Рыжее одиночество

Рыжее одиночество.

Он был рыжий. Рыжий, не как солнечным светом засвеченный осенний лист, а рыжий с медным отливом. Тяжелым, темным оттенком. И, хотя, хорошо присмотревшись к нему, было удивительно отметить, что рыжести как раз и не было. Была какая- то мертвенная бледность в лице, в кистях рук, во всей женоподобной фигуре, видной во всей красе, когда, раздевшись на пляже до плавок, он подставлял солнцу свое тщедушное тело.Даже, скудная  растительность на теле была темного, никак не рыжего, цвета. Но, при первом взгляде, он всем казался именно таким.
  Он приехал издалека. В отпуск. К морю, в теплую и гостеприимную страну. Он чувствовал себя как-бы отстраненным от мира. Никто им не интересовался, никому он здесь был не нужен, в переплетении отдыхающих, приехавших со многих стран. И в этом Вавилоне, заполненном красивыми загоревшими женщинами, мужчинами, гордыми о своей значительности и самодостаточности, детьми, радостно , искренне воспринимавших солнце и воду, никому не было дела до одинокого мужчины, еще не покрытого загаром, бледного , как земляной червь, случайно вылезший из земли и попавший в веселое общество майских жуков, блестящих , крепких, уверенных в себе темнозеленокрылых парней.
 Но он был умен. Умнее других. По крайней мере, он так считал. И , действительно, память была у него хорошая. И, начиная с кем-то, тоже не глупым, ютразговор,  на какую- то тему, он забивал сознание собеседника фактами, цифрами, дотошно рассказывая о мельчайших подробностях событий и происшествий. Это утомляло его собеседников, и они правдами и неправдами старались остановить речевой поток , попыткой повернуть на другую тему, необходимостью срочных дел или еще какими-то надуманными причинами.
И поэтому , те несколько русских, с которыми он познакомился здесь, в отеле, встретив его случайно за завтраком или по дороге на пляж, делали любезное лицо, весело говорили "привет" и быстренько проскальзывали мимо него, никогда не приглашая с собой. С ним было скучно.
  Так прошло несколько дней. Рыжий одиноко подставлял, ставшее, как у всех белокожих, не загоревшее, а красное, как бы вареное,  тело ласковому солнцу. После ужина, долгими душными летними вечерами, он гулял по набережной, думая о чем-то своем, и с надеждой вглядываясь в синюю морскую даль, манящую своей недостижимостью.
 О чем он думал? Иногда, ни о чем. Иногда, о море . Морей он повидал немало- ему приходилось в молодости плавать матросом на транспортных кораблях.
Иногда, он думал о своей жене, с которой расстался много лет назад. О сыне, которого видел несколько раз в жизни. О том, что неплохо бы наладить с ним отношения , ведь, взрослый уже.
Еще он думал о своих рассказах. Ведь он был писатель. Журналист- публицист, так патетически представлялся он при первых встречах. Рассказы его никто не печатал. Читали их преимущественно друзья и знакомые, лицемерно похваливая, а в душе отмечая ту же занудность и затянутость литературных опусов, которые сопутствовали автору и в жизни. Писал он, кроме того, с грубыми грамматическими ошибками и ему постоянно нужен был кто-то ,корректирующий его произведения. Друзья, знающие эту тайну, неимоверно удивлялись- как можно? Как можно, перечитывая массу литературы, будучи человеком образованным- писать безграмотно? Увы, это имело место. 
  Он был самолюбив. Очень. Только, люди, хорошо знавшие его, видели в нем это беспредельное самолюбие. И, хотя, внешне он был всегда спокоен, и, как бы, безразличен ко всему, это поскальзывало в его взгляде,затаенно-завистливом, когда хвалили при нем другого человека, в безразлично- холодном отношении к творчеству собратьев по перу. 
А еще он думал о женщинах. Эти мысли постоянно занимали его воображение. Впрочем, как и любого другого мужчину.
 Несмотря на его неказистость, неинтересность и занудность женщины благоволили ему. Всегда при нем была яркая и интересная женщина, и, как правило, всегда намного  моложе. Что привлекало их в этом , кажущимся таким сухим и неприятным, человеке? Пути господни неисповедимы. А тем более, чувства, эмоции и намерения. Видимо, было в нем что то, что привлекало молодых женщин. Ведь, с ними он был чрезвычайно предупредителен, услужлив. Мало того он прекрасно готовил, стирал, убирал, то есть делал по дому всю работу, что издавна считалась исконно женской.
Девицы воспринимали на ура все это, хвалили и поощряли его. Он был счастлив. А женщины приобретали в его лице заботливого папеньку. Но, все это домыслы, домыслы... Отношения двоих - это тайна из тайн, открыть которую не удастся никому. Даже , когда оба по отдельности  расскажут ихнюю историю любви- всегда останется что-то неуловимое, недосказанное, недочувствованное, эфемерное, которое они и сами не понимают.
Оставим и мы это копание в чувствах. Неблагодарное занятие, скажу вам.
       Прошла неделя. Погода стояла прекрасная.  Солнце, теплое и лучистое, сияло на небе. Ни облачка, ни ветерка... Солнечное безмолвие. Вечера наступали теплые, воздух свежел ближе к ночи и гулять у моря, по набережной, вдыхая целебный морской воздух, было одно удовольствие. В один из таких вечеров рыжий особенно остро почувствовал свою ненужность в этом мире. Мучительно остро захотелось увидеть сына. Но, он даже не знал, где он живет. И, понимая, что даже сыну , после долгого необщения, он будет не нужен.Он понимал своим, занятом посторонними, не семейными проблемами, умом, что сын , как и все дети, не простит ему невмешательство в его судьбу. Искра надежды , что сын- родная кровь, бросится со слезами прощения ему на шею при встрече, мелькнула в голове, и тут же погасла. Дело то и не в сыне вовсе. Дело в нем самом. И,если, он, отец, долгие годы был совершенно равнодушен к своему единственному чаду, это бумерангом, по закону всемирных энергий, вызывало ответное равнодушие.
    Холодом по спине потянуло от мысли о приближающейся старости, неустроенной, одинокой, неприятной от своей безнадежности, отсутствия выбора дорог. Дорога оставалась одна - к исчезновению.
  Размышляя об этих вещах, он тихо брел по набережной. На светлом еще небе восходила золотистая луна. Замерцали первые звезды, далекие и яркие.
Взгляд рыжего скользнул в небо, опустился на утопающий в зелени бульвар, на вымощенный оригинальными узорами широкий тротуар. Взглядом зацепило женщину, одиноко стоявшую у балюстрады. Печально склоненные плечи, затуманенный взгляд, устремленный в море, какая- то неуверенность  в себе, просматривались во всем ее облике.
И ,она почувствовав его взгляд, оглянулась. И он увидел чернобровое яркое лицо. Карие, чуть раскосые глаза, птицами взлетели  из-под открытого широкого лба. У рыжего перехватило дух. Хороша! Казачка! Интуитивно он узнал в ней русскую. Не могла женщина с таким открытым лучистым лицом, с такими искристыми глазами, быть иностранкой. Русская! Наша! 
Женщина почувствовала его любование ею, и улыбнулась той особенной женской улыбкой, что дает мужчине разрешение на знакомство. 
У рыжего от радости помутилось в голове. Забыв свои недавние мысли, он, улыбнувшись в ответ, уверенно направился к еще улыбавшейся женщине.
  Движение к старости было под угрозой замедления. И ничего плохого в этом не было.

30 августа 2015 г