не верит. Если сказал: «Лазарь, встань!» – Лазарь обязан встать. Если сказал: «...как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой» (Лк.17:24, Мт.24:27) – так и нечего искать его по пещерам и в непролазной чащобе сибирских лесов.

Но если нет... Если, ребята, вам для исполнения всего, что вы обещаете, нужно от меня непременное нерассуждающее доверие всякой материальности вашей мысли... Ступайте лучше мимо, не будите меня от – быть может, смертельного, но – моего, собственного, заслуженного мною сна, не тревожьте никчемной своей болтовней, за которую вы все равно не готовы ответить решительно ничем, кроме нагромождения новых, столь же пустых слов.

И это, да, действительно – мой выбор.