Тюльпаны

ТЮЛЬПАНЫ.

Николай Демченко,(+2008),самобытный поэт и художник,Крым

Как только ее увижу, сразу начинаю улыбаться,а почему улыбался - не знаю.
Первые дни она удивлялась этому, а потом стала злиться, брезгливо глядя на меня, отворачивалась и нервно подергивала левым плечиком.
Почему она злилась, тоже не знаю, ведь ничего плохого не делал, если только смотрел на нее как зачарованный и улыбался.
Позже она, видимо, привыкла к моим улыбкам, потому что не злилась больше, а лишь странно фыркала и бросала в мою сторону всякие насмешки,которые я принимал как знак внимания с ее стороны.
Увидев эту сцену, мой друг Николай сказал как-то:
- Что ты нашел в этой кикиморе, на нее смотреть не хочется, а ты еще улыбаешься... или тебя дьявол попутал...
Я не знал тогда, что ответить ему и хотел было рассердиться, но потом передумал, все же он мой друг и должен был что-то сказать.
В дьявола,конечно, не верил и слушать об этом не хотел, но несколько позже уже начинал думать, что меня попутал именно дьявол.
Пышные русые волосы мягко спадали на матовые плечики и разбегались по ним крупными локонами. В их обрамлении покоилось круглое румяное личико. Небольшие серые глаза, крылышками раскинулись ленточки бровей, маленький чуть вздернутый носик, пухленькие, нарисованные бантиком алые губки. Низенького роста, кругленькая и все в ней кругленькое, удивительно трогательная хрупкость чувствовалась в ее движениях.
Это была Валя, ее подругу звали Наталией.
Наташа немного выше ростом, худенькая, угловатая, костлявая и бесцветная.
Цвета соломы волосы ее аккуратно вплетены в длинную тяжелую косу и всегда с голубой лентой на конце. С ее худенького,усыпанного крупными веснушками, лица немного застенчиво и немного грустно смотрели большие голубые глаза.
Паутинки бровей сливались с веснушками и их почти не было видно, а густые длинные и такие же светлые ресницы разлетались как крылья, особенно тогда, когда она удивлялась.Лишь в таком порыве она казалась симпатичной.
Наташа была внимательна ко мне, и я тоже старался отвечать тем же, но симпатии к ней как-то не испытывал.
Наташу украшали глаза ясные, чистые, и очень подвижные. Когда смотрел на нее, она каждый раз опускала ресницы и лицо ее становилось бесцветным и непривлекательным.
Мне не хотелось видеть ее такой и потому старался в ее сторону не смотреть. Наташа очень добрая, но меня как магнитом тянуло к Вале.
В их обществе приходилось больше всего разговаривать с Наташей, потому что Валя всегда молчала. И если обстоятельства и вынуждали ее что-либо сказать, она говорила коротко, лениво, небрежно и нескладно, а когда я обращался непосредственно к ней, Валя отвечала резко и бросала слова через плечо. Я списывал ее резкость на тяжелый характер, и в душе прощал.
А однажды она разговорилась. Ее маленькие неподвижные глазки потеплели, засветились, ротик заулыбался, показывая ровные ряды мелких белых зубиков, и вся она зажила, задвигалась, словно проснулась. Наташа, ее подружка, и та удивилась ее преображению, а я был в восторге.
Говорила она бессвязно, запутанно-двусмысленно, но я понял ее, и как потом убедился, добилась того, чего хотела.
Валя сумела затронуть мое дремлющее самолюбие, а я не желал сдаваться, решил идти навстречу событиям.
Она в своей путанице слов хотела сказать  или, вернее, сказала, что я ухаживаю за девушкой и не додумался сделать ей подарок.
В воскресный день рано утром наладил свой старенький, видавший виды велосипед и отправился в дорогу. Дорога эта лежала на каменистой местности и вытянулась на двадцать километров. Со мной тогда была юность, сила, здоровье и покрыть расстояние в какие-нибудь сорок километров ничего не стоило, потому охотно вертел педали, с восторгом смотрел на пробегавшую мимо майскую степь и пел песни.
Вернулся к полудню половину мешка тюльпанов.
Тут же забрался в сарай, подальше от глаз домашних, перебрал цветы, поставил в ведро с водой, и чтобы их не съела корова, накрыл подушкой.
Вечером, когда над уснувшей деревней полетели звонкие песни девчат, одел вышитую рубашку, картуз, подпушил чуб под козырьком, достал цветы, брызнул на них водой и отправился в клуб.
Зайти в помещение постеснялся, там было много молодежи, к тому же, как никогда прежде, очень волновался и тогда решил подождать, пока кто-либо выйдет и попросить его вызвать Валю.
Прошло несколько минут, дверь распахнулась и выпустила на улицу двух девушек, кстати, тех, которых я ждал. Девушки остановились возле освещенного окна, о чем-то шептались, взрываясь иногда задорным хохотом.
Поправляю букет диких тюльпанов, собранных в сокровенной ложбинке у моря, прячу за спину и направляюсь к ним. После приветствия обращаюсь к Вале и прошу разрешения сделать ей подарок.
Валя удивленно подняла правую бровь и не совсем вежливо сказала:
- С чего бы вдруг?
От смущения не нашелся, что сказать и почти растерялся, но тут вспомнил про цветы и поднял их перед собой. Вспыхнул огненный шар цветов, освещенный из окна, и повис в пространстве между мной и девушками. Он залил алым светом наши лица и белую стену здания, и стало светлее вокруг.
Три пары юных глаз заискрились в восторге.
Рука моя чуть вздрагивала, отчего цветы заметно трепетали. Капельки воды на лепестках сказочно вспыхивали разноцветными огоньками, создавая гамму волшебного сна, а в глубине корзинок бушевало пламя. Оно, то вырывалось из цветов, то вновь уносилось в глубину корзинок, то снова выплескивалось оттуда и разливалось по нашим лицам, рукам, платью. Это было удивительное зрелище.
Очарованный прелестью цветов совсем забыл о девушках, о своем намерении, стоял и любовался щедро освещенными из окна тюльпанами в моих руках.
Кто-то нервно фыркнул и я опомнился. Валя отсутствующе-развязно стояла передо мной и равнодушно смотрела мне в глаза. Я тоже посмотрел ей прямо в глаза и увидел ее острые зрачки, в которых блестела холодная ядовитая насмешка. Небрежно перекошенный ротик, алый до нестерпимо пленительной теплоты подчеркивал спокойствие вызова. Неукротимое спокойствие вызова, удивительные черты, залитые алым отражением, холодноватый блеск в глазах создавали образ неизъяснимой девичьей красоты, недосягаемой, далекой - не земной и лживой.
Было безумно страстно и в то же время жутко смотреть на нее, и я отвернулся.
Наташа застыла, очарованная зрелищем. Девушка с неописуемым восторгом смотрела на цветы и чуть приоткрытый ротик, хотел, видимо, что-то сказать, но, не найдя слов, так и застыл, не издав ни звука. Мне захотелось вдруг отдать цветы Наташе, и только ей. И уже так решил, именно так, и , ничего не понимая, и удивляясь этому, протянул букет.
-Это тебе, Валя, - почему-то, волнуясь, сказал я.
Валентина не шелохнулась, она лишь перекосила ротик в другую сторону и такая отчужденная и холодная надменность застыла на ее лице, что рука моя невольно потянула тюльпаны к себе. В глазах Валентины на какое-то мгновение вспыхнула алчность, девушка быстрым движением руки вырвала букет из моей моей и, ни на кого не глядя, повернулась и ушла прочь.
Наташа уничтожающе посмотрела в мою сторону и нерешительно поплелась за подругой. 
Валентина вразвалку, не спеша, шла по дороге, размахивая цветами, как метелкой,затем остановилась, затем, постояв, скосила взгляд в мою сторону, бросила цветы на дорогу, в пыль, и скрылась в темноте.
Наташа быстро подошла к тюльпанам и несколько секунд разглядывала их, потом не своим голосом крикнула неизвестно кому:"Какая низость!" Подобрала цветы, заплакала и убежала.
После этого вечера я больше не видел их вместе.
С этого дня дьявол оставил в покое, только перед Наташей я чувствовал какую-то вину.
Наташа некоторое время избегала встреч со мной. Позже мы стали друзьями.

НИКОЛАЙ ДЕМЧЕНКО,
Июнь 1979 года,
село Громово,
Тарханкут,
Крым.