Ледяной коготь. Глава XII

                Глава XII
Вечером того же дня наступило долгожданное затишье. На какое-то время жителям Эльдораса выпал уникальный шанс вдохнуть с облегчением. Оставшиеся в живых защитники и горожане, наконец, получили немного времени, чтобы как-то залечить свои раны и привести город в порядок: заделать бреши в стенах, помочь раненым, заточить мечи, стрелы, помолиться Зевсу и Аиду за души усопших. В воздухе витал дух смерти и страха. По городу эхом раздавался цокот копыт лошадей, везших груженые повозки на окраину города, где уже вовсю горел большой костер. Жителям и солдатам хотелось верить, что этот костер—сигнал кораблям, которые уже вовсю спешат на помощь столице. Но все прекрасно понимали, для чего на самом деле горел этот костер и для кого он был предназначен…
 В это время суток вся крепость была озарена светом одиноких факелов, закрепленных на уцелевших каменных зубцах. На участках стены, которым посчастливилось уцелеть во время обстрела, вокруг маленьких костров сидели солдаты, которые скрашивали гнетущую атмосферу безысходности скудным пением: "А где-то, вдали от чужбинушки, меня любимая ждет на крыльце…" Мимо них то и дело протискивались дозорные, которые, всматриваясь вдаль, пристально наблюдали за противником, чтобы в случае чего дать сигнал к боевой готовности. На одной из башен караульного помещения, разглядывая бусинки-звезды на огромном ночном ковре, стоял, облокотившись на уцелевший зубец, Эзраэль, наслаждаясь прекрасным видом ночного неба. Эта ночь казалась ему какой-то особенной, словно она предвещала хорошое начало дня: легкий морской воздух, наполненный свежестью и небывалой океанской энергетикой, наполнял живительной силой каждую клетку его тела, залечивая ноющие раны и ожоги. Где-то вдали играл сотнями красок лагерь врага: тысячи маленьких огоньков, освещавших многочисленные казармы полевого палаточного городка, весело играли на черном ночном горизонте. Не успел Эзраэль погрузиться в собственные мысли, как рядом с ним, нагоняя потоки ветра, приземлился дракон, встав рядом с ним на уцелевшие каменные зубцы.
—Хорошая ночь, не правда ли?—спросил дракон, сложив крылья и присев на стоявшую рядом со стенкой бочку со смолой.
—Да-а-а…—мечтательно ответил Эзраэль.—Как там все? Как Гилрой?
—Он в порядке,—ответил дракон.—Сидит сейчас в разрушенном доме и байки солдатам рассказывает.
—Да уж,—усмехнулся Эзраэль.—Он это умеет. Хорошие у него получаются истории. Заслушаться можно,—он тяжело выдохнул и переменил тему разговора, заметив несколько рубцов на груди дракона:—Как твои раны?
—Все в порядке,—спокойно ответил дракон.—Обо мне позаботилась очень обаятельная девушка. Выходила, как родного сына.
—Да уж,—мечтательно протянул Эзраэль.—Повезло тебе,—последнюю фразу Эзраэль сказал как-то подавленно и обреченно.—Неужели нам всем завтра конец? Не могу в это поверить… Убьют прямо на этой стене.
—Ну, это как повезёт,—ответил дракон с усмешкой.—Может нас возьмут в плен, попытают, а потом казнят в их лагере каким-нибудь мучительным способом, а может быть, в лучшем случае, просто отрубят голову. И будут во дворце Эльдораса висеть три головы: моя, твоя и Гилроя. Хоть королевскую резиденцию наконец-то увидим…
—Умеешь ты утешить,—ответил, засмеявшись, Эзраэль.—А я-то уж надеялся создать семью, спокойно пожить где-нибудь в особняке, пить красное вино и радоваться жизни.
—Все твои мечты реализуются, если будешь в них верить,—сказал дракон.—Если ты спишь и видишь, как нянчишь своих детей и обнимаешь жену, то всё так и будет. И никакие войны не смогут этому помешать.
—Твои слова да Зевсу в уши,—сказал Эзраэль, тяжело вздохнув и бросив взгляд в звездное небо.—Слушай, забыл тебя кое-о-чем спросить. Когда мне было пять лет, мама мне рассказывала о каком-то "хранителе добра". Она с упоением шептала мне на ухо сказки о том, что он появится в трудную минуту и спасет всех от гибели. Она говорила, что он уже когда-то приходил в этот мир и отдал свою жизнь за наше светлое будущее. Он еще вернется, как думаешь?
—Ну, этого я не знаю,—усмехнулся дракон.—Я не пророк, поэтому мои слова вряд ли могут что-то значить. Их было всего пять, пять избранных, пять достойных, чьи помыслы были чисты и непорочны, но только один был удостоен чести испить воды из источника вечной жизни, который боги принесли на Землю в честь признательности народам Единоземья за их преданность добру.
—Ничего себе!—воскликнул с интересом Эзраэль.—Этой истории я никогда раньше не слышал. И что же с ним случилось?
—Он погиб в битве,—сказал дракон.—В битве при Бурьграде, когда объединенное войско Хельторна I, Грышнака I, Луминеля V и Роина III столкнулись в битве со злом и изгнали демонов Тартара из нашего мира.
—Но разве он не был бессмертен?—недоумевая спросил Эзраэль.
—Нет, к сожалению,—с горечью ответил дракон.—Источник дает вечную жизнь, но не бессмертие. Когда-то давно, еще когда была одержана победа над титанами, дабы избежать хаоса, боги одарили расы Единоземья источником вечной жизни и спрятали его в Лориэльском лесу, так как доверяли эльфам. Этот источник должен был наделять даром вечной жизни того, кто удостоился чести стать защитником мира и стражником мировой гармонии—Хранителя добра. Теперь, после его смерти, мир снова впал в пучины войн и распрей. Мне не посчастливилось родиться на этом стыке времен: я потерял все, чем когда-то дорожил. Только новый Хранитель Добра сможет установить баланс между добром и злом и предотвратить хаос на Земле.
—И как определить его?—спросил Эзраэль.—Когда он явится?
—А вот это, друг мой Эзраэль, не знает никто. Только богам, думаю, известно об этом знаменательном событии. Любой, кто претендует на эту должность, должен испить из источника вечной жизни и молодости. Если после первого глотка он умрет, значит его душа не чиста. Если же выживет, то боги избрали его своим помощником, и тогда он станет Хранителем Добра.
—Ух ты!—воскликнул ребяческим восторгом Эзраэль.—А может им станешь ты?
—Я?!—засмеялся дракон.—Да нет! Я никогда не смогу им стать. Наверняка, боги найдут кого-то получше. Сам посуди: я же свирепое, хладнокровное существо, которое никогда не сможет любить. Я рожден для того, чтобы охотиться, убивать и делать прочие животные вещи. Это уже заложено во мне веками. Этого не изменишь. Как ни крути.
—Но ты другой!—сказал Эзраэль, похлопав дракона по спине между крыльев.—Я вижу тебя со стороны. Гилрой видит. Да что там говорить—после твоей речи это заметили все. Ты не стремишься уничтожить всё живое на своем пути, как те самые, что буквально вчера скидывали на наши головы котлы с Зевс знает чем. Ты пошел на путь помощи, сострадания и созидания. Я вижу в тебе будущего защитника слабых и тех, кто утратил надежду.
—Ты действительно так думаешь?—спросил дракон, с улыбкой посмотрев на своего друга. Тот молча кивнул в ответ.
—Ну, может ты и прав,—сказал дракон, обратив свой взор на горизонт. Оттуда уже поднимался ярко-красный солнечный диск, скидывая с себя оковы минувшей ночной поры. Заезд на небе уже не было видно: вместо них на облачном море двигались огромные караваны перистых облаков, окрашенных в тускло-розовый цвет, безмятежно плывших на южный горизонт.—Ох! Уже рассвет! Надо будить всех: скоро опять обстрелы начнутся.
—Ты прав,—согласился Эзраэль, хватая с пола шлем и обнажая меч.—Я протрублю в горн, а ты лети вниз. Я догоню.
—Хорошо,—ответил дракон. Расправив крылья и оттолкнувшись от зубцов караульного помещения, он начал мягкий бреющий полет на разрушенную улицу Эльдораса.
   Когда первые лучи солнца коснулись обшарпанных и обожженных стен крепости, по всему городу раздался оглушительный рев горна, разбудивший всех жителей крепости и ее немногочисленный гарнизон. Из полуразрушенных домов и наспех построенных укрытий выходили заспанные воины и солдаты, одевая на себя доспехи и застегивав крепкие кожаные перчатки. Лучники складывали в колчаны стрелы, а пожарные зачерпывает воду в обшарпанные деревянные ведра из уцелевших колодцев. Все как один стягивались на маленький участок перед стеной, и уже через несколько минут все пространство перед караульным помещением было занято оставшимися в живых защитниками. Эзраэль отдал приказ построиться оставшимся воинам на главной площади в организованный строй. К его небольшому смятению, количество воинов сразу поубавилось. Но не потому что у него было плохо со счетом—просто толпа создавала эффект огромности, который тут же испарился с введением организованного построения. Дождавшись, пока из строя защитников к ним поднимется Гилрой, Эзраэль спросил:
—Это все? Больше никого? Ты шутишь? Точно всех собрал?
—К сожалению, да,—ответил Гилрой.—Мне бы самому хотелось бы увидеть больше, но ничего не могу поделать—это все, кто еще способен держать оружие.
   Чувство отчаяния пронзило сердце Эзраэля: из тех трех тысяч человек, стоявших на этом месте еще вчера, в живых осталось чуть больше тысячи. В этот момент на его душу свалился тяжелый камень скорби: он подумал о семьях тех, кто не вернулся из вчерашнего боя. "Две тысячи душ на нашей совести,—мурашки прокатились по телу Эзраэля от этих мыслей.—Две тысячи душ…"
—Что мы им скажем теперь?—спросил Гилрой, обратившись к дракону.—Думаешь они поверят в нас снова? Посмотри на эти лица—они потеряли все, чем дорожили! И все это ради нас. Что мы можем им предложить?
—Они будут сражаться до конца,—сказал дракон.—Я вижу в их глазах огонь. Они будут биться за свой дом. Чего бы им это ни стоило. Они ждут от нас надежды, вдохновения. Значит мы их им сейчас дадим.
  С этими словами дракон встал на зубцы крепости и взял в лапу королевское знамя. Толпа тут же замерла в ожидании чуда. Им хотелось верить во все, что бы сказал им дракон. Собравшись с духом, наш герой начал свою вдохновляющую речь, эхом разжавшуюся по стенам опустевшего города:
—Воины Эльдораса! Защитники отчаявшихся и потерявших надежду! Вы показали себя настоящими мужчинами в прошлом бою! Вы заплатили страшную цену, защищая свой город в эти страшные дни: каждый из вас потерял братьев, отцов, дедов, которые уже никогда не придут в этот мир. Я обращаюсь к вам с последней просьбой. Я призываю вас найти в себе последние силы, собрать в кулак свою нерушимую волю и защитить этот город, ставший для вас в эти дни намного большим, чем просто домом. Вы—это образец мужества и благородства! Вы—это те, с кого будущие поколения будут брать пример. Я прошу вас выстоять этот день до конца! Биться до последней капли крови! Если вам отрубят ноги, ползите и рубите врагов беспощадно! Если вам отрубят руки, рвите зубами ваших врагов, как медведь терзает свою добычу! И даже тогда, когда враг всадит вам меч в горло или отрубит голову, продолжайте биться вместе с нами, из царства Аида поддерживая нас и воодушевляя на битву! Сегодня я прошу вас показать себя настоящими воинами, показать себя теми, кто не сдается врагу до последнего вздоха. Показать нашим врагам и струсившим союзникам, что ни один меч, ни одна стрела, ни одно пламя, пусть даже оно будет исходить из самого Тартара, не способны сломить ваш дух и волю к победе. Говорят, что старушка-надежда умирает последней,—дракон сделал короткую паузу. В этот момент он понял, что все люди, слушавшие его, были преисполнены отваги и жажды пойти за ним в любое пекло.—Но сегодня, друзья мои, мы докажем, что она не умирает никогда! Вы со мной, защитники Эльдораса?
    В этот момент стены крепости разразились громким криком: "Д-А-А-А!", —разнесшимся по всей Эльдотурской степи. Этот крик полетел на запад — туда, где гуляют суховеи, на восток — туда, где солнце встречается с лесом, на юг — где волны плещутся о синеву океана, на север — туда, где молчаливые горы слагают свои одинокие песни скорби. Всюду – в Лориэльском лесу, в Рутрамских степях, в Тригаронских горах — услышали возглас непокорных храбрецов, чьи горячие сердца затмили пламя тысяч вулканов. Даже лютым врагам, чьи черные знамена вились над мрачными станами их лагеря, стало жутко от сиего рёва пробудившегося зверя.
—Тогда готовьтесь,—воскликнул дракон.—Ибо сегодня свершится судьба всего свободного мира! Погибнув или выжив, мы покажем врагу, что мы не сдаёмся никогда!
  После этих слов, все воины, все, кто мог держать в своих почерневших дланях оружие свое, начали делать всё возможное, чтобы защитить крепость в последний раз: кто заделывал бреши в стенах, кто делал укрепления из обломков стен и башен, кто укреплял покореженные таранами дубовые ворота, подпирая их разными досками и металическими каркасами разрушенных кузниц. В считанные часы столица была готова к последнему, роковому штурму.
  В то самое время, когда мягкие лучи солнца касались почерневших стен непокоренной столицы, закаленные в боях защитники ее уже стояли на стенах, готовясь в последний раз защитить свой родной дом. Вместе с ними, щурясь от ярких утренних лучей, смотрели на горизонт Эзраэль и Гилрой, наблюдая за приближающейся угрозой. На горизонте собиралась сплошная черная масса огромного войска, своей поступью сотрясавшая полуразрушенные, но не сдавшиеся стены города у моря. Внезапно, зацепившись за знамя и сложив мощные крылья, рядом с ними приземлился дракон. Всматриваясь вдаль и наблюдая за тем, как к городу приближается несокрушимая пелена опьяненный жаждой крови солдат, он тихим, но уверенным голосом, спросил:
—Воины готовы?
—Еще бы!—ответил Эзраэль.—После такого монолога, сам король пошел бы за своим именным оружием. Все, как один, твердят о тебе. Уж не ты ли станешь Хранителем Добра?
—Явно не сегодня,—усмехнулся дракон.—Разве что в другой жизни. В этой же мне вряд ли предоставится такой уникальный шанс.
—Это как знать, друг мой,—сказал Эзраэль.—Но я знаю одно — люди сейчас в тебя верят. Они поверили в твои слова, они готовы идти за нами. Они верят в победу. Они поверили в самих себя. Во всяком случае, мы с Гилроем так точно,—в этот момент Эзраэль толкнул своего друга, облокотившегося на свой двуручный меч.—Да, Гилрой?
 Решивший немного вздремнуть после бессонной ночи Гилрой, вдруг подскочил на месте и ударился о флагшток. Все стоявшие в башне караульного помещения рассмеялись.
—Не спи, боец,—замерзнешь!—выкрикнул кто-то.
—Чего смеетесь, бормоглоты?—обиженно воскликнул Гилрой, почесывая ушибленную макушку.—Больно же!
—Успокойся,—сказал с доброй усмешкой дракон, похлопывая по плечу своего товарища.—Просто нужно было разрядить обстановку.
 Их разговор прервал оглушительный рев горнов, в очередной раз призвавших воинов врага пойти на решающий штурм непокорного города на реке Эльдотур. Одни за другим на горизонте светом сотен солнц зажглись мерцающие факелы, заржали кони бронированых всадников, размахивавших огромными металическими кистенями, пришли в движения ровные порядки пехоты, отбивавшими в свои щиты походный ритм, как бы раззадоривая себя и призывая на поле брани жестокого бога войны. В арьергарде войска зажглись ядра катапульт, приготовившихся выбросить в непокорный оплот людей сотни своих смертоносных каменных сыновей.
  Но защитников это воинство нисколько не пугало. Никто из них не думал о своей скорой кончине, ни в одном сердце не промелькнула нить трусости. Каждый думал только о том, чтобы убить как можно больше врагов, прежде чем сраженным упасть на сырые стены крепости, которые были залиты кровью их боевых товарищей, братьев, отцов и дедов. Чтобы не стыдно было предстать перед судом Отца своего, Творца их душ грешных и порочных, и гордо сказать, что его твердый дух сделал всё что мог, чтобы их грешный мир возрос на обломках страшной и разрушительной войны.
   В то роковое мгновение, когда первые лучи солнца полностью осветили непокорный город-скалу, огромная чёрная туча на горизонте, которая представляла собой непобедимое вражеское войско, медленно поползла в сторону Эльдораса, готовая раз и навсегда стереть непокорный город с лица земли. Издалека слышались восторженные крики, виднелись обозы, приготовленные для того, чтобы забрать всё, что есть в крепости, буквально опустошить её до последней кастрюли. В арьергарде войска неслись парадные знамена, приготовленные для торжественного водружения на королевский донжон. Дракон в последний раз взглянул на резиденцию короля с самой высокой башни и направился к стене. Приземлившись рядом с Гилроем и Эзраэлем, он спросил:
—Вы помните наш план? Тот самый, о котором мы говорили в начале осады.
—Да,—ответил Эзраэль.—Только кто пойдет открывать шлюзы?
—Мы не будем затапливать город,—сказал Гилрой.
—Как?!—с изумлением переспросил Эзраэль.—Ты рехнулся? Как же наш план?
—В городе еще остались невинные люди. Женщины, дети, раненые… Если мы затопим крепость, они все погибнут.  Если мы это сделаем, то можно считать, что наша оборона была пустой тратой времени,—ответил Гилрой.
—Он прав,—сказал дракон.—Идти им некуда. Выхода из крепости нет.
—Тогда что будем делать?—спросил Эзраэль.
—Раз уж нам суждено погибнуть, мы сделаем это достойно,—ответил дракон. Затем, еще раз обратив взор на надвигавшуюся темень вражеского войска, он повернулся мордой к стоявшим на правом участке стены лучникам и отдал приказ:
—Лучники! Поджечь стрелы!
—Масла больше нет!—ответил один из них.—У нас ничего не осталось. Все, что было, мы израсходовали в прошлом бою.
—Тогда стреляйте на поражение,—приказал Эзраэль.—Цельтесь в шею солдат и их лошадей. Так мы сможем их задержать.
—Слушаюсь,—ответил капитан лучников. Отвернувшись от Эзраэля, он передал приказ своим подчиненным.
   Тем временем, огромное войско уже приближалось к ним, готовое раз и навсегда стереть с топографических карт место под названием "Эльдорас". По мере продвижения воинства за их спинами уже вовсю готовились к залпу катапульты и онагры: на горизонте было видно, как их расчеты перекатывали огромные камни и клали их на металические "ложки" катапульт; другие воины обливали заряды маслом; третьи поджигали искрившимися факелами горючую смесь. За катапультами встала кавалерия, чтобы сразу ринуться в проделанный проем в стене (как вы помните, один из участков стены был разрушен, и поэтому был плохо укреплен. Именно в него и целились враги защитников). Наконец, наступило мучительное ожидание: катапульты были приведены в боевую готовность, пешие воины выставили вверх свои пики, а всадники, держа под узду своих резвых лошадей, были уже готовы ворваться в изувеченный Эльдорас и набить свои карманы пожизненным запасом драгоценностей королевской семьи. Осматривая огромное войско врага, Гилрой сказал:
—Скорее всего, они устремятся в этот проем,—он указал на плохо укрепленный участок стены.—Он менее всего защищен, и им не составит особого труда обрушить его.
—Ты прав, Гилрой,—сказал дракон.—Надо скорее отправить вниз солдат с пиками и копьями.
—Защитники Эльдораса!—воскликнул Эзраэль.—Среди вас есть те, кто способен держать копье?
  Из толпы воинов и со стен к Эзраэлю сбежались сильные и крепкие парни, в чьих руках с рождения кипела сила и мощь Ареса. Один из них, надев шлем, с почтением обратился к нашему герою:
—Командир! Мы готовы выстоять против врага до последней капли нашей крови! Мы не пропустим врага в город.
—Да будет так,—ответил Эзраэль.—Возьмите оставшиеся копья и встаньте в проем стены. Туда наверняка помчится кавалерия. Сделайте все, чтобы она не прорвалась в город.
—Слушаюсь, ваше благородие!—отрапортовал командир взвода здоровых парней и повел свой отряд за оружием.
—Лучники!—окликнул стоявших на стене стрелков Эзраэль.—Стрелять на поражение, несмотря ни на что! Разите своими стрелами прямо промеж глаз, словно стрелки Лориэльские!
—Даже лучше будем!—все как один ответили лучники. В этот момент по сторону стены, со стороны вражеского войска, раздался оглушительный рев горнов, потрясших полуразрушенные стены столицы людей, за которым последовал воинственный гвалт многотысячного войска. Дракон со стены увидел, как расступились сплошные порядки пехоты, и из образовавшихся "каналов", навстречу крепостным стенам, пришпоривая лошадей, устремилась лавина всадников, одетых в черные доспехи. Обнажив свои огромные обоюдоострые клинки и выставив вперед щиты с рисунком красного посоха, они с воинственным криком неумолимо неслись навстречу непокорным наглецам. В их опьяненных скорой победой глазах горела жажда трофеев и скорой наживы. Черные всадники хотели поскорее обагрить свои острые клинки во вражьей крови и захватить несметные сокровища королевской короны. Размахивая кистенями и палицами, они уже вовсю жаждали набить свои карманы до отвала. За ними, выстроившись стройными колоннами, двинулась пехота, ударяя в щиты походный марш, над порядками которой летели хаотичным строем сотни гаргулий. Как только лавина всадников приблизилась к защитникам на достаточное расстояние, Гилрой скомандовал:
—Лучники! Огонь!
  Прозвенели пения десятков тетив, и рой стройных детищей кузнечного дела устремился навстречу обидчикам чести и свободы рода Эльдорасского. Стрелы настигали всадников, словно ястребы, спикировавшие на беззащитных крольчат: они впивались в плоть опьяненных наживой кавалеристов, пронзая их грешную плоть, косили ряды отборных лошадей, которые падали оземь, раздавливая своих же хозяев. Град стрел неумолимо продолжал отдавать страшную дань ненасытному Аресу, разделившему свое угощение с Аидом. Но одними стрелами остановить это воинство было нельзя: ровным счётом, лучники не смогли ничего сделать. Лавина кавалерии все также неумолимо подбиралась к ощетинившимся пиками бойцам Эльдорасских развалин. Вот уже несколько метров остаются до ужасного столкновения.
—Держать строй!—воскликнул Эзраэль, наблюдая за тем, как несется прямо на него предводитель кавалерии: огромный воин, пришпоривавший тяжело дышавшего вороного коня, с воинственным криком, размахивая массивной кистенью, неумолимо надвигался на остолбеневшего Эзраэля. На мгновение жуткий страх обуял бесстрашного предводителя защитников Эльдораса. Ему казалось, будто время вокруг него остановилось, будто все вокруг—каждый росток, каждая травинка в обагренном кровью поле—замерло в молчаливом ожидании. Ничто вокруг него не имело смысла. Все звуки жаркой битвы, все крики, воинственные возгласы и боевые кличи в момент замолкли в его голове. Только он, черный всадник и смерть, дышавшая ему в спину, остались в сознании в тот момент, момент предсмертный, момент пугающий. Занес кровожадный воин меч свой булатный над шлемом своим, сверкнуло лезвие клинка обоюдоострого на рассветных лучах. Легкий вихрь ветра обжог легким холодом лицо Эзраэля. Выдох… Вдох… Выдох… Секунды кажутся вечностью. Чувствовал Эзраэль, как в спину его дышит Аид, готовясь забрать его грешную душу в Тартар. Но негодованием сменилось ликование правителя царства подземного: в ту же секунду с обломка стены, обнажив свои острые когти, на всадника спланировал его верный крылатый друг—дракон—и вонзил свои природные клинки в плоть опешившего кавалериста.
  Раздалось угнетающее ржание лошади, и падший солдат темного воинства Тейноруса, издав предсмертный вопль, упал на обломки стен, обагрив их кровью разодранной грудной клетки. Но недолго длился скоротечный триумф: в ту же секунду в крепкую грудь дракона вонзился острый наконечник огромной стрелы, выпущенной из певучей глотки вражеской баллисты. Капли крови… По тускло-белому брюху дракона побежали стройные ручейки красной артериальной влаги. Склонившись над изувеченным телом противника, он попытался было вытащить проклятую прислужницу смерти из широкой груди своей, но силы, казалось, оставили его в ту роковую минуту. Тяжелый, хриплый выдох выдавился из его изувеченной груди… Кинув последний взгляд на Эзраэля, он улыбнулся. На его острых зубах была небрежно размазана кровь. Ослабленный взгляд синих рептильих глаз, со спокойствием камня смотревших на спасенного друга, пробудил в душе Эзраэля чувство скорби и отчаяния. На его глазах погибало само воплощение чистой надежды, данной в эти трудные дни отчаявшимся и упавшим духом жителей этого огромного клочка земли у берега необъятного океана. Но недолго простоял дракон—наш герой с ужасом увидел, как его лапы подкосились, и израненное тело вдохновителя душ человеческих безжизненно упало на обуглившиеся обломки стен полуразрушенного города.
   Дрожь побежала по спине Эзраэля. В тот момент его почерневшие от сажи руки затряслись от закипевших в его разуме чувств гнева и отчаяния. Нахмурив покрытые слоем сажи брови и схватив у убитого солдата меч, он поднял лезвие клинка вверх и приготовился принять последний бой. Свой смертельный бой…
  Видит Эзраэль, как отчаянно рвется к нему всадник—капитан одного из отрядов войска Тейноруса. Он уже даже не держит в своей руке щит, демонстративно показывая, что с этого поля победителем уйдет именно он и боятся ему уже нечего. Нет той силы, что смогла бы скинуть его с седла, остановить триумфальную церемонию победы над врагом. Но не спешит бежать наутек наш храбрый герой. Не спешит отшвырнуть клинок свой в сторону и позорно ползти восвояси, словно длинный гад в свою нору. Нет! Не будет этого! Некуда бежать—море позади! Аль примет Посейдон душу его, омытую позором и трусостью? Нет! Не бывать этому никогда! Не затмить какому-то всаднику чести его и отваги! Поднял Эзраэль меч свой булатный над головою. В этот момент почувствовал он, как в душе его пробуждается отвага всех его великих предков, как закипает в жилах его кровь геройская, кровь отважная. Все ближе и ближе к нему черный всадник-капитан. Вот-вот обагрится булава супостата! Оборвется жизнь молодая, улетит душа неокрепшая в черное царство Аида! Пядь… Пядь земли  осталась между жизнью и смертью.
  Но тут—все переменилось! Неожиданно для Эзраэля и для всего воинства Тейноруса полуразрушенный город огласил рев сотен труб и горнов, заставивших оставшихся в живых защитников крепости воспрянуть духом и посмотреть на горизонт. Каково же было их удивление, когда на холме показался силуэт огромной боевой повозки, из которой в чистое предрассветное небо поднимались черные клубы дыма. За ней, словно юркие ящерки, появились очертания крупных и мускулистых всадников, сидевших на чем-то массивном и мохнатом и размахивавших огромными обоюдоострыми топорами. Левее от них, держа под узды лошадей, гордо смотрели на изувеченный город стройные воины, опоясанные роскошными доспехами из легкого мифрила, которые грациозно размахивали в воздухе своими сверкающими клинками. Как только на фоне заката, над почерневшей от пламени сотен снарядов степью взвились знамена, и солнце, протиснувшееся сквозь темные клубы дыма, озарило Эльдотурские степи, в крепости послышались радостные перешептывания: "Смотрите! Смотрите! Там—на горизонте! Зевс услышал наши молитвы!"
    И они были правы: к неописуемому счастью и восторгу защитников неизвестным  воинством были подоспевшие силы эльфов, орков и гномов. Прошло всего несколько мгновений, и на изувеченные улицы города-героя королевства людей редкими группами начали выходить из своих сожженных домишек отчаявшиеся жители Эльдораса, которым посчастливилось дожить до конца этой изнуряющей и катастрофической осады. Какой-то мальчишка, вырвавшись из мягкого объятия руки матери, начал радостно прыгать по улице и в щенячьем восторге кричать:
—Мама! Мама! Смотри! Он знал! Он знал! Мы спасены!
  Мать не могла поверить словам своего сорванца. По ее гладким щекам, укрытым изодранным куском ткани, покатились ни с чем не сравнимые слезы материнского счастья. Покрепче обняв своего горячо любимого сына, для которого она, ослабшая от голода и холода, хранила в своих карманах последний кусочек хлеба, не выдержала и зарыдала от счастья.
  В это время огромное войско союзников, затрубив в горны, воинственным кличем огласило просторные Эльдотурские степи, заставив каждого солдата армии Тейноруса задрожать от страха и инстинктивно поднять щиты над головой. Спустя несколько мгновений порядки объединенного войска расступились, и из стройных каналов вперед выехали три правителя могучих королевств Единоземья: король Ультер IV, смотревший вдаль с вершины могучего парового танка, вождь Грышнак III, придерживая резвого бурого бизона и князь Луминель, восседавший на белоснежном густогривом коне. Осмотрев оцепеневшее войско врага, первым молвил слово Грышнак:
—Что ж, друзья мои. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… Похоже нам придется действовать вместе.
—Все когда-нибудь бывает в первый раз, друг мой,—сказал князь эльфов.—Похоже в этом мире грядут большие перемены…
—Думаю, что нам стоит отложить наши разговоры на потом,—сказал Ультер, посмотрев через увеличительную трубу вперед.—Пора покончить с этой осадой.
—Ты прав, Ультер,—сказал Луминель.—Ты безусловно прав.
  С этими словами он выхватил из ножен свой меч и что есть силы выкрикнул:
—Воины! Сегодняшний день навечно войдет в историю Единоземья! Еще никогда наши народы не объединялись, не сходились в ратном бою на поле брани,—он сделал непродолжительную паузу.—Но еще никогда враг не был так силен и опасен. Пендрагон уже заплатил за наше промедление кровью своих подданных!—повернувшись к ощетинившемуся пиками и копьями войску врага, Луминель продолжил:—Теперь пришел наш черед показать, что единство наше—сила наша, а сила наша—смерть врагу! Вперед! За Единоземье! За наш отчий дом!
  В этот момент по всему огромному воинству раздался оглушительный возглас восторга и ликования. И тут—началось! Загудели моторы, заржали тысячи коней, и топот сотен сапог  огласил Эльдотурскую долину своей сокрушительной мощью. Объединенная армия сильнейших монархов Единоземья ринулась в пекло решающей схватки. Ничто не могло сломить эту лавину из стали, лезвий и сотен отважных воинов, в чьих сердцах кипела жажда скорой победы. Завидев издалека приближающуюся расплату за содеянные преступления и грехи в виде необъятной рати, освещаемой яркими лучами рассвета, воины армии Тейноруса в страхе принялись пятиться назад, ощетинившись сплошным строем копий и алебард. Они были уверены в том, что остановят это колоссальное скопление лучших воинов свободных королевств, разорвут их в клочья и обагрят свои клинки в их горячей крови, зароют их изуродованные тела в богом забытой степи: там, куда даже их матери не смогут придти. Как же жалки были прогнозы этих самоуверенных горе-предсказателей. Не сломить им было духа великого, духа единения народов единоземских, ибо не смертных был союз этот, а душ их бессмертных. Как только это живое воплощение мощи приблизилось на достаточное расстояние к врагу, на высоком холме неподалеку заговорили пушки, катапульты и баллисты. Разверзлись небеса грешные! Расступились врата в царство Аидово, ибо звук тот, грохот тот ужас вселяли, души сотрясали.
   Смертоносная картечь гномьих пушек, словно игла, протекающая сквозь масло, впивалась в плоть опешивших солдат и их командиров, отрывала руки, ноги, головы, дробила кости и черепа. Стрелы балист пронзали плоть всадников и сбивали их с коней вороных, убегавших далеко в степь, подальше от своих нерадивых хозяев. Огненные ядра десятков катапульт извергали в рядах противника обжигающий огненный шторм, испепелявший опьяненных трепетом и страхом ратников воинства тейнорусовского. Вслед за разрушительным тайфуном осадных орудий, словно молния, не давая врагам пощады, в раздробленные порядки врезались сокрушительные массы кавалерии. Рубя врага клинками и топорами, сражая наповал мушкетами и стрелами, выдавливая в пропитанный кровью и потом степной чернозем остолбеневших солдат, наездники орков, эльфов и машинисты гномов не щадили никого. Летели головы, кровь лилась бурными реками, хрипели раненые, засыпали в бурьяне убиенные мечами карающими и мушкетами пылающими, ибо не было врагу пощады от мести народной, ибо узнал враг в тот день истинную мощь единства, ибо стало известно злодеям лютым, что не сгинуло в веках наследие победителей, что живет еще память о них, что кровь триумфаторов в сердцах их потомков бурлит еще, багрит еще в широких венах. И бежали побежденные, и бросали поверженные оружие свое, броню свою, гордость свою в Эльдотурских степях оставляли, знамена свои, штандарты свои. И гнали их, пока не скрылся за холмом последний выживший счастливчик. И вот тогда, когда последнее знамя захватчика выпало из руки его трусливой и израненной, когда скрылся за холмом последний выживший грабитель и осквернитель, по всей степи раздался оглушительный возглас ликования и восторга. И ликование это подхватил весь живой Эльдорас: те, кого не согнула осада, те, кого не умертвил голод, те, кого не убили снаряды, те, чей дух верен надежде остался. Победа! Победа! Победа пришла! Но Эзраэль не смог увидеть вблизи спасителей их душ: разъяренный всадник, прокричав слова проклятья, что есть силы ударил его по шлему своей кистенью. Туман… Туман в голове… Звон в ушах… Все темнеет, темнеет, темнота застилает пеленою ясный взор…
    Каково же было удивление подоспевших на выручку вояк, когда к ним, из полуразрушенных ворот, пробираясь сквозь развалины и обломки стен, побежали кричавшие от радости женщины и дети, встречая долгожданных спасителей и победителей черного воинства. Но больше всего были счастливы сами подоспевшие на выручку монархи: именно благодаря им Эльдорас—столица государства людского, оплот отчаявшихся и потерявших надежду—был спасен.
  Гордо стояли перед непокоренным Эльдорасом отважные правители могучих королевств. Осматривая изувеченные укрепления, залитые кровью стены, утыканные стрелами телеги и баррикады, они с горечью понимали, насколько огромной была трагедия, сколько загубленных человеческих душ лежало на их совести и какой страшной ценой Эльдорас снова увидел новый день. Ах! Если бы они послушали призыв немного раньше… Первым, оправившись от чувства скорби, заговорил эльфийский князь, Луминель, наблюдая за тем, как счастливые женщины и дети обнимают солдат-спасителей объединенной армии:
—Я никак не могу нарадоваться. Мы снова вместе побеждаем врагов, как и сотни лет назад. Мы должны быть благодарны тому человеку, что нас объединил. Он дал нам надежду.
—Трудно не согласиться с тобой, эльф,—сказал царь Ультер, выбравшись из танка и встав на его железную броню.—Похоже, грядут большие перемены. Перемены к лучшему.
—Прискорбно, что они начинаются с таких трагедий,—сказал князь, посмотрев на руины Эльдораса.—Нам нужно отыскать выживших защитников. Кто знает—может кому-то из них посчастливилось выжить в этой мясорубке. Ну-с, друзья мои, кто пошлет воинов?
—Я,—лаконично, на свой манер ответил вождь орков.—Они отыщут их в мгновение ока,—повернувшись к придерживавшим своих бизонов двум помощникам, он рваными предложениями отдал свой приказ:—Лог, Чарк. Седлайте бизонов—узнайте, может кого не достали наши мечи и топоры, может кого и не втоптали мы в землю Эльдотурскую. Если там кто есть, трубите в горны—мы придем с подмогой.
—Да, вождь,—как один ответили Лог и Чарк и, пришпорив могучих бурых зубро-бизонов, устремились в сторону ворот. Миновав брошенное в спешке отступления осадное оборудование и разрушенную осадную башню, они, наконец, достигли рваного каменного проема в покрытой толстым слоем копоти стене.
    Жуткое зрелище представлял он из себя: на этом крошечном клочке земли, на котором едва ли могли поместиться десяток человек, лежали друг на друге окровавленные тела последних защитников Эльдораса, все еще сжимавших в своих окровавленных дланях самодельные пики и копья. Рядом с ними, пряча свои горькие слезы и стоны в изодранных шелковых платках, сидели на коленях их жены и матери, придерживая осиротевших сыновей и внуков усопших, которые с недоумением и детской наивностью никак не могли понять, отчего плачут их матери и почему отцы их так не хотят просыпаться. И увидели вояки с душою каменной в этих женщинах и детях детей своих и жен своих, и пробудилось в их душах воинских не жажда битвы, а скорби горечь, ибо братьев своих в отдавших жизнь увидели они очами. Убедившись, что нет врагов в освобожденном Эльдорасе, Чарк достал из-за пазухи огромный костяной рог и, набрав чистый степной воздух в мощную грудь свою, протрубил песнь победную.
—Что ж—можно идти,—сказал вождь Грышнак.—Путь свободен.
   Молча кивнув в ответ, эльфийский князь прикрикнул на своего резвого коня и понесся по направлению к стене. За ним, ударив бизона по бокам, ринулся в путь вождь орочьего воинства. Последним, закрыв за собой люк и указав водителю проем в стене, исчез под броней танка монарх гномьего королевства, и могучая паровая машина со страшным грохотом, минуя кочки и ухабы, лязгая металическими колесами, медленно двинулась вслед за ушедшими вперед Луминелем и Грышнаком.
  Как только все монархи благополучно добрались до городских стен, Лог, с почтением поприветствовав вождя и его союзников, доложил:
—Вождь! В городе врагов нет—Эльдорас полностью освобожден.
—Хорошо,—ответил Грышнак, окинув пристальным взглядом обуглившиеся развалины столицы людей.—Можете идти. Скоро мы двинемся обратно. Скажите, пусть часть воинов останется с горожанами: им нужно помочь хотя бы немного восстановить город.
—Будет сделано, вождь,—лаконично ответил Лог и, прикрикнув на своего бизона, устремился назад—к остальному войску. Чарк, еще раз окинув взглядом освобожденный город, гордо приосанился и, взяв под уздцы фырчавшего зверя, ринулся вслед за Логом. Спешившись и поприветствовав радостных жителей, на чьих светлых глазах наворачивались слезы, князь, вождь и король никак не могли протиснуться сквозь плотные ряды вываливших на улицы горожан. Все они, от мала до велика, кричали от восторга и плакали от счастья, вручали спасителям наспех собранные букеты из уцелевших во время обстрелов и пожаров цветов: пышной сирени, душистой лаванды и ярких красных роз. Им буквально не давали пройти и пяди земли: каждый житель норовил пожать руку или вручить цветы и памятные вещи победителям черного воинства.
   Но вдруг, в самый разгар празднования, раздался громкий голос, оборвавший восторженные крики—все горожане, к удивлению военачальников, замолчали, склонив головы и расступившись в разные стороны. В образовавшемся проходе показались солдаты, несшие на своих руках тела дракона, Эзраэля и Гилроя. На них было страшно смотреть: израненные, залитые кровью и испачканные копотью от дыма ядер катапульт, они недвижно лежали на руках десятков крепких горожан. Все, кто стоял по обе стороны от проходивших, склонили свои головы и сели на колени, отдавая почести героям битвы за Эльдорас. Ни один стон, ни один плач не раздался во время траурного шествия по разрушенной снарядами главной улице—все, как один, смотрели в землю и со скорбью вздыхали, когда тела доблестных защитников проносили мимо них. Наконец, когда траурная церемония подошла к монархам, солдат, стоявший во главе колонны, присев на одно колено, обратился к Грышнаку, Луминелю и Ультеру:
—О великие правители Единоземья! Мы склоняем головы перед вашей отвагой и доблестью, вашей доброй волей помочь нам в столь трудный час. Сам Зевс смиловался над нашими душами грешными и ниспослал нам спасение. Мы навеки в долгу перед вами.
—Позвольте нам отдать вам этих отважных героев, которые помогли выстоять нашему городу, чтобы вы залечили их страшные раны,—продолжил его помощник.—Они достойны славы великих героев!
—Да будет так!—ответил князь Луминель, приосанившись.—Мы отвезем их в Лориэль, столицу княжества эльфийского, где наши врачеватели сделают все возможное, чтобы эти смельчаки поправились как можно скорее.
—Ваш подвиг, защитники Эльдораса,—начал говорить гном,—навсегда останется в летописи Единоземья. Вы доказали нам всем, что с врагом можно и нужно бороться, что его можно победить, что нет еще силы, способной сломить человеческий дух. Вы совершили подвиг, достойный славы богов!
—Мы клянемся великими духами и нашей воинской честью, что разгромим врага и даруем Единоземью свободу и мир,—продолжил Грышнак III.—Мы загоним его так далеко, что даже с Великих гор, с островов океанских не будет виден Эльдотур и его просторные степи! Слава победителям! Вечная слава!
   Как только последний слог соскочил с острых зубов орочьего вождя, весь Эльдорас в третий, победный раз разразился оглушительным криком восторга и радости. И понесся этот крик по пашням Эльдотурским, по золотистым степям Рутрамским, по пышным лесам Лориэльским, по величественным горам Тригаронским, ушел за моря бурные, за ледники морозные, по пустыням бесхозным прошелся, по низинам безлюдным пронесся—не было ни одного места, где бы восторг всеобщий раздался, где бы победы и мира крик не взорвался. Знал теперь мир Единоземья, что грядут перемены, что победа близка, что новые герои воспрянут, что мирные придут года.